Никольский. Выйти из Тени 3

Глава 4

Левый угол рта Тимохиного гувернера дернулся, а мои пальцы сжались на спинке стула, готовые в любой момент вырвать его из-под меня и использовать как оружие. Но атаки не последовало ни через мгновение, ни через два.

Вместо этого Игнат откинулся на спинку стула. Но я не стал расслабляться, пытаясь уловить малейшее изменение в позе или неожиданное движение.

— И когда же я прокололся? — прищурившись, он испытующе посмотрел на меня.

— В биографии «Игната» и Николая слишком много совпадений. Оба учились в Императорском Университете, были военными и служили в контрразведке. К тому же Николай Никольский погиб четыре года назад. Именно тогда на пороге дома Ольги Ивановны Адашкиной появился гувернер Игнат. Но у меня были лишь смутные догадки и подозрения. Никаких реальных фактов. Пока Лешка не притащил из газетного архива, тобой же собранного, статью, в которой было написано, что молодой граф Николай Никольский продолжает фамильную династию инженеров. И твоя фотография под статьей.

— Черт, — усмехнулся мой собеседник и покачал головой. — Все фото уничтожил, а про это забыл. А об остальном…

— Ты имеешь ввиду твое отцовство? — уточнил я, хотя понимал, что он говорил именно об этом. — Когда я поступил в Императорский Университет, Марк Федорович любезно показал мне фотоальбом, который заполняли ректора на протяжении долгих лет.

— И?

— На одной из фотографий выпускников я увидел свою мать. Зябликов поведал, что Ольга Ивановна Адашкина была ассистенткой Николая Никольского, когда тот занимался наукой. Насколько я помню, Александр Никольский, будучи уже взрослым, в столицу не приезжал. Сомневаюсь, что он и мама вообще были знакомы. Поэтому я предположил служебный роман между графом Николаем и его ассистенткой. А водитель грузовика, который нас однажды подвез до города, при неожиданной новой встрече сказал, что мы с тобой похожи. К тому же для простого гувернера ты слишком беспокоишься о моей жизни и благополучии. А вообще, я только предположил. И если бы ты сказал, что это всего лишь мое воображение, не имеющее под собой реальных оснований, то я бы успокоился и совершенно забыл об этих открытиях.

— Я всегда говорил, что ты умный мальчик, — кивнул Николай и пристально посмотрел на меня.

— Нет, — ответил я на его немой вопрос. — Сдавать тебя я не собираюсь. Хочешь, оставайся и продолжай играть роль Игната. Хочешь, начни новую жизнь. Деньгами я помогу. Но… глава рода теперь я. Мнение твое выслушаю, если что. Но не больше.

— Я останусь, — не раздумывая ответил граф. — Мне некуда идти и нечего начинать сначала. Ты — мой единственный более-менее успешный проект.

— О, прямо проект? Не последствие минутной страсти в углу какой-нибудь лаборатории? — криво усмехнулся я.

Никольский ответил мне сердитым взглядом.

— Так что, Николай Михайлович, будем знакомиться заново? Тем более, что ты оказался мне даже не дядей, а отцом. Я очень много слышал о тебе. Хотелось бы знать, что из этого правда, а что всего лишь легенда.

Конечно, я не испытывал к «Игнату» никаких сыновних чувств. Но мне действительно нужно было понять, насколько полезен он может быть для моей задумки. А судя по тому, что о нем говорили, граф Николай просто кладезь.

Пару минут бывший опекун буравил меня взглядом. Затем поднялся, взял из шкафа еще одну чашку и поставил передо мной.

— Я уважаю тебя и доверяю тебе, Тимофей, — сказал Никольский, буднично наливая мне чай. — Извини, чего покрепче не предлагаю.

Я благодарно кивнул и подсел ближе к столу. Да, мне сейчас нужна была ясная голова для довольно долгого разговора. А беседовать за чаем я любил еще будучи Адарисом.

