Никольский. Выйти из Тени 3

Глава 2

Услышав от Жданова: «Буду держать в курсе», — я сбросил вызов и сомкнул веки.

Окутавшая меня темнота немного облегчила головную боль. Я бы простоял так не один десяток минут, но до моего сознания добрался голос поверенного:

— Тимофей Александрович, в ближайшие три дня состоится суд. Для Софьи Викторовны будет назначен новый опекун. У вас, кстати, нет на примете надежного кандидата на эту роль. Иначе суд может назначить из муниципального перечня кого-то, не вполне лояльного. Полагаю, судьба юной баронессы вам не безразлична.

— Предлагаю спросить об этом саму баронессу, — я оттолкнулся плечом от стены и направился к двери, ведущей в палату.

Да, такое решение было весьма жестким, возможно даже жестоким. Предстояло объяснить Софье, почему ее тетку лишили опекунства. И весть о том, что ее семья погибла по чужой злой воле — удар очень болезненный.

Доктор, оставшийся в палате, ходил вокруг больничной койки, скрупулезно проверяя данные на аппаратах. Девушка неподвижно лежала с закрытыми глазами, безучастная к тому, что происходило вокруг.

— Евгений Петрович, могу я поговорить с вашей пациенткой с глазу на глаз?

Заведующий сдвинул густые брови и неодобрительно посмотрел на меня. Я прекрасно понимал, что он будет прав, если решит выставить меня за дверь.

— Пожалуйста, Евгений Петрович, — Софья вдруг открыла глаза.

— Милочка, я и так подверг вас серьезному риску, когда пошел на поводу у Евгении Викторовны. А тут еще такой скандал вышел, — покачал головой доктор.

— Тимофей Александрович не желает мне зла, я точно знаю, — она с трудом подняла руку и дрожащими пальцами коснулась рукава врачебного халата. — Пожалуйста.

Доктор посмотрел сначала на нее, потом на меня.

— Ох уж эти доверчивые девичьи сердца, — вздохнул он. — Хорошо, ваше сиятельство, можете поговорить с моей пациенткой. Но не долго.

— Постараюсь быть кратким и не назойливым.

— Я буду за дверью. Обещайте, если вам что-то не понравится в этом разговоре, вы позовете меня, — обратился Евгений Петрович к девушке.

— Обещаю, — коротко ответила она.

Едва дверь за доктором и поверенным закрылась, я взял стоявший в углу стул и подсел к кровати, обдумывая, как начать этот тяжелый разговор.

— Софья, я не… — едва успел произнести я, желая объяснить, что для меня случившееся оказалось не меньшей неожиданностью, чем для нее.

— Подожди, Тимофей. У меня мало сил, поэтому можно сначала скажу я.

Я кивнул.

— Я верю, что завещание моего отца стало для тебя точно такой же неожиданностью, как и для меня. Но также я верю, что он сделал это с умыслом, а не просто по сиюминутному велению больного мозга. Видишь ли, Тимофей, папа был энергетиком.

Вот это неожиданность! Я постарался ничем не выдать того, насколько меня потрясла эта новость. Интересно, тот странный гипнотический эффект, возникший во время моего первого разговора с бароном, как-то связан с этим его даром?

— Очень сильным и талантливым энергетиком. Он хорошо чувствовал людей и события. Даже после того, как появилась эта опухоль. Особенно после того, как она появилась, — Софья замолчала, переводя дух. — И если он решил оставить все свое имущество тебе, значит, у него для этого были очень веские основания. Я уважаю волю отца и не собираюсь что-то оспаривать.

Девушка посмотрела мне в глаза. Ее взор был полон гордого спокойствия и глубокой печали.

— Теперь могу сказать я?

Она кивнула, не отводя взгляда.

— Софья, я тоже думаю, что Виктор Викторович не случайно написал подобное завещание. Учитывая то, что ты сказала, полагаю, он хотел обезопасить свою дочь и имущество.

— Обезопасить? Не понимаю, о чем ты? От кого обезопасить? — меж светлых бровей юной баронессы пролегла складка.

— От Евгении Викторовны Грофф, — я понизил голос, чтобы заботливый доктор не услышал моих слов и не решил выставить из палаты из опасения, что я доведу его пациентку до нервного срыва или еще чего похуже. — У меня есть подозрение, что авария была не случайной.

