Никольский. Выйти из Тени 3

Глава 6

Делать дыру в стене чужого дома мне не хотелось. У Софьи и так проблем хватало, помимо ремонта. Да и неизвестно, что в этой пустоте могло быть. Нужно было действовать аккуратно.

«Мико, здесь есть какой-нибудь запирающий механизм?», — спросил я, положив раскрытые ладони на темную деревянную поверхность.

Несколько секунд тишины заставили нервы напрячься.

«Да. Я вижу детали какого-то устройства. Но не понимаю, как оно действует», — вздохнула магия. — «Взорвать?»

«Что же ты у меня такая радикальная, малышка. Давай попробуем по-другому. Можешь сделать так, чтобы я тоже это увидел?»

«Попробую», — голос Мико в голове вдруг стал напряженным.

Глаза резануло, словно в них бросили горсть песка. На мгновение перестал видеть вообще. Но потом, словно через мутное стекло разглядел шестеренки, блоки, втулки и много еще чего, что могло бы заинтересовать Воронцова. Но открывать-то это мне!

«Милая, а ты можешь показать, что находится за всем этим?» — спросил я, усиленно борясь с желанием разнести все это к дакхровой матери.

' К сожалению, нет' — вздохнула Мико.

Ладно, будем разбираться самостоятельно. Я внимательнее присмотрелся к механизму и определил, какая из панелей должна была приводить его в действие. Нажатию, даже очень сильному, она не поддалась.

Я отступил на два шага от стены и окинул ее взглядом. Девять квадратных панелей образовывали на стене совершенно хаотичный рисунок, который начинался от пола. До края верхней панели я едва смог дотянуться, встав на носки. Лишь три из них были одинакового размера. Я вновь подошел почти вплотную к стене и прикинул, что, если бы их можно было поставить друг на друга, то получился бы прямоугольник немного выше моего роста. Что ж, если не получается нажать, то можно попробовать потянуть. Я завел кончики пальцев под деревянный квадрат и понял, что могу свободно подцепить его. Что я и сделал с двух сторон. Панель поддалась с глухим щелчком, после чего довольно легко отъехала в сторону, встав точно под верхней и соединившись с ней. Эту конструкцию я также сдвинул вниз к третьему квадрату. Вновь щелчок.

— Я полагаю, надо позвать майора Вишневского, — было странно слышать нерешительный лепет от Антона Ивановича.

— Будьте так любезны, — даже не посмотрев в сторону полицейского, ответил я, вновь отступая на шаг.

Теперь стало совершенно ясно, что три квадрата, соединившись, образовали дверь. Которую без Арсения Владимировича я открывать не собирался. Я и так не знал, как оправдать свою неожиданную осведомленность о наличии секрета за стеновыми панелями. Хотя, одна мысль все же была. Но, пока я размышлял об этом, в коридоре послышались тяжелые шаги майора.

— Тимофей Александрович, что тут у вас? — пробасил он, встав у меня за спиной.

— Вы знаете, Арсений Владимирович, что таких дома в Москве два? Мой и барона.

— Может я и выгляжу неотесанным мужланом, но с достопримечательностями родного города знаком довольно хорошо, — я даже обернулся, чтобы посмотреть на Вишневского, которого, кажется, мой вопрос задел.

— Полагаю, легенду о тоннеле вы тоже слышали?

— Само собой. Вы что, нашли его?

— Видите ли, в моем доме я обнаружил некое тайное помещение, — соврал я.

Хоть я ни секунды не сомневался, что за точно такими же панелями в кабинете Никольского обнаружится секретный механизм, найти его мне только предстояло.

— Что ж раньше молчали?

— Не думал, что наши дома до такой степени похожи. Барон ведь мог переделать его.

Я не собирался вдаваться в подробности, что бывал в этой столовой несколько раз и видел эту стену. Пусть Вишневский живет с такой версией событий. Если он не будет приставать с лишними вопросами, мне все равно, действительно ли он мне поверил, или просто не захотел рыть глубже.

— Ну так давайте открывать! — в голосе майора прозвучало нетерпение и… азарт.

«Вот будет замечательно, если никакой двери там нет, и это всего лишь шутка архитектора», — подумал я, нажимая обеими ладонями на гладкое дерево.

