Игла

Глава 44

Ларец выпал из ослабевших рук. Глухо ударился о влажную землю, рассыпав остатки серой пыли. Глаза наполнились слезами, Игла упрямо замотала головой.

— Можно же что-то сделать. Забава ведь на это и рассчитывала? Этого и хотела. Значит, и ответ должен быть!

— Думаешь, Забава сберегла для Кощея счастливый финал? — прозвучала из-под маски знакомая усмешка.

— Если нет, тогда для чего всё это было? — Игла обвела руками лес. — Вся эта игра? Сказать, что всё было напрасно? Все старания, все жертвы, всё... — голос сорвался и Игла всхлипнула и прошептала. — Я не верю, что это конец.

Чернобог молчал. Игла не знала, рызмышляет он над чем-то или чего-то ждёт, но он не уходил и уйти не пытался, и это вселило в неё надежду.

— Помоги ему, — выпалила она. — Помоги Кощею.

Чернобог склонил голову на бок, будто от любопытсва.

— С чего бы мне помогать? Ты призвала меня, осыпала солью будто я какая-то жалкая нечисть да ещё и требуешь помощи? И давно лесные ведьмы стали такими зазнайками?

Игла его не слушала.

— Ты его старший брат, — горячо продолжала она. — Великий Чернобог. Никогда прежде ты не вставал на его защиту, позволял остальным издеваться над ним. Стоял в стороне и наблюдал. Так помоги ему хотя бы сейчас. Поступи так, как должны поступать старшие братья.

— Ты права, я никогда не вмешивался. И не вижу причин делать это теперь...

— Он умирает, Чернобог! — Игла сделала шаг к границе солевого круга. — Ты был в моей голове, ты видел! И я ничего... ничего не могу с этим поделать. Но уверена, что ты — можешь. Неужели ты позволись брату умереть по прихоти сестры?

— Кощей убил Баяна. Забава имеет право мстить.

— Ты знаешь, что Баян со мной сделал!

— Ты знаешь, что твоя жизнь не стоит и одного вздоха полубога! — взревел Чернобог, потеряв терпение.

— Я знаю, что Кощей не заслужил того, что с ним сделали! И ты это тоже знаешь! — крикнула в ответ Игла. — Ничего бы этого не случилось, если бы Забава и остальные не затеяли свою мерзкую, жестокую игру и не вырвали его сердце! Не делай вид, что кто-то тут поступил по справедливости. Нет её в этой истории! Но если ты можешь спасти своего брата...

— Не могу, — в приглушённом маской голосе Чернобога мелькнула тень печали. — Как бы я ни старался, я никого не могу спасти...

Игла опешила. Она не знала, о чём говорил Чернобог, о чём-то известном ему одному. Он вскинул голову и в чёрных провалах маски полыхнул красный огонь. Чернобог подался вперёд и переступил через границу круга так легко, будто его и не было. Игла попятилась, под холодным дыханием страха в миг растеряв весь пыл. В голове вновь защекотало. Под ногами захрустел снег.

— Прошу, — взмолилась она, пытаясь заглянуть в провалы глаз маски. — Помоги Кощею. Может, ты не можешь помочь сам, но ты ведь знаешь, что делать? Знаешь?

— Кощей не заслужил тебя, — тихо сказал Чернобог, медленно наступая. — Ты могла бы сослужить мне хорошую службу, безымянная ведьма. Если бы сердце твоё не было полно любви к этому глупцу.

— Если тебе что-то нужно, если ты хочешь сделку, я сделаю всё...

Рука в грубой кожаной перчатке схватила её за лицо, закрывая рот. Сердце зашлось от страха, тело оцепенело, и Игла впервые почувствовала окружающий холод. Щекотка в голове усилилась, но больше Игла не сопротивлялась. Пусть узнает всё, что хочет — ей нечего скрывать.

— Молчи, безымянная ведьма. Не раздавай себя так легко, особенно если никто того не просит, — сказал Чернобог и отпустил Иглу. — Особенно ради такого глупца, как Кощей.

— Он не глупец...

