Грани будущего Zero: Карлов (*30 иллюстраций)

Глава 4 До полного!

С полной невозмутимостью академик сказал:

— Вы добыли транспорт. Отлично, Карлов! — он остановился, смахнул пот и бросил мне один из мешков. — Не знаю, с каким типом излучения нам больше придётся столкнуться: нейтронным, бета-, гамма или радиационным излучением, поэтому на всякий случай взял полные костюмы радиационной защиты. Целые комплекты. Весят они порядка двадцати килограмм из-за наличия тяжёлых металлов, что не очень удобно для постоянного ношения. Поэтому нам следует либо подыскать более лёгкие системы для путешествия с преобладанием альфа-излучения. Либо найти экзоскелеты для комфортной прогулки в полном облачении защиты в радиационном аду. Полагаю, на севере в ходу будут больше фильтрующие гражданские противогазы. И этих я набрал прозапас, со всеми фильтрами, что были в наличии в институте. Так что дефицит респираторов нам не грозит. Но найти что-то подобное защитных костюмом модульного типа мне в этих стенах не удалось.

Добавить было нечего. Закончив с колесом, я забросил мешки Невельского в багажник и подошёл к телу.

— Что с ним делать? Нам надо вызвать скорую? Или…

Он посмотрел на меня, как на безумца.

«Чёрт, я всё ещё живу в прошлом мире», — мелькнуло в сознании.

Учёный покачал головой и протянул небольшую коробочку.

— Приучите себя к виду мёртвых тел, Карлов. А чтобы не стать одним из них, вот вам профессиональный дозиметр радиации.

Он всучил мне чёрно-оранжевую коробочку с монохромным дисплеем и прищепкой для крепления на одежду, объяснил:

— Он довольно старого образца и не привязан к рынку интернета вещей. Это датчик на основе счетчика Гейгера-Мюллера. Зато он успешно определяет излучение всех трёх видов: альфа-, бета- и гамма-. Пообещайте, что отныне он всегда будет с вами.

— Хорошо. А… как он работает?

— Принцип его действия предельно прост — следите за цифрами. Они показывают уровень загрязнения радиоактивными веществами жилых помещений и разных поверхностей, суммарную величину радиоактивных веществ в потребляемых продуктах и уровень внешнего гамма-фона.

Академик поднял пять пальцев и изобразил второй рукой нолик, продолжив:

— Запомните одну простую цифру — «пятьдесят». Если дозиметр показывает цифры до пятидесяти микрорентген в час, территория безопасна. Что составляет половину микрозиверта в час. Что касается внешнего облучения тела человека, то наиболее оптимальный уровень — до тридцати микрорентген в час. Или ноль целых, три десятых микрозиверта в час. Если показатель больше — человек подвергнут облучению.

Невельской неожиданно ударил меня по щеке, привлекая внимание, и фокусируя рассеянный взгляд единственного слушателя на себе.

— Карлов! Это самые важные данные в вашей жизни! Запомните их! Пятьдесят и тридцать! Существует так же такое понятие, как «накопленная доза радиации». Если человек в год накапливает около трех-четырех микрозивертов на грамм, то такая доза считается средней и безопасной. Чем выше показатель, тем больше шанс облучиться и заработать лучевую болезнь, рак.

— Рак? — я посмотрел на него с видом уже больного раком. — Я не хочу рак. Есть варианты избежать этого?

— Избежать? — удивился учёный. — Ваш организм не в силах вымывать радиацию естественным способом. Существуют, конечно, препараты, которые помогают ему это сделать. Правда, в рядовой аптеке их не найти. Но вы сейчас перегружены данными. Я расскажу об этом позже.

Я рефлекторно кивнул и вдруг вспомнил:

— Топливо в баке почти на нуле.

— Что ж, нам всё равно надо набрать канистр в дорогу. Ближайшие автомагистрали должны уцелеть. Проедем, сколько сможем. Заскочим по пути на АЗС.

Впервые за долгие годы я сел за руль. Магнитный брелок, прикрепленный к чипированной карточке, позволил завести автомобиль, считав информацию о владельце без соединения с интернетом. Старая система, когда-то заменившая ключи до повального перехода на биоиндикаторы, ещё работала.

— Ваш прибор не требует подключения к внешним мониторам для вывода информации, и может работать от батареек помимо собственного аккумулятора. Он даже содержит солнечную батарею. Но на неё я бы не рассчитывал. Слишком низкий КПД, надо заметить. Но что более важно, он обладает режимом «быстрого поиска». — Как ребёнку, продолжал вталкивать академик про радиометр. — Это возможность измерения с учётом фона, когда на экран дополнительно выводятся показатели раннее определенного фона и разница — текущее его превышение. «Быстрый поиск» показывает количество зафиксированных распадов в минуту. Это почти мгновенная реакция на изменение обстановки, так как это прямой вывод количества зафиксированных частиц. Такие

превышения порога радиации не только отобразятся на дисплее, но и определят себя звуковым и вибросигналом. Так что прикрепите датчик к носимому вами костюму для вашей же безопасности. Даже если вы не будете ничего видеть, вы услышите, что что-то не так. А не будете слышать — увидите. Полезная дублируемая система, которая определит опасность даже при контузии. Ясно?

— Пока да.

Автозаправочная станция была пуста. Заправщик-человек сиротливо сидел на корточках у бензоколонки. Скрестил руки ещё издалека, показывая, что здесь ловить нечего. Пришлось подъехать, опустить стекло и услышать от него:

— Ну что не понятного? Езжайте на другую. Света нет. И связи на кассы нет. Сразу две поломки. Видимо, обрыв по всему району.

«Он ещё и не догадывается», — мелькнуло в голове.

— Не удивительно, что АЗС стоит без света. Электричество постепенно будут отключать по городу от района к району. Первыми обесточат второстепенные объекты: дома, магазины, гаражи. Электросети, в раз потеряв нагрузку, разгрузят и промышленные объекты, институты, школы. Последними должны сдаться больницы и административно-правительственные объекты, — любезно объяснил мне Невельской вполголоса и зашелестел бумажником. — Как у вас с наличностью?

Я вспомнил, что мой бумажник остался в пиджаке под головой умершего человека у дороги. Покачал головой.