— Ты полагаешь, тетя… — голос Софьи оборвался.

Я ничего не ответил, лишь продолжал смотреть в ее глаза. На которых начали наворачиваться слезы. Затем раздался громкий всхлип. Но девушка тут же взяла себя в руки и посмотрела на дверь, видимо боясь, что доктор услышит и не даст нам договорить.

Желая поддержать ее, я накрыл пальцы, нервно комкавшие край одеяла, ладонью.

— Но какими бы не были мотивы твоего отца, уверяю, как только я буду уверен в том, что тебе ничего не угрожает, тут же начну процедуру передачи всего имущества тебе. Полиция уже начала расследование. Пока твоя тетя задержана. Надеюсь, они быстро во всем разберутся.

Софья с минуту молчала, а потом произнесла:

— Евгения всегда была мне крайне неприятна. Да и с папой они не были особенно близки. Но не думала, что она может дойти до такого. Но как…

— Я полагаю, у нее был сообщник. Возможно, это ваш шофер. Он исчез после случившегося.

— Анатолий недавно начал у нас работать, буквально дня четыре назад. Я совсем не знала его. Но буквально за день до аварии он возил папу куда-то. И все было хорошо. Я пыталась спросить у Анатолия, где они были. Но тот категорически отказался мне отвечать, сославшись на приказ отца.

Кажется, я догадывался, куда ездил барон Грофф за день до гибели. И, возможно, за некое вознаграждение водитель поделился этой маленькой тайной с сестрой барона. А за большее вознаграждение решил, как минимум, прогулять работу, а как максимум, испортить тормоза господского автомобиля.

— Однако, поручиться за него так, как за дядю Мишу, я не могу.

— Дядя Миша? — переспросил я, потеряв нить разговора из-за размышлений.

— Наш бывший водитель. Он работал у нас двадцать лет. Но в последнее время стал очень рассеянным и резким в вождении. Вероятно, возраст начал сказываться. Мама уговорила отца нанять водителя моложе.

— А как резкий дядя Миша отнесся к этой новости? — личность бывшего водителя Гроффов неожиданно заинтересовала меня.

— Он был почти членом семьи и очень тяжело перенес увольнение, но потом, кажется, успокоился. Даже заходил в гости, — Софья вздохнула и шмыгнула носом.

— Когда?

— В день аварии. Я встретила его у гаража. Он сказал, что по машине соскучился, да и по нам тоже.

Я усмехнулся про себя. Бывают ли на свете такие совпадения? Не думаю. Так или иначе, стоило поговорить с этим дядей Мишей. Возможно, он видел что-то странное, что помогло бы разгадать загадку исчезновения нового водителя.

— Тим, — голос Софьи вырвал меня из раздумий.

— Да?

— Если Евгению забрала полиция, то… Я могу увидеть Алешку? — на последней фразе на бледных щеках девушки проступил румянец.

— Ваш поверенный сказал, что нового опекуна суд должен назначить в течение трех дней. А пока его нет, полагаю, разрешение нужно спрашивать у твоего лечащего врача. Если Евгений Петрович возражать не будет, то я уж точно. Софья, как думаешь, кто на эти три недели может взять опеку над тобой?

— Может, Маргарита Павловна? Княгиня давний друг нашей семьи, и всегда была добра ко мне. Она мне гораздо ближе, чем родная тетя. Но согласится ли она?

— А вот это мы сейчас и проверим, — я вынул телефон и по памяти набрал номер Разумовской.

— У тебя есть ее номер? — в слабом голосе юной баронессы послышалось непонимание.

Видимо, у представителей высшего света не было в порядке вещей обмениваться номерами телефонов.

— Мы во время конкурса танцев подружились, — шепотом ответил я, пока слушал гудки.

Не то, чтобы я не доверял Софье Грофф. Просто считал, что ей не к чему знать природу наших с Марго отношений.

— Тимофей Александрович? — послышалось несколько удивленное на том конце.

Видимо, княгиня была не одна, раз ответила так официально.

— Маргарита Павловна, я звоню из больницы…

— Что с Соней? — удивление тут же сменилось тревогой.

— Она пришла в себя…

— Я еду! — единственное, что сказала княгиня.

