Оленин, машину! 2

Глава 24

Лёжа среди хвои, я вжимался в землю, чувствуя её сырость и холод. Над головой колыхались верхушки сосен, но внизу, среди густого подлеска, стояла тишина, нарушаемая лишь редким скрипом деревьев. Холодок кололся в шею, запах смолы щекотал ноздри, но я не двигался, стараясь слиться с этой живой, настороженной тайгой.

Каждый звук цеплялся за слух. Где-то вдали треснула ветка, но неясно, было ли это животное или люди. Ветки кустарника шуршали под лёгким ветерком, словно кто-то притаился в ожидании. Я вслушивался, напряжённо вглядывался в окружение, пока собственные мысли не ворвались, как гром среди ясного неба.

«Не дурак ли я, в самом деле?» – мелькнула мысль. Один-единственный боец, вооружённый автоматом, да ещё с небольшим запасом патронов, против целой роты американских солдат. Они ведь явно не новобранцы, а отборные профессионалы. Люди, которых сюда забросили, чтобы выполнить важное задание, а не устраивать прогулки по тайге.

«Чего ради я собираюсь задницу порвать на британский флаг? – продолжала глумиться собственная голова. – Они же разделают меня, как Бог черепаху, вякнуть не успею».

Мысли вызывали панику, сердце билось так громко, что я боялся, как бы враги его не услышали. Лоб взмок, и капля пота скатилась по виску, замерев у подбородка. Но тут я стиснул зубы так, что больно стало челюсти. «Никаких сомнений, никаких трусливых вопросов. Отставить панику, капитан Парфёнов! Етить твою налево, ты ведь не для того все эти годы шёл по своему пути, чтобы теперь пасть духом», – привёл себя в чувство.

Я глубоко вдохнул, позволяя лесу вернуть мне часть утраченного спокойствия. Запах сырой земли и прелой хвои казался теперь даже успокаивающим. Вспомнил, как нас учили в училище – верить своим силам, использовать каждое преимущество. «Тайга – это мой союзник, не их. Здесь я как рыба в воде, на своей земле, а они... Чужаки. Их навыки бесполезны, если я останусь тенью».

Я осторожно подтянул автомат ближе, прикинул, где могут быть их слабые места. Плотная колонна – удобная мишень, если действовать неожиданно. Не таким зверям зубы обламывали, как нас учили в Рязани.

«Тактика, чёрт возьми, – напомнил я себе, стараясь переключить мысли на деловой лад. – Хладнокровие. Я один, и это преимущество. Им нужно держаться вместе, сам могу раствориться в этом лесу. Они меня не найдут, пока не захочу».

С этим ощутил лёгкое успокоение. Да, ситуация была отчаянной, но не безнадёжной. Главное – не торопиться. Враг был близко, но пока он не знал о моём присутствии. А значит, у меня есть шанс.

Они появились вскоре, не прошло и сорока минут, как я занял позицию. Внутри всё напряглось. Много лет нас настраивали на противостояние с американцами. Но никогда прежде они не становились нашими врагами на поле боя. То есть моими персонально. Теперь предстояло схлестнуться. Лёжа среди хвои, я продолжал всматриваться в колонну, которая двигалась через лес. В руках у врагом были пистолеты-пулемёты Томпсона М1, на поясе висели ножи и «Кольты». Никаких винтовок, только автоматы, которые выдавали подготовку к ближнему бою, к молниеносной атаке.

Вооружение сказало о том, что передо мной не разведчики и не диверсанты. Это десантники, отправленные с чёткой задачей – найти ценный груз и захватить любой ценой. Потому теперь тараном пёрли через лес, не утруждая себя тонкими манёврами. Решили, видать, их командиры, что этого будет достаточно. Настороженные, да, но недостаточно грамотные. Боевого охранения не выставили, вперёд разведку не отправили. Просто шли плотной колонной, будто и не догадывались, что в тайге опасность может поджидать за каждым кустом.

С их стороны это была ошибка. Я знал, как устроен лес, умел слиться с ним, пока они ломали мелкие ветки под ногами, выдавая своё присутствие. Тайга казалась им врагом, не укрытием. Эта уверенность сыграет мне на руку. Ещё раз я оглядел колонну, отметив, как они держатся слишком близко друг к другу. Если подойти с умом, это может стать их слабостью.

– Ну что ж, господа пиндосы, – пробормотал себе под нос, – окропим земельку красненьким?

Я дождался, пока колонна доберётся до первой растяжки. Откуда узнал, что пройдут именно здесь? Всё просто: так пролегла звериная тропа – по дну оврага с пологими сторонами. Там бежал мелкий ручей, и зверьё, видать, повадилось ходить сюда на водопой. Слева же высокая сопка с крутым склоном. Справа – такая же. Моя позиция была на выходе из оврага, там где обе возвышенности выравнивались, и дальше до самого места крушения тянулась более-менее ровная поверхность.

Короткий взрыв гулко ухнул, ударив по барабанным перепонкам. Пятеро американцев, шедших впереди, кинулись в разные стороны, а шестой, что первым топал, рухнул на землю бездыханным. Его нашпиговало осколками от лимонки по самое некуда. Весь отряд посыпался на хвою, выставляя оружие в разные стороны. Решили, видимо, что нападение. Но нервы у парней оказались стальные: никто не выстрелил. Будь менее опытные, принялись бы палить куда попало, а эти только булки сжали.