— Глупец, раз позволил тебе быть рядом. Сделал именно то, чего добивалась Забава.

— О чём ты? — голос Иглы дрогнул, а из-под маски вновь послышалась усмешка.

— Ты думала, что Забава хотела заставить тебя выбирать между мёртвым мальчиком и Кощеем, чтобы ты не знала, кого спасать, но ты ошиблась. Забава сделала всё, чтобы ты выбрала Кощея.

— Нет, что ты...

— Обнажила уродтсво одного, чтобы увидела прелесть другого. Забава — любительница подобных хитросплетений, и вы оба угодили прямиком в её ловушку. Хотели победить в её игре, но проиграли задолго до конца.

Внутри у Иглы всё похолодело. Она не понимала, о чём толкует Чернобог, но чуяла неладное.

— Ты хочешь помощи? — Чернобог взял её за подбородок и заставил посмотреть на себя. — Ты права, мой брат не заслужил своей судьбы. Если Забава хотела мести, она должна была убить его в честном поединке, а не трусливо бить исподтишка. Я помогу тебе, безымянная ведьма. Но не плачь потом, что правда оказалась тебе не по плечу.

— Правда? Какая правда?

— А эту историю, ведьма, рассказывать не мне.

Чернобог с силой толкнул Иглу в грудь. Не устояв на ногах, она упала на спину, но не в глубокий снег, на в высокую зелёную траву. Больно ударившись головой, Игла застонала и, придерживая себя за затылок, села. По земле стелился белёсый туман, от зимы не осталось ни следа — вокруг голосами птиц переливалось лето, а ночь превратилась в день. Игла сразу узнала лес. Её лес. Но как она здесь оказалась? И почему? Поднявшись на ноги, Игла огляделась. В полушубке тут же стало жарко, и он упал на землю за ненадобностью. А потом Игла услышала шорох. Хрустнула ветка, Игла обернулась на звук.

Перед ней стояла вештица. Та самая, которую Игла видела в Тёмном Лесу. Но это невозможно, вештицы не могут... Игла вдрогнула. Теперь, при свете дня она разглядела вештицу слишком хорошо. Разложение лишило её прежних черт, серая сморщенная кожа лохмотьями облепляла череп, но зелёные глаза знакомо блестели. Растрёпанная грязная коса на плече оттавала рыжиной, в которой Игла разглядела седую прядь.

— Невозможно, — охнула Игла.

— Невозможно, — эхом повторила вештица прежде, чем Игла договорила слово до конца.

— Ты не я!

— Ты не я!

— Кто ты?

— Кто ты?

— Ты сказала, лежать мне в земле...

— Ты сказала, лежать мне в земле...

— Прекрати.

— Прекрати.

— Ты видение?

— Ты видение?

— Должна мне что-то сказать?

— Должна мне что-то сказать?

Разговор получался бессмыслнным. Что бы Игла ни спрашивала, вештица отвечала тем же, не двигалась, глядя на неё мёртвым глазами. Это к ней Иглу отправил Чернобог? Но зачем? И что она делает в этом лесу? И это жуткое лицо... Почему вештица выглядит точь в точь как она сама? Никогда прежде Игла не сталкивалась с такими чарами. Много с чем не сталкивалась, — Игла потёрла переносицу, — она совсем ничего не знала о магии, о мире, об играх богов. Она была слабой и глупой, и поэтому не могла, никак не могла помочь Дару.

— Ты убила его? — вдруг сказала вештица, и Игла вскинула голову.

— Кого?

— Ты убила его?

— Я не понимаю.

— Ты убила его? Ты убила его? Ты убила его?

— Кого!

— Ты знаешь! — вештица с воплем накинулась на Иглу, повалила на землю, мертвой хваткой вцепившись в плечи. Нависла, обдавая зловонным дыханием. — Ты убила его!

— Да! Да! Я убила его! — закричала в ответ Игла, пытаясь вырваться. — Я убила Светозара! Если бы я этого не сделала он бы убил Дара! Он бы убил... он бы убил и меня тоже... Он знал! Он знал, что убивает меня, но он не остановился. Он... — Игла задохнулась от слёз. — Не остановился. Он бы выпил меня до капли.