Но против ожидания, вновь раздался щелчок, и «дверь», ухнув в толщу стены, сама плавно отъехала в сторону.

Тут же в нос ударила тошнотворная вонь. Я помнил, как пахнет разлагающаяся человеческая плоть. На заре своей карьеры в Тенях, мне приходилось иметь дело с мертвыми человеческими телами, в том числе и не первой свежести. Но с тех пор прошло много лет, я успел отвыкнуть от него, и теперь с трудом подавил тошноту.

А вот Вишневский, кажется, чувствовал себя отлично. Он даже шумно втянул носом воздух и довольно произнес:

— Раскрытым делом пахнет! — а потом крикнул куда-то в коридор, — экспертов сюда, быстро! У нас тут, кажется, труп… Если только кто-то неделю назад не забыл здесь свой обед.

Дневной свет едва проникал в довольно узкий дверной проход. Поэтому рассмотреть, куда, собственно эта дверь вела, с порога не представлялось возможным.

— Заглянем? — спросил я Вишневского.

Мне было достаточно конфликта с одним представителем власти, поэтому лезть на рожон и заходить в тайную комнату без разрешения не стал.

— Мертвецов не боитесь, ваше сиятельство? — усмехнулся майор, доставая из кармана фонарик.

Майор вошел первым, скользя по полу перед собой узким лучом фонаря.

— Живых надо бояться, уважаемый Арсений Владимирович, — ответил я, шагнув следом и интуитивно нащупав справа на стене выключатель.

Под неожиданно высоким потолком вспыхнула лампочка.

— Спасибо, Тимофей Александрович! — искренне поблагодарил Вишневский, выключив фонарик. — А тут ступеньки!

Теперь понятно, как в стене между кухней и столовой могла разместиться потайная комната. Она располагались в подвале и, скорее всего, была чем-то вроде винного погреба.

Выглянув из-за майора, я увидел, что вниз вели шесть довольно крутых ступеней винтовой лестницы. Сбоку имелись перила. Кованные прутья были украшены лозой и гроздьями винограда. Значит, точно винный погреб.

Винокуров сошел на три ступеньки и длинно присвистнул.

— Полагаю, эта лужа не от пролитого вина.

Мы аккуратно спустились до самого основания лестницы, постаравшись не задеть расплывшееся по деревянному полу у ее подножья пятно. От которого размазанный извилистый след вел за громоздкий письменный стол, стоявший у дальней стены просторной, с невысоким, сводчатым потолком комнаты.

Судя по слою пыли, и паутине, растянувшейсяпо углам и между рожками люстры, здесь давно никого не было. Кроме убийцы, разумеется. Но его слой пыли на полу, по которому он протащил свою жертву, явно не беспокоил.

Ни одной бутылки, а уж тем более бочки вина в поле нашего с майором зрения не попало. Скромную обстановку помещения составляли стол, кресло и пара книжных шкафов.

— Как полагает ваша светлость, кого из водителей семейства Гроффов мы найдем за этим столом, — хмыкнул майор.

— Ставлю на нового, — уверенно ответил я.

— Так мы же не знаем, как он выглядел. Как будем проверять, кто был прав?

— Давайте так, если за столом лежит тело невысокого пожилого мужчины, то выиграли вы.

— Мы не знаем, как выглядел новый шофер барона, — покачал головой Вишневский.

— Резонное замечание.

— Тимофей Александрович, давайте уже посмотрим, кого спрятали за столом. А потом узнаем у Софьи Викторовны, кто и как из водителей выглядел.

— Идемте уже, Арсений Владимирович, — согласно кивнул я.

За стол мы заглянули одновременно. И нашли там именно то, что и ожидали. У стола лежало тело мужчины. Голова была повернута на бок. Лицо и висок были залиты кровью. Возле покойного на полу валялся тот самый подсвечник с массивным основанием, обернутый полотенцем.

— Почему я уверен, что отпечатков пальцев Евгении Грофф мы на нем не найдем, — вздохнул майор, почесав в затылке.

— Вы думаете, много людей знали об этой комнате и могли спрятать здесь труп?

