Александра. Большая игра. (книга вторая)

Глава 14

«Быть флоту моему»

И вот на палубе стою

«Святой Елены»

И море по колено.

Пьяна уж тем, что мой корабль

На полных парусах несётся

В ту неизведанную даль

К Чесме, Калиакрии и Тендре.

Zay …

Мамлюкский султанат. Египет. Александрия. Резиденция Александрийского Патриарха. Первая половина июля 1515 года.

Его Божественное Блаженство Папа и Патриарх великого града Александрии, Ливии, Пентаполя, Эфиопии, всего Египта и всей Африки, Отец Отцов, Пастырь Пастырей, Архиерей Архиереев, тринадцатый Апостол и Судия ВселеннойИоаким I Афинянин сидел за своим рабочим столом. Перечитывал послания своей паствы. К сожалению времена, когда Александрийский патриархат имел большой вес и многотысячную паству, давно прошли. Столетия гнёта мусульман, захвативших Египет ещё во времена арабского завоевания, дали о себе знать. Численность паствы сократилась, причём, сократилась фатально. Наверное, только Александрийская патриаршая кафедра была самой бедной из всех древних восточных церквей. И это несмотря на то, что основана она была апостолом и евангелистом Марком. Сам Патриарх не страдал тягой к мирским страстям, богатству и неге. Он вёл аскетичный образ жизни, во многом себе отказывая и ограничивая. Что же дальше будет с его паствой, с патриаршей кафедрой? Неужели они канут в лету? Мамлюки постоянно воюют. То с внешними врагами, то между собой. А тут с Востока надвигается новая опасность. С одной стороны Персия Сефевидов, с другой османы. Что те, что другие для них, православных, разницы нет.

Не лёгкие раздумья Патриарха прервал осторожный стук в двери.

— Кто там? — Спросил он. Двери приоткрылись и зашёл его помощник Матвей. Он поклонился.

— Ваше Божественное Блаженство, Владыко. Прибыли послы от Великого Князя Московского Василия и Великой Княгини Московской Александры Комниной. Просят аудиенции.

— Послы Великого Московского Князя и его супруги?

— Истинно так, Владыко.

— Хорошо. Пригласи их.

Матвей исчез за дверью, но вскоре двери открылись широко и в помещение зашли двое мужчин. Один лет сорока в богатых одеждах. С аккуратно подстриженной бородой. Второй довольно молодой, не старше 25 лет, в странной одежде. На нём был красный толи кафтан, толи ещё что. Заканчивался, не доходя колен. Два ряда пуговиц с двуглавым орлом, горели золотом. На плечах прямоугольные золотого цвета накладки с двумя маленькими пятиконечными золотыми звездочками, разделённые красной полосой. Синие штаны, высокие, закрывающие колени сапоги. В руках держал странный головной убор цилиндрической формы с султаном и витым белым шнуром. На лицевой части головного убора крепился двуглавый орёл из тонкого металла белого цвета. Молодой человек бороды и усов не имел. Подстрижен был коротко. Старший низко поклонился Патриарху. Младший, держа головной убор на сгибе левой руки, как-то так щёлкнул каблуками и склонил голову, при этом спина оставалась прямой. Иоаким с интересом смотрел на них. Он протянул правую руку. Они оба подошли. Приклонили одно колено. Поцеловали по очереди тыльную сторону его ладони.

— Встаньте. — Сказал Патриарх. Говорил он по-гречески. Оба мужчины выпрямились. — Присаживайтесь. — Иоаким указал им на лавочку. Они сели напротив него. — Кто вы? Мне сказали, что вы послы от Великого Князя Московского?

— Истинно так, Владыко. — Ответил старший. — От Великого Государя Василия Иоановича и Матушки Государыни Александры Вячеславовны. Прознали они, что Александрийская Церковь, одна из древних восточных Церквей, основанная ещё самим апостолом Марком, терпит нужду. Прислали нас к Вам, Ваше Божественное Блаженство, папа и Патриарх великого града Александрии, Ливии, Пентаполя, Эфиопии, всего Египта и всей Африки, Отец Отцов, Пастырь Пастырей… — Начал говорить старший, но Иоаким сделал знак рукой, мол достаточно. Русский посол кашлянул. — Так вот Государь и Государыня заверяют Вас, что хотят поддерживать с Вами общение и предлагают помощь. — Он взглянул на младшего. — Даниил, дары. — Младший вскочил на ноги. Старший посмотрел на Патриарха. — Разреши, Владыко? — Иоаким кивнул. — Заноси. — Велел он молодому человеку. Тот вышел из помещения, но вскоре вернулся. В руках нёс небольшой сундучок. Было видно, что сундучок тяжёлый. Молодой человек подошёл к ним и поставил его на пол. Старший снял с шеи ключ на тесёмке и открыл сундучок. Там были монеты. Серебряные и золотые. Динары, флорины, талеры.

— Это на благое дело, Владыко. — Пояснил старший. — Меня зовут Фёдор Плаксин, я дьяк посольского приказа у Государя. А это Даниил, офицер Корпуса Матушки Государыни. Лейтенант.

Патриарх смотрел на деньги. Давно он не видел такого богатства. Самому ему ничего не надо было, но вот на церкви, что приходили в запустение, нужны были деньги на реставрацию и ремонт. На паству. — Взглянул на Фёдора Плаксина. Потом перевёл взгляд на Даниила. Тот продолжал стоять.

— Ты присаживайся, сын мой. — Сказал Патриарх лейтенанту. Когда Даниил сел на лавку, спросил: — Странная одежка у тебя, Даниил.

— Это форма, Владыко. — Пояснил молодой человек. — Это мундир. Штаны уставные, сапоги, кивер. — Он показал на головной убор.

— А на плечах, что это у тебя? Никак не пойму.

— Это погоны, Владыко. Все служащие Корпуса носят погоны. От простых солдат и до генералов.

— Солдат? — Не понял Патриарх.

— Солдат, Владыко, то есть воинов. — Ответил Даниил.

— И много солдат у Государя Московского и Великой Княгини?

— Хватает, Владыко. И формируются ещё батальоны и полки. Пехота, артиллерия, кавалерия. А сейчас в Ливонии уже появился и морской Корпус. Матушка-Государыня флот строит. Четыре военных корабля уже построены.

— Это хорошо. Надо иметь своё войско. Иначе к тебе придёт чужое, да ещё и иноверцев. Мы, как никто другой знает это.

