Темная бирюза 4 – Клинковых деревьев край

1. Шаг в Запределье

Сердце забилось чуть чаще, а в ноздри ударил аромат особой сырости дикого мира. Мягкие лапки подушечками утопали во влажном мхе, а шерсть распушивал легкий пещерный ветер.

В этот момент триста тридцать два разумных существа чуть-чуть сжались и напряглись. Даже Сайрис, я готов в этом поклясться. И всего один, триста двадцать третий я, у которого с души свалился тяжелый камень.

Подземье было мне родным. Оно приветствовало меня, слово блудного сына, потерявшего себя в пучине. Здесь я чувствовал себя куда лучше, чем в полном непонятных правил, странных запахов и ненужного шума, городе.

Дополняло торжественность момента то, что покидали мы город через навесные врата. Знамениты они были тем, что метров двести нам предстояло преодолеть по широкому мосту, нависшему над бездонной пропастью.

Этим выходом пользовались нечасто, но сейчас у других доступных нам врат находились орды монстров.

Послышался редкий шепот. Попавшие в Мельхиор иномирцы старались избегать таких путешествий, а немногие смельчаки редко возвращались живыми.

Первыми за крохотной группой вампира шли наемники Грейси и бандиты Фали. Мы же плелись где-то в хвосте рейда. У ворона, как всегда, был в том свой умысел — друг собирался вовсю пользоваться своим статусом «одиночки» и обойти все отряды от хвоста до передовых проходчиков. Прочие участники рейда ничего не могли требовать от одиночки. Могли бы наехать с позиции силы, но сто первый уровень демотивировал делать глупости.

Был бы я сейчас в двуногой форме, задал бы вопрос, не скажется ли такое наплевательское отношение к дисциплине и отсутствие общей стратегии на результатах всего рейда, но что-то мне подсказывает, он бы лишь загадочно расплылся в улыбке.

Ворон не был Лесатом, что в отрытую занимался точно тем же, приставая с разговорами чуть ли ни к каждому из всех двухсот с лишним разумных. Нет, ворон лишь изредка заводил беседу, да и то пространную, что-то о вкусном чае из диких трав или свежей дичи среди сталагмитов. Больше тихонько шёл чуть в стороне, внимательно вглядываясь в лица и души окружающих.

Темная эмпатия пустотника позволяла ему считывать чувства окружающих. Могу предположить, что большинство сейчас смотрит на мир или с надеждой, или с испугом. Возможно, целью наблюдений ворона являются как раз именно те, что будут испытывать иные чувства.

А может, я всё же такой не один и кто-то так же восторгается диким Подземьем?

От выполнения поставленной задачи меня постоянно отвлекал мир вокруг. Я слышу капли падающей и разбивающиеся об острые сталагмиты, воды. Я чувству легкий ветер с нотками сырости. И я уже вижу перед собой конец моста, за которым простирается первая раскинувшаяся за южными пределами Доминиона локация.

Каменный лес.

По ту сторону моста нас встретили белеющие кости и черепа. Стоит признать, в этот момент меня впервые кольнуло нечто вроде смутного беспокойства. Будь это чем-то вроде жутковатого украшения или предупреждения, я бы понял. Но черепа не были нанизаны на колья, и валялись они не равномерным слоем, как если бы шел кровопролитный бой. Они били сложены неровными хаотичными кучками, перемешанные друг с другом. Подобным образом сваливают кости хищники в своем логове.

Искусственное освещение моста сменилось зеленовато-белёсыми грибницами, вокруг которых кружили редкие светлячки-маноеды. Здесь их было намного меньше, чем в городе. Но от того они еще сильней выделялись на фоне подступавшей мглы. Они питались разными чувствами, осколками мыслей и магии, а потому предпочитали тихие места, но обязательно по соседству с населёнными потенциальной пищей. Впрочем, библиотеку Харо они тоже облюбовали, так что и в виде текста им достаточно для поддержания жизни.

— Зацени-ка, Лин, этого типа, — вывел меня из задумчивости Сайрис, указывая на одиночку в окружении питомцев. — Как тебе потенциальный котейка?