— Жаль. У меня не так много крупных купюр. А карточки сейчас бесполезны, — Академик заговорщицки понизил голос. — Деньги уже сейчас ничего не значат, но по инерции люди ещё будут клевать на дензнаки день-другой. Нелегко так просто избавиться от иллюзии обязательств государственного банка перед народом.

Он открыл дверь и подошёл к заправщику, протягивая все наличные.

— Любезный, нам нужен полный бак сто первого бензина и пара канистр топлива с собой. Очень спешим, так что за скорость платим впятеро. В электро-кассу потом по своей карточке пробьете… Когда свет дадут.

Глаза заправщика загорелись. О приработке на этой должности давно можно было не мечтать. Роботы чаевых не подавали. А пассажиры в салоне смотрели на него как на робота, часто не отвлекаясь даже от секса, не то, что фильма или чтения.

— Шланг-то я найду, — заявил заправщик. — Наберу топливо из цистерн в ведра из-под песка. Благо, они чистые и на противопожарном стенде стоят который год, а камеры наблюдения без света не работают. Но у меня нет канистр.

Я вылез из автомобиля, достал из багажника фомку и молча пошел к вендинговому автомату. Там по привычке старого мира продавалось всё. А теперь — бери.

«Прошлый мир мёртв. Законов больше не существует. Изменись или умри вместе с ними, Карлов», — сказал я сам себе.

И попытался быть крутым. Как в фильмах. Это же не сложно, когда есть фомка и беззащитное стекло вендингового автомата перед тобой.

Фомка ударила по стеклу словно сама. Осколки посыпались на асфальт. Первым делом вытащил пару новых канистр, проигнорировав запылившиеся «незамерзайку», антифриз и моторные масла в одном с ними ряду. Но руку совсем не по-супергеройски порезал мелкий осколок.

Я запрыгал на месте, пытаясь достать его зубами и выплюнуть.

— Э, вы что творите? Я в полицию позвоню! — уже взобравшись на цистерну, пообещал заправщик.

— Звони, — ответил я спокойно, выплюнув стеклышко.

Это было первое в жизни правонарушение, но адреналин не ударил в кровь. Ощущение чего-то запретного, незаконного так и не возникло. Словно каждый день орудовал ломом. Наверное, это не всегда работает после того, как видишь смерть на дороге или убегаешь от спятивших роботов.

Слишком насыщенный день.

— Молодой человек, по-моему, у нас с вами договоренность лишь насчёт заправки. Остальное не ваши проблемы, — добавил академик заправщику и подал ему обе канистры. — Держите. В эти емкости набирать удобнее, чем в вёдра. Поверьте, будь у меня сейчас возможность связаться с моей карточкой, я бы просто купил всю топливную компанию вместе с этой заправкой в этом регионе. Так что оставьте все объяснения с полицией мне.

— Ну, вы даёте, — только и сказал заправщик, также не горя желанием объяснять правоохранительным органам, что он делает на цистерне, доступ к которым у него был лишь при приёме бензовозов.

В самих же цистернах был электронный уровень топлива, за который он отвечал, если нестыковка по объему была более пяти литров погрешности. Так что первое, что он должен был сделать при запуске света, это купить весь слитый бензин для поддержания баланса. Так что слить топливо даже в случае отсутствия света на АЗС у заправщика бесконтрольно не получалось.

Такова система, разработанная и внедрённая страной, которая уделяла топливу слишком много внимания в экономике долгое время, воруя его у других сфер.

Забрав у разбитого вендингового автомата воронку, я принял у заправщика первую канистру и принялся заливать бензин в бензобак автомобиля. Невельской, словно тоже не желая тратить время на уже мёртвые законы, набрал полную охапку чипсов, орешков, снеков, сухариков и бутилированной воды, и потащил всё это к автомобилю. Вернувшись, он повторил грабеж разбитого аппарата, вытаскивая всё, что могло показаться съестным или полезным в дороге.

Когда я закончил с заправкой и положил пару полных канистр в багажник, уместив рядом с костюмами, заднее сиденье автомобиля уже было завалено газировками, тонизирующими напитками и упаковками, срок годности которых из-за обилия консервантов, мог быть в теории бесконечным благодаря вакуумной упаковке.

Кивнув заправщику, мы сели в салон и выехали на трассу.

Грабёж удался!

Город стал другим. «Кубы» и «Полукубы» мчались по полосам, словно забыв обо всех правилах дорожного движения: в городе больше не горели светофоры, а первый же встречный человек на пешеходном переходе был сбит самоуправляемым автомобилем на огромной скорости, подбросив тело в воздух легко, как пушинку.

Лавируя в потоке, автомобили с автопилотами нередко залезали на бордюры, выскакивали на обочины и врезались в остановки. Коробы из металла и чипов ИИ без зазрения совести давили людей на тропинках и обочинах. Количество ДТП исчислялось десятками в пределах видимости и сотнями в радиусе километров.

Водители из тех, кто не понял, что произошел сбой, который уже не исправят, пытались выходить из автомобилей и ставить аварийные знаки. Их сбивали погодя, быстро, жёстко.

ИИ собирал максимальный урожай на дорогах. Машины скорой помощи, пожарные расчёты и полицейские под управлением людей вязли в этом хаосе. Парковочные карманы заполнились горящими факелами автомобилей и автобусов. Люди в панике разбегались от дороги, пытаясь укрыться во внутренних дворах, но ИИ настигали их и там, устраивая на внутренних территориях игру в догонялки. Проигравших расплющивало о подъезды и ограждения, размазывало по бордюрам и деревьям.

— Иллюзию безопасности можно встретить на станциях метро, только не используя вагоны для транспортировки, — добавил Невельской, глядя на весь этот хаос в окно автомобиля. — Люди поймут это в тот момент, когда составы под управлением ИИ разгонятся до максимальной скорости, а затем начнут резкое торможение, вдавливая тела в корпус и поручни кабинок. Переломает немало костей. Не повезет и тем смельчакам, кто вступит на рельсы, пробираясь от станции к станции.

— Почему?

— Их будет давить до тех пор, пока хоть один вагон с чипом ИИ будет функционировать. В итоге все вагоны привезут людей на «конечные», если ещё раньше не отключится питание, — тут говоривший повернулся ко мне. — Вся безопасность вокруг временна, Карлов. Ровно до первого сильного ветра. Когда нас настигнет западный ветер, он принесет радиационную пыль с Омска. Когда усилится восточный ветер, он принесет радиационную пыль с Красноярска. Не лучше будет и ситуация с южным ветром, как вы понимаете.