— С чего же начать? — протянул Тимохин отец, усаживаясь напротив. — До десяти лет я счастливо жил с матерью и младшим братом в том самом родовом имении. Отец обитал здесь в городе и отсюда управлял всеми делами. Род наш был богат и пользовался расположением императора. Когда мне исполнилось десять, отец решил сделать из меня будущего главу рода, своего преемника, и забрал в город от маменьки и гувернеров. Елизавета Львовна слезно просила, чтобы Сашка остался с ней. Отец был не против. После я приезжал в деревню всего лишь на один месяц летних каникул. Брат посещал Москву обычно зимой. Задерживался здесь не больше, чем на неделю. Не хотел оставлять маму надолго одну. А она категорически не хотела ехать в столицу. Но, несмотря на это, мы с братом были очень дружны. Даже письма друг другу писали. Когда Сашке исполнилось тринадцать, мама заболела. С тех пор он не покидал имения. Через три года она умерла.

Николай тяжело вздохнул и замолчал. Я не торопясь пил горячий чай и ждал, пока новоявленный граф соберется с мыслями, чтобы продолжить.

— В университете я крепко сдружился с Аркадием Беркутовым, Константином Дороховым и Виктором Гроффом. Аркадий и Костя учились на экономическом, я был машиностроителем, а Витя кибернетиком. Сразу после окончания я ушел служить в армию. Затем два года служил по контракту главным инженером на военном предприятии. Я бы продолжил, но внезапная смерть отца нарушила мои планы. Пришлось неожиданно встать во главе рода.

Вновь тишина. Я продолжал молча пить чай.

— Да, — вдруг неожиданно резко произнес Николай, нахмурившись. — Нести ответственность — это не мое.

Но, кажется, я неплохо справлялся с этими обязанностями. Совсем не потонуть в рутине мне помогло увлечение экспериментальной магией и новыми источниками энергии. Именно это и свело меня с Оленькой. Она была из старого, но бедного рода. Умница и отличница. Все начиналось весьма безобидно, у нас были общие интересы, совместная геологическая экспедиция в Сибирь. Там я понял, что влюбился.

Вновь молчание. Я заглянул в чашку и понял, что чай в ней закончился.

— Ммм, красоты природы, звездная ночь, палатка… Я ж именно так получился? — протянул я, отставляя чашку. — Поэтому ты так ратуешь за безопасный секс?

— Не ерничай, Тимофей! — сурово отрезал Николай. — Да, я смалодушничал, когда Оля сказала, что беременна. Она была настроена родить, а я не видел себя отцом тогда. В то время мне предложили работу в контрразведке. Я сказал Ольге, что мне по работе не положено иметь семью, что связь со мной может быть для нее опасна. Однако, совсем ее бросить я не мог. Семья не приняла бы ее с бастардом обратно. Поэтому я попросил Сашку на свое имя купить ей дом в деревне и ежемесячно высылать деньги на содержание. Брат на все согласился.

— Даже отчество свое дал, — понимающе кивнул я.

— К счастью, Оля оказалась неглупой девушкой. Обиделась, конечно, но приняла все мои условия. Уехала, когда живота еще не было видно. Родила в срок. Об этом мне сообщил брат. Твоя мать узнала его адрес и написала ему письмо. Так они и переписывались.

— Неожиданно…

— Я несколько лет работал в контрразведке. Работа мне нравилась. Но однажды я начал рыть очень глубоко и не в ту сторону. И нарыл много чего интересного.

— Ты имеешь ввиду князя Разумовского?

— Именно. К сожалению, в те времена он был в большем фаворе при дворе, чем я. Поэтому мои доводы о его причастности к шпионажу были отвергнуты, а я почти с позором выдворен со службы. Я был сильно выбит из колеи этим обстоятельством. Попытался вернуться к экспериментальной магии.

— За эти эксперименты тебя прозвали чернокнижником? — я не выдержал и налил новую порцию чая в свою чашку.

— Да, — усмехнулся Игнат. — Были времена, пугал я соседей то дымом из окна, то вспышками, то внезапным грохотом. В тот момент меня в жизни все устраивало. Хозяйство приносило хороший доход, я занимался тем, что мне нравилось. Жил в свое удовольствие и был предоставлен сам себе.

