Никольский. Выйти из Тени 3

Глава 15

Два пожарных расчета добросовестно заливали только недавно отремонтированный кабинет. Но не это беспокоило меня сейчас. Добежав до забора, я увидел на противоположной стороне улицы среди любопытствующих прохожих Николая и Лешку. Воронцов держал подмышкой тубус и папку, а Тимохин отец чемоданчик, по-видимому, тот самый, и коробку среднего размера. Но невнятная тревога лишь сильнее сжала желудок.

— Где Дашка? — первое, что спросил я, подбежав к Воронцову.

— В больнице, — растерянно пробормотал Лешка.

— Она ранена⁈

— Нет, — он отмахнулся папкой. — Дашка у Софьи. Она еще не знает.

Он кивнул на особняк. Тот уже не полыхал. Пожарным удалось быстро остановить распространение огня. Дальше кухни он не ушел.

— А вы как?

— Что случилось? Где Дашка? — выпалил подоспевший Остапов.

— Еще один, — проворчал Николай. — У Софьи. Мы живы, здоровы.

— Смотрю, мой тайник ты нашел, Игнат Семенович, — я кивнул на чемоданчик.

— Было бы там что искать, — сурово ответил Никольский. — На курсах контрразведчиков тебе бы за такой тайник неуд поставили.

— А за этой штукой в огонь лазил? — я был почти уверен, что в коробке именно тот аппарат, который помог извлечь субстанцию из кольца.

— Я еще в тот вечер забрал его из подвала, как только ты уснул. Ты сказал, что полиция тоже теперь в курсе про старый винный погреб у Гроффов, а значит, тайным это помещение больше не является. И хранить там что-то, кроме пары старых бутылок опасно.

— Думаешь, между находкой в доме Гроффов и пожаром есть связь?

— Я не исключаю такой возможности. Возможно, это даже тот, кто устроил первый пожар. Но если в первый раз это было именно покушение на меня, то сейчас причина именно в тайной комнате. Не исключаю возможности, что злоумышленникам таки удалось проникнуть в подвал, а пожар они устроили, чтобы скрыть это.

— Пострадавших нет? — уточнил Никита.

— Не думаю, что на пепелище будут обнаружены тела поджигателей. А мы все целы, — ответил Николай.

— Да, Игнат Семенович вовремя среагировал и разбудил меня. Я выскочил, схватив только куртку и чертежи.

Тут к нам подошел коренастый мужчина лет пятидесяти в защитной форме пожарного и каске с забралом. Видимо, начальник расчета.

— Огонь был локализован и устранен. Мы проверяем помещение на наличие очагов возгорания и безопасность. На самом деле, там не такой большой ущерб, как мог бы быть. Пара комнат сильно обгорела, пострадали перекрытия между первым и вторым этажом. Их потом укреплять надо будет. Но далеко по переходу огонь распространиться не успел. Погибших в огне не обнаружено.

— Спасибо большое за то, что так быстро приехали, — Николай пожал руку пожарному.

— Полиция сейчас прибудет. Они обязаны осмотреть. После их осмотра можно будет заходить. Чистая формальность. Ну, а мы свою работу сделали, — тот буднично пожал плечами, развернулся и зашагал к машине, возле которой люди в такой же форме скатывали пожарные рукава.

Зеваки понемногу начинали расходиться и к приезду полиции на тротуаре напротив особняка стоять остались только мы. Осмотр действительно оказался лишь формальностью. Двое полицейских убедились, что человеческих тел на месте пожара нет, походили по еще дымящимся углям и лужам, осмотрели то, что осталось от панелей, которые закрывали вход в подвал. Один из них записал в блокнот показания Николая и Алексея. Второй сказал, что, скорее всего, подвела старая проводка.

— А дверь в винный погреб? — спросил я у того, что записывал.

— Снесло взрывной волной, — он ручкой подвинул козырек кепки выше на лоб.

— А не боитесь, что я пойду к вашему начальству? — я сурово прищурился.

— Идите. Оно в пожарах еще меньше меня понимает, — пожал плечами полицейский.

После этого они сели в машину и укатили.

Я подошел к зиявшей в стене дыре, через которую теперь любой желающий мог проникнуть в некогда тайную комнату.

— Ну, разумеется, проводка, как же иначе, — я развел руками и посмотрел на Никольского.

— Концов все равно не найдешь, — тот устало покачал головой.