— Это как кувшин? — понял я. — Лишь один вход и выход. Горлышко.

— Да, но стадный инстинкт приведёт людей в метро, где сработают антирадиационные меры. Станции герметизируются, и даже некоторое время будет работать вентиляция. Но затем придет голод, жажда и паника, а когда вентиляции израсходуют всё топливо в генераторах, обезумевшие, подгоняющие друг друга в панике своей люди расконсервируют станции и ринутся на поверхность. Без костюмов спецзащиты и банальных противогазов. Радиация встретит их во всей красе. Её принесут ветра, и они будут дуть не один год. На крыльях ветра придет Зима. Настоящая ЗИМА, Карлов! Генерал Мороз под чёрными облаками покажет нам, что значит настоящий удар по всему фронту.

— Но…

— Следите за дорогой!

На магистрали на полном ходу на нас в лобовую помчался бензовоз, выскочив на встречную полосу. Пришлось резко свернуть на перекресток. Автомобиль едва вошёл в поворот, встав на два боковых колеса. Бензовоз по инерции снёс несколько автомобилей. Его развернуло, цистерну с бензином перевернуло, и три полосы дороги из шести вспыхнули. Огненная река потекла по асфальту.

Так мог бы выглядеть Стикс — река мёртвых. Конечно, умей она гореть.

Мой автомобиль послушно лавировал среди неуправляемых автомобилей, тёрся корпусом о них. Камеру заднего вида, встроенную в задний бампер, разбило при таране. Сзади в нас влетел Куб. К счастью, его скорость была ненамного выше нашей, и таран лишь ускорил автомобиль, не выбросив с трассы.

Просчитывать эти маневры становилось всё сложнее. Я старался не слышать скрежет по дверям, не обращал внимания на заносы и толчки в бампера спереди и сзади. ИИ пытался скинуть нас с дороги, замедлить, но даже без подсказок академика было понятно, что останавливаться нельзя.

Лица пассажиров в прочих автомобилях, прислонённые в крике к стеклу, говорили, что многие люди оказались запертыми в салонах такси. Они страдали во взятых в лизинг автомобилях. Было плохо и тем, кто ни разу не садился за руль. Не зная об автомобилях ничего, они стали для них демоническими порождениями из самых глубинных страхов.

Доставка убивала.

Те же из водителей-людей, кто получил доступ к рулю и знал ПДД, допустил серьёзную ошибку. Водители останавливались на перекрёстках. Хуже того — пытались соблюдать правила. На фоне ИИ, что, напротив, нарушал все правила. Это приводило лишь к лишним смертям. Там, где пара водителей могла друг друга пропустить, договорившись хоть подмигиванием фар, с кубами договориться было невозможно.

Тела подлетали, подкинутые на капоты.

Тела вылетали, выбивая лобовые стекла.

Тела появлялись отовсюду: обгорелые, переломанные, окровавленные.

Кровь, боль и ужас торжествовали. Уцелевший от ядерных бомбардировок город быстро разрушался изнутри, пережёвывая и выплевывая инфраструктуру, как пёс кость.

— Нам надо выбрать маршрут: на северо-восток, на восток или на юго-восток по автомобильным дорогам, — поделился академик. — У каждой есть свои плюсы и минусы.

— Почему бы нам просто не попасть в аэропорт Толмачёва? Улетим во Владивосток!

— В этом есть рациональное зерно. Но много вы знаете пилотов-людей, которые всё ещё водят самолеты? Я даже облегчу вам задачу — много вы знаете современных самолётов, которые ещё способны летать без спутниковой навигации?

— Э… нет.

— Очнитесь, Карлов! — снова воскликнул академик. — Взлети мы в небо хоть на вертолете, ИИ собьёт нас ближайшей системой ПВО.

Я затих, понимая, что небо отныне для нас закрыто. Но тут вспомнились бравые ребята, идущие на параде победы по центру города. Военные специалисты. Они же должны уцелеть!

И я поделился мнением на этот счёт:

— Перебравшись на левый берег, мы можем проехать до дислокации бригады спецназа в Шилово. Если рассказать им о нашей миссии, можно получить крепкое сопровождение. В Новосибирске действующих военных частей практически не осталось, но на окраине ещё есть. А ещё военные части есть в Алтайском крае и в Кемеровской области. Это, не считая ракетчиков… Так в сторону аэропорта разумнее!

— Не переживайте насчёт ракетчиков, Карлов, — вздохнул академик. — Я предполагаю, что они уничтожены в первую очередь. Но мсье рациональный мыслитель, вам не кажется, что военным сейчас не до миссий сопровождения? У меня есть подозрение, что даже чудом уцелевшему от реформ спецназу сейчас не до нас. В лучшем случае они бросились спасать семьи. Но чутье подсказывает мне, что чувство долга и приказы старших офицеров уже бросили их в штыковую на роботов. Смею вас заверить, они отлично справятся с линейкой «Путов». Но я видел, на что способны новые модели Скаев.

Я сглотнул. А он продолжил, смакуя детали:

— Военные роботы четвертого десятка просто творят чудеса на поле боя. А их новые аккумуляторы просто бесподобны. Если Ноя найдет способ заряжать их, даже у всей нашей армии были бы серьёзные неприятности при столкновении с ними. Так что давайте оставим уцелевших военных на крайний случай… Как молитву.

Я свернул к зданию торгового центра, пробормотав пассажиру:

— Что ж, если мы можем надеяться только на себя, то лучше позаботится об экипировке и провианте. На одних снеках далеко не уедешь.

— У вас хорошая сигнализация на автомобиле? — только и спросил Невельской, поглядывая на наши запасы на заднем сиденье и в багажнике внедорожника.

Места было ещё много. К тому же стоило учесть, что в любой момент можно опустить задние сиденья и добрать ещё.

— Никто не сможет уехать на нём без нас, — ответил я, погладив магнитный брелок.

Это была последняя техника этого мира, которая меня радовала. Но страхов насчёт другой тоже хватало. Спросил невзначай:

— Надеюсь, радиоприёмник автомобиля не пытается сжечь мой мозг направленным волнами прямо сейчас?