Я бросил оценивающий взгляд. Пожалуй, соглашусь, действительно подозрительный тип. Хотя тридцать шестой уровень — как-то совсем уж мелковато для посланника.

Зато экипировка была на высоте. Я не поверил своим глазам, когда увидел на нём изящную кольчугу лисьей работы из мифрила с адамантовым напылением и вставками. Если легкий белесый метал я уже видел, то адамант узрел впервые. Черный, совсем как эбонит, но если тот уходил в теплые тона, то адамант казался холодным, самим своим видом отторгая опасность.

И сам зверинец, конечно. Огромная летучая мышь, суровый пещерный мишка, два напоминавших смесь волка с кротом фирха, ездовой ящер с внушительной пастью и какое-то непонятное светящееся создание — нечто среднее между светлячком-маноедом, и феей.

Ответить другу в звериной форме я не мог. Простым «да» или «нет» тут не отделаешься. Звери и экипировка действительно внушали уважение, но низкий уровень и отсутствие сторонников среди разумных тоже нельзя сбрасывать со счетов.

Подземье очень не любит большие группы. Не только из-за привлекавшего монстров шума — сами пространства не всегда позволяли двигаться толпой в более чем двести душ. Чем дальше мы углублялись в Каменный лес, тем больше рейд дробился на отдельные группы. Пещерные тропы здесь были многочисленны, и если бы не точное следование картам, да навигационные артефакты, можно было бы легко заблудиться.

К востоку от нас находился центральный тракт, большая дорога, местами расширенная и доработанная камнетёсами. Но увы, именно там сейчас ошивалась группа микотиинов. Об этих существах я был наслышан и понимал, почему и этот путь нам сейчас отрезан. Создния это были не очень агрессивные, и представляли собой огромные метров трех в высоту и не менее полутора метров в диаметре ходячие грибы, очень метко отправлявшие в любые живые цели потоки яда или ядовитых туманов.

Передвигались они настолько медленно, что пришлось бы отложить путь минимум на неделю, реши мы дожидаться свободного тракта. А там никто не даст гарантию, что следом за ними не придет охотиться какая-то иная тварь. Это и стало основной причиной нашего выхода со стороны навесного моста.

Не успела миновать и половина первого дня, как начались первые жалобы и просьбы о привале, после чего мы шли еще с пол цикла в поисках подходящего места для лагеря. Я счёл это за леность и малодушие, но всё оказалось не так просто — вампир отдал приказ укрепиться и приготовиться к обороне. Интересное решение, но по-своему здравое — это мы малой группой обходились простенькими сигнальными ловушками, просто чтобы пробудиться и встретить опасность с оружием. В случае нападения врага мы сразу же бросались в бой. Меня обучила этому Айрэ, а Сайрис, как и любой пустотник, сам поутру мог быть пострашнее многих монстров.

Здесь же едва ли многие смогут мгновенно подготовиться к сражению.

По итогу мы заночевали на широкой развилке. С трёх в сторону уходили толстыми ответвлениями тоннелей и с одной стороны — и ущельем с неглубоким природным колодцем было с другой. Хорошее место для обороны, а заодно и доступ к свежей питьевой воде.

Вампир расположился по центру лагеря, соорудив себе нечто вроде навеса. У проходов расположилась бойкая девица-полуэльф, отряд наёмников Грейси и группа Джафсара. По-хорошему, к одному из ходов стоило бы отправиться Крысу — в его группе помимо высокоуровневых мирных жителей, была и вполне боеспособная группа головорезов.

Сайрис, как и следовало от него ожидать, выбрал самое уединённое место. За небольшим уступом у выхода к ущелью было небольшое углубление, которое облюбовала колония бессветных грибов на тоненькой хрупкой ножке.

Друг безжалостно расчистил себе место, вынул из инвентаря раскладное воронье ложе и принялся его расставлять. Нет, этот человек никогда не станет пренебрегать комфортом. Даже в походе.

