Грани будущего Zero: Карлов (*30 иллюстраций)

Глава 16 Первые Искатели

Утром проснулся вторым. Было тепло и довольно уютно, учитывая завывания «за окном». Вдруг понял, что слышу звуки метели. Правда, пока только левым ухом. Выбравшись на улицу, посмотрел на часы — минус сорок пять градусов по Цельсию и буря такая, что слепило глаза. Докучающий снег лез под веки.

Куда делся академик? Какой марш-бросок по озеру? Ни один робот в такую метель просто сюда не доберётся! Не пришлёт и небо разведчиков. Их сдует, как всех птиц с небосвода. Лёд на озере встал, больше не желая пропускать камни. Ледяная корка стремительно набирала плотность. Даже ветер не мог помешать замерзать льду как стеклу на мелком озерце.

Плоский как блин, лёд на Байкале был неровным лишь по краям, у берега, где начал первым застывать. До горизонта же он тянулся одним большим зеркалом, которое наверняка слепило бы людей, не засыпай его так неистово снег.

Боже, как же красив застывший Байкал! Пузырьки воздуха, поднимаясь из неведомых глубин, замерзли на неизвестно-долгий срок. А цвет воды и игру света ничем не передать.

Невельской явился к иглу Дедом Морозом: изморозь и сосульки на бороде и в бровях, иней на шарфе на укутанном лице, глаза прикрывали лыжные очки, а подмышкой был лыжный набор.

Вот и подарок! Дошло выходит, письмецо-то!

И тут я заметил, что сам академик тоже скользит по снегу на лыжах, а в руках-рукавицах спортивные палки.

За лыжником на верёвках, что привязаны к поясу, тянется что-то похожее на санки. Но не санки, скорее волокуши. Пластиковые, в каких мусор зимой вывозят или сам снег. Устройство без полозьев. С таинственным грузом в разноцветных пакетах. Будь во мне хоть капля фантазии, я решил бы, что это подарки детям. Но зная Невельского… скорее плутоний или споры сибирской язвы.

Академик дышал с трудом. Я помог соскочить с лыж (для этого ему достаточно было вытащить ноги из валенок, которые намертво крепились к его лыжам), затащил в иглу и принялся кипятить чайник на костре.

Грея руки о кружку, он долго молчал. А когда я огорошил, что снова слышу, рассказал, что сменял в Слюдянке оба ружья. Бартер на лыжи, волокуши, шарфы, шерстяные носки, лыжные очки и набор нижнего белья был единственно возможным у охотников.

Белье оказалось весьма кстати. Душ принимали ещё на катере, а в снегу долго не потрёшься. Между обморожением конечностей и отсутствием гигиены человек почему-то всегда выбирает последнее. Видимо потому, что на запах на морозе всем наплевать, а микробы при отрицательных температурах не так размножаются, как на жаре.

— Так что нет больше «Беретты» и «Меркеля». Хорошие ружья были, — вздохнул академик. — Осталась лишь снайперская винтовка и Калаши. Оно и к лучшему. Меньше груза тащить. Так что формируйте «посылку», Карлов. Через полчаса выходим. Кстати, я так же нашёл пару газовых баллончиков. Учитывая пару наших оставшихся, можно брать горелку. При первом перевале жечь костер не придётся. Лёд ещё слишком мал для длительного костра.

Мне не верилось, что много пройдём.

— Зачем выходить в такую пургу?

— Я заплутал по пурге. А в селе наткнулся на камеру, — огорошил академик. — Так что Ноя уже узнает, что мы в округе. Скорость роботов, конечно, упадет по такой погоде. Так что у нас не пять, а часов десять навскидку. Но надо оторваться как можно дальше. Кто знает? Вдруг в ловушку никто не попадётся. Нагонят нас к ночи и всё. Мы понятия не имеем, насколько им хватит заряда, Карлов.

— Игорь Данилович, это безумие! — возмутился я, не понимая, как вообще можно путешествовать в зиму в таких условиях. — Да мы сами разрядимся батарейками по такой погоде. В такую пургу люди умирают… или делают новых людей под одеялом. Но никак не на льду!

— Спокойно, Роберт Алексеевич, — хмыкнул он. — Я так же сменял нам армейскую зимнюю палатку и пешню. Так что ещё есть шанс показать вам зимнюю рыбалку и сварить ухи, не отморозив уши. К тому же у нас есть мини-палатки из комплекта ратника. Будем ставить одно в другом, поддерживать костёр. Тем и выживем.

Он хохотнул и принялся собираться. Отогрелся, видимо.

— Вы умеете ходить на лыжах?

— Нет, — честно признался я. — Предпочитал джакузи.

— Придётся научиться, — посочувствовал академик лёгким вздохом. — Жаль, что на всё про всё у вас лишь полчаса… Придётся действовать по «бразильской системе».