Когда земляная пыль, куски коры, ветки и листья опали на землю, и воцарилась тишина, стали слышны стоны раненых. К ним поспешили двое. Я так понял – санитары. Брякнувшись рядом, стали оказывать первую помощь. Всматриваясь в них через бинокль, увидел: действуют профессионально, только не всех получится вернуть в строй. Тот, самый первый, который зацепил ногой растяжку, погиб на месте. Ещё двое, шедшие позади, минут через пять перестали дышать. Трое других корчились от боли, но затихли, получив дозу обезболивающего. Судя по ранам, крепко им досталось.

Я посчитал в уме: было 58, стало 52. Всё-таки до хрена и больше, что говорить. Стало интересно: дальше как будут идти? Всё так же, бездумно то есть? Тогда их ждут ещё два сюрприза. Уж кто-то, а капитан Парфёнов растяжки ставить умеет. Война научила. Им бы миноискатель или собаку, но они даже разведку вперёд не отправили. Что уж говорить, та ещё подготовочка.

Поняв, что дальше пиндосы будут действовать по прежнему сценарию, хоть и напряглись как следует (но нападения не последовало, и они видимо решили, что произошедшее – случайность), я пополз к концу колонны, которая растянулась на пару сотен метров.

Оказавшись в нужной точке, я приметил, как несколько солдат осторожно переместили раненых в тыл группы. Их уложили на импровизированные носилки, соорудив их из толстых веток и камуфляжной ткани. Бойцы выглядели измотанными, с лицами, потемневшими от пота и грязи. Кто-то хрипло выругался, поднимая носилки с особенно тяжёлым товарищем.

Ситуация была нелепой, если смотреть на неё с военной точки зрения. В нормальных условиях раненых отправляют в тыл, вызывают транспорт для эвакуации. Но где тут его взять? Они забрались слишком глубоко на советскую территорию, и рассчитывать им приходилось только на себя. Видать, задачу им поставили жёстко: найдите бомбу, и мы поможем. Ну, а нет, так… Чёрт его знает. Может, потопают до самого океана обратно.

Я присмотрелся внимательнее. Раненых крепко посекло осколками – кровь запеклась на бинтах, кое-где продолжала течь. У одного из бойцов рука была плотно примотана к телу, видимо, кость раздробило, а другой явно потерял много крови, его лицо стало белее бумаги. Они стонали, но старались не шуметь, прикусывая губы или стиснув зубы.

Этих бедолаг надо было бы оставить на месте, если уж так прижало. Двигать их дальше, да ещё вглубь тайги, – решение явно сомнительное. Кто знает, что впереди? Болота, сопки, густые заросли... Одно неверное движение, и раненые не только замедлят колонну, но могут стать причиной её гибели. Так, по крайней мере, говорится в любом наставлении, обучающем военных.

Однако американцы явно не хотели бросать своих. Решение тащить их с собой, похоже, основывалось не на здравом смысле, а на каком-то принципе. Это, конечно, вызывало уважение. Но такое поведение играло против них же.

Я облизнул пересохшие губы и продолжил наблюдать. Среди тех, кто оказывал помощь, были крепкие парни, но даже у них силы подходили к концу. Плечи ссутулились, движения стали неуклюжими. Если бой вспыхнет внезапно, на этих ребят рассчитывать уже не придётся – они истощены донельзя. Тащить на себе здоровяков, а потом возиться с ними – непростая им досталась работёнка.

– Ладно, посмотрим, – прошептал я, прислушиваясь к шороху ветра. – Ваш груз станет вашим же якорем. Навёл автомат, прицелился и дал очередь. Перекатился. Снова вскинул ствол. Ещё очередь. Сменил позицию. Я начал двигаться, постепенно делая полукруг от хвоста колонны, поливая её свинцом. Не щадил никого. Ни раненых при первом взрыве, ни санитаров. Херачил, стараясь бить прицельно, и американцы первые несколько секунд даже сообразить не успели, что происходит. Им показалось, вероятно, что на них напал большой отряд. Тем более что я, решив придать своим действиям «массовости», заорал:

– Третий взвод! Обходи с фланга! – это было в надежде, что среди пиндосов отыщется тот, кто переведёт их командиру.

Я кружился, – и откровенно сказать куражился, – несколько минут, а тем временем американцы опомнились и стали отстреливаться, используя складки местности, чтобы обороняться. Вокруг меня засвистели пули, стало слишком опасно. В какой-то момент я нырнул в ответвление оврага, где пули не могли достать, и прекратил стрельбу. Но долго на одном месте оставаться было нельзя – враги наверняка захотят знать, какая сволочь на них напала, и отправят сюда отряд. Потому, сменив магазин в ППС, я полез из оврага наверх, чтобы найти укрытие.

Не знаю, скольких я убил, количество раненых тоже подсчитать не удосужился. Но мне показалось, что полдюжины пиндосов навсегда останутся в нашей тайге. Правда, появилась проблема: оставшиеся осатанели. Они теперь меня в живых не оставят – дело принципа. Что ж, я был готов к такому. Переведя дыхание, двинулся по линии движения колонны. Туда, где приготовил ей ещё парочку сюрпризов. В том, что меня могут выследить, не сомневался даже. Да пусть себе. Я веду их мало того, что на свои растяжки. Так ещё впереди и наша огневая точка.