Грани будущего Zero: Карлов (*30 иллюстраций)

Глава 23 Мнение дочки

Мы почуял неладное ещё на подступах к городу. По небу в закатном багровом солнце закружили хищными стаями дроны и БПЛА. Их количество впечатляло: я с ходу насчитал пять десятков. Всех размеров и форм, они вились над городом мухами. Разве что мухи давно бы перемерзли в такую погоду, а дронов морозы словно не касались. Все в одинаково белой краске, мощные, как мини-вертолеты, они словно появились не с ближайших окрестностей, а прилетели прямиком с заводских конвейеров.

В ещё застывающей заводской смазке, рой дронов словно преумножил свой КПД. У меня закралось подозрение, что они собраны под условия севера. Не боялись ни снега, ни сильного ветра. Работал даже арктический камуфляж. Сразу и не разглядишь. Летят почти бесшумно, не громче ветра.

Они ныряли между улицами и строениями, выискивая, идентифицируя и предавая данные о людях и ещё живой технике. Они же с ходу осыпали горожан и военных ракетами, швыряли на их головы небольшие бомбы или «кассетные» подарки.

Въезд в город перегородил брошенный блокпост. Мы оставили мотоцикл и залезли по снежной насыпи на крышу продуваемого всеми ветрами строения. За городом на горизонте грохотало. Взрывы доносились с юга. Там же полыхали огненные языки. Снаряды рвали землю с раскатистым эхо. Страшно звучит. Пробирает до костей.

Авиа-бомбардировка предстала во всей красе: снаряды рвали землю, земля горела. Ветер пытался задуть всё это недоразумение, укутать в снег, прикрыть, но не мог. Потому в самом городе столбом стоял дым.

Пожарища подгоняли восточные порывы ветра. Они то сбивали с ног, то утихали, словно набирая скорость. Чёрный, серый и белый смог смешивались, душили людей, выкуривали из немногочисленных отопляемых строений.

Не хватало только южного ветра с радиацией, чтобы окончательно добить стойких читинцев.

— Твою мать! — выругался академик и повёл мотоцикл по объездной дороге через северную трассу P-297, минуя город. — Ноя! Что ты делаешь⁈

Датчики Гейгера тревожно запищали у обоих. Сбавив скорость, мы надели фильтр-маски. Академик выбросил шлем, предпочитая на нормальной скорости шапку. Поверх маски-фильтра она сидела гораздо плотнее. Так ветру почти не оставалось, за что цепляться на лице.

Я не знал, что делать. Война приближалась с юга так же неминуемо, как ночь. В сумерках из города показались роботы. Мы словно оказались на военной выставке, где Арматек представлял всю линейку «Скаев».

«Роботы-гуманоиды» первого десятка-моделей шагали строем, поливая из автоматов и крупнокалиберных пулемётов отступающих пехотинцев. Среди арктических камуфляжей встречались у людей и обмундирование цвета хаки. Легко заметить на снегу. Так же, как и полушубки или зимние дутые куртки. Всё, во что солдаты оделись не по уставу, чтобы не обморозиться.

Второй десяток «гибридных моделей» катился на гусеницах, и тиранил драпающую бронетехнику читинского округа. Бронетранспортёрам, бронемашинам и грузовикам доставалось из РПГ. Их поливали подкалиберными, обстреливали минометами и гранатами. У отступающей из города армии, и тем более горожан, не было средств защиты ПВО. Почти каждый пущенный снаряд находил цель.

Третий десяток «звериных гибридов» был представлен ползущими змеями, ящерицами, варанами и драконами, у которых, однако, вместо крыльев, висели над спиной автоматические турели.

Обвешанные солнечными панелями тела роботов до последнего защищали тяжёлой броней орудие помощнее. Но стоило им остановиться, прицелиться, словив данные с дронов, как из недр корпуса выдвигались ракетные турели, лазерные установки, миниатюрные рельсотроны. Тогда они становились уязвимы. Но не им доставалось, а уже танкам людей.

