Никольский. Выйти из Тени 3

Глава 22

— Никита, я приглашаю тебя в музей! — торжественно произнес я, появившись на пороге кухни на следующее утро.

Никита едва не уронил стопку тарелок, которую ставил в шкаф. Воронцова, увлеченно нарезавшая картошку, замерла с ножом в руке. Оба одновременно озадаченно посмотрели на меня.

— Может, все-таки Дашу? — осторожно уточнил Остапов.

— Я же не на свидание тебя зову, — я сурово сдвинул брови. — Мне нужна твоя сверхспособность втираться к людям в доверие и выводить на разговор. Я хочу проверить одну догадку, да и тебе не мешало бы немного развеяться.

— И какой же музей ты хочешь посетить? — спросила Даша, тут же вернувшись к своему занятию. Мне показалось, что в ее голосе проскользнуло огорчение, — Политехнический или Третьяковскую галерею.

А Воронцова оказалась подкованной в вопросе музеев. Жаль, что ее я пока пригласить не могу. По крайней мере, в Москву, где за каждым углом прячутся наемники Беркутова точно не потащу.

— Геологический отдел музея Императорского Университета. Можешь считать это прихотью больного на голову.

— Тим, нельзя так шутить, — Воронцова сурово нахмурилась и отложила нож.

— Я, кстати, полностью поддерживаю идею Даши обратиться к врачу, — поддакнул Остапов.

— Уже сдала? — я с укором посмотрел на Воронцову. — Мы ведь договорились, что до точных анализов ты никому ничего говорить не будешь.

— Даша не виновата, Тим, — ответил мне вместо девушки Остапов. — Ты сам сказал, что у меня сверхспособность выводить людей на разговор. А когда мой друг, которого я с песочницы знаю, ходит с серо-зеленой аурой вместо обычной золотисто-белой, я не могу не спросить, что случилось.

— Я понимаю, что не эксперт, а всего лишь студент, но прошу отнестись к моим словам серьезно. Я чувствовала что-то в твоей голове, — явно пропустив мимо ушей и мои претензии, и заступничество Никиты, продолжила вчерашний разговор Даша.

— Это мысли бегали, — вновь постарался отшутиться я, как и в тот вечер.

Теперь уже двое смотрели на меня, как на умирающего.

— Хорошо, я обращусь к врачу! — раздраженно ответил я обоим.

— Вот и молодец! — кивнул Никита и, наконец, поставил тарелки в шкаф. — Идем, поговорим в библиотеке, не будем Даше мешать.

Я был рад предложению Остапова, потому что излагать при Воронцовой цель визита с музей, мне не хотелось.

— И что там в музее? Тем более геологическом? Только не говори, что мы туда собрались кругозор расширять? Я, конечно, всегда с тобой, но хотелось бы знать, к чему быть готовым, — Никита присел на край большого кожаного дивана.

Я уселся на подоконнике. Наверное, от Воронцова привычку взял.

— Уважаю твое желание. Не волнуйся, ничего противозаконного мы делать не будем. Просто посмотрим на один экспонат.

— Посмотрим?

— Ну не совсем посмотрим.

— А поточнее можно?

— Поточнее, так поточнее, — я хлопнул ладонями по коленям. — Устраивайся удобнее, разговор будет долгим.

— Слушаю, — ответил Остапов, с комфортом откинувшись на спинку дивана.

— Ты слышал что-нибудь о метеорите, упавшем в Сибири почти сто лет назад? — я дождался кивка друга и продолжил. — Так вот. Через несколько дней за сотню километров от этого места случился первый прорыв. Дело было недалеко от небольшого городка. Хоть случай был первым, но власти, а с ними вместе и боевые маги довольно скоро разобрались что к чему, и как с этим бороться. Да и прорыв был не большим, с монстрами третьего класса. Но сутки с его закрытием маги провозились. К сожалению, без жертв среди мирного населения и первых ликвидаторов избежать не удалось. На тот момент, это явление вызвало гораздо больший переполох, чем падение метеорита. Но как только устранили прорыв, к месту падения отправили экспедицию, состоявшую из выпускников Императорского Университета. Организовал ее мой прапра. Представители родов Дороховых и Беркутовых там тоже были.