— Вот об этом мы и хотели поговорить, Владыко. — Тут же вступил в разговор Фёдор Плаксин. — Русская Православная Церковь по сути своей уже автокефалия. Де-факто мы не зависимы. Теперь это нужно закрепить де-юре. Московская Русь из всех православных государств единственное православное государство, которое не находится под гнётом иноверцев.

— А разве Русь не платит дань татарам в Крыму и туркам? — Удивлённо спросил Александрийский Патриарх.

— Нет, не платит. А Матушка-Государыня даже разгромила осман в одной из битв, взяв ихнего пашу в полон. Мало того, Русь стала расширятся, включая в себя другие земли и народы. После того, как Софья Палеолог, матушка нынешнего Государя, стала женой Государю Иоанну Васильевичу, отцу нынешнего Государя, она принесла в своём приданном и герб Византии, после чего, Москву объявили Третьим Римом. А сейчас, Александра Комнина, встав женой Великому Князю Московскому, только подтвердила это. А раз мы Третий Рим, тогда Третьему Риму нужна своя Патриаршия кафедра. Мы до сих пор зависим от Константинопольского Патриархата. А они под пятой мусульман. Разве это правильно, Владыко? Сам подумай, если будет мощная и сильная православная держава, тогда она сможет помогать всем остальным Восточным Церквям. Если надо, оказывать давление своей военной мощью на неверных, для послабления участи остальных православных.

— А Москва точно империя? — Спросил Патриарх.

— Империя, Владыко. — Ответил Даниил, офицер Корпуса. — Как сказала Матушка Государыня, Москва сердце новой Православной Империи, которая сейчас выпрямляется в полный рост и расправляет свои крылья. И от этой Империи ещё вздрогнет весь мир. И это так, Владыко. Мы просим от тебя одно, ты, как Патриарх одной из древних Восточных Церквей, поддержи нашего Митрополита в его притязании на патриаршество. Матушка Государыня очень на Вас надеется. Москве нужен Патриарх. Пожалуйста, Владыко Иоаким I Афинянин. Помощь Вашей пастве и Церкви будет поступать постоянно.

— Подождите. — Патриарх был в раздумьях. — Но я не могу решать один такие вопросы.

— Ничего. Главное, поддержите Московского Митрополита. Если не на Соборе православных иерархов, то своим согласием. Подумайте, Владыко. Русь, ваша единственная надежда. Она новая Римская Империя. А значит новая и Византийская Империя. А раз так, то может ли Православная держава кланяться иноверцам-османам? — Проговорил с жаром в голосе молодой лейтенант.

— Я подумаю. Это очень серьёзное решение. Вы должны понять. Оно не принимается быстро.

— Мы понимаем, Владыко. — Фёдор Плаксин поклонился. — Мы будем ждать Вашего решения, Владыко…

Мамлюкский султанат. Сирия. Дамаск. Резиденция Антиохских Патриархов. Первая половина июля 1515 года.

Его Божественное Блаженство Патриарх Великого Божия града Антиохии, Сирии, Аравии, Киликии, Иверии, Месопотамии и всего Востока, Дорофей III сидел за своим рабочим столом и думал. Сколько уже лет, Патриархи Антиохии, властители Церкви, которую основали апостолы Пётр и Павел, находятся не в Антиохии, а в Дамаске. Паства сокращается. Церкви приходят в запустение. Всё плохо. И что делать, он не знал. В кабинет к Патриарху постучались.

— Кто там?

Заглянул его помощник, Георгий.

— Что, сын мой?

— Владыко, к Вам послы от Великого Князя Московского и Великой Княгини Московской и Царицы Ливонской Александры Комниной.

Патриарх замолчал. То, что султану Египта и Сирии помогали русы, со своей артиллерии, он знал. Посмотрев на своего помощника, сказал:

— Проси их. И позаботься о том, чем их накормим и напоим…

Мамлюкский султанат. Иерусалим. Резиденция Иерусалимских Патриархов. Первая половина июля 1515 года.

Его Божественное Блаженство Патриарх Святого Града Иерусалима и всей Палестины, Сирии, Аравии, всего Зиорданья, Каны Галилейской и святого Сиона Смотрел на Великий город, когда то бывший сердцем Иерусалимского королевства. Правда под пятой Рима. Но всё же! А теперь вновь неверные. Мусульмане. Число паствы сокращается. Многие перешли в ислам. Если так пойдёт и дальше, он совсем без паствы останется. В этот момент к нему в кабинет зашёл помощник.

— Владыко, к нам послы Великого Князя Московского и Великой Княгини Московской…

— Зови их. — Перебил Патриарх своего помощника…

Побережье Северного моря. Дельта Рейна (Голландская дельта). Священная Римская Империя германской нации. Середина июля 1515 года.

— Контр-адмирал, Князь, каракки останутся здесь, ждать нас на рейде. Пойдём двумя каравеллами. Они более манёвренные. Загонять в Рейн каракки считаю не целесообразным и вредным. Они там лишаться манёвра. — Сказала контр-адмиралу.

— Но Ваше Величество! С каракками огневая мощь значительно выше. А если на Вас там кто нападёт?

— А кто там нападёт, Князь? Да и к тому же, я не безоружной иду. Всё же огневая мощь каравелл вместе, это сорок орудий. Не думаю, что на нас там кто-то рискнёт нападать. В конце концов, я же не воевать с кем-то иду. И с Максимилианом у нас мир, плюс договор. Князь, это окончательное решение.

— Как пожелает Ваше Величество. Тогда я пойду с Вами, моя Королева. Вместо себя оставлю командора. — Кивнул мне Пандольфо. — Куда прикажете перенести королевский штандарт?

— На «Авангард».

— Слушаюсь. — Пандольфо стал отдавать команды подчиненным. Я посмотрела на своих палатинов и на сержант-дам. Они все находились сейчас на палубе. Хлопнула в ладоши.

— Так, девочки, мальчики, дети мои, переправляемся на «Авангард». Дальше пойдём двумя каравеллами. Каракки остаются здесь. Божен, как себя чувствуешь?

— Благодарствую, Матушка, уже лучше.

— Ну вот, я же говорила, что привыкнешь. Ты у меня ещё настоящим морским волком станешь. — Усмехнулась, глядя на молодого мужчину. Остальные палатины и сержант-дамы засмеялись. Стали подтрунивать над Боженом.

— Не знаю, Матушка, насчёт морского волка, — проговорил Никифор, — но морским лосем, он точно станет.

— Сам ты лось сохатый. — Парировал ему Божен. Молодёжь продолжала смеяться. Фрося тоже чувствовала себя лучше. Переправились на шлюпке на каравеллу.