— Нет, он же просто приёмник, — уточнил академик. — Для этой цели ему потребуется побороть несколько фундаментальных законов физики. Как и вам безграмотность.

Вот тебе и поинтересовался.

Выйдя из автомобиля, мазнул глазами по царапинам на крыле. Одна дверь вмялась, перестав открываться. Передний бампер погнуло. Сзади была вмятина с голову быка, уничтожив не только камеру обзора, но и половину датчиков парковки.

Досталось нам от ИИ на дороге, чего уж тут сказать?

Но в целом корпус на рамной конструкции держался. Не пожалел, что не перешёл на более лёгкие конструкции с несущими кузовами, в миру более известными как «паркетники».

Пожалел лишь, что не взял в комплектации к джипу лебедку, багажник на кузов, бронированные стёкла и двери. Ещё больше пожалел, что вместо цвета «хамелеон» не взял цвет «хаки». Впрочем, лучше подошла бы «Арктика», как намекнул академик. Зима, так зима.

У входа в магазин никто не толпился. Если бы раньше люди-охранники при отсутствии света просто вывели покупателей и продавцов и закрыли двери, следуя инструкции о технике безопасности, пока не включат свет, то «Путы-3» предыдущей модели поступили жестче: двери были выбиты, люди на входе растоптаны широкими, металлическими ногами, а сами стражи порядка кидались продуктовыми тележками в прохожих. И это не было рассчитанным перфомансом. Как не были и тела у входа продуманной инсталляцией.

Очень надеюсь, что новый мир пережует оба этих слова и позабудет, как страшный сон вместе с большей долей современного искусства, давно выступающего против человеческого в человеке.

Пока я обдумывал, как дать бой роботам, Невельской потянул меня за рукав.

— Поработайте головой, Карлов. В каждом торговом центре есть много входов. Некоторые даже можно назвать «чёрными». И это лишь в старом мире могло прозвучать как расизм, если вздумаете употребить их при переводе. Но переводить нам больше нечего. Так что я по старой памяти предпочитаю звать их «грузовыми» или «рабочими».

Я завис, переваривая сказанное.

— Идёмте, скорее уже! — подстегнул он и выудил из кармана брюк фонарик с пачкой батареек. — Держите. Из торгового автомата вытащил. Знал, что пригодится. Жаль, они перестали пихать туда швейцарские ножи. Жаль даже то, что в самой Швейцарии давно перестали производить такие ножи.

— Игорь Данилович, может, мы уже перейдем на «ты»? — обронил я. — Всё-таки мы вместе ограбили заправочную станцию. А это сближает.

— Не раньше, чем выберемся из города, — уточнил он. — Не стоит привязываться друг к другу, Роберт Алексеевич. Смерть будет ходить рядом с нами в обнимку, если вы ещё не поняли. Наша поездка на автомобиле не делает нас друзьями.

— А… кем делает?

— Вынужденными соучастниками.

Сплюнул под ноги, не желая спорить со снобом. Это оказалось так приятно: сделать запретную в городе вещь, за которую ранее камера высчитала бы мне один бал из социальной шкалы горожанина. Даже гражданина.

Господи, неужели на основе, в том числе и этих данных, ИИ и решил, что мы все «нули»? Ноя, ты не права!

Фонарик пригодился сразу, едва вошли в тёмное помещение со стороны зала погрузки товара. Одни ворота из шести были с приоткрытой дверью.

В помещении тихо и темно. Если раньше роботы-погрузчики принимали и сортировали товар в приёмном цеху, а выгружали мусор в баки на улице, то теперь мы видели лишь последствия битвы: обезумевшие механизмы уничтожили друг друга, а разбросанные повсюду ящики напоминали свалку. Последний уцелевший погрузчик бился о стену, явно пребывая не в себе. На нас он не обратил никакого внимания.

— Единственная программа взаимодействия с людьми у них — не наехать на человека, — прошептал Невельской, включив свой фонарик.

Едва прикрыли за собой дверь, как помещение без окон полностью погрузилось во мрак.

— Так что этого можно не бояться.

Два луча света в помещении без стекла были путеводными звёздами. Опустевший зал разгрузки товара под шесть крупногабаритных автомобилей пустовал. Фуры и грузовики сейчас уничтожали всё живое на трассе или валялись по кюветам за городом.

Слушая собственные шаги, я с замиранием сердца ожидал появление робота-охранника. На весь широкий четырёхэтажный торговый центр их могло быть до двенадцати штук. По четыре на этаж. Но редко, когда «Путы» работали полным составом. Дело было даже не в экономии владельцев. Просто ремонт, зарядка и получение обновлений на центральном посту всегда выбивали из строя одного-двух роботов на этаж. Так что за безопасностью по сути следили лишь умные камеры.

В теории можно было встретиться лишь с парой охранников. Учитывая то, что обоих охранников мы видели на центральном входе, можно было немного расслабиться, спокойно гуляя по цоколю, а не изображать ниндзя, бегая из угла в угол.

Невельской взял кем-то оставленную тележку у продуктовой кассы и, положив на её дно фонарик, чем создал себе фару, уверенно покатил вдоль стеллажей.

Продуктовые валы казались горами среди мелькающего света, а мы лилипутами среди них. В целях повышения эффективного использования торгового места розничные сети давно увеличили полезную площадь в высоту. Обычные продуктовые стеллажи с рост человека перестали быть модными ещё в начале века, а вскоре выросли до десятков метров в высоту.

Роботы-погрузчики, прикрепленные к стенам строения, катаясь вдоль балок, в обычное время ловко лавировали над головами покупателей. Они быстро доставляли товар на пустующие полки парой-другой лопаток-рук или точными манипуляторами с функциями бережного захвата и удержания даже горошинки, не смяв её. Теперь же эти многорукие помощники замерли, без света не способные подать и банку с горшком, не то, что разложить в строгом порядке товар на уровне глаз потребителя.

Я попытался вспомнить момент, когда роботы заменили всех мерчендайзеров и продавцов на кассах и не смог назвать точной даты. В крупных торговых центрах давно не было живого персонала. Зато были электронные кассы, считающие покупки по штрих-коду под рамкой, и списывающие средства с чипа; робо-уборщики, размером с собаку, тщательно полирующие пол; робо-охранники, реагирующие на нарушения по камерам наблюдения; наземные и потолочные погрузчики, мелкие сортировщики; дроны-камеры учета продукции и, конечно же — персональные помощники.