Нырнув следом за ним, я носом раздвинул оставшиеся грибные заросли, прижался к земле и сменил форму.

— Ворон, только не говори, что собираешься просто выспаться.

— Почему бы и нет? Поверь, за эту ночь мне и так придется просыпаться частенько. Хрена с два на нас не нападет ни одна тварь. А тебе как раз самое время поработать лапками.

— Сейчас?

— Да. Вот то, что дала мне старуха Клеко. Примешь, когда придет время.

Бальзам ста и трёх трав Зоосада.

Редкость: эпический.

Мгновенно возвращает утренний запас бодрости.

— Хорошо, ворон. Если что, я тебя услышу.

— Агась, вали давай, — махнул друг кулаком с зажатой губной гармошкой. Пока что получалось у него не очень, но примерно мысль передать должен суметь.

Вновь обернувшись зверем, я переступил лапками верёвку, хитро натянутую между двумя горками металлической посуды, что грохотом должна была пробудить ворона, реши к нему кто подкрасться во сне.

Предстояло сделать многое. Шаг за шагом я спустился ко всем, быстро достигнув навеса вампира. Признанный миром иномирец пах кровью, как и подобает его виду. Он сидел, скрестив ноги и сосредоточенно размышляя над картой незнакомой местности. Его телохранители отсутствовали, но кажется, Алиот Алашан нисколько этим не был расстроен.

Еще несколько шагов. Прыжок через заросли грибов, и вот я на финишной прямой к выходу из лагеря. Три с лишним сотни разумных расположились здесь будто основав маленький город. Всюду горели костры, на некоторых из которых поджаривись грибы, а я вспомнил, что в обитаемых доменах проблема с нормальной пищей. Должно быть, в пути мы наткнулись на заросли съедобных грибов, и теперь каждый спешил опробовать вкусняшку.

— Хоб-ба!

По телу пробежалась боль, и я позорно взвизгнул. Скорее от неожиданности, но со стороны наверняка выглядело иначе. Прямо в меня прилетела пустая бутылка, пахнущая скверным алкоголем. Ударившись о мягкий бок, она аккуратно свалилась на камни, не разбившись, и медленно покатилась обратно.

Первой мыслью было сменить форму, применить мерцание и вихрь, одним ударом лишив жизни двух идиотов разом, но я сдержался.

Метавший оказался еще относительно трезв, во всяком случае стоял на ногах достаточно твёрдо. Но ключевое слово тут — относительно. На устойчивости трезвость заканчивалась.

— Полегче, братан, — смутно знакомый тип с ежиком коротких волос и алыми глазами демонолога положил руку на плечо недоумка. — Кажется, я знаю эту зверушку. Как бы её хозяин тебе за неё не предъявил.

— Да? И кто хозяин этой шавки?

— Да есть тут такой мрачный хрен сотого уровня. Эй, собачка, поди-ка сюды. Ты же вроде фамильяра, да?

Теперь и во мне мелькнуло узнавание. Это же тот тип, которого мы встречали с Сайрисом под храмом Тиши. Помнится, тогда ворон тоже сказал, чтобы я притворился безмолвным животным. Выходит, уже тогда мой друг продумал всё, в первые дни нашего пути. Воистину, он не ворон, а крылатый лис.

А Фалик Крыс, значится — тот невысокий и плотный, будто хафлинг, человек. Они ещё упоминали, что с ними был третий, но по их словам он погиб в храме от рук порождений хаоса.

— Точно, шаверма. Хотя не, такую стрёмную херь я бы жрать не стал.

Из инвентаря пьянчуги появилась вторая бутыль и он сделал глоток. Я бросил мимолётный взгляд вокруг и заметил, как еще пара любопытных глаз кого-то из шайки Крыса начала посматривать в нашу сторону.

— Передай своему хозяину, чтоб явился ко мне. Фамильяры же могут передавать послания? Нам есть о чём с ним перетереть.

Похоже, я уже начинаю уставать от этого похода. Впрочем, теперь меня ждет куда более приятная часть. Очень надеюсь, что скоро произошедшее выветрится из памяти. По крайней мере до тех пор, пока тот пьянчуга не окажется со мной наедине, где-нибудь в тупиковом тоннеле.