Забайкальский военный округ вяло отстреливался от уничтожающей волны роботов, что пришла с юга с китайской стороны. Лучше всего поражать ходячую, ползучую и бегающую сталь получалось у тех же Коалиций СВ. Неплохо себя показывали и системы залпового огня, но они с откровенным безразличием уничтожали не только роботов, но и отступающих людей.

Армия проигрывала. Противника было слишком много.

— Ноя наплодила целый легион! — крикнул академик в сердцах. — Наверняка, оставила целёхоньким не один китайский сборочный цех! Туда-то и подаётся электричество с ГЭС… Сука хитрая!

Слова академика меня уже словно не касались. Я вдруг увидел последний четвертый десяток скаев — «звериный». Самый быстрый, проворный и смертоносный. Тигры, пантеры, львы, леопарды, рыси, собаки, львы и другие звери на четырех лапах. Удачные модели. Они были быстрыми как тот гепард в лесу, от которого удирали на пожарном танке. Их лапы могли вскрывать бронь танков, разбивать корпуса автомобилей, сбивать гусеницы и ломать экзоскелеты. Скаи умели делать всё, чтобы не оставить медлительному противнику ни единого шанса. Этот класс создали всецело, чтобы убивать. Воевать по принципу «один против всех».

Ничего лучше человечество придумать среди робототехники так и не успело.

Наш мотоцикл почти смешался с толпой и техникой на дороге. Перестав держать лыжи, я увидел, как они улетели дальше по трассе. А потом подскочил и ящик с антирадином. Его я подхватить успел на лету. Но следом за ним улетел и чемоданчик академика.

Маска запотела, порядком ограничив обзор. Зато я увидел солдат вблизи. Некоторые из них были в ратниках различных модификаций, другие в сплошных экзоскелетах, спроектированных по типу того же робота, но с единственно-возможным управлением от человека, что находился внутри него.

Иные были и вовсе в «девронах». Эти гибридные костюмы сочетали в себе передовые средства индивидуальной защиты, совмещающее в себе функции бронежилета, противохимической и противорадиационной защиты и были нечета нашим костюмам в люльке.

Благодаря такой комбинации защитных функций девроны одинаково хорошо защищали от пуль, осколков, взрывных устройств, грязных бомб и других химических и радиационных опасностей. Единственным их минусом была модульность. Подключаемых модулей хватало не на всех: на одних людях были лишь бронежилеты, на других костюмы, закрывающие большую часть тела, а на прочих полностью герметичные скафандры. И что-то мне подсказывало, что это сильно зависит от обозначения на погонах.

— Это конец, Карлов, — подытожил академик. — Мы увязнем с этими бедолагами.

— Бедолагами? — поразился я. — Разве вам есть дело до людей?

— Дурак вы, Карлов, — сказал он так, словно обиделся. — Всё что я делал, я всегда делал ради людей.

В бок ударило, стеганув по автомату через плечо. Меня скинуло с мотоцикла, покатило по трассе, швыряя как куклу. Маска встретила дорогу, разбилась. Чудом не пострадали глаза. Покрытие проклеено защитной плёнкой, но всё же!

Широкий мультикоптер размером с автомобиль, выпустив пули, пошёл на второй круг. Его тут же подстрелили из ближайшего грузовика, нейтрализовав противозенитным-ракетным комплексом. Но большего врагам и не требовалось. Умные камеры уже передали Ное приоритетную цель. Все ближайшие роботы вдруг рванули в сторону академика.

Шапка и маска не спасли Невельского от обнаружения. Его дочке достаточно было заглянуть учёному в глаза, чтобы распознать их из восьми миллиардов.

ИЖ вклинился между грузовиков, БТР и танка, пытаясь затеряться среди потока, но лишь увяз в толпе. «Тигр», «волк» и «лиса» быстро расправились с ближайшей Арматой и подорвали грузовик с ранеными.

Роботов накрыли плотным огнём ближайшие пехотинцы из крупнокалиберного, но шустрая змея-робот уже заползла под БТР, схоронилась, переждав огонь, а затем выскочила из-под колёс и одним рывком повалила мотоцикл с академиком.