Они же — катающиеся на колесиках объекты с длинными шеями, способными подстраиваться под рост человека, чтобы лицо-монитор всегда было направлено на уровень глаз покупателя. Эти всегда знали, где лежит морковка, и как пройти в бакалейный отдел. И даже есть ли у них в магазине сода?

Впрочем, соду я покупал лишь однажды, когда заселялся в квартиру, выданную сироте государством после детского дома. Тогда многие вещи пришлось делать впервые и почти постоянно смотреть обучающие ролики на видео-хостингах.

Я учился жить заново, потому что до восемнадцати лет социальной адаптации для меня словно не существовало. Слишком многое за нас делали в детских домах. Например, думали. Но что важнее — не учили думать нас, доверяя программы социализации программам с голосом робота, который и не догадывался, что персональные помощники должны быть гендерно-нейтральными. Мне он больше напоминал прокуренного больного с проблемами дикции.

Отогнал лишние мысли. Осмотрелся. Внешнее питание осталось лишь у половины роботов. Если робо-погрузчики, доставщики и планировщики нуждались в силовом кабеле и постоянном напряжении от сети, то роботы-уборщики, помощники и дроны некоторое время работали автономно. Но это помогало мало. Большинство потеряло навигацию и билось корпусом о стеллажи, когда прочие кружили на месте или витали над головами по кругу.

Этот танец должен был продолжаться, пока не разрядится батарея.

— Конечно, в первую очередь мы наберём консервов и упаковок длительного хранения. Учитывая ближайшее падение температур, проживут такие продукты дольше всего, — начал уже привычным тоном лекцию о выживании академик. — Но смею заверить, подобная еда нам ещё успеет наскучить. Так что обратите внимание на овощи и фрукты. Вместе с хлебобулочными изделиями и рыбой. Это вскоре будет самым дефицитным продуктом. Побалуйте себя скоропортящимися изделиями. Но только прямо на месте. В автомобиле мой подход рационального использования места будет строгим.

— Хорошо.

Тележка очень быстро начала наполняться упаковками: консервированная кукуруза, сгущёнка, килька, шпроты, тушёнка, морская капуста, ананасы, абрикосы, персики и клубника в сиропе, горошек, оливки.

Осмотрелся. Руки снова начали наполнять тележку: замороженные морепродукты, мясо и рыба в вакуумной упаковке, грибы, колбаса.

Академик тоже не терял времени: лук, лимон и картофель заняли немалую часть тележки, потеснив остальные овощи. Из фруктов его милостью больше всего места заняли яблоки и апельсины, после чего он взял оставленную продавцами вторую тележку, вытряхнул из неё банки с упаковками пива и заменил их литровыми бутылками водки.

— Для профилактики, — усмехнулся Игорь Данилович и взялся за шотландский виски. — А это для души… Вы пьёте, Карлов?

— Нет.

— Придётся.

— Зачем?

— Для профилактики, — вновь уточнил он. — Антибиотики скоро будут в большом дефиците. А ещё возьмите блок сигарет.

— Я не курю.

— Это не для себя. Это теперь тоже валюта… Для обмена.

Едва моя рука потянулась к куриным яйцам, Невельской возразил:

— Советую заменить на перепелиные. Те будут храниться дольше в длительной дороге. К тому же их можно пить сырыми, не опасаясь сальмонеллеза без термической обработки. И небольшую упаковку сложнее повредить.

Набрав хлеба и батона, я вновь получил неодобрение.

— Лучше готовые сухари. Их хватит на месяцы. В крайнем случае — замороженные лепёшки и лаваши, которые можно прожарить на костре или сковороде. А если хотите помнить о вкусе хлеба без плесени, то берите упаковки под сэндвичи. Этот резанный на ломтики хлеб проспиртован и содержит столько консервантов, что хранится три месяца. Не армейские галеты, конечно, но как на мой вкус, так намного съедобнее.

Канистры с водой полностью вытеснили бутылки с минералкой и лимонады. Упаковки крупнолистового чая, банки кофе и сахар в пакетах заняли своё место. Над ними легли рис и перловка, горох и гречка, пшено.

— Крупы долго хранятся, — рассказывал Невельской. — Про сладкие консерванты без необходимости не вспоминайте. Они обезвоживают. Впрочем, иногда организму нужно повышать уровень сахара в крови. Так что игнорировать тоже не стоит.

Огромная голова сыра в вакуумной упаковке тоже показалась мне неплохим решением, но милостью академика победил плавленый сырок в мелких пачках, что и не сыр вовсе.

— Вы что, собрались роту солдат кормить? — удивился учёный. — Вряд ли мы осилим его за один присест, а значит, он вскоре пропадёт. Возьмите лучше зефир в пакетиках. На костре жарить самое то.

Сало в упаковке Невельской всё же игнорировать не стал.

— Хорошо просоленные продукты тоже долго хранятся. Соль — отличный консервант. Пока не ударили морозы, у нас не будет «работающих холодильников».

— Тогда я наберу соли.

— И не забудьте соды!

Так я и нашёл еще одного человека в мире, которому понадобилась сода!

— Мыть посуду при случае. Да почаще, — приметил академик. — Я поеду, поищу баллончики с газом и газовую плитку под них. А вы займитесь поиском сладкого. Без шоколада с кофе мой мозг работает гораздо ленивее.

Кивнул.

— И… туалетная бумага! — воскликнул академик. — Не хотелось бы в ближайшее время переходить на покет-буки ироничных детективов и слезливых историй. Хотя бы потому, что наша история уже самая слезливая на всём белом свете. И с этим не поспорит никто на Земле, включая детективов.

Я остановил тележку, подсвечивая витрину с тортами. Воровато оглянувшись, как будто всё, что до этого происходило, было вполне законно. Достал двумя руками упаковку с шоколадным тортом «Демон», открыл и за неимением столовых приборов, впился в него лицом. Шоколад двух типов, сгущённая прослойка и сметана — самый яркий вкус старого мира, который уже не вернуть.

Так хоть запомнить!