— Идите спать, — я посмотрел на свой маленький клан, растерянно стоявший посреди пепелища и грязных луж. — Завтра постараюсь привести тут все в порядок.

Обведя взглядом то, что осталось от кабинета, я грустно усмехнулся. Хорошо, мебель не успел завести, а то мусора значительно бы прибавилось.

Лешка и Никикта без дальнейших уговоров отправились по комнатам. Никольский же задержался.

— Чемоданчик отдашь? — поинтересовался я.

— Вот еще. У себя спрячу. Ты слишком беспечен в этом плане.

— Ну я не посещал курсы контрразведчиков, извини. Мне универа хватает. Как думаешь, почему именно сейчас? Почему до сегодняшнего дня были лишь робкие попытки проникновения и поисков этой самой комнаты, а сегодня вдруг так нагло?

— Потому что они не были уверены, где именно находится вход. Они четыре года обыскивали особняк в поисках заветной двери. Но, как только ты открыл подобную дверь у Гроффов, тайна перестала быть тайной, — просто ответил Никольский. — Кто-то из команды, проверявшей особняк Гроффов, донес информацию тому, кто ее очень хотел. Естественно, они не стали подбирать код, а просто сломали ее. Правда, не нашли ничего интересного, кроме цепей, свисающих с потолка. Вот возможно от злости, или надеясь уничтожить следы, а заодно и возможных свидетелей, они и устроили пожар. Вернуться к хозяину ни с чем. Если он решит, что и не было там ничего, то отстанет от тебя и особняка. А вот если решит, что ты припрятал что-то, то с живого тебя не слезет.

— Дорохов?

— Зачем Дорохову мои секретные разработки? — поморщился Никольский. — Он добывает империй, а не конструирует мехаботов.

— Беркутов? С чего вдруг? Вы же, вроде дружили, ты на него работал.

Граф загадочно промолчал.

— Слушай, твои тайны уже в печенках сидят! — раздраженно буркнул я. — Не хочешь, не рассказывай. Но если я из-за одной из них помру во цвете лет, тебя совесть не замучает?

— Мы не очень хорошо расстались. Ну и однажды я в сердцах сказал, что на пороге открытия, которое заткнет за пояс его мехаботов.

— Это ты, конечно, здорово придумал, — усмехнулся я. — Хочешь сказать, это он устроил тот взрыв?

— С вероятностью девяносто девять и девять десятых процента.

— И в усадьбе были его люди? Искали план особняка?

— Полагаю, да. Либо план, либо чертежи моих изобретений.

Весело, нечего сказать! Дорохов хочет мои шахты, Беркутов хочет секретные технологии, которые, как он думает, находятся у меня. Оба хотят моей смерти. Это они еще не знают о моем бизнес-плане. Попал, так попал!

— Отличный расклад, — я потер внезапно занывшие виски. — Надо над ним подумать. Будь добр, накрой все это безобразие куполом, чтобы снега не намело. И охранные заклинания надо бы расставить. Справишься?

Николай посмотрел на меня почти обиженно.

— А я спать.

— Тимофей! — догнал меня голос Тимохиного отца уже у выхода из кабинета. — Как там у Винокурова?

Я ничего не ответил, лишь поднял руку с оттопыренным вверх большим пальцем, и пошел к себе.

Оставлять Николая в доме одного после взлома и поджога мне было тяжело. Не в том он возрасте, чтобы отбиваться от бандитских группировок. Но учебу никто не отменял, а мы и так прогуляли понедельник. А Даша, видимо решила и вторник пропустить.

Хорошо, что один из предков Тимохи перенес столовую в другое крыло, а то пришлось бы нам завтракать в библиотеке. Хотя, мы и так едва не остались без завтрака. Потому что Агата, Надежда и Зоя, увидев то, что осталось от левого крыла, полчаса обмахивались передниками, пытаясь прийти в себя. Но все же, несмотря на все превратности судьбы, завтраком нас накормили. А после него мы загрузились в машину и отправились в Университет.

Едва я успел войти в корпус своего факультета, как под высокими сводами коридора снова разнесся голос из репродуктора.

— Граф Тимофей Александрович Никольский, — на этих словах посреди коридора остановился я и еще добрая половина находившихся здесь студентов, посмотревшая на меня с сочувствующим любопытством, — срочно зайдите в кабинет ректора!

Следят они за мной, что ли? Обреченно вздохнув, я поплелся к выходу.

— Заходите, Тимофей Александрович! — ответил на мой стук Зябликов.