— Вероятно, они были дружны, а не жгли дома друг другу, — покачал головой Никита.

— Даже больше! В память об этой экспедиции мой предок сделал несколько перстней и вставил в них какой-то камень, который, вероятно, нашел в кратере, оставленном метеоритом.

— Это, конечно, здорово, но зачем нам в музей?

— А затем, что метеорит экспедиция нашла и доставила в геологическое отделение Императорского Университета, — эту информацию я добыл в библиотеке, а также из рассказов Зябликова и Никольского. — Там все та же команда его и изучила, получила благодарность от императора, награды, а также несколько статей в газетах.

— Я все еще не понимаю, зачем нам в музей. Ты хочешь посмотреть на метеорит, добытый твоим дедом? Интерес к семейной истории это, конечно, похвально. Но не находишь ли ты, что это немного не вовремя?

— Все очень даже вовремя! У меня есть одна теория, Никита. И мне странно, почему никто не занялся этим вопросом раньше. Да тот же мой прапра! Что, если это метеорит спровоцировал какие-то процессы в материи мироздания, и в наш мир стали открываться месторождения империя и порталы из другого мира?

— Ты хочешь украсть метеорит из музея, чтобы изучить его?

— Пока что я хочу просто на него посмотреть, — уклончиво ответил я. — А в хорошей компании ходить в музеи веселее. Да и внимание охраны ты ненадолго можешь отвлечь, если что.

Никита хлопнул ладонью по лбу. Я широко улыбнулся.

— Что ж, я с тобой. Когда выступаем?

— Да хоть сейчас. Пока доедем, музей точно откроется.

К счастью, здание музея находилось не на территории Университета, и пройти в него мы могли без пропусков. В самом большом и помпезном корпусе располагалась экспозиция живописи и скульптуры. А та самая, которая интересовала нас, находилась на задворках. Серое, одноэтажное здание, без намека на роскошь и пафос. Видимо, булыжники, собранные по стране энтузиастами-геологами мало кого интересовали. Но это было мне на руку.

Мы с Остаповым поднялись по широкой, но без каких-либо изысков, лестнице и с трудом открыли массивные двустворчатые двери.

Экскурсию мы брать не стали. Помещение музея представляло несколько довольно маленьких комнат с низкими потолками и узкими дверями. В этих самых комнатушках близко друг к другу были установлены стеклянные витрины с камнями, дневниками и личными вещами ученых-геологов. Кое-где по углам была расставлена техника, и даже палатка с имитацией костра. Выглядело довольно романтично. Я даже начал понимать Николая, которого подобная обстановка сподвигла на внебрачную связь со своей помощницей.

Грозная охрана на глаза не попадалась, если не считать ею пожилых смотрительниц в одинаковых костюмах, состоявших из строгого пиджака, прямой юбки ниже колена и белой сорочки, застегнутой до самого подбородка. Дамы сидели почти в каждом зале на видавших виды стульях. Некоторые из них строго взирали на посетителей, другие же, наоборот с интересом и радушием. Дама, сидевшая в зале, на двери которого красовалась позолоченная табличка с надписью «Тунгусский метеорит» оказалась как раз из разряда добродушных. Поэтому я без зазрения совести отправил Никиту ее отвлекать. А точнее, подробно разузнать о той экспозиции, что находилась у противоположной стены. Сам же я встал возле картины, находившейся рядом со стеклянной колонной, на которой находился метеорит.

Я представлял себе космическое тело несколько большего размера. А он оказался примерно в четыре мужских кулака объемом. Охранная система либо была спрятана, либо ее не было вовсе.

Пока Остапов строил глазки любезной смотрительнице, которая с искренним увлечением рассказывала ему об экспедиции на Алтай в середине пятидесятых, я, любуясь шедевром, изображавшим, по всей видимости, моего предка, нашедшего метеорит и его компаньонов, стал пятиться точно к колонне-постаменту. Шаг, еще шаг, грохот камня о плиты пола, звон разбитого стекла и вскрик дамы.

— Ой, какой я неловкий, — попытался выдать я с искренним раскаянием.

Между тем, среди разлетевшегося стекла я успел заметить пару отколовшихся от основного тела камня кусочков.