— Он бы выпил меня до капли, — повторила вештица, придвигаясь к Игла вплотную. — Он выпил меня до капли.

— Кто ты? — прошептала Игла.

— Кто ты? Ты. Ты. Я. Мы. Та, что была и что будет. Та, которой не будет никогда. Я страх и боль Тёмного Леса. Я твоё эхо. Я тень. Я та, которой никогда не будет. Больше нет.

Улыбнувшись Игле порванным ртом, вештица прильнула к ней, поцеловала в губы, одарив горечью полыни и золы, а потом... исчезла. Игла перевернулась на бок, закашлялась, сплёвывая вязкую чёрную жижу. Вытерла рот рукавом и села, дрожа от страха. Это не её лес. Это не может быть её лес.

— Удивительно. Но каждый лес отчего-то тебя любит.

Этот голос. Игла оцепенела. Хриплый голос, натреснутый, но твёрдый.

— Бабушка? — Игла обернулась.

Туман расступила, открывая вдору древний дуб, в корнях которого когда-то оставили Иглу. Под ним сидели двое. Леший держал красную пряжу, бабушка неторопливо сматывала её в клубок.

— Злой древний лес пытался тебя о чём-то предупредить, аж сюда пробрался за тобой. Должно быть, пришлась ты ему по душе, внучка, — сказала бабушка, улыбаясь привычной тёплой улыбкой. Улыбкой, которую Игла помнила наизусть. — Да и коль мы здесь, ни к одному сердцу на своём пути ты нашла ключик.

Игла поднялась на ноги, шагнула к бабушке, но замерла, не зная, чему верить.

— Но как? — выдавила она. — Ты же...

— Померла? Так-то и есть, внучка, не обманывайся. Мертвее мёртвой я, — хохотнула бабушка, не отрываясь от пряжи. — Но у Чернобога свои дороги к мертвецам. — Она похлопала по выренутому корню рядом с собой. — Присаживайся, раз выпал такой случай, значит, потолковать нам о многом надобно.

Игла с опаской покосилась на бабушку, а та, разозлившись, стукнула по корню.

— Чего мнёшься, время тратишь? Не веришь глазам, так принюхайся, бабка я тебе или чудище навье!

Игла подкочила на месте от неожиданности, но тут же почуяла знакомую магию. Да и ворчала старуха точь в точь как бабушка, которая никогда не отличалась терпением. Бросив взгляд на лешего, который, приветсвенно кивнул Игле, она села на предложенное место.

— Ну? — поторопила бабушка. — Рассказывай, чего пришла. Или ты думаешь, Чернобог нам времени три года отсыпал? — Она кивнула на пряжу в руках лешего. — Как нить закончится, так и убежит наше времечко.

Не задавая лишних вопросов, Игла принялась рассказывать. Всё и без утайки. От того, как осталась одна, как свела их судьба со Светозаром, и как после разлучила и обо всём, что случилось после. До самого разбитого багреца. И чем больше рассказывала Игла, тем больше мрачнела бабушка.

— Надеялась я, что никогда вы с ним не встретитесь, — сказала она наконец, продолжая медленно сматывать клубок. Нить в руках лешего заметно похудела. — Но видать, от судьбы не убежишь. И тянуло тебя в тот горький терем так же, как и меня всю мою жизнь.

— О чём ты, бабушка?

Та вздохнула, оборачивая нить вокруг клубка. И потом посмотрела на Иглу знакомыми карими глазами с золотыми крапинками, которые Игла с детства считала осколками солнца.

— Никакая я Забаве не дочь, хоть и считает она иначе. Думает, раз создала меня, так и принадлежу ей, чтоб ей провалиться, — бабушка сплюнула на землю. — Как будто я кукла какая. Ну да не в том суть. — Она вновь вздохнула, собираясь с мыслями. А потом, помолчав, заговорила. — Сердце полубога, оно на людское сердце похоже, да не всем. Носит не только кровь, но и великую силу.