— Князь, лоцмана нашли? — Спросила Пандольфо, когда загрузились на «Авангард».

— Нашли, Ваше Величество. Здесь он. — Ответил контр-адмирал. К нам подвели мужичка лет 40 или больше. Он поклонился.

— Ты хорошо Рейн знаешь? На мель где не сядем?

— Хорошо знаю, Ваше Королевское Величество. С детства вырос на этой реке. — Ответил лоцман.

— Реку всю знаешь?

— Практически всю. Ходил по ней ни один раз.

— Хорошо. Если проведёшь нас до нужного места и обратно, станешь богатым. Это тебе моё королевское слово.

— Благодарю Вас, Ваше Королевское Величество. Дельта Рейна очень сложная. Но я проведу Ваши корабли. — Заверил меня лоцман.

— Все проводить не надо. Пойдут две каравеллы. Эта, «Авангард» и вторая «Луиза». Каракки остаются здесь на рейде.

— Тем лучше, Ваше Королевское Величество. Лучше в Рейн войти здесь…

Вошли в один из рукавов Рейна. Как лоцман пояснил, это водный канал реки Маас. Голландская дельта и образовалась от слияния дельт рек Маас, Рейна и Шельды. Впереди был крупный город и порт Роттердам…

Польское королевство. Краков. Королевская резиденция. Вторая половина июля 1515 года от Рождества Христова.

Максимилиан в хорошем расположении духа прошёлся по резиденции польских королей. Краков всё же был взят. Объединенные польско-литовские войска Сигизмунда потерпели поражение и отступили на восток. Отступление некоторых отрядов польско-литовской армии превратилось в паническое бегство. В Кракове три дня шли грабежи, насилие и убийства тех горожан, которые остались в городе и не стали отходить вместе с остатками польской армии. На четвёртый день Император отдал приказ о прекращении грабежей и бесчинств. Королевскую резиденцию стали приводить в порядок. Максимилиан сел на трон польских королей. Бывший тут же Георг Альбертин, маркграф Мейсена, глядя на императора, усмехнулся.

— Что ты улыбаешься, друг мой? — Спросил у него Максимилиан.

— Твоя мечта, сесть на польский трон сбылась, мой император?

— Не совсем. На трон то сел, да только включить Польшу в состав Империи не получится. Сигизмунд хоть и отошёл, но я думаю это не надолго. У них ведь Посполитное рушение. Надо вынудить его на заключение мира. Конечно, на выгодных для нас условиях.

— Согласен, Ваше Императорское Величество. Войну в Польше надо заканчивать.

В этот момент в зал зашёл гонец. Император, маркграф и присутствующие здесь другие дворяне посмотрели на гонца. Тот прошёл к трону, на котором сидел Император.

— Ваше Императорское Величество. У меня срочные вести.

— Что-то случилось? — Спросил Максимилиан.

— Четыре дня назад в порт Роттердама зашли две двадцатипушечных каравеллы, «Авангард» и «Луиза». На «Авангарде» имелся королевский штандарт.

— Только не говори, что это был штандарт Ливонской Королевы⁈ — Произнёс Георг Альбертин.

— Совершенно верно, Ваша Светлость. Это был штандарт Её Величества, Королевы Ливонии Александры Комниной-Нибелунг. Они пополнили запас продовольствия. Сама Королева в сопровождении охраны и своего двора посетила городскую ратушу. Помолилась в Кафедральном соборе. Посетила торговые ряды Роттердама. Имела продолжительную беседу с Роттердамским философом.

— С каким ещё философом? — Спросил Георг Альбертин.

— С Эразмом из Роттердама. Бургомистр города хотел дать бал в её честь, но Королева тактично отклонила это предложение и в этот же день оба корабля двинулись к Рейну.

Император вопросительно смотрел на маркграфа.

— Георг, я не совсем понял⁈ Моя Ливонская кузина сейчас на Рейне?

— Боюсь, что да, Ваше Императорское Величество. — Ответил маркграф.

— Что она там делает? Александра решила на кого-то напасть?

— Не думаю. По крайней мере, она не стала захватывать Роттердам. — Маркграф посмотрел на гонца. — Скажи, она только на двух каравеллах пришла? Каракк нет?

— Каракки есть. Но они в саму речную дельту заходить не стали. Стоят на рейде. Две сорокапушечные каракки. Одна «Святая Елена Константинопольская». И вторая — «Георгий Победоносец».

— То, что Александра строит флот я знал. И мне даже докладывали, что четыре корабля она уже спустила со стапелей. Да, именно две каракки и две каравеллы. А в Ревеле готовятся к спуску ещё одна каракка и две каравеллы. Но я думал, что Александра в своём Вендене. А она, оказывается уже по Рейну плывёт. — Проговорил маркграф.

— Какая шустрая девочка, да, Георг? Что она там делает, чуть ли не в сердце моей Империи? Вот это и есть главный вопрос. И самое, что интересное, время то выбрала. Я не могу отвлечься от Кракова, дьявол бы её побрал. — Возмущался Император.

— Александра, как я уже успел убедиться, никогда ничего просто так не делает, Ваше Императорское Величество. Если она пошла по Рейну, значит у неё на это были веские причины. А вот что это за причины? — Георг посмотрел на гонца. — Известно, куда идёт Александра Ливонская?

— Нет, Ваша Светлость. Куда идёт Королева Ливонии никто не знает.

— Что делать будем, Ваше Императорское Величество? — Спросил Георг Максимилиана.

— А что ты предлагаешь? Ты понимаешь, что мы не можем сейчас уйти отсюда? Не можем до тех пор, пока не заключим с Сигизмундом нужного нам мирного соглашения. Давай сделаем так, ты пошли кого из своих людей. Пусть они проследят за моей кузиной. Это будет сделать не так сложно. Выяснить, куда она направляется или к кому. И самое главное, зачем?

— Я всё понял. — Кивнул маркграф Мейсена, имперский князь и герцог.

— Ваше Императорское Величество. — Обратился гонец к Максимилиану. — Тут такое дело. Сам я не видел, но об этом говорят в Роттердаме. Когда Королева Ливонии молилась в соборе, случилось чудо.

— Какое ещё чудо? — Удивлённо спросил Император.

— Говорят, что сама Дева Мария благословляла Королеву Александру. Это многие видели.

Священная Римская Империя германской нации. Граница Герцогства Нижняя Лотарингия и Герцогства Франкония. Рейн. Вторая половина июля 1515 года от Рождества Христова.