На крик смотрительницы подтянулись ее коллеги со вздохами, причитаниями и осуждениями. Остапов тоже осуждающе зацокал. Молодец, хороший актер из него выйдет.

— Я сейчас все уберу, — я ринулся подбирать осколки стеклянного колпака, незаметно прикрыв от всеобщего обозрения, подобрал один из отколовшихся кусков.

— Не трогайте, молодой человек! — услышал я над собой недовольный визгливый женский голос вместо звуков сирены.

Видимо, экспонаты геологического отделения воров не интересовали совсем. Ну мне же лучше. Я быстро выпрямился, успев спрятать осколок в карман джинсов, и обернулся к даме в больших очках в толстой коричневой оправе.

— Мне ужасно жаль! Не понимаю, как такое могло произойти, — выдавал я неуклюжие оправдания. — Позвольте мне помочь! Как я могу компенсировать…

— Лучше не мешайте! Соблаговолите покинуть помещение музея!

Это мне и было нужно. Дважды просить себя я не заставил, боком отступил к двери и со всем старанием выполнил пожелание смотрительницы.

Усевшись в машину, я достал осколок метеорита из кармана и покрутил его в пальцах.

— То есть ради этого был весь переполох? — разочарованно протянул Остапов, усаживаясь на пассажирское сиденье. — Я-то думал, ты меня с собой берешь, чтобы метеорит килограмм на восемьдесят вынести.

— Спасибо, Никита, ты отлично справился со своей ролью, — пробормотал я, засовывая камешек обратно в карман.

— И куда мы теперь?

— В одну из лучших геологических лабораторий столицы.

Ехать нам пришлось на окраину Москвы. Там, в подвальном помещении небольшого трехэтажного здания и располагалась лучшая геологическая лаборатория, как заверил меня Зябликов. Работал здесь Макар Венедиктович Бромль, сокурсник Марка Федоровича и моей матери. Бромль держал ломбард и, по словам того же Зябликова, был непревзойденным мастером в области экспертизы и оценки камней. Что заставило такого талантливого человека ютиться в подвале на окраине столицы, никто не знал.

Марк Федорович также рассказал, что есть условный стук, по которому мастер оценки распознает ближний круг своих клиентов, а также новых, ими же рекомендованных. Я старательно выстучал положенную комбинацию под удивленный взгляд Остапова. Буквально через несколько секунд дверь открылась без единого скрипа. За ней стоял невысокий худощавый мужчина с курчавыми клоками седых волос на висках и затылке. Безупречно белый, идеально выглаженный халат, похожий на те, что носят врачи, был застегнут на все пуговицы. В носках начищенных ботинок отражался свет лампочки, которая висела над дверью.

— Вы от кого, молодой человек? — голос оценщика был несколько скрипучим, но отторжения это не вызывало.

— Марк Федорович рекомендовал мне вас, Макар Венедиктович.

— Если Марк вас ко мне направил, значит, у вас есть какой-то интересный вопрос? Кстати, как там дела у Маркуши в судоходном училище?

— Я не знаю Маркушу из судоходного училища. А у Марка Федоровича Зябликова, ректора Императорского Университета и вашего одногруппника, все хорошо.

— Принято, — улыбнулся Бромль и протянул руку к левому косяку. Тут же пространство между нами пошло волнами, но уже через мгновение все снова пришло в норму.

— Охранная система, основанная на боевой магии. Кстати, ребята из Императорского сконструировали и установили. По знакомству, так сказать. Штучный экземпляр.

— Империй? — предположил я.

— Что вы, молодой человек, — брезгливо поморщился оценщик. — Я доверяю только местным металлам.

— А империй разве не местный? Его ведь только в империи и добывают, — подал голос Остапов.

— Когда я говорю «местный», то имею ввиду земное происхождение. Давайте не будем говорить в дверях. Проходите, пожалуйста.

Кабинет, в котором оценщик принимал клиентов, был обставлен аскетично, но со вкусом. Письменный стол, три кресла и пара шкафов с книгами. Свет был приглушенным, а кресла весьма удобными. В общем, обстановка располагала к неспешному доверительному разговору.

— То есть, вы полагаете, что империй имеет внеземное происхождение? — продолжил я заинтересовавшую меня тему, когда мы с Никитой разместились в креслах.