— Гипотетически, это мог быть хотя бы сам Виктор Викторович, — Вишневский развел руками.

— Зачем?

— Он же был на грани безумия из-за опухоли в голове, вы не знали? Возможно, решил прекратить свои страдания и захватить с собой на тот свет всю семью.

Я брезгливо фыркнул.

— Не нравится такая версия, могу другую. Вы знали о тайной комнате и убили барона, чтобы жениться на его дочери из-за наследства. Но что-то пошло не по плану и Софья Викторовна тоже оказалась в машине, — майор развел руками.

— Вы книги писать не пробовали, Арсений Владимирович? У вас бы отлично получилось. Фантазия хорошо работает.

— В нашем деле без фантазии нельзя. А насчет книг я подумаю, когда на пенсию выйду.

— Пришлете мне экземплярчик, по старой памяти? — добродушно улыбнулся я, и, сделав шаг к телу, присел на корточки.

Мужчина, безвременно почивший от удара подсвечником, был примерно моего роста и телосложения. Это все, что я успел заметить до того, как над головой прозвучало требовательное:

— Освободите помещение для работы экспертов, ваше сиятельство.

Я подчинился. Мое место тут же заняли двое худощавых мужчин с чемоданчиками. Они осторожно засунули подсвечник и полотенце в полиэтиленовые пакеты и принялись осматривать тело.

— Какие улики могут доказать причастность Евгении Грофф к смерти этого человека? — спросил я Вишневского, когда мы поднимались по лестнице. Я шел впереди и слушал грустное ворчание майора за спиной.

— Как я и сказал, найти ее отпечатки на орудии не рассчитываю. Идеально было бы получить признание, но… Такие не раскалываются.

— Она же почти проговорилась в больнице, — я остановился и обернулся к Вишневскому.

— Это все эмоции. А где их взять. Она в камере сидит на стуле, как будто кол проглотила. Ни один мускул на лице не шевелится. И только смотрит презрительно на охрану.

— А если я могу их добыть?

Арсений Владимирович посмотрел на меня испытывающим взглядом:

— И что вам для этого нужно? — спросил он, сдвинув тяжелые брови.

— Свидание с трупом и кое-что, на что вы вряд ли согласитесь.

— Тимофей Александрович, не темните. Без вас загадок хватает, — устало выдохнул майор. — Если есть дельное предложение, обещаю рассмотреть. У меня идей нет.

— Можно выпустить баронессу из тюрьмы? — спросил я с азартом.

У Вишневского резко отпала нижняя челюсть.

— Ваша светлость, — проговорил он, немного придя в себя и почесав в затылке, — сдается мне, полковник переоценил вашу адекватность. То вы настаиваете на аресте баронессы Грофф, то предлагаете отпустить.

— Не совсем отпустить, уважаемый Арсений Владимирович, а всего лишь под домашний арест, — я легко пожал плечами.

Последовала еще пара минут тишины, во время которых Вишневский отчаянно боролся с желанием высказать мне в лицо все, что он обо мне думает.

— Решение о мере пресечения принимаю не я, а судья, — майор бросил взгляд на наручные часы и снова вздохнул. — Сейчас дежурный судья — Гордецкая Светлана Анатольевна. Я не вхожу в число ее любимчиков. Да и сам ей не сильно симпатизирую.

— Давайте я попробую поговорить с госпожой Гордецкой? — предложил я.

— Ну, попробуйте, — усмехнулся правым углом рта майор. — Только зачем это вам, понять не могу.

— Сейчас объясню.

К дежурному судье мы явились вдвоем с Вишневским. Пришлось некоторое время подождать ее. Хорошо, что кресла в коридоре перед судейским кабинетом были гораздо удобнее, чем у Ипатова. Светлана Анатольевна оказалось совершенно очаровательной женщиной лет сорока пяти в длинном зеленом платье, застегнутом на все пуговицы, с проницательным взглядом раскосых зеленых глаз. Проходя мимо, она бросила на Вишневского суровый взгляд и, обиженно поджав пухлые губки, сухо приказала следовать за ней в кабинет.

— Я сказала это молодому человеку, а не вам господин майор, — резко остановила она поднявшегося следом за мной Вишневского.