— Но…

— Но однажды у меня на пороге появился Аркадий Беркутов. Он только-только вступил в права наследования после смерти отца. Впрочем, как и Константин Дорохов. Шахт с империем тогда было мало. Слишком хлопотной была его добыча. Да и почти все они принадлежали империи, то есть монаршей семье. Мехаботов делали два завода на Урале.

— Не знал об этом. Я считал, что шахты и мехаботы — это семейный бизнес Дороховых и Беркутовых.

— Отнюдь. Их семьи всегда были крупными промышленниками и имели вес в обществе. Но добычей империя не занимались. До того, как во главу рода Дороховых встал Константин. Он выкупил у империи все шахты почти за бесценок. Они уже тогда доставляли много хлопот, но прорывов было значительно меньше. После этого Костя организовал масштабные исследования империя, в ходе которых обнаружились его уникальные и весьма полезные свойства. Как оказалось, его можно использовать почти в любом производстве. И он надежнее и долговечнее других металлов.

— Интересно. А зачем Беркутову нужен был ты?

— Аркадий почувствовал, что это оживление вокруг империя пахнет расширением добычи. А для того, чтобы разрабатывать империй нужны не только шахтеры, шнековые комбайны и прочая техника. Нужны и мехаботы. Мехаботы первых двух поколений были громоздкими, неповоротливыми и малоэффективными. Они больше напоминали башни, в которых прятались маги-ликвидаторы. А их производство было штучным. Аркадию пришла в голову светлая мысль, что, если шахт с империем станет больше, то и защиты для них понадобится больше. Поэтому он быстро подсуетился и приобрел эти два завода.

— И Беркутов обратился к тебе за новыми мехаботами?

Николай неожиданно встал и начал ходить по комнате от одной стены к другой.

— Да. Ему нужен был не просто панцирь, прикрывавший мага от удара. Ему нужно было оружие. Самостоятельное, довольно эффективное оружие, которое могло сдерживать тварей. Ему нужен был мой армейский опыт. Да и что скромничать, я был отличным инженером-оружейником.

От скромности не помрет Тимохин отец, это точно. Хотя, я не видел его творений в действии, и не мне было судить о его талантах. Поэтому я лишь молча сделал очередной глоток чая и продолжил слушать увлекательную историю «чернокнижника».

— Как понимаешь, я согласился. Согласился из-за желания попробовать себя в чем-то новом, испытать, так сказать. За три месяца я разработал новую модель на основе первых двух. Еще месяц проходили испытания.

— На том самом полигоне? — догадался я.

— Да, на том самом. Испытания прошли хорошо. Мехаботы пошли в производство. Как и рассчитывал Беркутов, разработка империя под руководством Дорохова значительно расширилась. Но тут всплыло еще одно обстоятельство. Чем активнее добывался империй, тем чаще и интенсивнее случались прорывы. Мехаботы перестали справляться. Я вновь вернулся к работе над ними. Усовершенствовал конструкцию и оружие.

— Но провести испытание толком не дали.

— Да. Сразу поставили на массовое производство и в продажу. А собирали наспех, чтобы сделать как можно быстрее и как можно больше. Дорохов, когда увидел, что с новой моделью не все благополучно, был в гневе. Но куда ему деваться. Кроме Беркутова никто мехаботов не производил. Я, как мог быстро, устранил просчеты и недоработки. Но жертв среди ликвидаторов и шахтеров все же было много. В выигрыше был лишь Аркадий. Он хоть и сделал скидку Константину на новую партию из-за недоработок в прежней версии, но все равно остался в плюсе.

Дойдя до стены, Николай ударил по ней кулаком в приступе бессильной злобы.

— Ответственность настигла тебя там, где ты и не предполагал, — заключил я, вновь отставляя пустую чашку.

— Четвертая серия мехаботов вышла более надежной и действенной, чем третья. Но меня это не устраивало. Как и манера ведения дел Беркутова и Дорохова. Им было плевать на человеческие жертвы, сопровождавшие их бизнес. И я ушел.

— Вместо того, чтобы совершенствовать оружие против тварей, ты просто ушел? — я поднял удивленный взгляд на Николая.

— Нет, — он помотал головой и оперся спиной о стену. — Не просто ушел.