— Я не предполагаю, так оно и есть. Ничего подобного на нашей старушке Земле и в помине нет.

— Но ведь империй добывают из земли? Как он мог туда попасть?

— Месторождения империя обнаруживаются внезапно в тех местах где еще пару недель назад ничего не предвещало, как говорится. Никто не может сказать это потому, что раньше что-то пропустили, или потому что этого раньше там не было. Вы понимаете, о чем я.

— Кажется, да, Макар Венедиктович.

— Я немного изучал империй. Там совсем не земная структура. И не изучив как следует, опасно применять его в стольких сферах. Но дельцам лишь бы деньги загребать. Но что-то я разговорился, извините. Кстати, к вам как могу обращаться, молодые люди.

— Никита Остапов, — просто отрекомендовался мой друг.

— Тимофей Никольский, — решил не выпендриваться я.

— Никольский… Никольский… — Бромль задумчиво постучал пальцем по виску. — Знакомая фамилия… А… вы, случайно не родственник московского чернокнижника Николая Никольского.

— Я его племянник.

— Ваш дядя был интересной личностью, — улыбнулся оценщик. — Многие из нашего выпуска мечтали с ним работать, когда он по семейной традиции устраивал геологические экспедиции. Но повезло только Олечке Адашкиной.

— Ольга Адашкина — моя мама, — сообщил я.

— Э… неожиданно… — протянул обескураженный Бромль. — И как она сейчас поживает?

— Она умерла четыре года назад.

— Примите мои соболезнования Тимофей. Ваша мама была очень умной и талантливой. Жаль…

— Макар Венедиктович, извините, но сейчас я бы хотел поговорить о ваших талантах. Вы ведь не только оценкой драгоценных камней занимаетесь?

— Так и есть. Страдаю одним маленьким увлечением.

— Вы можете сделать анализ двух минералов? Разумеется, я заплачу, сколько потребуется.

— Сделаю все, что в моих силах, Тимофей.

Я выложил на стол перед оценщиком осколок метеорита и фамильный перстень.

— Как скоро вы сможете это сделать?

— На сегодня я уже выполнил всю имевшуюся у меня работу, поэтому могу немного времени посвятить своему хобби. Если у вас есть полтора-два часа, то можете подождать здесь. Чайник и моя библиотека в вашем распоряжении.

— Мы подождем? — я посмотрел на Никиту. Тот кивнул. — Мы подождем.

— Никита, — обратился я к другу, едва за Бромлем закрылась дверь, — обещай, что все, что ты здесь услышишь, останется строго между нами. Ни Игнату, ни Лешке, ни уж тем более Дашке ничего рассказывать нельзя, пока я не разрешу. И не надо на меня так обиженно смотреть. Это не потому, что я им не доверяю. Просто, так надо.

— Хорошо, Тим. Пытать будут — не скажу.

Оценщика не было чуть больше часа. Вернулся он каким-то озадаченным. Сел за стол и положил осколок и перстень на те же места, на которые их клал я.

— Позвольте полюбопытствовать, Тимофей, а откуда у вас эти образцы?

— Перстень — мой фамильный. Возможно, вы слышали об экспедиции за тунгусским метеоритом. Вот у всех участников потом оказались такие перстни. А второй, — я чуть промедлил, но все же решил честно признаться, — осколок тунгусского метеорита, который я сегодня уронил в музее.

Я ждал от Бромля негодования и осуждения, но вместо этого он, нахмурившись, сказал:

— Нет, молодой человек. Либо вас обманули, либо вы сейчас обманываете меня.

— Что-то не так?

— Вот это, — он указал на осколок, — обычный сланец, поэтому он и откололся. Не проходил он через слои атмосферы. Место происхождения, да где-то в районе Красноярска или Иркутска.

Вот тебе и раз. Получается, Тимохин предок великий мистификатор? Возможно, не найдя метеорит, он не захотел с позором вернуться и подговорил всю команду совершить подлог? Поэтому настаивал на самостоятельном изучении?

— А вот камень в вашем перстне… — голос Макара Венедиктовича выдернул меня из размышлений.

— С ним что-то не так — насторожился я.

— Я не знаю, что это, Тимофей. Как не знаю, что такое империй. Вообще, они похожи.