Кажется, в число любимчиков судьи майор не входил именно потому, что не симпатизировал ей. А вот Светлане Анатольевне Арсений Владимирович определенно нравился. Надо будет ему подсказать, как найти путь к неприступной Гордецкой. Вдруг он мне еще пригодится. Я же рассчитывал, что смогу убедить ее изменить меру пресечения для баронессы Грофф без дополнительных вложений. В крайнем случае, готов был простимулировать материально. Расплачиваться с судьей, как с Марго за трактора, в мои планы точно не входило.

Но все обернулось гораздо проще, чем я предполагал. То ли Тимоха всколыхнул в грозной служительнице правосудия материнские чувства, то ли трогательная история девушки, которую должны были выписать из больницы в пустой дом, где не будет даже любимой тети, несправедливо обвиненной в убийстве.

Словно невзначай смахнув слезу, госпожа Гордецкая быстро выписала распоряжение о домашнем аресте, которое я незамедлительно продемонстрировал Вишневскому.

— Так, а теперь к трупу, ваше сиятельство? — спросил он уже с уважением. — Его уже должны были доставить в судебный морг. Да, пока вы были у судьи, мне позвонили эксперты. Подсвечник является орудием убийства, смерть наступила от удара в висок. Как я и говорил, отпечатков на подсвечнике нет. Так что, если вам не удастся получить признание, через неделю баронесса будет свободна.

— Тогда не будем медлить!

— Могу я остаться с ним наедине? — спросил я у усатого патологоанатома, сопроводившего нас к телу неизвестного из особняка, лежавшему на одном из четырех столов в прозекторской.

Патологоанатом вскинул удивленный взгляд на майора, но после кивка Вишневского, только развел руками и направился к выходу.

— Мы за дверью, — сказал Арсений Владимирович, то ли предупреждая, чтобы я не творил с трупом всяческих бесчинств, то ли, чтобы звал на помощь, если вдруг решу грохнуться в обморок.

Едва за этими двумя закрылась дверь, я откинул простыню с тела, и, склонившись над ним, позвал магию:

— Мико, ты мне нужна.

— Чего изволит господин? — обычным услужливым тоном осведомилась моя малышка.

Я всмотрелся в разбитый висок, в застывшее лицо, на котором, кажется, застыла растерянность, окинул взглядом все тело молодого мужчины.

— Мико, а ты сможешь его поднять?

— Зачем вам летающий труп, господин? — с нотой непонимания в голосе спросила магия.

— Нет, не поднять в воздух. А в смысле оживить? Чтобы ходил и разговаривал.

— Э… нет, — виновато ответила Мико после пары мгновений ошарашенного молчания.

— Плохо, — я досадливо сморщил нос и вновь всмотрелся в лицо трупа. — Тогда попробуем кое-что другое?

Полицейская машина с Евгенией Викторовной внутри подъехала к дому Гроффов уже глубоким вечером. Я, спрятавшись в гардеробной на первом этаже, слышал, как хлопнула входная дверь. Затем раздались шаги: быстрый перестук каблуков баронессы Грофф и тяжелая поступь майора полиции.

— Евгения Викторовна, — нарушил тишину голос Вишневского, — как я уже говорил, пока против вас нет убедительных улик, суд решил назначить вам домашний арест.

— Неужели в вашей голове случился проблеск сознания, — отрезал скрипучий голос баронессы. — Когда с меня полностью снимут обвинения, я так просто этого не оставлю.

— Вы не можете покидать особняк и контактировать с кем-либо, кроме прислуги, — продолжил майор ровным тоном, проигнорировав угрозы в свои адрес. — Вокруг особняка дежурит наряд. Окна запечатаны магией. Не пытайтесь сбежать, это не в ваших интересах.

— Единственное, что я сейчас собираюсь сделать, это принять ванну после вашего клоповника, и лечь спать.

— Что ж, не смею вас больше задерживать. Хороших снов желать не буду. Человек с чистой совестью и так должен спать хорошо.

После этих слов я услышал стук каблуков, поднимавшихся по лестнице.

— Объект на месте, — шепнул майор, проходя мимо гардеробной.

Я кивнул самому себе. Время моего выхода.