Набрав пачек шоколадок и пряников, печенья и плотно упакованных зефирок для костра, я посмотрел на горку продуктов в тележке. Эта ноша на колесиках уже едва катилась. И всё же запихал поверх неё зубных щёток и пасты. Если от бритвенных принадлежностей можно было отказаться в теории, ведь с бородой при долгой зиме объективно теплее, то чистить зубы следовало и в новом мире. Вряд ли найдется улыбчивый стоматолог, который сможет решить проблему с кариесом за блок сигарет… Разве что навсегда.

С академиком мы встретились у рамки безопасности. Интегрированная в них система учёта давно просчитывала все покупки. В рабочем положении. Сейчас же привычное стеклышко, под которым прятался лазерный огонек, лишь отсвечивало фонарик.

Мы сблизились, не видя друг друга поверх незаконных покупок в магазине. Это уже тянуло на кражу в крупных размерах. Но никаких угрызений совести никто не испытывал. Мой подбородок был перемазан шоколадом, а от Невельского несло луком и водкой. В руке он держал бутерброд из чёрного хлеба с салом и селёдкой. Одноразовый стаканчик поверх горки продуктов ехал с ним, плескаясь на ходу.

Протянув его мне, академик пожал плечами:

— Я всё равно не за рулём. Пожалуй, это правило действует и в новом мире, — он усмехнулся, загоготав с набитым ртом. — Не желаете составить компанию? Помните, вы хотели перейти на «ты».

— Давайте уже за городом. Мне ещё за рулём ехать, сами сказали, — отмахнулся я.

— Тоже считаете, что это ещё имеет значение? — удивился академик, прожевав хлеб. — Быть трезвым при любых обстоятельствах полезно для концентрации. Правда, давит на психику. Ладно, дело ваше, Карлов. Но мне кажется, алкоголь иногда притупляет чувства страха… Разве вам не страшно?

— Страшно. Но концентрация мне пригодится больше. Хотя бы для того, чтобы мы не попали под фуру с обезумевшим ИИ, — напомнил я.

Роботы пугали. Но я хотя бы понимал, чего от них можно ожидать. И как никогда хотелось узнать об этом новом враге больше.

При случае разобрать каждый экземпляр и изучать, изучать, изучать, а лучше перепрограммировать. И чтобы обязательно осталась лишняя деталь после сборки.

На всякий случай.

Академик кивнул моему задумчивому виду и покатил тележку к чёрному ходу. Невельской мог называть его как угодно, но я не столько провёл времени за границей, чтобы обращать внимания на название цветов. Следуя этому принципу, люди давно паразитировали на всей палитре и оттенках. Исключение составлял разве что перламутровый.

Странно, но даже в этом безумном мире никто не хотел называть себя перламутровым носителем.

— Воля ваша, сударь, — согласился он. — Я займусь погрузкой продуктов в машину. А вы оставьте тележку и поднимитесь на следующие этажи.

— Зачем?

— Нам нужны аккумуляторы, ножи, батарейки, костюмы и аптечки, — перечислил академик. — Вещи для кемпинга, какие найдёте. И по возможности оружие, топоры, верёвка. Всё, что поможет выжить в новом чёртовом мире, господин Карлов.

— Но там же роботы! — воскликнул я, не горя желанием подниматься по застывшему эскалатору на второй этаж, который был на уровне пятиэтажного дома, учитывая огромные размеры первого «продуктового» этажа.

— Это ещё одна из причин побыстрее найти оружие, — сыто икнул академик и снова покатил тележку. — Я как видите, уже пьян, рассредоточен. А вы как задорный огурец. Правда, не зелёный, а коричневый. Губы, по крайней мере. Быть может это начальный процесс гниения? И я вас переоценил, и вы разлагаетесь на глазах?

Я торопливо обтёр губы рукавом рубашки и пошёл к застывшему эскалатору. Почти сразу догнал возглас.

— Карлов, что у вас в голове? Отдайте мне уже свой магнитный ключ от автомобиля. Иначе как я его открою?

Логично, но в голове зашевелились и неприятные мысли. Весь полный сомнения, я нехотя отстегнул брелок от пояса и протянул их поддавшему академику.

— Не переживайте. Я не собираюсь уезжать без вас. Просто подгоню автомобиль поближе к выходу и загружу продукты. Оставить вам карточку от моего многомиллиардного состояния в залог? — добавил он и заливисто рассмеялся.

«Градус» явно добавил ему настроения. В такой момент можно было даже стать его собутыльником или выудить все секреты про проект «Купол». Но кто ищет лёгких путей? Наша жизнь как-то сама собой перешла из режима «хард» в «вери хард». Привычные для России уровни.

Лишь бы не скатиться до категории «невозможно». Впрочем, немало правителей обещали нам райские кущи. Как мученикам.

Как же хорошо, что свет от фонарика не попадал на моё лицо. Щеки воспылали от стыда. Как я мог подумать, что он сорвётся в приключения один?

Действительно, вдвоём гораздо проще отправляться в длительное путешествие. С чего бы ему меня бросать? Я единственный из его единомышленников, кто не разбежался у института. Случайный попутчик, который даже не думал об убийстве человека, который перевернул мир.

Разве что разок.

В любом случае, во мне не было мести этому человеку, с которого всё начиналось.

Почему? Вероятно, потому, что не за кого было мстить сироте из детдома. Не прикипел по жизни к людям. А многие из них даже раздражали и сами напрашивались.

И в этом мы были схожи: Невельской тоже сторонился толпы, а родных у него не было. Насколько можно было судить по открытым досье, вся его семья за шестьдесят лет полностью состояла из работы.

Она для него была женой, сестрой, тещей и дочкой. А также зятем, тестем, братом и отцом. И «доча» в этом импровизируемом семействе создала человечеству большинство проблем.

Взобравшись по застывшему эскалатору с заметной отдышкой, я понял, что жрать треть торта напоследок было лишним. Даже тошнило после сотен ступенек.

Зачем я запил его соком? Надо же было с чаем! Но где сейчас взять заваренный чай? Даже чайник не вскипятить. Электричества нет и, по прогнозу не будет.

Прислушался. В помещении стояла абсолютная тишина. Непривычно было бродить вдоль бутиков без музыки, без людей. Не пикали лифты, не было раздражающей рекламы на стенах, проецируемых голограмм на ключевых точках обзора.