В тело Невельского впились зубы-пилы, разрывая тулуп и перемалывая кожу, кости и мышцы в кашу. Крики заглушило выстрелами.

«Нет. Нет! НЕТ!!!» — кричало внутри меня, пока губы стянулись в линию.

Я поднялся, скинул маску и хотел бежать к застопорившемуся обозу, но в небе вдруг появились ракеты.

Почти бесшумные, но хорошо различимые вблизи, они прилетели откуда-то с востока, разделились с десятка на сотни головных частей и начали втыкаться в землю позади основной волны роботов.

Их точечные удары не несли радиацию. Радиации по визгу датчика на плече и без того хватало. Её принесли сами облученные роботы, сотни километров прошагавшие по зараженной земле Поднебесной.

Ракеты оказались подарком С-600. Российские зенитно-ракетные системы отогнали тьму. Взрывы окунули в горнило переплавки основную массу роботов.

Ближайшей волной взрыва меня снова сбило с ног.

Тьма… шум… пустота.

Когда поднялся вновь, едва придя в себя, земля вокруг догорала. Автоматные выстрелы стихли. Ветер разогнал шумы и крики. Нигде не было видно роботов. Небо чёрное, без звёзд и луны.

Достав из кармана фонарик с последней батарейкой, я подсветил дорогу и не нашёл ничего лучше, как просто пойти по ней, куда вёл свет.

Несколько сотен метров спустя, я наткнулся на чемоданчик Невельского. Советский кейс лёг в руку под рукавицу. Он был без видимых повреждений. Чего нельзя сказать о моём лице.

Сняв рукавицу, вытащил пару наружных осколков, положив автомат на землю. Свет показал, что Калашников остановил пулю ценой собственной целостности.

— Ты спас меня от волков и пули. Спасибо, — слабо обронил я, отпустив ремешок.

Машинально сунул в карман полный рожок. Пригодится.

Побрёл дальше по дороге и наткнулся на лыжи. Связанные вместе с палками, они спокойно торчали их снега кювета, но половину лыж снесло осколками. Выглядело так, как будто кто-то точил карандаш, а в последний момент не удержался и срезал слишком много.

Глядя на лыжи в свете фонарика, я вдруг понял, что иду не в ту сторону. Развернувшись, прошагал полкилометра обратно, наткнувшись на раскуроченную технику и остатки роботов.

Оружие валялось повсюду. Разыскать новый автомат не составило труда у ближайшего грузовика. Рожок прозапас. Пригодится.

Перекинув оружие через плечо, подошёл к перевернутому мотоциклу. Робот-змея был взорван. Сбоку слабо дымилась обугленная дыра размером с футбольный мяч. Похоже, кто-то бросил гранату в тот момент, когда этот скай открыл корпус, чтобы извлечь пулемёт.

А вот останки учёного… От Невельского уцелели лишь руки и голова. Слушая писк радиометра, я осторожно снял маску-фильтр с головы академика и прикрыл ему глаза.

— Что ж, Игорь Данилович… спасибо за уроки. Видит бог, не забуду. И… прощайте.

В голове дальше лишь пустота. Ни сожаления, ни гнева. Ничего внутри. Только усталость.

Боли нет. Для этого надо чувствовать.

Порывшись в люльке, извлёк ящичек с антирадином, достал одну из пачек, откупорил и положил таблетку на язык.

Горькая. Вряд ли такие нужно рассасывать. Скорее, глотать. Но во рту пересохло. Пришлось размачивать слюной и глотать через силу.

За этим занятием меня и застал встречный луч света. Двое солдат в полных девронах подсветили меня мощными фонарями. Они шныряли среди раскуроченной техники, подбирали оружие и боеприпасы.

— Эй, живой что ли? — раздался голос.

— Да.

— Валера, не трать время. Он всё равно облучен. Брось его, — раздался второй голос. — Слышь, мужик? Отвали!

Я покачал головой, обозначая присутствие маски.