Двигались, не спеша, по Рейну. Я стояла на капитанском мостике. Смотрела в подзорную трубу. По берегам Рейна имелось довольно много замков и крепостей. Некоторые замки были довольно красивыми. Шедшие нам навстречу грузовые и торговые суда, уступали нам дорогу. Один раз на правом от нас берегу показалась кавалькада всадников. Они что-то кричали нам.

— Что они хотят? — Спросила Пандольфо. Он пожал плечами.

— Не знаю, Ваше Величество. Наверное, это какой-то местный князь или барон, приглашает Вас, моя Королева к себе в гости. — Ответил контр-адмирал.

— Увы, у меня нет желания посещать кого-либо. Как я понимаю, князь, мы достаточно отдалились от Кёльна?

— Да, Ваше Величество.

— Тогда, значит скоро придём на место.

— Ваше Величество, я до сих пор не знаю, куда мы идём? — спросил Пандольфо.

— Терпение, мой дорогой Князь. Терпение. Всё увидите сами, своими глазами. — Я прошла в каюту, которую делила с Фросей. Девушка сидела там и что-то вышивала. Я достала шкатулку. Открыла её своим ключом и вытащила пару свитков. Один из них был картой. Эту карту я принесла на палубу к контр-адмиралу.

— Князь, покажите мне, где мы сейчас находимся?

Пандольфо с любопытством смотрел на карту. Взглянул на меня удивлённо и в тоже время вопросительно. Я молчала. Глядела на него в ожидании. Он указал, наше место положение. Это было совсем рядом с местом, о котором говорилось в зашифрованной инструкции тамплиеров, которую я вытащила из двух ларцов. В одном лежал Святой Грааль, а во втором мощи Георгия Победоносца. Согласно этой инструкции я и нарисовала карту. Место должно было располагаться по левому берегу от нас. Наконец увидела на левом берегу какое-то селение. Это оказалась деревня. Стандартная немецкая деревня начала 16 века. Там же находилась и небольшая церквушка. Сказала, чтобы бросали якорь напротив этой деревушки. Так, как был вечер, то приняла решение высадится на берег утром. На берег никто не сходил. На кораблях зажгли фонари. Поужинав, расположились с девушками на верхней палубе, возле входа в каюты.

— Матушка-Государыня, может споёшь нам? — Попросила меня Ксюша. Остальные девицы тоже стали просить. Только Айтан молчала и смотрела на меня. Паула принесла мандолу. Я стала перебирать струны. Полилась грустная мелодия, потом я запела:

Вечная любовь…

Верны мы были ей

Но время зло

Для памяти моей

Чем больше дней

Глубже рана в ней…

Стояла тишина. Меня слушали мои фрейлины, палатины. Матросы и солдаты. Матросы были набраны в основном, как это не парадоксально, во Фрисландии и других Нидерландских провинциях. Русского они не знали. Но постепенно учились у русских матросов, которых пока что было ещё очень мало. Всё же Русь, это была тогда в 16 веке сухопутное государство. Но лиха беда началом. До Петра Великого тоже самое было, а потом Русь-Россия стала морской державой. Матросы слушали мелодия и мой голос. Тихо стоял недалеко Князь Пандольфо Малатеста.

Все слова любви

В измученных сердцах

Слились в одно

Преданье без конца

Как поцелуй

И все тянется давно…

Я пела и перед моим внутренним взором вставали мои мужчины. Мой первый муж, Ванечка. Второй мой муж, тоже Ванечка Вяземский. Я их любила, каждого по своему. Такое было ощущение, что прожита целая жизнь. А ведь мне нет ещё и тридцати. Только двадцать семь. А я уже два раза была вдовой.

Уйти я не могла

Прощаясь навсегда

И, видит Бог,

Надеясь жду

Когда увижу вновь

Эту мою любовь

И дам я клятву вновь…

А теперь Василий. Как он там под Казанью? Всё ли хорошо у него? Почему-то боялась я за него. Иногда какой-то непонятный страх накатывал на меня. Я помнила из истории, что он умер как-то подозрительно быстро. Вроде началось всё с небольшой болячки на внутренний стороне бедра. За два месяца из здорового мужчины, Василий превратился в развалину, который даже перевернуться с боку на бок не мог без посторонней помощи. И из той раны, где была болячка постоянно вытекал гной и шёл трупный запах. Уже в двадцатом веке и в двадцать первом, выдвигались три основных версии причин смерти Василия, это гнойный артрит, что многими ставилось под сомнение, так как этому заболеванию предшествует ранение или механические повреждения околосуставных тканей. Чего у Великого Князя не было. Вторая версия — костный туберкулёз. Эта версия более реальна, особенно учитывая, что дед Василия, Василий Второй умер как раз от него. И третья версия, что может быть наиболее правдоподобной, это периостит, воспаление надкостницы, которая начала гноится и отслаиваться, поражая мягкие ткани. В этом случае Василию могли помочь только антибиотики и хирургическое вмешательство, а не так, как его пытались лечить — прикладывали к ране муку, печёный лук и разные мази. В итоге — сепсис и смерть…

Вечная любовь

Жить чтобы любить

До слепоты

И до последних дней

Один лишь ты

Жить любя

Одного тебя, навсегда…

Навсегда…

Музыка смолкла, песня закончилась. Я молчала, думая о Василии.

— Матушка, скажи, а там в Роттердаме, в соборе, когда тебя благословила Пресвятая Дева Мария, что ты чувствовала? — Задала вопрос Паула.

М-да, в Роттердаме занятная вещ получилась. Я поначалу даже сама не поняла. Сошли в порту. Пока Пандольфо занимался закупкой продовольствия, я в сопровождении своих сержант-дам, палатинов и личной охраны, прошлась по городу. Платье надевать не стала. Пошла гулять в форме. Естественно, мои фрейлины тоже. исключение только Фрося, которая не была сержант-дамой. Горожане смотрели на нас с удивлением и любопытством. Сходили к городской ратуши. Там при нашем появлении, из здания выскочил как-то мужичок. Оказалось это местный бургомистр или как он у них называется, чёрт его знает. Следом за ним на площадь прибежали ещё люди, в том числе местные дворяне. Заскакали козлами, приветствуя меня и мою свиту. Смотрела на них иронично. Но тоже поприветствовала. Потом зашли в кафедральный собор. Мне было всё равно, что это католический собор. Какая разница, это всё равно дом божий. Красивый он. Жаль, что во время второй мировой войны, немцы практически стёрли исторический центр Роттердама бомбовыми ударами. В собор не пошли Аббас с Айтан и Божен с Айно. Там я помолилась. Не знаю, как так получилось, встала, наверное, так удачно, что на меня падали лучи солнца через витраж, установленная в оконный проём композиция из кусочков разноцветного стекла. Конечно же, композиция была на религиозную тему. Сначала всё было нормально. Я молилась возле статуи Девы Марии. Вообще церкви, соборы на меня в последнее время стали как-то странно действовать. Иногда, находясь там, без разницы православная церковь это была или католическая, но я словно входила в некий транс. Вот и в этом соборе, читая молитву стала постепенно стала погружаться в это необычное состояние:

— О, Пресвятая Госпоже Царице Богородице, высшая всех небесных сил и святейшая всех святых! Припадаем и поклоняемся Тебе пред всечестным и цельбоносным образом Твоим, воспоминающе дивное явление Твое болящему клирику Викентию, и усердно молим Тя, всесильную рода нашего Заступницу и Помощницу: якоже древле подала исцеление тому клирику, тако и ныне исцели наша души и телеса, болезнующия ранами грехов и страстей многоразличных, избави нас от всяких напастей, бед, скорбей и вечнаго осуждения, сохрани от душепагубных учений и безверия, от льстивых и наглых нападений невидимых врагов, подаждь нам христианскую кончину, безболезненну, мирну, непостыдну, Святых Таин причастну и сподоби нас на нелицеприятнем судищи Христове стати одесную Всеправеднаго Судии и блаженный глас Его услышати: «Приидите, благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царствие от сложения мира». Аминь.

Все посторонние звуки куда-то пропали. Возникло такое ощущение, что время остановилось, вообще всё замерло. Наступила тишина и только голос мой продолжал читать молитву. Когда молитва закончилась, слова Акафисты Пресвятой Богородицы, сами полились из меня. Я продолжала не останавливаясь. Почувствовала какую-то радость, облегчение и понимание, что всё будет хорошо, словно кто-то ласковым голосом нашёптывал мне. Молясь, я улыбалась:

Радуйся, от начала веков во главу нашего спасения предызбранная;

р адуйся, многообразне от пророков предвозвещенная.

Радуйся, Невесто Неневестная, заченшая Сына от Духа Святаго;

р адуйся, Мати, в рождестве и по рождестве пребывшая Дева.

Радуйся, Одеющагося светом, яко ризою, пеленами повившая;

р адуйся, млеком питавшая горняя и дольняя благодатию Своею Питающаго.

Радуйся, на руку Твоею носившая Вседержителя;

р адуйся, о Промыслителе всея твари попечение имевшая.

Радуйся, паче всех Сына Твоего возлюбившая;

р адуйся, паче всех от Него превознесенная.

Радуйся, честнейшая и славнейшая без сравнения всех Небесных Сил;

р адуйся, превышшая всякаго создания.

Радуйся, Благодатная Целительнице душ и телес наших…

Как потом мне рассказали девушки, первой заметила, что что-то происходит была Фрося. Наверное, это просто была игра света, проходящего через цветные стёкла витража. Когда я только стала молится, такого ещё не было. Но постепенно, наверное, от того, что солнце меняло своё расположение по отношению к витражу и возникло это видение. По мне, по моей одежде заиграли разноцветные солнечные зайчики, потом словно вокруг меня возник световой кокон, причём тем, кто находился в соборе показалось, что свет идёт не только от витража, но и от статуи Богоматери. Фрося толкнул локтем Ксюшу, продолжая креститься.

— Пресвятая Богородица, — прошептала она, — Матушку Государыню благословляет. Все остальные переставали молится, смотрели на меня. Кто-то крестился, кто-то просто замер. Местный епископ, глядя на меня успевал класть на себя одно крестное знамение за другим.

Когда я замолчала, сияние ещё какое-то время продолжало окутывать меня. А потом резко исчезло, рассыпавшись разноцветными огоньками по полу и стенам. Я тряхнула головой, словно сбрасывая наваждение. Повернулась к своим сопровождающим. Увидела местного епископа. Он смотрел на меня чуть ли не квадратными глазами, как на какое-то чудо расчудесное.

— Ваше Преосвященство, что Вы так на меня смотрите, словно у меня нимб над головой появился⁈ — Пошутила я. Шутку явно не поняли. Я ещё не знала, что игру света все восприняли, как очередное чудо.

— Ваше Величество, Вы общались с Пречистой Девой Марией, Божьей Матерью? — Спросил епископ. Я удивлённо посмотрела на своих девушек. Они закивали головами. Агнеша тут же пояснила епископу:

— Ваше Преосвященство, всем известно, что на Её Величестве Королеве Александре Комниной-Нибелунг покров Пречистой Девы Марии. Такое уже видели. В монастыре в Москве, в церквях, где она молилась и даже на боле битвы, где свой лик являла Божья Матерь и сам Господь наш Иисус Христос. Это видели тысячи людей, воинов, как простых, так и благородного достоинства.

На слова польской княжны мне оставалось епископу только печально улыбнуться. Позже, очевидцы договорились до того, что якобы статуя Богородицы ожила и протягивала ко мне руки, обнимала и гладила меня по голове. Но это всего лишь фантазии. Мало ли чего не привидится в религиозном экстазе⁈ Вон, шаманы мухоморов наедятся и начинают вести дискуссии с духами предков. Попробуй докажи, что это не с духами они общаются.

Поблагодарив епископа, я, в сопровождении своей свиты и охраны, прошла к торговым рядам Роттердама. Всё же этот город был одним из крупнейших торговых центров Европы того времени. Никиша, являвшийся у меня хранителем имперской короны, заодно подрабатывал и моим казначеем, таская за мной толстый кошель с серебряными и золотыми монетами. Девчонки накупили себе всякой всячины. Начали нагружать парней покупками. Богдан с Боженом возмутились.

— Матушка, чего они? Мы что, носильщики? — Недовольно воскликнул Богдан.

— Да ещё столько денег тратят на всякую глупость. — Поддержал его Божен. Никифор с Ильёй были полностью согласны со своими товарищами. Айно с Аббасом невозмутимо молчали. Я вздохнула. Посмотрела на такие же возмущённые лица девушек. Ещё немного и начнётся перепалка, ибо дамы всерьёз собирались отстаивать своё законное право на шопинг. Тем более, тут чего только не было!

— Никогда не думала, Божен, что ты такой скупой и жадина. — Высказала парню Фрося.

— Я не скупой, Ефросиния! Я бережливый. Вот скажи мне, зачем тебе вот это? — Божен указал на красивые сапожки, которые Фрося с моего разрешения купила себе. — У тебя что, сапожек нет? Черевичек нет? Ты босая ходишь?