— Чего?

— Ох и дремучее ваше поколение!

Спустя полчаса мы вышли на лёд. Экзоскелет ничуть не помогал двигаться. Напротив, мешал концентрации и расслаблению мышц. Ноги с непривычки быстро забились.

Толкая за собой «чёрные санки», как я прозвал волокушу, я сам едва удерживался на ногах. В зимней одеже следить за концентрацией было сложно. Неповоротливый тюфяк.

Зачем нам столько груза? Еда, оружие, патроны, медикаменты, вещи. Но волокуша академика выглядела ещё выше.

Он положил большую палатку, аккумулятор и костюмы защиты от радиации. Бронь, аппаратуру с наших ратников и свой экзоскелет он оставил на берегу, предпочитая взять побольше провианта.

Глаза безотрывно смотрели под ноги. Лёд Байкала прозрачный как слеза. Не выглядит надёжно. Я видел пузырьки в его структуре. А вгрызаясь заточенными палками в поверхность, распугивал рыбок под ним. Постоянно казалось, что они слишком близко, а лёд слишком тонкий и вот-вот уйду под воду.

Эх, зачем напялил экзоскелет? С ним тяжелее. Но без него идти совсем не смогу. Нет у меня той массы и рывка, чтобы тащить это всё часами к ряду.

Воображение рисовало полынью. Стоит закрыть глаза, на секунду потерять концентрацию и лёд закончится. Уйду под воду. С другой стороны, не придётся шагать ещё сто девятнадцать километров!

От усталости мысли панические.

Господи, почему в меня просто не попала ракета там у автомобиля?

Спасали лыжи. Распределяя вес по всей поверхности, они не позволяли ощущать себя роботом, который вряд ли успеет скинуть экзокостюм и соскочить на край разлома. Более того, я был уверен, что, когда пойду на дно, бороться не стану. Какой смысл? Байкал самое глубокое озеро на Земле! А если и выберешься, окоченеешь за пару минут.

Уж лучше сразу на дно.

Ветер уже не кусал, но грыз пунцовые щеки. Академик отдал мне рукавицы и шапку-ушанку, обвязал лицо шарфом, которое предварительно намазал жиром со свиной ноги.

Упрямый ветер лез в глаза, выбивал слёзы. Они текли по щекам. На миг тепло, а затем застывали сосульками, висли на начинающихся бакенбардах.

Болели ноги, но больше беспокоили лёгкие. Я кашлял как в припадке, нахватавшись холодного воздуха.

— Спокойно, Карлов. Восстановите дыхание.

— Я… не… могу.

— Дышите медленно. Старайтесь пропускать воздух через нос. Он подогревает воздух. Так меньше студите горло. Таблетки то от простуды у меня есть, но время на восстановления нам никто не даст.

А я не собираюсь лечиться. Сопли текли по усам, вылетая из забитых ноздрей пулемётными очередями прямо по ходу!

Снег распределялся по озеру неравномерно, словно ветер-проказник тоже лепил куличики. Вот участок гладкий как лёд, продуваемый ветром, вот снега уже по колено, а вот ты идёшь в нём так, что он чуть ниже колен. Ботинки бы утопали, черпая краями. Но лыжи не позволяли увязнуть.

Ноги в ботинках мерзли у лодыжек. Надо было надевать валенки деда. Да они на Невельском! Лыжи у него древние, советские, справленные умельцами в деревне прямо под валенки. А на мне современные, немецкие, с гуляющим креплениями под размер ботинок. Крепления, правда, обледенели. Если снимешь, уже не оденешь в этой пурге. Надо в тепло.

Несколько километров позади. Стараясь дышать медленно, глубоко, я понял, что без помощи экзоскелета так долго бы не прошёл. Работать поваром на катере просто опасно для здоровья! Расслабился, туша толстая.

А что было до? Фитнес? Вот бы хрен! Автомобили с автопилотом, заказ продуктов на дом, ни спорта, ни пробежек поутру. Сидячая работа, армия прошла мимо, когда отменили призыв. На выходе рыхлый толстячок, что едва переставляет ноги на льду.

Упрямо продолжал шагать, выплевывая лёгкие. Надо восстанавливать спортивную форму! Скоро экзоскелет заряжать будет нечем. Расчетный заряд на тридцать шесть часов. Но это при нулевой температуре.

Учитывая холод, протянет меньше. Значит, завтра на него можно уже не рассчитывать. Помощи не будет. Этот мир любит сильных, выносливых. Размер банковского счета уже ничего не значит. Шапка-ушанка с опущенными и завязанными на подбородке ушами — вот валюта при температуре ниже нуля.

Я посмотрел на часы: минус сорок пять по Цельсию! Датчик, перешитый на плечо тулупа, молчал. Иногда казалось, обледенел и вовсе вышел из строя. Но нет — цифры отсвечивают.