Я нырнул в грибницу, разросшуюся сразу за выходом из лагеря. Дав волю лапам, я разогнался до максимально доступной в звериной форме скорости и нырнул носом в заросли мягких ароматных грибов.

Звериное тело быстро стало скользким от рыхлой почвы, столетиями бывшей домом и местом упокоения сотням и сотням поколений этих мягких грибов. По щекам ударили нежные, словно лиственная подушка, набитая мехом, грибные ножки. Податливая грибная роща укрыла меня, схлопнувшись обратно за моей спиной и скрыв от взгляда безымянных рейда.

Сменив форму, я подставил голову бившему из стены тоненькому ручейку и позволил себе умыться. Подземье здоровается со мной, как я сам ещё во время выхода из города. Добрый знак.

Призвав слово силы, я вывел волей великого отца перед собой карту, которая теперь будет сопровождать меня в углу зрения. Затем, беззвучно произнеся второе слово силы, я с сожалением снял с себя медвежью силу и одел амулет потаённых троп.

Похоже, я так с ним сроднился, что сняв его будто физически ощутил накатывающую на меня слабость.

С появлением на шее нового амулета я не почувствовал ничего. Но на этот раз меня это не смутило.

Сверившись с картой, я наметил примерный маршрут к той точке, куда должна была выйти группа Балтора. Их маршрут пролегал чуть восточней, ближе к центральному тракту. Этот путь был более опасен, но имел свои преимущества. Так путь не пересечется ни с одним заплутавшим отрядом из рейда — о засилье плюющих ядом грибов там наслышаны. Сами же грибы легко обойти, имея глаза оури и боевую группу каменных дев, которым было плевать как на сами грибы, так и на их испарения.

Спустя четверть пути к обусловленному месту я наконец стал замечать то, о чем меня предупреждал друг. Амулет работал. Я будто бы подсознательно чувствовал, куда направить ноги, когда лучше сменить форму и передвигаться в форме зверя, а где — и вовсе применить мерцание для ускорения. Пару раз я юркнул в небольшие лазы, куда не способен пролезть двуногий и потому они не были обозначены на карте. Артефакт действительно сильно меня ускорял через косвенно связанные с этим бонусы.

Проскользнув в третий раз в испещренную отверстиями стену пещеры, я вдруг на мгновение застыл, пораженный красотой открывшегося мне зрелища.

Это была невысокая цилиндрообразная нора. Такие обычно прогрызают себе каменные черви, крайне редкий, почти мифический вид подземных существ. Но даже если это и впрямь было так, обе стороны норы обрывались каменными завалами.

Маленьким чудом природы, что заставило меня на мгновение затаить дыхание и запрокинуть голову вверх, были многочисленные небольшие отверстия, через которые падали лучи лазурного света.

Первые секунды я даже поверил, что это настоящее солнце, нашедшее себе путь в наш мир, но затем лучи покрылись рябью, и я бросил взгляд на пол. Такие разводы свет может создавать проходя через потревоженную жидкость. Надо мной была вода, а за ней — источник света. Не солнце — иначе на поверхности вода обратилась бы льдом, скорее кристаллы.

Но все же… как красиво.

А главное — как и везде, свет тут же породил за собой жизнь. Пещера была усеяна множеством странных грибов, невысоких и вытянутых, но с маленькой шляпкой нужного мне Цвета. Индиго.

Я присел, скрестив ноги, и вынул из инвентаря Равноденствие. Руки коснулись металлических граней, а перед глазами возник список знакомых мне лиц.

Изображение прабабушки Айрэсдарк исчезло, вызвав на душе укол тоски по дому. Вместо него теперь был обнимающий ситар Харо Книгозмей, появилась Рин, и здесь сиявшая улыбкой искренней радости, словно миниатюрное солнце, а также даже здесь до жути серьезный Геннадий с застывшим баяном. И, конечно же, Сайрис. Великий отец очень точно подметил и отобразил в миниатюре хитрость, насмешку и нотки растущего безумия.