— Что⁈ Что ты понимаешь⁈ — Воскликнула девушка. Вообще забавно было смотреть. Фрося, когда только мне её отдали бояре Вяземские в помощницы, обходилась одним сарафаном не первой молодости, явно с чужого плеча, так, как сарафан был ей большой и лаптями. А сейчас рядом со мной стояла молодая 19-ти летняя, красивая девушка в богатой одежде и такой же богатой обуви, которая не у каждой купчихи или даже дворянки увидишь. Я на своих девчонках не экономила. Глядя на этих двоих, решила вмешаться.

— Так, стоп. Фрося, успокойся. Девушки, вы тоже. Ксения, Агнеша, Паула. Выдохнули. — Посмотрела на парней. — Божен, запомни, для любой женщины, поход на базар и в торговые ряды, это своего рода праздник, которому она отдаётся всей своей душой. Посмотри сколько здесь тканей красивых. Сколько всего, что необходимо для любой женщины, чтобы выглядеть красивой и желанной? А посмотри, какие украшения. Чем вот так бурчать недовольно, взял бы, да и купил Фросе что-нибудь красивое. Вон, например, подвеска серебряная или браслет.

— Так у неё и так есть. Я покупал ей ещё в Москве. — Ответил обескураженно Божен. Фрося, хоть и была меньше его ростом, но смотрела на парня с высока.

— Я могу тебе отдать. — Ответила она. — Ты меня теперь этим всю жизнь попрекать будешь? Даром тогда не надо.

— Чего отдать то сразу? Не надо. Я тебе подарил. — Ответил Божен. Парни над своим товарищем стали посмеиваться.

— А ты, Илья? — Обратилась я к другому палатину. — Ты же для Насти постоянно что-то покупаешь. Я знаю. И ничего, не считаешь свои подарки ей глупостью. Значит так, братцы-кролики мои. Когда вернёмся в Москву, тебя Илья и тебя Божен я оженю. Илью на Насте, а Божена на… — Я посмотрела на Ефросинью. Она покраснела. — А Божена на Фросе. И не надо мне ничего говорить. И Божен, никогда не попрекай свою жену одеждой и украшениями. Понятно?

— Понятно, Матушка. — Ответили оба в унисон. Айно с Аббасом усмехнулись. Аббас ещё при этом кивнул мне. Глядя на парней, добавила. — Посмотрите на жену Айно. Вот он на неё никогда подарков не жалеет. Она всегда у него красиво и богато одета. Украшения у неё. Зато у него, в отличии от вас, уже есть сын, дочка и скоро супруга подарит ему ещё одного малыша.

Когда возвращались в порт, по дороге меня встретил один интересный человек. Звали его Эразм. Точнее, настоящее его имя было Гергард. Но в последствии, когда он стал взрослым и занялся публицистикой взял себе литературный псевдоним Desiderius Erasmus. Вот так родилось его новое имя, под которым он и стал известен по всей Европе — Эразм. Но а Роттердамский к нему пристало позже, так как родом он был из местечка недалеко от Роттердама. Да и преподавал он в Роттердаме тоже. Эразм к этому времени уже имел диплом Туринского университета на звание почётного доктора богословия. Кроме того, он уже являлся профессором Кембриджского университета. И в этом году планировал возвратится в Англию, на свою профессорскую кафедру. Он был дружен со многими европейскими гуманистами, такими как Томасом Мором, автором романа «Утопия». С Джоном Колетом, деканом Собора Святого Павла в Лондоне и одним из теоретиков Реформации. Был дружен и с монархами, например с Английским королем Генрихом Восьмым, ставшим известным в последствии тем, что вступал в брак шесть раз. И разводясь с очередной женой, чтобы жениться вновь, отправлял бывшую на эшафот по обвинению в измене.

Я пригласила Эразма к себе на корабль, на «Авангард». Приглашение местного бомонда на бал в честь меня, тактично отклонила. С Эразмом мы провели интересное время в беседе на разные темы. На тему политики, на церковные темы. Говорили об искусстве, литературе, поэзии. Я ему почитала несколько стихотворений из Пушкина, Лермонтова и других поэтов. Эразм, в ходе беседы, делал заметки в принесённых с собой в суме бумажных листах. Я ему не мешала. Если он просил что-то ему прояснить, то я поясняла. Несмотря на то, что Эразм был дружен с некоторыми теоретиками и большими поборниками Реформации, сам он относился отрицательно к этой идее и придерживался традиционного католичества. Но несмотря на то, что я была православной, это не мешало нам спокойно говорить на религиозные и церковные, как таковые темы. Расстались с ним довольные друг другом. Как только Эразм покинул Каравеллу, я дала команду отплыть…

— Что я чувствовала, Паула? Не знаю, но тоже самое, что чувствуют дети, когда ощущают на себе руки любящей их матери. Когда она обнимает их, говорит слова любви, успокаивает. Наверное, княжна именно это я чувствую… ладно, дорогие мои, пора ложится спать. Завтра у нас напряжённый, но очень интересный день. Очень насыщенный.

— Матушка, а зачем мы сюда всё-таки пришли? — Задал вопрос Богдан.

— За моим и моей сестры приданным. За нашим с ней наследством. За тем, что принадлежит нам по законам крови и что не может подлежать отчуждении никогда. Всё, ложитесь спать…

Утром встала с первыми лучами солнца. Ещё лёжа на спине в своей каюте на кровати, согнула ноги в коленках, стала качать пресс. Раз-два, раз-два. Сделав пару десятков упражнений, встала. Фрося тоже проснулась. Оделась, вышла на палубу. Фрося принесла туда таз с кувшином холодной воды и полила мне. Я умылась.

— Доброе утро, Ваше Величество! — Улыбнулся контр-адмирал, стоя на капитанском мостике.

— Князь, а ты что, не спал совсем? — Удивлённо спросила его.

— Ну почему же? Спал. Просто встал ещё до восхода солнца. Проверил ночную вахту. Завтрак, моя королева?

— Да, завтрак. И пора будить остальных. У нас сегодня дел много. Очень надеюсь, что сегодня закончим всё и двинемся назад, в Ригу.

— Как прикажет Ваше Величество.

На палубу вышли Айно и Аббас. Уже одетые и умытые.

— Так, мальчики. Остальных будите. — Сказала им.

— Матушка, Никифор с Богданом последний караул стояли. Перед восходом солнца легли спать. Мы с Аббасом их сменили.