— Марк Федорович, вы хотели меня видеть? — я вошел, но занять кресло напротив ректорского стола не торопился.

Ректор с минуту пристально смотрел на меня.

— Тимофей Александрович, если я сейчас задам вам вопрос, вы скажете мне правду?

Отличное начало разговора. Зябликов был одним из тех, кому я врать не хотел. Его расположение и доверие могли мне еще пригодиться.

— Я отвечу правду, Марк Федорович, — кивнул я.

Ректор поправил очки, сел в кресле прямо и положил ладони на стол. Никогда прежде я не видел его таким собранным и серьезным.

— Ваше сиятельство, известно ли вам, что Григорий Аркадьевич взял академический отпуск?

— Нет, мне об этом ничего не известно, — выдал я абсолютную правду. — Я не слежу за жизнью князя Беркутова-младшего.

— Причиной были указаны некие проблемы со здоровьем. А по слухам, ему были нанесены тяжелые травмы. Настолько тяжелые, что сейчас Григорий Аркадьевич находится в больнице. Также я слышал, что это последствия участия в подпольных боях. Что, якобы, некоторых организаторов полиция не схватила. И они, решив, что это он их сдал, таким образом отомстили молодому князю

— Но вы в этом сомневаетесь, — предположил я.

— Я бы в это поверил, если бы не сказанные вами слова, когда вы в последний раз выходили из моего кабинета. О том, что вы поступите с князем на свое усмотрение.

— В случае, если возникнет реальная угроза для меня или моих друзей, — завершил я фразу. — Григорий вызвал меня на дуэль, но пришел не один.

Зябликов неодобрительно покачал головой.

— По-вашему, я должен был дать себя избить?

— Нет, что вы, Тимофей Александрович! Это я возмущен поведением Григория Александровича. Совсем от рук отбился. Считает, что если он носит фамилию Беркутов, значит все можно. Неофициально я на вашей стороне.

— Неофициально? — переспросил я, удивившись странному определению.

— Ну, официально вас же никто не обвинял.

Зябликов снял очки, осторожно сложил дужки и отодвинул от себя.

— Ваше сиятельство, я считаю, что вы можете принести гораздо больше пользы Университету и Империи, чем семья Беркутовых. Поэтому, пожалуйста, не нарывайтесь на неприятности. Хватит с вас вчерашнего пожара. Поберегите себя.

— Как быстро расходятся слухи, — усмехнулся я. — Сделаю все, что в моих силах, Марк Федорович. И чуть не забыл сказать, баронесса Болотова вернулась в Университет. Вы уж, пожалуйста, присмотрите за ней одним глазком. Если вдруг заподозрите что-то неладное, скажите мне.

— Да уж, кого я прошу быть осторожнее, — вздохнул ректор. — Не смею вас больше задерживать, Тимофей Александрович.

День прошел без происшествий, тихо и спокойно. Но с последней пары я ушел, предварительно написав Остапову и Воронцову, чтобы ждали меня в общежитии.

Меня терзала одна мысль, которой очень хотелось поделиться со Ждановым. Поэтому я позвонил ему и договорился о встрече. Но перед этим заехал в особняк и прихватил одну вещь, которая и вызвала мою смутную тревогу.

Полицейское управление, в котором располагался отдел по борьбе с организованной преступностью, находилось на другом конце города. Первое, что меня поразило, это потрясающая тишина и чистота. Совсем не так, как в том, где я получал разрешение на снятие печати с особняка.

Кабинет Жданова находился на втором этаже в конце коридора. Я постучал и дождался приглашения войти.

Полковник был неожиданно рад меня видеть. Поднялся навстречу, даже кресло, стоявшее в углу, подтащил к столу.

— Какой чрезвычайно важный разговор привел вас туда, куда по доброй воле никто не приходит? — задорно спросил он, пожимая мою руку.

— Андрей Петрович, помните обстоятельства нашей первой встречи? — спросил я, усаживаясь напротив.

Кресло для посетителей, хоть и было порядков потертым и не производило впечатления прочной конструкции, но оказалось очень удобным.

— Такую операцию сложно забыть. Как и вашу заслугу в ней.

— В момент задержания на меня надели антимагические наручники. Помните? Вы еще сказали, что это спецзаказ для полиции.

— Помню, Тимофей Александрович, как не помнить. А что случилось.

— Дело в том, что совсем недавно мне довелось увидеть подобные наручники у иностранных агентов.