И какой дизайнер додумался закатать торговый центр в бетон, металл и пластик, полностью лишив его окон на четырех этажах? Крышу и все стены вовсе застелили солнечными батареями.

Возможно, это сделал тот же ИИ, который решил, что так эффективнее для владельцев. Понятие практичности в последнее время стало эфемерным.

Строение напоминало бункер, за что и получило свое прозвище. Торговый центр «Бункер» реально мог бы помочь пережить последствия ядерного удара, работай в нём постоянно вентиляция.

Сейчас же ощущался прелый воздух, и температура внутри была явно выше, чем на улице. Набейся в это здание люди, они вскоре задохнутся от нехватки кислорода.

Возможно, так же себя сейчас чувствовали и люди в метро. Именно так, а не выращивая грибы и споря, что лучше, коммунизм, нацизм или демократия, попутно воюя с инопланетянами. Логика многих писателей-фантастов умерла ещё с появлением первых сталкеров с их таинственной зоной.

Интересно, каковы будут реальные сталкеры? И появятся ли мутанты в реальном мире? Как раз один знакомый академик дал возможность проверить.

Иду, размышляю, а ещё темнота повсюду. Постоянная. Вездесущая. И только самый верхний этаж был двадцать четыре часа в сутки при освещении, благодаря мощным аккумуляторам, обильно заряжаемым солнечными панелями.

Но идти за ними через весь ТЦ мне не улыбалось. Ведь я точно знал, что все станции зарядки роботов расположены именно там. Если роботы линейки «путы» орудовали на входе, они совершенно точно были и наверху.

А вот и второй этаж. Несколько разбитых витрин и пара окровавленных тел обозначили картину быстрого боя. Один из путов успел разбить человеком стекло, а затем насадил другого на осколки в витрине как кусок мяса на шампур шашлычник.

Это произошло в отделе детских товаров: вывеска с карапузом не давала возможности перепутать локацию даже без помощи отключенной дополненной реальности. Если подумать, то раньше мы действительно ориентировались в пространстве по вывескам и понимали, как пользоваться компасом. Да где ж теперь взять этот компас? Ими снабдили каждый гаджет, и производители почти перестали их выпускать в оригинальном виде.

Мысль о компасе улетучилась, едва разглядел детали. Убитые мужчина и женщина лежали рядом, шокируя своим видом в луче света фонарика. Тошнота подкатила к желудку, быстро избавляя от лишнего куска торта.

Покушал напоследок, называется!

Вытер рот рукавом и попытался успокоиться. Возможно, семья. Возможно, пришли делать покупки для ребёнка. Жив ли ещё тот ребенок в этом городском хаосе? И стоит ли дальше жить в мире, который обречён? Вопросы остаются открытые.

Нет, определенно, академику надо дать в морду. Светлые мысли гениев часто ведут к катастрофам. Потому что не чувствуют меры в своих открытиях, заботясь об этике в последнюю очередь. Проклятый старикан!

— Живи, Игорь Данилович. Бог тебе судья, — обронили тихо губы никогда не верящего в бога человека.

Отдел спецодежды наградил костюмом путешественника. Переодеться в него было приятно, напялив под куртку тельняшку вместо рубашки с облеванным рукавом. Утепленную версию зимнего охотника с шапкой и подобные же костюмы для академика я положил в широкий рюкзак, обосновавшийся за плечами. Ботинки с высокой шнуровкой сменили туфли. Невельскому взял альпинистские, не зная точный размер. Они отлично затягивались, пусть тому и радуется. Под тёплый носок пойдёт.

Сами носки и нижнее белье прозапас легли следом в рюкзак. Перчатки-беспальцовки, балаклавы, ремни, фляга, котелок-кастрюля, топор, сковорода и прочие полезные мелочи были утрамбованы следом.

Как же сложно думать о зиме и учесть все тонкости грядущего похода в такой духоте.

Соседний отдел блеснул вывеской «семейных товаров», закомуфлировав при введении ценза Госдумой выражение «секс-шоп».

Усмехнулся, даже не успев подумать про надувных спутниц жизни для путешественника. Но из недр магазина на меня вдруг рванула блондинка, сбив с ног и уронив спиной на рюкзак.

Её цепкие руки впились в горло и принялись душить сильными пальцами. Фонарик откатился, подсвечивая агрессора сбоку. Неестественно-гладкая кожа без изъянов, броский макияж, широкие глаза с идеально расположенными ресницами.

«Кукла! Секс-робот. Выставочный экземпляр», — выдал мозг, пытаясь припомнить, когда в последний раз просил андроида придушить меня в постели.

Выходило, что где-то в промежутке между первой покупкой соды и встречей с Невельским.

Из рюкзака вывалилась фляга. Подхватив её металлический корпус слабеющими пальцами, я ударил робо-блондинку в висок.

Удар оказался удачным. Робота повело. Скинул с себя. А затем залез сверху и нанёс ещё десяток ударов по голове, где чаще всего располагался чип движения. И лишь когда убедился, что от латексно-пластикового лица не осталось ничего живого, перестал махать руками.

Дыхание сбилось. Адреналин заполнил по самые уши. Будь рядом другой не активированный секс-робот, можно было использовать его по назначению для разрядки прямо сейчас. Но подхваченный фонарик вновь высветил убитую пару на этаже и всё желание как рукой сняло.

Проклятые андроиды! Нет, это здание нужно покинуть как можно быстрее.

Господи, наше техническое совершенствование привело нас к тому, что мы трахали роботов, их же любили. Неудивительно, что верховный ИИ решил от нас избавиться, как от конченных существ.

Придя в себя, побрёл дальше. Второй рюкзак, прихваченный для академика, недолго был пустым. Отдел «довольного путешественника» наградил альпинисткой верёвкой, биноклем, парой швейцарских ножей, широким мечете и швейными принадлежностями.

Проигнорировав рыболовные снасти, я застыл напротив стенда с оружием. Не разбираясь в характеристиках, выбрал самые дорогие по ценникам. Ружье «Беретта» и карабин «Блазер» повисли через одно плечо, а ружье «Меркель» и снайперская винтовка Орсис T-5000 на другое, следом. Подумав, взял охотничий арбалет с болтами, запихав его ручку в рюкзак. Рука потянулась и к луку. Рядом с ним даже висели на стенде стрелы, но отсек мысль, как лишнюю. Это ещё учиться стрелять надо! Из арбалета попроще должно быть. Навёл и стреляй!