Расслабив тело, но сконцентрировав разум, я принялся воскрешать в памяти печальное тягучее звучание мории.

Вышло далеко не сразу. Звук будто выветривался из головы, а мелодия разбивалась на отдельные ноты. Мора ощущалась безмерно далёкой, а её партия никак не хотела переходить из памяти в реальный мир. Но я не сдавался и вскоре услышал печальный лиир воплощенной реки, а перед глазами всплыл образ сидящей на берегу серого болота девушки со спутанными серыми волосами.

— Привет, друг Лииндарк. Если я слышу тебя, значит лисий посланник мертв?

— Это так, — согласился я.

— А что же Чей-Бру тар Ашка и убийцы троицы?

— Теперь мы в каком-то смысле союзники. Ну или не враги уж точно.

— Даже так, — в голосе у неё не было вопроса, и оборачиваться ко мне лицом Мора не спешила. Что-то было не так, как прежде. Или мне это лишь кажется?

— Как ты и предполагала, одного из них поразила пустота. Про́клятая стихия заразила душу старухи Клеко, но им удалось как-то остановить увеличение синхронизации. К сожалению, Геннадий отказался говорить, как. Сейчас они сторожат чудовищ в сердце Доминиона, так что в каком-то смысле все еще выполняют свою работу стражей. Во всяком случае, они в это верят.

— Понимаю. Что ж, рада, что всё идёт как задумано. Ведь так, друг Лииндарк?

— Пожалуй… Мора, что-то не так?

— С чего ты взял?

Руки забегали по хаани чуть быстрее, и волшебный инструмент отозвался проникающей в душу музыкой, зарождая у Моры желание поделиться тревогой со своим единственным другом.

— Ты выглядишь подавленной, — заметил я вслух.

— Я рада, что вы нашли общий язык с бывшими стражами, но сражение с Чей-Бру отняло у меня много сил. Потребуется время, прежде чем я приду в себя.

Боги! Я ведь даже не подумал об этом. Стоило связаться с ней намного раньше. Хотя, чтобы я сделал? Все равно поступить иначе было нельзя в тот момент, и самой Море помочь я не в состоянии.

— Прости. Мне не следовало…

— Нет, друг Лииндарк, ты все сделал верно. В случае нужды не раздумывая заманивай врага в подходящее место, и я помогу тебе. Просто учти, что я не смогу приходить к тебе на помощь в бою чаще чем раз в пять дней.

— Значит, осталось ещё три. Ты уверена, что это стоит того?

— Если это поможет тебе выполнить обещание, то да. Особенно, если тебе придётся сражаться с Арахной. Прости, что мало чем могу быть тебе полезна. Я угасаю, друг Лииндарк.

— Постой, попробую помочь тебе, — пришедшая в голову идея засияла знамением полученного в битве с лисом трофея.

Сосредоточившись, я воззвал в новому приобретённому цвету, добавляя его с синестезией в свою мелодию. Даже у меня самого на душе стало легче, Мора же вздрогнула и медленно втянула в лёгкие воздух, словно наслаждаясь дыханием.

— Ты удивителен, друг Лииндарк. Что это?

— Боевой трофей, — не стал скрывать я. — Ещё один новый цвет. Раньше он принадлежал лису.

Только теперь девушка повернулась ко мне, и за грязными серыми паклями мелькнула сеть трещин, покрывшая серое лицо девушки, будто бы та была неудачно подсохшей статуей из серой глины.

Будто бы от громкости моих мыслей маленький кусочек глиняной кожи на лбу болотницы отвалился и с цокотом упал на камни, разбиваясь на несколько крохотных осколков и серую пыль. Такую знакомую по серым землям Доминиона…

— Кажется, теперь я буду готова помочь тебе в битве уже завтра, — произнесла Мора. — И впредь мне понадобятся сутки, если после боя ты будешь использовать этот навык.