В трубке раздались короткие гудки. Да, полагаю, Разумовская не откажется взять на себя обязанности опекуна.

— Маргарита Павловна едет, — известил я Софью, убирая телефон. — Думаю, она тебе будет лучшей поддержкой, чем я. Да и на решение Евгения Петровича о посещениях повлиять может.

— Тимофей… Спасибо…

Две крупные слезы скатились по впалым щекам девушки.

— Я хотел бы сделать гораздо больше. Но, к сожалению, это все что я могу.

Неведомым мне образом Разумовская появилась на пороге палаты минут через двадцать после моего звонка. Видимо, движение на дорогах пришло в норму, а лечащий врач не стал препятствовать встрече.

— Соня! — княгиня быстро прошла к кровати и замерла в нерешительности, сдерживая слезы.

Я остро почувствовал себя лишним и коротко простившись, поспешил покинуть палату. В коридоре я нашел Пенькова, тихо беседовавшего с лечащим врачом баронессы.

— Тимофей Александрович, — увидев меня, поверенный поспешил мне навстречу. — Полагаю, Софья Викторовна желает видеть княгиню опекуном?

— Вы весьма проницательны, Федор Тимофеевич. Баронесса действительно высказала такое желание. В связи с чем, попрошу заняться этим вопросом. Могу ли я на вас рассчитывать?

— Несмотря на трагическую гибель Виктора Викторовича, я не перестаю быть поверенным Гроффов, пока последний из семьи этого не пожелает. Поэтому готов представлять и защищать интересы баронессы, — поверенный учтиво поклонился.

— В таком случае, полагаю, мое присутствие здесь необходимостью не является. Меня ждут дела. Но прошу вас держать меня в курсе. И подготовить все необходимые для вступления в права документы. Я должен быть уверен, что никто не сможет посягнуть на имущество Софьи Викторовны.

— Полагаю, если полиция не станет препятствовать, то вы сможете вступить в права в самое ближайшее время, Тимофей Александрович.

Мы пожали друг другу руки.

— И еще, Федор Тимофеевич. Вы случайно не знаете, где живет прежний водитель Гроффов?

— Как не знать, знаю, конечно, — как-то обиженно отозвался Пеньков.

— Дайте мне его адрес, хочу кое о чем побеседовать, — я доброжелательно улыбнулся ему.

Через пять минут я садился в кабриолет с адресом дяди Миши в кармане. Я не знал, о чем собирался с ним говорить, что хотел услышать, и подозревал ли я его в чем-либо. А ведь он мог совсем отказаться от разговора с неизвестным выскочкой, появившимся у него на пороге.

Найти дом, в котором проживал бывший водитель, оказалось не так легко. Я долго петлял по улицам почти на самой окраине столицы, прежде чем нашел нужное мне строение, претендовавшее внешним видом на оригинальность. Впрочем, от упадка задумка архитектора его не спасла. Здание чем-то напоминало то, в котором находилась контора Ипатова.

Я припарковал автомобиль на соседней улице. С трудом преодолев сопротивление ржавой скрипящей пружины и открыв покосившуюся деревянную дверь подъезда, я попал в темный, но довольно просторный общий коридор. Сверившись с клочком бумаги, на котором Пеньков написал адрес, я подошел к нужной мне двери и постучал.

Тишина. Я постучал громче. Но из квартиры дяди Миши не доносилось ни звука. Зато из соседней послышались шаги и скрежет проворачиваемого в замочной скважине ключа. Обитая темно-коричневой плотной тканью дверь отворилась ровно на столько, чтобы пропустить голову пожилой женщины в цветастом халате. Редкие седые волосы были завиты на странные металлические трубки.

— Вам чего тут надо, молодой человек? — неприятный высокий голос резанул слух.

Женщина близоруко сощурилась, осматривая меня с ног до головы. Крылья ее носа заходили, словно она принюхивалась к незнакомому запаху. Ее лицо с мелкими чертами, длинным острым носом и маленькими серыми глазками было похоже на крысиную мордочку.

— Мне нужен Михаил Блинников. Он ведь здесь проживает? — я натянул на лицо доброжелательную улыбку.

— А вы кто, собственно, такой? — старушка вытянула тощую морщинистую шею, приглядываясь ко мне еще старательнее.