— Нет. Я в норме. Фильтр. И антирадин есть. Почти полный, — я поднял его над головой. — Хотите по таблеточке?

Они подскочили с завидной скоростью, проглотили по таблетке.

— Запить есть чем?

— Нет. Только бензин, — ответил я, вспоминая, что ещё одна полная канистра лежит на дне люльки.

— Бензин? Серый, мы спасены!

— И жратва, — припомнил я и скудные припасы, что оставались от последнего обеда.

Это известие сразу расположило служивых ко мне.

Оба оказались солдатами. Точнее — старшими лейтенантами противохимических войск. Молодые, недавние выпускники пограничного института. Из тех, кто уцелел в резне.

У обоих был приказ нагонять основные войсковые соединения своим ходом за неимением транспорта и дефицита топлива. По сути, Серегу и Валерия бросили на добивание роботам более вышестоящие чины. Но вслух это не обозначили. Вслух что-нибудь о тактическом отступлении, чтобы выиграть время.

На войне все средства хороши.

Заправляя армейский УАЗик, который армейцы достали с консервации несколько недель назад, я узнал, что остатки армии оттянулись на восток, в сторону Благовещенска. Там должны соединиться с танковой группой под Сковородино, где защиту от дронов давали системы радиолокационной борьбы типа «Краснуха». Они чистили небо на сотни километров вокруг себя. Должно помочь.

Но до тех систем ещё добраться надо было. А наше новое транспортное средство никак не желало заводиться, замёрзнув за вечер. Пришлось разводить костер, снимать аккумулятор и обогревать его полночи, а также возиться с простреленной осколками шиной, меняя на запаску.

Работа растянулась до рассвета. Возиться пришлось в основном мне. Так как ребята не верили, что при северном ветре нам ничего не угрожает, и не снимали своих тесных костюмов.

А в них много в быту не сделаешь.

— Высокий уровень радиации датчики показывают из-за груды облученного металла роботов вокруг, а не земли. Тяжёлые радиационные элементы находятся не на ближайшей земле, — с уверенностью Невельского убеждал их я. — От альфа-же излучения хватит и зимней одежды. Но фильтры с лица лучше не снимать… И тем спасемся.

Они верили, но… не снимали девронов.

Уже рассветало, когда автомобиль загудел. Стоило мотору прогреться, как мы покатили нагонять войска.

То, что скрывала ночь, теперь было видно, как на ладони: чёрные воронки с расплавленным металлом, растаявший снег с выжженной дотла землёй, остовы разбросанной техники и искореженных, подбитых роботов по округе. Тела, оружие и снова тела. Гражданские и военные. Вперемежку.

— Паника вывела почти всех из города, создала ложное чувство безопасности под боком у военных. А роботам только это и нужно было, — говорил я, по приобретённой привычке анализируя информацию вслух.

Ребята слушали, кивали, но были слишком уставшими от длительного марш-броска, чтобы отвечать что-то внятное. Генерал объединённого восточного округа гонял их двое суток без сна и отдыха.

Из приятного — печка грела по полной.

Мы так же утеплили аккумулятор, закрыли картонкой радиатор от встречного ветра и укутали в войлок мотор сверху. Но в салоне было холодно даже в шапке и сапогах. Я не снимал рукавиц за рулем. Согревался лишь тем, что рулил.

Сон пропал. Вопрос «а что дальше?» стоял в голове.

Я не ощущал потери Невельского. Осознание этого, наверное, придёт позже. Сейчас вокруг был скорее очередной социальный эксперимент гения, а я его часть. И вскоре раздастся над ухом: «и что дальше, Карлов?»

Я и этот чертов чемоданчик рядом с автоматом на заднем сиденье были теперь как единое целое. Часть замысла злого гения, от которого уже было не откреститься.

— А что в чемоданчике? — спросил как-то Серёга, несколько устав от дороги.

— Да, тоже хотел спросить, — поддержал Валера.