Из видения меня выкинуло так же быстро и внезапно, как раньше я там оказывался. Передо мной была всё та же скрытая ото всех тайная пещера, ставшая теперь такой же серой, как и Мора.

Мелодия стихла, и меня окружили звуки капающей воды и гул потревоженных слабым ветром пустынных тоннелей.

На душе было как-то паршиво. Даже хуже, чем после инцидента в лагере. Рин как-то говорила, что тоске нельзя давать пищу, иначе она полностью овладеет тобой.

Я вышел из пещеры и продолжил спешный путь по тропам Подземья навстречу Балтору и его группе. Когда силы бежать практически иссякли, я открывал инвентарь за зельем восстановления и усиления. Надеюсь, вся эта алхимия меня не убьет до конца похода.

По разуму, мне не было нужды так спешить. Скорее, мне хотелось сбежать от самого себя и от всех терзавших меня мыслей. Сейчас слова наставницы Айрэ об убийстве посланников все больше казались мне чем-то совершенно иным.

В чем конкретно, в действительности, моя цель? Неужели прабабушка действительно думала, что один из её соплеменников, пусть и её правнук, окажется способен пройти тот путь, что прошел я? Могла ли она всерьёз думать, что я смогу устранить такого, как несбывшийся лис? Я до сих пор не понимаю, как мне удалось его прикончить. Или она не догадывалась, что мне встретятся столь могущественные враги?

А Троица? Всепожирающая Сфера?

И главное, ради чего всё это? Ведь мы не уничтожим зло, не сделаем ни чью жизнь лучше. Я просто должен устранить ещё двоих незнакомых мне существ, пока кому-то из них не взбрело в голову ускорить конец света. Но зачем?

Даже если мне все это удастся, что в итоге изменится? Мой народ все так же в рабстве у сорами, и по-хорошему клан зараженных пустотой ворон не откажется от единственного известного им способа спрятаться от стихии — жрать души моих соплеменников. Чем дольше я иду по этому пути, тем больше понимаю, что ничего не могу изменить.

Арахна. Личное задание Сайриса с ней тоже связано, вместе с моим обещанием Море. Какую роль во всем этом играет она? Я вижу лишь один способ это выяснить — Клинковая роща.

Тяжелые мысли жвачной травой крутились в голове. Внутренний голос лишь менял формулировки, но каждый ничего нового в размышлениях я не находил.

За этими мыслями я едва не пропустил оговоренное место на карте.

Об этом месте рассказал нам Сайрис — он бывал здесь и теперь я вижу, почему он выбрал для сбора именно его. Здесь грибной лес расширялся, а обилие сталагмитов позволяло с моей ловкостью подняться по ним выше, забравшись на широкие мягкие разноцветные шляпки. В среднем они были в диаметре от метра и до доброго десятка. И каждая была достаточно прочной, чтобы разместиться сверху без риска провалиться вниз.

Оказавшись наверху, я сменил форму и принялся вслушиваться всеми четырьмя ушами в шум Подземья. Каменные девы не могут передвигаться бесшумно. По крайней мере без хитростей ворона. Ничего. Лишь мерный гул ветра и капли. И более ничего.

Времени было не так много, чтобы вести поиски наугад, а со связью были некоторые проблемы. Неонора полученные за победу над Алькором силы потратила на новые навыки, необходимые звездному волшебнику, а у Ашера, второго кандидата на связиста, как сказал ворон, новых сил и не появлялось. Поэтому выходило так, что они обучались игре на своих инструментах с нуля собственными силами. За два дня, остававшиеся до рейда в Клинковую Рощу, освоить цимбалы и ситар до нужного уровня невозможно.

Как ни крути, но придётся именно что прочесывать местность по пути следования группы Балтора наугад. Ну, или почти — если время от времени вновь забираться на высокие грибы и вслушиваться.

Или же не придется.

На лице расползлась предвкушающая улыбка. Возникшая идея разом пробилась порослью энтузиазма во внешний мир. Из инвентаря появился фиал с зельем зоркости. Опустошив его, я обернулся зверем и решительно направился в сторону самого высокого древогриба в округе.