— Я сын его брата. Давно не виделись, вот, решил проведать, — ответил я первое, что пришло в голову.

— Племянник! — фыркнула женщина. — Да я Мишку с десяти лет знаю, как он сюда переехал с родителями. Почитай уж сорок лет через стенку живем. Не было у него отродясь ни братьев, ни племянников.

Я едва раскрыл рот, чтобы оправдаться, но соседка дяди Миши, похоже, в моих оправданиях не нуждалась.

— Да и будь вы ему племянником, все равно зря порог топчите. Мишки, почитай, как третий день не видно. Как ушел, так и не возвращался больше.

— Вы точно в этом уверены? Возможно, как-то ночью он мог прийти? — я сделал шаг в направлении разговорчивой старушки.

— Уверена! — втянув голову назад в квартиру, ответила она. — У нас стены такие, что каждый чех и всхрап слышно. Не приходил он. Так что идите, господин хороший, подобру-поздорову. Пока я полицию не вызвала.

Хлопок дверью послужил жирной точкой в нашем разговоре. Я даже отпрянул от неожиданности. Еще пару мгновений посмотрел на только что закрывшуюся дверь, потом вновь вернулся к квартире Блинникова и приказал Мико усилить слух. Ничего. Видимо, бдительная соседка была права, и водитель больше не возвращался домой.

Что ж, кажется, в столице люди доверяют полиции больше, чем в провинции. Видимо, по этой самой причине женщина в цветастом халате пригрозила именно ей, а не сковородой. А значит, сами покровители всего сущего велели мне к этой полиции обратиться.

Жданов был удивлен моему звонку, но номер Вишневского мне все же дал. Арсений Владимирович удивился еще больше.

— Ваше сиятельство, разве полковник не просил вас держаться подальше от этого дела?

— Полагаю, эта просьба исходила от вас, господин майор? — я сделал несколько шагов прочь от квартиры Блинникова и ушей бдительной соседки.

— Именно. Но вижу, вы пренебрегли этой просьбой, — в его голосе не прозвучало прежнего расположения.

— Арсений Владимирович, я вам кое-что скажу, а вы сами решайте.

Я рассказал Вишневскому о бывшем водителе Гроффов и о его визите в гараж в день аварии. На пару минут в трубке стало тихо, потом майор протяжно вздохнул.

— Хорошо, ваше сиятельство. Я сейчас приеду. Без меня в квартиру не заходить.

— Само собой, Арсений Владимирович. Иначе стал бы я вам звонить.

Я назвал Вишневскому адрес. Примерно через полчаса ржавая дверная пружина надрывно застонала, растягиваемая недюжинной силой господина полицейского, и в дверях появился Арсений Владимирович собственной персоной. В этот раз форменного кителя на нем не было, а коричневая кепка, сдвинутая на бок, делала его похожим на тех людей, кого он должен был преследовать.

Воровато оглядевшись по сторонам, он прошел к двери и достал из кармана связку… отмычек!

— Полагаю, вы здесь неофициально, — хмыкнул я, наблюдая за тем, как майор полиции подбирал подходящую.

— А вы хотите, чтобы я на домыслы каждого вызывал опергруппу? — не отвлекаясь от дела, бросил Вишневский.

В этот момент соседняя дверь открылась, и бдительная женщина едва успела открыть рот для новой отповеди, как доблестный полицейский сунул ей под нос удостоверение. Клацнув зубами, соседка тихо исчезла в квартире.

— Если найдется хотя бы малейшее подтверждение вашей догадки, Тимофей Александрович, то все будет. И эксперты, и опергруппа и объявление в розыск. Если нет — тихо разойдемся, чтобы никто не позорился.

Оригинальные методы работы местных стражей порядка мне не нравились, но за неимением лучшего пришлось согласиться и на такое.

Вишневский провозился с замком пару минут.

— Готово, — тихо сказал он, услышав заветный щелчок открывшего замка.

В следующую секунду в его руках уже был пистолет.

— Идете следом за мной, — бескомпромиссно отрезал майор.

Я не собирался спорить. Ибо сейчас мне важно было получить результат, а не утверждаться в позиции лучшего сыщика.

Вишневский медленно повернул ручку и толкнул дверь, держа пистолет наготове.