Тулуп спасал от мороза. Экзоскелет поверх зимнего одеяния кряхтел, промерзая насквозь, работал на пределе возможностей. Критическая температура для «ратника-12» — минус пятьдесят. Но то без учёта влажности. А мы всё-таки идём по озеру. Озеру, где ещё пару недель назад купались люди.

Бабах!

Где-то за спинами громыхнуло раскатом грома, разнеслось по округе, и звук растаял в ветре. Невельской повернулся, я следом. Посмотрели на дымок, едва заметно уходящий от направления, где стояли наши иглу.

— Вы же сказали пять-десять часов! — опешил я.

— Варианта два. Либо роботы шли в нашем направлении давно. Либо…

Академик достал бинокль, посуровел, стал совсем как викинг. Но викинги умнее, они всю зиму сидели по тёплым домам у костров. А мы — русские! Зима половина года. Надо двигаться.

— Либо?

— … местные решили проверить, что осталось в иглу, — договорил он.

— В такую погоду люди дома сидят, — устало сказал я и припал на колени.

Ноги уже не болели. Их выламывало. Суставы разогрелись, но мышцы и связки, казалось, кипели. Руки дрожали. Не от холода. От усталости.

— Это не люди. Роботы, — Невельской достал Орсис T-5000 из волокуши и посмотрел на берег через оптический прицел.

Снайперская винтовка в его руках дала больше информации. В сетчатом прицеле, который так же можно было использовать и в ночное время суток, было отлично видно противников в эту сумеречную погоду под серыми низкими облаками.

— Ноя ближе, чем мы думали, Карлов. Ловушка сработала, но подорвало лишь одного Пута. Они не попёрлись к ракете гурьбой.

— Умные, черт бы их побрал!

— Ещё двое вышли на лед, и идут по нашим следам, — академик убрал бинокль. — Ускоряемся!

— Ускоряемся? — удивился я. — Да я сейчас сдохну!

— Значит, по вашим костям пройдутся довольные роботы, — спокойно добавил он и прибавил ходу.

Это подстегнуло лучше любых других слов.

Поднявшись, заставил себя двигать лыжами. Движение — жизнь! Особенно, когда за тобой гонятся роботы под руководством самого Генерала Мороза, а чёртов Дед Мороз рядом скорее готов бросить ему под ноги, чем защитить от его нападок.

Запала хватило метров на восемьсот. Позади было лишь три километра лыжной пробежки, а я просто свалился на лёд, ощущая, как сводит икры и голени. С этой тряской перетруженных мышц уже ничего нельзя было сделать.

Предел! Ноги просто больше не шли.

Невельской заметил, что я отстал. Остановился, словно раздумывая — дать ли деру, спасая свою жизнь, что способна дать возможность всему человечеству выжить? Или вернуться и спасти жизнь одному идиоту, который не способен на спортивные подвиги, как и остальные девяносто процентов индустриально-развитого населения до Конца Света?

Люди не логичны.

Видимо поэтому я вскоре увидел лыжи в валенках перед глазами. Невельской, отвязав свою волокушу, протянул шашку с единственной оставшейся у нас зажигалкой.

— У нас только два заряда и одна зажигалка, Карлов… Придётся импровизировать.

Я взял шашку, ещё не понимая, что должен сделать. Запал был длинным шнуром сантиметров на пятьдесят. С мохнатым наконечником, который должен был подхватить огонёк. Но ведь его ещё подпалить надо!

Вездесущие порывы ветра способны сдуть любое пламя. Разве что залезть под волокуши и чиркать там.

Однако, дыхание восстанавливается и страх придаёт сил.

— Что я должен буду сделать?

— Как подам знак, кидайте шашку под ноги робота, — заявил академик. — Даже желательно, до того, как подам знак.

— Что это вообще значит?

— Просто учитывайте, что запал горит ровно одну минуту. Плюс-минус пару секунд.

— Давайте просто его укоротим!

— Делайте что хотите, Карлов. Это ваш заряд.

Свой снаряд он оставил прямо на льду по пути ко мне. Сам отошёл метров на пятьдесят в бок с нашей тропы, и залёг на лед, нагребая себе руками укрытие из снега. На выходе получилась бойница со смотровой щелью, из которой торчал ствол.

Он взял в прицел шашку, которую быстро заметало снегом. Учитывая, что от меня она лежала в тех же пятидесяти метрах, до самой шашки самоназванному снайперу было примерно сто метров. Вроде бы недалеко, но… ветер!

Коснувшись лбом льда, я принялся молиться, чтобы ветер взял перерыв.

Роботы приближались стремительно. Вперед вырвался тот, что был на гусеничных траках. Модель «пут-7», которую использовали при отсутствии горизонтальной поверхности, был более проворным.