— Кощей сказал, что вместе с сердцем Забава отняла почти всю его магию, — кивнула Игла. И бабушка тоже кивнула.

— Так вот когда Забава сердце-то умыкнула, она его на две части разделила. Плоть от сердца в ларец спрятала, а из магии того сердца, крови и плоти своей... — бабушка посмотрела на свои искусанные временем руки. — меня сплела. И магия та была способна на многое.

У Иглы перехватило дыхание.

— Как это? Из сердца человека сделать... — прошептала она.

— Почти так, как боги Морену создали, смешав плоть, кровь и божественную силу. Рецепт прост, если обладать особым могуществом.

— То есть, — Игла сглотнула. — Ты и есть сердце Кощеево?

— Была им, — кивнула бабушка. — Но всё расскажу тебе по порядку. Я как на свет появилась — себя не знала. Следовала за словом Забавы, потому как других слов не ведала. Я должна была помочь Кощею найти спрятанный ларец. И если бы полюбил он меня искренней любовью, даже с багрецем в груди, я слилась бы с плотью из ларца, обратилась бы его сердцем и вернулась бы на законное своё место. И этой целью я жила, с этой целью пришла в логово Кощеево. Но со временем всё переменилось. Кощей не глядел на меня, а я всё чаще выбиралась в город, встречала новых людей, осознавала, какой большой мир лежит передо мной, да всё больше думала. И чем больше я думала, тем яснее понимала, что не хочу ради Кощея умирать. Ни ради кого я умирать не хотела. А это мне Забава и наказала сделать. Ведь стать чужим сердцем — значит, исчезнуть. Тогда-то я и сбежала. Укрылась в нашем лесу и поделилась с ним своей силой, силой сердца, которым была. Я вдохнула жизнь в землю, пробудив древнюю магию. И лес в ответ стал меня защищать, оберегать да от Забавы скрывать, чтобы она меня не отыскала. А потом появилась ты. Тебя принесли мёртвую в лес. Мать твоя несла на себе проклятие от жестокого мужа-колдуна, оно и тебя опутало. Её в лисицу обратило, а тебя и вовсе со свету сжило. Но лес не терпит тёмной магии, он это проклятие почуял, снял путы и вдохнул в тебя жизнь. Но ненадолго. Достаточно лишь для того, чтобы я по его зову тебя отыскала.

Бабушка замолчала. А Игла ничего не спрашивала, знала, что той нужно время, чтобы рассказать то, что тяжестью лежало на сердце.

— Сперва я думала, что раз Навь тебя позвала, то туда тебе и дорога. Мёртвых и больных младенцев часто в леса относят, на попечение Морене. И никто их не спасает, потому что таков уклад жизни и смерти и нарушать его нельзя. Но... не знаю, что-то дрогнуло во мне в ту ночь. Я полюбила тебя, едва встретив, и не могла ничего с собой поделать. До сих пор я задаюсь вопросом, что говорило во мне тогда — моё сердце или Кощеево... Была особенной ты или это я отчаянно желала обрести родное существо, которого у меня никогда не было? Так или иначе я приняла тебя и истратила своё бессмертие на то, чтобы излечить твоё тело и вырвать душу из навьих теней.

— Ты... поэтому умерла? — выдохнула Игла. Край нити выпал из рук лешего и заволочился по земле.

— Не печалься, внучка, жизнь я прожила долгую и ни о чём не жалею. Ты лучше о себе печалься. И о том, к чему я тебя подвела.

Игла знала, какой ответ услышит, но всё равно спросила.

— Что это значит, бабушка?

— То и значит, родимая. Я была сердцем Кощеевым. Сердцем, что несло жизнь. А теперь, всё, что от него осталось, — это ты.

Нить оторвалась от земли, скользнула вверх и обернулась вокруг клубка.

— Иди за сердцем, внучка, да думай головой, — сказала бабушка и исчезла.

Исчез леший, исчез древний дуб и родной, залитый солнцем лес. Чернобог исчез в темноте зимней ночи вместе с видением. Продрогшая Игла сидела на холодном снегу у потухшего костра и горько плакала.