— Я уже поделился с вами бензином, антирадином, лекарствами и едой, — напомнил я. — В чемоданчике мои личные вещи. Ничего для вас ценного. Поверьте мне, будь там хоть золото, мне оно нахрен не сдалось. Но эти вещи мне дороги как память.

— Да ладно, чего напрягся то? — хихикнул Валера. — Твоё так твое. У меня вот из личного теперь только граната осталась… Хочешь подержать?

И он протянул. Не мне, но Сереге. Гранату без чеки.

Тот начал орать, попытался опустить стекло, что открывалось механическим способом, но оно примерзло. В панике сунул обратно.

— Да не ссы. Это учебная, — рассмеялся сослуживец. — Чеку я давно потерял!

— Идиот!

— Серый, ты бы видел свою харю… Надеюсь, не обоссался?

— Кретин! — добавил сослуживец и улыбнулся, внутри тоже довольный шуткой.

Посмотрев в зеркало заднего вида на раскрасневшуюся от смеха рожу и лицо, полное негодования, рядом, я понял две вещи.

Во-первых, теперь у меня нет мудрого наставника, который всегда поправит и помашет пальчиком у лица, если что-то не так.

Во-вторых, если я не стану таким же наставником для них, то мы вообще никуда не доедем. Эти двое солдатиков даже чем-то походили друг на друга. Как разнояйцевые близнецы. Оба бестолковые, необученные, пересидевшие тяжёлое время в казармах.

Короче, как я в первые дни путешествия.

— Ребят, а что на вас за костюмы? Лёгкие, как на вид. Я недавно «Ратник-12» носил. Он потяжелее будет.

— Модификация деврон-зет, — разъяснил Валерий, утирая слёзы смеха. — Состоит из нескольких слоев материалов, давая разную защиту. Верхний слой придаёт свойства огнеупорности и химической защиты, а нижний отвечает за питание и терморегуляцию. Между слоями ткани располагается слой полимерного нано-материала, который обладает повышенными антирадиационными свойствами, служит как бронежилет.

— Нано-материал, значит? — переспросил я.

— От радиации этот материал по эффективности защиты равен слою свинца, толщиной в двадцать сантиметров, — объяснил Валера.

— Ага, с его использованием построена и защита против ударных и баллистических угроз, — добавил Серёга. — Сколково их всего три года как выпустило и начало по границам распределять. Но если честно, нам их выдали лишь потому, что мы умеем ими пользоваться. Остальные на зеты через стекла стендов смотрели. «Чтобы чего не вышло».

— Дорогие же, — хмыкнул я. — А что насчёт прочей армии? Что думаете? Выстоим?

— Сборная армейская солянка без компьютеров и связи. В первую неделю после конфликта мы вообще ничего понять не могли. Оглохли, ослепли, — продолжил Серега. — Пока же наладили стационарную связь, ставили вышки, согласовывали расположение штаба и собирали информацию о перемещении противника. Много времени потеряли. Роботы просто подошли к границе, и… усугубили конфликт.

Я вновь посмотрел в зеркало.

Конфликт? Вы серьёзно? Нам же просто хотят истребить как вид.

— Ребят, что, по-вашему, вообще произошло в мире?

Они переглянулись, пожали плечами.

— Кто-то начал Большую Войну, — наконец добавил Серёга. — И учитывая, что мы воюем с китайскими роботами… ответ очевиден.

— Ага. Взлетели ракеты, уничтожены крупные города… а потом резко похолодало. За пару дней, — припомнил Валерий. — Но блин, ни одной жёлтой звезды на роботах противника. Ни одного красного флага. Они словно хотят замять этот конфликт.

— Начальство ничего не рассказывало? — понял я.

— А чего тут рассказывать? Я всегда не доверял иностранцам и роботам, — усмехнулся Валера и первым развалился спать на заднем сиденье.

— А уж иностранным роботам и подавно, — добавил Сергей и прикорнул на сиденье рядом.

Я не стал напоминать, что всю линейку «Скай» после импортозамещения собирали исключительно в России. Китайские подделки были на порядок худшего качества. Тормозили, глючили, часто ломались.