— Что, очередной подарок Остапу Игнатьевичу преподнесли? — ухмыльнулся Жданов.

— Так точно. Я успел запомнить эти наручники. Они были совсем другие.

— Конечно, не отечественная промышленность штампует. Наши хоть в качестве не уступают, но по дизайну слабоваты. Вы хотели предложить позаимствовать идею из-за рубежа?

Я молча залез в карман, вынул отобранные у бандитов наручники и положил на стол перед полковником.

— А наши-то у вас откуда, Тимофей Александрович? — шутливый тон вдруг сменился серьезным.

Жданов взял браслеты в руки и стал тщательно их рассматривать.

— Так и есть, наш спецзаказ. Видите, на одной стороне едва приметная буква П. Это значит полиция. Ваше сиятельство, объяснитесь. Кто-то из наших ребят продал?

— Продал. Вот только не мне. А магам-наемникам, которые хотели чужой бизнес отжать.

После этих слов Жданов нахмурился и утратил всякую игривость.

— Вы понимаете, в чем сейчас обвиняете моих сотрудников?

— Пока ни в чем, Андрей Петрович. Я лишь высказываю свои наблюдения. А к вам я пришел, как к человеку, которому доверяю.

Жданов облокотился на стол и подался вперед.

— Я ценю ваше доверие и постараюсь оправдать его.

— Так вот, я уверен, что с этой группировкой сталкиваюсь не впервые. Полагаю, их руководитель занимает очень высокое положение. А еще думаю, что в полиции у них свои люди. И на эту мысль меня навели не только наручники. Недавно, в рамках расследования смерти барона Гроффа, майор Вишневский производил обыск в его особняке. Я там присутствовал, поскольку барон завещал свой дом мне. Андрей Петрович, вам известно, что мой дом и дом Гроффов — это близнецы?

— Да, известно, — непонимающе нахмурился Жданов.

— А легенду о подземном ходе знаете?

— Слышал, но что народ не придумает.

— Совершенно верно, народ придумал. Но не все в его словах ложь. Тоннеля не было. Был винный погреб. Так вот, во время обыска в особняке Гроффов он был обнаружен.

— Полагаю, вами.

— Так точно. Погреб осматривали полицейские и эксперты. А через несколько дней было совершено нападение на мой дом. Злоумышленники взломали дверь в мой погреб, хотя до этого несколько лет его безуспешно пытались отыскать.

— Забрали что-то ценное?

— Нет, ничего ценного там не было.

— Тогда зачем его искали? — прищурился Жданов.

— Это у злоумышленников надо спрашивать, — я развел руками.

— Вы полагаете, кто-то из следственной группы связан с преступной группировкой, которая напала на ваш дом?

— Есть мысль и подозрения. Если вы мне поможете, можем попробовать ловлю на живца.

— А другие методы у вас есть Тимофей Александрович, — вздохнул полковник.

— Но это же самый действенный, — улыбнулся я.

У Жданова я пробыл еще полчаса, а затем вернулся в Университет за друзьями. Они нашлись в нашей с Остаповым комнате в общежитии. Они известили меня о последних сплетнях, которыми полнились коридоры универа, в том числе и о том, что Беркутов в больнице. Я постарался изобразить самое искреннее удивление, подбросив версию о том, что это отголосок подпольных боев.

Домой мы вернулись уже под вечер. Оживленно болтая, мы ввалились в холл и замерли от удивления. В холле нас ждал молодой человек весьма пафосного вида с небольшой папкой в руках. Добросовестно намазанные чем-то блестящим локоны были тщательно уложены. Даже стрелки брюк говорили о том, что он здесь с величайшей миссией, что уж говорить о выражении лица.

— Тимофей Александрович, вас тут дожидаются, — Аглая смущенно присела в книксене.

— Здравствуйте! С кем имею честь?

— Граф Никольский? Тимофей Александрович?

Я хотел пошутить на тему восставшего из мертых Николая, но удержался и просто кивнул.

— Вам письмо от Государя императора. Отвечать на него не нужно.

Он достал из папки черный конверт с золотыми вензелями и протянул мне.

— Позвольте откланяться?

— Всего доброго, — буркнул я, принимая конверт.

— Что это? — поинтересовался Леха, едва за посыльным закрылась дверь. — Цвет мне не нравится. Смахивает на пиратскую черную метку.

— Это не метка, — раздался с лестницы голос Никольского, и мы втроем одновременно посмотрели на него. — Это приглашение на Императорский Новогодний балл.