Мы нередко видели их, штурмующих баррикады по всему миру, ловко помогающих себе мощными руками разгонять демонстрантов. Сейчас же, как вездеход, он отлично преодолевал снег. Быстро распознав мою волокушу и тепло за ней, устремился ко мне, чтобы в очередной раз нарушить первый закон робототехники.

Укрытие академика из снега притупило восприятие робота. Чтобы распознать его, пут должен был подъехать поближе. Датчики не всемогущи. Плюс погода вносит коррекции.

Невельской упёр приклад в плечо, задержал дыхание и плавно спустил курок. Он умел стрелять, но ожидаемо не был снайпером. Разве что расстояние в сотню метров даже при сильных порывах ветра давало ему определенное преимущество.

Как говорил моя яйцеголовый наставник ещё в автомобиле, «Орсис T-5000 обычно выпускался под калибр 7,62×51 мм, из которого можно было легко поразить цель на расстоянии в восемьсот метров». Но меня угораздило утащить из магазина лимитированную версию под довольно редкий калибр 8.6×71 мм, а она уже прицельно била на полтора километра.

Повезло с лутом. То есть, с трофеями.

Первая пуля отскочила от трака робота. Он замер, оценивая нового соперника, и тут вторая подорвала стоящий кирпичик-заряд.

Никто не ожидал, что, взрыв шашки разметает робота. Для поражения первого на берегу потребовалось восемь снарядов!

Но непрочному льду хватило потрясений от взрывной волны, чтобы утопить пута. Поверхность вскрылась и забрала угрозу.

Я подскочил, разглядывая полынью. На поверку оказалось, что толщина льда порядка восьми сантиметров. Не ожидал.

— Ползите к моей волокуше, Карлов! — крикнул академик.

Ползите. Ха!

Легко сказать, но ползти вперёд, не снимая лыжи, и толкать при этом свою волокушу невероятно сложно.

Изворачиваясь змеей, не обращая внимания на трясущиеся икры, работая бедрами и по большей части локтями, я пополз. И настолько увлекся этим мероприятием, что крик Невельского едва донесся до меня сквозь ветер в одно ухо:

— Кидайте, Карлов!

— Кидайте? Я ещё не зажёг!

— Чёрт бы вас побрал!!!

Сжимая все это время в рукавице тротиловую шашку, я пытался разгадать срок годности. Армия давно не использовала этот тип взрывчатки. Значит, это было наследие СССР. И чиркая теперь спичкой, я молил Бога, чтобы огонек бежал быстрее.

Как назло, подхваченный огонёк катастрофически-медленно пополз вверх, чадя и шипя как змея. Повернувшись, я обомлел. Второй робот пут-5, что двигался с помощью пары ног, быстро нагонял меня.

Швырнул шашку между нами. Теперь всё, что оставалось делать, это спрятаться за волокушу и достать автомат… Но я прекрасно знал, что пули не пробьют эту броню.

Не обращая внимания на шипящую шашку, робот прошёл мимо нее. Я стянул рукавицу. Непослушные, быстро замерзающие пальцы сняли с предохранителя, переставили на стрельбу очередями по три пули.

Прицелился, надавил на курок. Без толку. Пули ушли «в молоко».

Робот стрельнул в ответ широкой очередью. Пришлось прижать низко голову, и надеяться на ветер. Ушанка защищала от пуль не так надежно, как каска, что осталась на берегу вместе с бронежилетом.

Шашка взорвалась, когда робот переступил её и уже отходил вперёд. Его, конечно, толкнуло в спину. Но устойчивая металлическая махина, весом примерно в полтора центнера, устояла. Робот лишь повернулся к образовавшейся полынье, оценивая новое обстоятельство.

Я уже и не видел, как рванул спринтером к роботу в это самое время Невельской, скинув валенки с лыжами. В одних носках он побежал по льду, быстро сокращая расстояние.

Что он делает? Вот чудак!

Проскользив последний участок, учёный принялся поливать из автомата лёд перед роботом.

Вновь повернувшийся робот спокойно выделил очередное препятствие на пути к мировому господству и… с громким треском провалился под лёд.

Запоздало подняв голову из-за волокуши, я успел разглядеть лишь, как осел на лед академик, опустив разряженный автомат.

Я подполз к нему, ожидая увидеть ранений и крови. Но их не было. Зато была безумная улыбка злого гения, что успел просчитать вес робота, хрупкость льда и расчертить пулями полукруг, замыкая полынью позади робота в круг-западню.

— Что ж, Карлов. Лунка у нас уже есть, — бодро сказал он. Адреналин наверняка бил по ушам, но виду не показывал. Только руки слабо дрожали. — Ставим над ней палатку и рыбачим. Можете начинать готовить обед на своей газовой плитке… Уверен, аппетит появится.

Я кивнул, и без сил свалился на лёд.

Похоже, и эту ночь мы переживём!