Подражание продукции и оригинальные варианты рознятся как небо и земля… По крайней мере, в первые годы выпуска.

Нагнав армейский обоз, мы получили бензин и пайки. Меня поставили на довольствие механиком за неимением опытных людей и рабочих рук.

Я и не спорил. Всё, что для меня имело значение, это чемоданчик и пара отлитых дюралиевых сюрикенов, оставшихся на память от академика в кармане.

Под Сковородино нас переформировали. Все ближайшие войска попали под руку генерала Владыкова. Это ракеты его комплексов накрыли роботов под Читой. С-600 ориентировались по маячкам, установленными радистами.

Вскоре пришлось разминуться с лейтенантами. Сергей и Валерий остались в части обучать радиационной защите танкистов, а я напросился добровольцем в город Свободный. Разведчики доложили нам, что китайцы на южной границе захватили и Благовещенск, чем только усилили подозрение военных.

Я предполагал, что, перейдя замерзший Амур, китайцы просто спасались от радиации. Но пограничники встретили их в штыки, по-прежнему защищая границы. Случилась резня.

Поговаривают, граница устояла не больше десятка минут. Затем миллионы китайцев вторглись в беззащитный город и перерезали полумилионный Благовещенск. То ли чтобы не кормить, то ли чтобы нажиться.

У пограничной провинции Хэйлунцзян давно было особое отношение к русским. Русские строили Харбин, возводили КВЖД, зачищали Манчжурию от японских интервентов, строили и помогали красному Китаю, чем неизменно заслужили уважение у китайских коммунистов. Но то были русские начала двадцатого века.

Русские же конца двадцатого века были «челноками» и торговцами, нередко попадающими в криминальные сводки самой северной китайской провинции. Если во всех прочих провинциях к «северному соседу» было хорошее отношение, то у китайцев на границе мы ассоциировались, как правило, с бандитами, ворами и пьяницами. А таких не жалко и на нож, чтобы самим выжить.

Но как мало генерал знал об истории, так же хорошо знал о передвижении противника. Разъезды китайских солдат и добровольцев, что пыталась спастись от мороза, радиации и Нои, быстро распространялись по Дальнему Востоку. С нашей стороны они достигли города Свободного.

Ответ генерала Владыкова был мгновенным. Не подчиненный более никому выше, военный начальник решил, что в мире всё ещё действуют старые порядки. И на силу нужно отвечать силой. Вместо дипломатии сработал принцип — «глаз за глаз»! И ракеты накрыли Благовещенск, сравняв с землей и китайских захватчиков.

Основной оплот северокитайской силы был свергнут за несколько минут. Бронированный танковый кулак, расквартированный в Сковородино, вскоре вернул Свободный и за несколько дней мы расчистили все занятые противником территории, продолжая проливать кровь людей.

Едва мы выгнали китайцев обратно за замерзшую реку, как… отпрянули!

Новый роботизированный кулак Нои размазал танки вдоль Амура широкой волной китайских роботов. Эти Скаи были менее проворными и хуже вооружены, но это не помешало им перебить последнюю профессиональную армию и устремиться за беглецами в глубь территорий.

В тот роковой день мы и прозвали их — «искателями».

Теперь они гонялись за уцелевшими людьми, добивая всех, до кого хватало дотянуться заряду китайских батарей.

После разгрома я отступил на восток с дюжиной уцелевших солдат в армейском грузовике. Мы до хрипотцы спорили в кузове на тему того, был ли у нас шанс уцелеть на Амуре, если бы генерал объединился с китайцами?

Ответа не было… Как не было больше ракет, танков, РЭБов и многих людей.

Зато был голод, холод, информационная глухота, пристальное внимание Нои и ощущение отчаянья.

Разбитые, подгоняемые остатками роботов, мы добрались до Биробиджана и застряли в этом маленьком городе. Генерал Мороз обозначил свое присутствие падением температуры до минус шестидесяти градусов по Цельсию, лишив нас всякого маневра.

С ужасом глядя на термометры, выжившие ожидали прихода ещё большей Зимы.