Инспектор паранормального. Дверь в Гром

Глава 26

Кошмары мне снятся не часто, да и в тех, что я обычно вижу, как правило, нет ничего страшного в привычном обывательском понимании. Кошмар для меня — это не монстры из-под кровати, не ужасы, таящиеся за покровом тёмной дымки комнаты. Кошмар — это разрушительное всепоглощающее чувство скорби, когда хочется выть от внутренней боли и смятения, когда накрывает этим чувством с головой, и нет от него спасения.

Кошмар — это когда тебе дают прикоснуться к видению мира человека, потерявшего связь с реальностью, и ты не можешь найти выход там, где его словно бы и нет. Ты даже не знаешь, что такое «выход»

Кошмар — это просыпаться множество раз, и каждый раз надеяться, что ты проснулся окончательно. Удивительно ли, что мои отношения, толком так и не начавшиеся, закончились в мой день рождения?

Как бы не был новый мир со мной добр, я всё ещё ждал, когда реальность резким властным движением выдернет меня из объятий цепких лап Грома, и я окажусь в какой-нибудь захудалой лечебнице, сидящим напротив старого доктора со скучающим морщинистым лицом и умным взглядом сквозь круглые очки. А я буду сидеть, и рассказывать ему про чудеса Грома, он будет кивать и деть вид, что верит мне, но руки мои так и останутся с туго перевязанными за спиной рукавами. Будет ли это моим кошмаром? Однозначно.

Но в этот раз дурной вкус выдающего ночные кошмары существа изменил своей привычке снабжать меня самым гадким из своего арсенала. В этом сне я оказался в тёмной квартире, прямо посреди ночи, сидящим на кресле, и, разумеется, в полном одиночестве.

В моих руках покоилась какая-то книга, я словно бы только что очнулся ото сна, услышав какой-то шум на кухне. Воздух вокруг был словно наэлектризован.

Я встал. Так хотелось добавить света, включить все лампы, тем самым уберечь себя от того, что скрывалось там, за двумя поворотами. Но все лампы были зажжены, и тот скудный свет, что исходил от них, придавал моему положению особо мрачный прогноз.

Я знал, что мне придётся встретиться с тем, что находится там, на кухне, и что не пойти туда я совершенно не могу. Я знал, что ужас поджидает меня на пороге кухни, и никакой свет мне не сможет помочь.

Я медленно шёл по коридору с тёмными стенами, глядя вперёд. Или мне показалось, или кто-то тонко хихикнул. Проклятье! Ну чего стоило завести кошку, даже это можно было бы на неё списать. Загремела посуда, я вздрогнул. Неужели мне действительно нужно узнать, кто скрывается на этой чёртовой кухне? Это ведь даже не моя кухня…

— Марк! — прозвучал откуда-то знакомый голос.

Я остановился. Откуда я знаю этот голос? Где я мог его слышать?

— Марк! — повторил голос более настойчиво. — Если ты продолжишь и дальше спать, то я тебя оштрафую. И на завтрак можешь даже не рассчитывать.

Я подскочил на кровати и резко выдохнул. Не знаю точно, что меня испугало больше: смутный низкий силуэт, что я пытался разглядеть во тьме той кухне, или эфемерность голоса инспектора. Впрочем, отсутствие завтрака тоже могло хорошо простимулировать моё вмиг взбодрившееся сознание.

Я огляделся, и сердце моё стало понемногу успокаиваться. Та комната, что выдал мне Бальдор, была такой же, как и раньше, а, значит, я могу верить в то, что я проснулся.

Не чувствуя себя выспавшимся, я, тем не менее, встал. Голос Бальдора прозвучал ещё пару раз, а затем, по всей видимости, он сдался.

Я попытался ответить ему, применив все свои внутренние силы, но ответа не последовало. За окном начало рассветать.

Умылся холодной водой, и, выйдя из комнаты, направился вниз. Главный Инспектор сидел за всё ещё сдвинутыми в центре кабинета, столами, в гордом одиночестве, и читал газету.

— Доброе утро! — поприветствовал его я.

— Ужас какой, — проговорил он, не отрываясь от газеты.

— Что? Плохие новости? — нахмурился я, присаживаясь рядом.

— Твоё лицо, — уточнил Бальдор, складывая газету, и смотря на меня в упор. — Просто ужас.

Спорить было бесполезно. Зеркало над раковиной ничуть не слукавило мне.

— Ваш город настолько замечательный, что все его недостатки ушли в мой дурной сон, — попытался объяснить я своё состояние.

— Я так и понял, юноша, — кивнул Бальдор. — Для такого, как ты — это нормально. Ты же не думал, что твой мир так просто отпустит тебя?

— Вообще-то, именно так я и думал, — пожал плечами я. — Я ведь уже здесь, и совершенно не собираюсь возвращаться.

— Это ты сейчас так говоришь, — хмыкнул инспектор. — А потом окажется, что нечто важное находится там, за пределами этого мира, и ты захочешь это что-то вернуть себе…

— Больно надо! — фыркнул я. — Всё, что мне дорого — со мной.

Я бросил взгляд на свою шляпу, которую успел прихватить с собой, и которую первым делом тайком повесил на крюк, чтобы не давать инспектору лишний повод для шуточки в адрес моих предубеждений, что кому-нибудь понадобится стащить мою шляпу. Как странно, что на ум пришла лишь эта старая вещица. Неужели у меня нет ничего более ценного?

— Это хорошо, — примирительно заключил Бальдор. — Но дурные сны придётся потерпеть. Это плохая энергия твоего мира, она может тебе мешать ещё какое-то время.

— Ну раз вы об этом так хорошо осведомлены, то будет ли считаться подобный случай за уважительную причину… — начал я.

— Не будет, — оборвал меня начальник. — Взгляни на меня, Марк. Я вообще в последнее время не сплю. А знаешь почему? Потому что некогда.

— И ещё потому, — напомнил я. — Что у вас бессонница.

— И поэтому тоже, — согласился Бальдор, беря в руку высокий стакан с чем-то горячим и ароматным.

В воздухе стоял довольно необычный, чуть горьковатый аромат.