— А вот с этого места подробнее, если можно. Правда, что ты занимался разработкой нового оружия против тварей?

— Правда. Вместе с Виктором Гроффом. За этим и ушел. Беркутову не выгодны были долго и бесперебойно работающие мехаботы. Ведь вместо вышедших из строя нужно было ставить новых, а это прибыль. И в этой отрасли он был монополистом. Он на корню душил любые начинания по производству чего-то, подобного мехаботам.

— Как Аркадий Иванович отпустил тебя?

— Отпустил… — недобро усмехнулся Никольский. — Вскоре после моего ухода ко мне пришли. С обыском. Мои бывшие коллеги из контрразведки. Как оказалось, к ним поступили сведения, что я занимаюсь промышленным шпионажем. А полученную информацию сбываю заграницу.

Знакомая история. Неужели Разумовский приложил руку к дискредитации Николая? Уж больно похожи их истории.

— Конечно, они ничего не нашли. Ничего сделать, кроме черновых набросков, мы с Виктором не успели. Да и те я переправил в имение брату. Понемногу внимание к этой истории утихло. Но тут пришло письмо от Сашки. Он сообщил, что твоя мать смертельно больна и ей осталось недолго. Я решил найти для тебя опекуна, а по совместительству гувернера. Заняться этим вопросом попросил брата. Из-за всех этих неурядиц, доходы рода снизились. Нанять кого-то из столицы на тот момент не представлялось возможным. Но брат довольно быстро нашел кандидата на роль гувернера. И прислал его ко мне на собеседование.

— Это и был настоящий Игнат Семенович? — догадался я.

— Именно. Он пришел ко мне в тот роковой день уже под вечер. Прислуга ушла. Мы разговаривали в кабинете, когда… — Николай сделал паузу и прикрыл глаза, словно вспоминая те события. — Я даже не понял, что это было. Возможно, в окно кинули бомбу. Или это была малая ракета. Хотя в этом случае половину дома должно было развеять по ветру. Так или иначе, раздался взрыв. Меня задело меньше, потому что я был у двери в тот момент. Просто оглушило на пару мгновений, приложив о стену. Игнат же погиб. Едва придя в себя и увидев обгорелое тело, мне в голову пришла идея.

— Выдать его труп за свой, — о, оказывается, Адарис не один такой находчивый.

— Взрыв был не случайностью. Меня явно пытались убить. И не думаю, что одной попыткой мои враги бы ограничились. Поэтому я принял решение оправдать их ожидания и «умереть».

Я покачал головой.

— Да, я трус, — ответил Николай. — Но мне хотелось жить. К счастью, пожар после взрыва был не сильный. Я наспех кинул в огонь попавшиеся на глаза фотографии и документы по новым разработкам, забрал документы Игната, которые в момент взрыва были у меня в руках, немного денег и скрылся до приезда пожарной команды. Уже добравшись до соседнего городка, решил некоторое время переждать у Ольги. При воспоминании о ней на душе стало как-то тепло. Подумалось вдруг, что вот теперь, официально погибший, я смогу начать новую жизнь с любимой женщиной. Но…

Но, как подсказывала память Тимофей, граф успел лишь на ее похороны.

— Тебе было все равно, есть у меня рекомендательное письмо или паспорт хотя бы. Ты был убит горем, а когда оправился, мы уже как-то привыкли друг к другу. Я не смог бросить тебя второй раз. Так и остался твоим гувернером и опекуном. От его же имени, изменив почерк, стал слать Сашке отчеты, как он просил настоящего Игната. Я не мог ему сказать, что остался жив. Это могло подставить под угрозу и его жизнь, и мою. Но, ежемесячно получая зарплату и деньги на твое содержание, я знал, что у брата все хорошо. Пока…

— Пока не пришло письмо от Ипатова с признанием отцовства и завещанием, — договорил я.

— Именно. Так я узнал, что Сашки больше нет, — Николай низко опустил голову.

— Как думаешь, его смерть не случайна? Может, искатели фамильного клада постарались? Или все из-за тех документов, что ты сжег в камине кабинета в усадьбе?