— Ладно. Эти пусть спят, остальным подъем. Девушек я сама разбужу. — Прошла к ним в каюту. Девчонки во всю спали и видели десятый сон. Посмотрела на них. Улыбнулась. Ксюша спала на животе, обняв подушку. Агнеша спала, сбросив одеяло на пол и даже немного голову свесила. Всё же узкая кровать в каюте. Этой надо больше пространства. Любит она во сне руки и ноги в разные стороны разметать. Паула спала на правом боку, подложив ладошки себе под щеку. Посмотрела на Айтан. Она, в этот момент, открыла глаза и посмотрела на меня. Я стояла и улыбалась. Персидская княжна тоже улыбнулась, села на постели.

— Доброе утро, Айтан.

— Доброе утро, Госпожа. Простите, я сейчас оденусь.

— Айтан, я не Госпожа для тебя. Зови, как и остальные, Матушкой. И не извиняйся. Я зашла специально, чтобы вас разбудить. Сейчас завтракать будем. У нас сегодня много дел. — Айтан вскочила с постели и стала одеваться. Я хлопнула в ладоши. — Подъём, девочки. Солнце уже встало. — Захлопала в ладоши громче.

— Матушка, можно ещё чуть-чуть, капелюшку. — Заныла сонным голосом Агнеша и попыталась укрыться одеялом с головой. Вот только одеяло не нащупала. Села на постели. Удивлённо огляделась. Увидела одеяло на полу. Перевела взгляд на меня.

— Не смотри на меня так. Я одеяло с тебя не скидывала. Ты сама постаралась.

Агнеша грустно вздохнула и встала с постели. Остальные княжны тоже зашевелились.

— Всё девочки, встаём. Постели заправляем, одеваемся, умываемся. Утренние занятия по фехтованию на сегодня отменяем. Скоро завтрак, не опоздайте, а то я сойду на берег без вас. Жду вас в кают-компании.

Повернулась и вышла. Прошла в кают-компанию. Айно, Аббас, Илья и Божен там уже присутствовали. Илья с Боженом, эта неразлучная парочка меня поприветствовала. Пожелала доброго утра. Я тоже. В кают-компанию зашёл контр-адмирал. Стали подавать завтрак. Все расселись. Не хватало моих фрейлин.

— А где сержант-дамы, Матушка? — Поинтересовался Божен.

— Косы заплетают и носик пудрят. — Ответила им. Прочитали все молитву, кроме Аббаса. Тот сказал просто:

— Бисми Лляхи ар-Рахмани ар-Рахим. — Что значило: «Во имя Аллаха милостивого Милосердного»

Стали завтракать. Вскоре появились дамы. Извинились, расселись по своим местам. Завтракали молча. Я наблюдала за Айтан. У них женщины принимают пищу отдельно от мужчин. Но здесь я настояла, чтобы Айтан присутствовала на всегда на моих трапезах. У всех на лицах читалось любопытство. Но я молчала. Спокойно закончив завтрак, вытерла губы платочком. Остальные поняли, что завтрак окончен, хотя я ничего им не говорила. Но это было как бы по умолчанию. Все быстро закончили трапезу. Аббас проговорил:

— Альхамду ли Лляхи аллязи кафана ва арвана гайра макфийни ва ля макфурин. — Что значило: «Хвала аллаху, удовлетворившего наши потребности и утолившего нашу жажду»

Оглядела всех, кто сидел за столом.

— Итак, мальчики, берём кирки, лопаты, что там ещё нужно, чтобы разломать каменную кладку. Вы меня поняли?

— Поняли, Матушка. — Ответил за всех Илья.

— Очень хорошо… Князь⁈ — Посмотрела на Пандольфо. — На тебе охрана. Оцепить солдатами и вооружёнными матросами церковь в деревне. Никого туда не пускать. И ещё, корабли пусть подойдут максимально близко к берегу на котором стоит деревня, насколько позволят глубины. И пусть будут в полной боевой готовности открыть огонь из орудий по противнику, если он появится и попытается на нас напасть.

— Да, Ваше Величество.

— Тогда за дело.

Стали спускать шлюпки на воду. В них садились солдаты и вооружённые матросы. Шлюпки отвозили их на берег. Они высаживались и направлялись к деревне. Шлюпки возвращались за новой партией. Вскоре церковь деревни была оцеплена. Жители деревни сначала попрятались по домам, но их никто не трогал. Солдат и матросов их жалкие лачуги и их такое же жалкое имущество не интересовали. Как и их женщины. Я со своей свитой переправилась в числе последних. Мы проследовали в деревню. Я подошла к церкви. Солдаты вывели из церкви местного падре. Он испуганно смотрел на меня. Я поморщилась, глядя на солдат. Они отпустили священнослужителя.

— Извините, падре. — Сказала священнику. — Мы не хотим причинять вреда жителям деревни. Можете не беспокоится. Я пришла с миром.

— Кто Вы? — Задал вопрос падре.

— Я Порфирородная Цесаревна Трапезунда, Византии и Рима. Королева Ливонии и Великая Княгиня Московская Александра Комнина-Нибелунг.

Местный падре побледнел, стал креститься и рухнул на колени. Я удивлённо на него смотрела. Неужели я такая страшная? Вопросительно взглянула на своих сержант-дам и на палатинов. Божен понял без слов. Поднял за шиворот падре.

— Эй ты, почему на колени свалился? С тобой Матушка-Государыня разговаривает.

— Королева Александра, — падре смотрел на Божена, — её ещё называют Ливонской волчицей.

— Чего??? — Божен ещё больше приподнял попа за шиворот. Дешёвая материя его одеяния затрещала.

— Да как ты смеешь, смерд⁈ — Воскликнула Агнешка, вынимая саблю из ножен.

— Спокойно. — Я сделала останавливающий жест руками. — Всё нормально. Агнеша, успокойся. Божен, отпусти святого отца. Нехорошо так обходится со священником. — Взглянула на падре. — Всё верно, меня называют здесь Ливонской волчицей. Но я не ем младенцев и молодых девушек, как и молодых мужчин. Я вообще человечиной не питаюсь. Скажите, падре, эта церковь очень старая?

Падре потряхивало. Он боязливо посмотрел на Божена. Потом взглянул на меня.

— Да, Ваше Величество. Церковь была построена ещё во времена язычества. Больше тысячи лет назад. Сначала это была часовня. Спустя триста лет, во времена святого Бонифация часовню перестроили, сделав из неё церковь. После этого её несколько раз то разрушали, то вновь отстраивали. Единственное что всегда оставалось не тронутым, это алтарь. Он с самого начала какой был, такой и остаётся. Он помнит ещё святого Бонифация. — Рассказал священник.