Пачки патронов заполнили второй рюкзак доверху. Брал без разбора, понятия не имея какой калибр и тип патронов идёт к какому оружию. Охоту и войну, как и многие из моего поколения, я видел только по телевизору. В армии давно служили лишь технари-контрактники и роботы.

По карманам распихал батарейки, зажигалки и прочую мелочевку. Стало заметно тяжелее идти. Настолько, что захотелось всё бросить. Или упасть и не вставать, замереть, как перевернутой на спину черепахе.

Обливаясь потом, уже не думал об аккумуляторах, рациях или аптечках. Спуститься бы по бесконечно-долгой лестнице без потерь. Носить тяжести это прям не мое. Спортзал — зло. А форма может быть только парадной. Но как же тяжело говорить об этом где-то кроме форумов и сообщений цифрового мира.

Впервые в жизни взмолившись, чтобы меня не обнаружил ни одни робот-охранник, я груженным мулом спускался по эскалатору.

Добравшись по первого этажа, осмотрелся. Переложив поклажу на очередную пустую тележку, покатил её к выходу.

— Нарушитель! Уничтожить! — донеслось сбоку зловеще.

Как спортсмен-бобслеист толкает свой болид со старта, я покатил тележку к выходу. Мельтешащий свет фонарика потух от очередного рывка. Предыдущее падение для него не прошло даром.

Надо было брать противоударные! Продают всякую дешевую, непрактичную чушь. Даже ворованной может не пригодится.

Неожиданно для себя я оказался во тьме, застыв в раздумьях. Тут же стихли звуки шагов робота. И тут до меня дошло, что не все роботы в линейке «Путы» обладают встроенными датчиками ночного виденья. А тем более роботы по представлению сексуальных услуг.

Даже андроид-блондинка не напала бы на меня, не подсвечивайся я фонариком. А значит, этот «агрессивный металлюга» де-факто был так же слеп, как и я в этом обесточенном бункере.

Нет, конечно, в его голове была карта помещения, но на ней камеры обзора не могли зафиксировать моё местоположение. Не работала и нейронная сеть взаимодействия между роботами, позволяющая им обмениваться данными друг с другом и видеть глазами товарища или камеры. В моей же голове была память о проделанном до выхода пути. Эволюция с пространственной памятью на этот раз не подвела!

Стараясь не издавать звуков и игнорируя фонарик, я тихой сапой покатил тележку к выходу по памяти, натыкаясь по пути на ящики и всякий мусор под ногами, разбросанный роботами доставки. Рискуя, на секунду включал свет, корректируя направление, и тут же выключал снова. Робот-охранник срывался в движение на эту секунду, но вскоре снова затихал, потеряв цель во тьме.

— Мы научимся побеждать вас гады, — прошептал я тихо в темноту и даже погрозил кулаком для порядка.

Пусть знают.

Шаг. Ещё шаг. Страшно, но надо делать другой. Затем ещё один… сотый… без счёта. Так и добрался до спасительной двери.

Невельской аккуратно складывал картонные коробки уже под самую крышу багажника внедорожника. Автомобиль стоял у самого входа, почти заполненный.

Плотно закрыв дверь в торговый центр, и подкатив тележку с «покупками» к автомобилю, я понял, что для заднего обзора в салоне водителю осталось лишь окошечко размером с футбольный мяч. Больше придётся доверять зеркалам заднего вида после случая на трассе. Камера заднего вида больше не показывает.

Несмотря на то, что академик откинул задние сиденья, места в нём практически не осталось. Разве что выкинуть запаску и домкрат, но они пригодятся в дороге. Станции техобслуживания больше не работают.

— Что за коробки, Игорь Данилович? На складе спёрли?

— Вовсе нет. Я нашёл неподалеку аптеку и набрал антибиотиков, обезболивающего, витаминов и жаропонижающего. Скоро содержимое этих коробок будет на вес золота. Так что можете считать их валютой нового мира наряду с патронами, сигаретами, алкоголем и провизией.

Он осмотрелся, и тише добавил:

— Если честно, то каждая прокладка будет на счету. Не говоря уже об изоленте. Рекламщики, если подумать, добились своего. Теперь мы действительно ценим их вещи. Жаль, что не нашёл ничего, что выводило бы радиацию. Такого в аптеках не продают. Разве что у целителей, ясновидящих и прочих некромантов. Но я надеюсь, что они все как один передохнут и без внимания Нои.

Как академик проник в аптеку, я уже и не спрашивал. Сев за руль, повернулся к Невельскому с немым вопросом.

Куда?

— Итак, на северо-восток, на восток или на юго-восток? — первым огласил он вопрос дня.

— Не знаю, — честно признался я, редко покидая территорию Новосибирска. — Но знаю, что нам нужен багажник на крышу, запасные колеса и лебёдка.

Последнее добавил более уверенно, увлекаясь просмотром передач на автомобильную тематику. Ребята в гаражах за день могли сделать из автомобиля танк… Это потом академик объяснил, что лишь с помощью многомесячного монтажа и команды на десяток человек. А сейчас я был уверен в простоте многих вещей и помчал автомобиль по второстепенным дорогам в поисках крупного автомобильного магазина.

— Каков план? — отхлебнув из откупоренной бутылки в бардачке, вновь повеселел академик.

— План за вами. Вы — главный, — сразу обозначил горе-водитель. — Но прежде, чем мы покинем рай-резервацию, а по совместительству и штаб Нои, нам нужно как следует подготовиться к длительному марш-броску.

— Истину глаголите, Карлов, — усмехнулся академик и, порывшись в рюкзаке с боеприпасами, принялся заряжать ружье. — Стрелять умеете?

— Нет.

— Да что ж вы за напарник такой?

— А что, все умеют?

— Прискорбно, что поколение «миллениалов» и «зетов» почти не умеют рыбачить и охотиться, — вздохнул он следом. — Но, чёрт побери, Карлов, у меня ощущение, что вы очень быстро научитесь бороться за свою жизнь.

— А есть выбор?

— Выбор всегда есть, но… многим он не нравится.