— Просто замечательно. Я Вам, падре, благодарна за столь интересный экскурс в историю.

— За что благодарны, Ваше Величество?

— За рассказ о прошлом. Далёком прошлом. — Взглянула на своих палатинов. — Итак, мальчики, заходим.

Мы зашли в церковь. Я осмотрелась. Несмотря на то, что церковь была старинной, но её убранство было довольно бедным. Ну а что хотите? Всё же это заштатная деревенская церковь. А местные бароны и прочие представители благородного сословья в настоящий момент не очень жаловали Римско-католическую Церковь. Среди них всё больше набирали силу идеи Реформации. Подошла к алтарю. Падре с удивлением смотрел на моих палатинов, которые с деловым видом занесли в церковь кирки, лопаты и прочий инструмент. До него стало доходить, что они пришли сюда явно не молится.

— Ваше Королевское Величество, что Вы хотите делать? — Обеспокоенно спросил он.

— Я? — посмотрела на него. — Я пришла воздать благодарность Господу нашему, Пресвятой Богородице и забрать то, что мне принадлежит по праву. Принадлежит только мне и никому больше. Можете остаться здесь, святой отец. Я Вас не гоню. Это же ваша епархия.

Стала осматривать алтарь. А он и правда был очень старый. Искала что-нибудь, что похоже на какой-нибудь рычаг. Всё же надеялась, что ломать не придётся. Однако ничего такого на глаза не попадалось. Ощупывала весь алтарь. Ничего. Полный ноль. Осмотрелась вокруг. Палатины, сержант-дамы и контр-адмирал, который поехал с нами наблюдали за мной. Осматривала и ощупывала стены рядом с алтарём.

— Ну где же вы, куда спрятались негодники? — Приговаривала я. Но ничего не находила.

— Ваше Величество что-то ищет? — спросил меня Пандольфо.

— Да, Князь. Ищу что-то, что может быть рычагом к механизму, который отодвигает алтарь.

— Понятно. — Ответил он. Посмотрел на священника. — Где рычаг к алтарю?

— Я не знаю, Господин, о чём Вы говорите. — Ответил недоумённо падре.

— Послушай, святой отец, мы ведь тогда сломаем алтарь. А нам не хотелось бы, раз он такой старинный. Ещё со времён обращения германских племён в христианство. — Сказал Пандольфо.

— Простите, Господин, но здесь нет никакого рычага. Я о таком не знаю. И что значит отодвинуть алтарь? Он никогда не отодвигался. Он всегда стоял здесь.

— Откуда ты знаешь, падре, что он никогда не отодвигался?

— Но это так. В церковных записях, которые ведутся вот уже несколько столетий ни о чём подобном не говорится. И я сам никогда ничего подобного не видел. А я тут вот уже двадцать шесть лет.

— Это не значит, что он не отодвигался. — Ответил Князь. Я подошла к алтарю, ещё раз его осмотрела. Даже присела, осматривая основание. Потом выпрямилась.

— Божен, Илья, начинайте ломать пол вокруг алтаря. Айно, ты тоже. Аббас в церковь не заходил, остался при входе.

Айно с Ильёй взяли кирки, стали долбить плиты вокруг алтаря. Божен бил по плитам молотом. Неожиданно одна плита с правой стороны от алтаря треснула. Божен, который её и разбил, вывернул куски плиты.

— Матушка! — Позвал он меня. Я подошла. Остальные тоже сгрудились вокруг того места откуда Божен убрал остатки разбитой плиты. Там были направляющие. Две параллельные канавки. Я присела и заглянула под основание алтаря. Точно, там были металлические маленькие и толстые колёсики. Что и требовалось доказать.

— Ломайте остальные плиты. Освободите алтарь. — велела я. Всё верно. Никаких рычагов не было, чтобы кто-то случайно не нажал. Всё было гораздо проще. Алтарь был обложен плитами, скрывавшими его основание и вмурован в них. Чтобы добраться до схрона, нужно было убрать плиты. Скорее всего их убирали более аккуратно. Потом откатывали сам алтарь и получали доступ к подземелью. А после, ставили его на место и укладывали плиты, фиксируя их раствором. Но я не собиралась долго возится с плитами. Мне было глубоко наплевать на конспирацию. Главное, как можно быстрее добраться до подземелья, где хранилась вторая часть казны тамплиеров. Какие засранцы, надо же, где спрятали. В католической церкви! Можно сказать под носом у папы Римского, который на пару с французским королём мечтали грабануть Орден.

Парни, наконец, сломали плиты. Хотя одну удалось сковырнуть с места. Не выдержал раствор, которым их скрепляли. Все отошли от алтаря. Я попыталась сдвинуть его с места по направляющим вправо. Но алтарь даже не дрогнул. Чёрт подери!

— Что стоим, мальчики? Навались. Сдвигаем его вправо. — Скомандовала я. Мужчины навалились. Даже контр-адмирал упёрся руками в алтарь. У девушек азартно поблёскивали глаза. Тайна, что скрывал под собой алтарь захватила их.

— Навались благородные мужи, сильнее! — Начала командовать Ксения.

— Ты чего раскомандовалась? — Недовольно возмутился Божен упираясь в алтарь. Остальные только посмеивались.

— И раз-два, взяли! — Скомандовала я. Они все навалились сильнее. Что-то заскрипело внизу алтаря, он вздрогнул и медленно двинулся по направляющим. Паула даже завизжала от восторга и захлопала в ладоши. Падре смотрел на это глазами размером с олимпийскую медаль. Даже рот открыл. Потом начал креститься. Алтарь сдвигался, медленно, но всё же сдвигался вправо. Показался край входа в подземелье. Илья чуть не свалился в него.

— Осторожнее. — Воскликнула я.

— Всё нормально, Матушка. — Тут же ответил палатин. — Тут ступеньки. Я на самую верхнюю встал.

И точно, там были каменные ступени лестницы, ведущий вниз во мрак. Мужчины, наконец, смогли откатить алтарь вправо до упора. Все обступили вход вниз. Он был прямоугольный, такой же как алтарь по форме, только немного меньший по размерам. Сначала все смотрели на ступени, уходящие во мрак, потом посмотрели на меня. Я улыбнулась.

— Факела принесите. — Взглянула на священника. Он шокированный всё так же продолжал смотреть то на алтарь, то на вход в подземелье. — Святой отец, факела дайте.

Падре взглянул на меня. По его взгляду поняла, что он даже не понимал о чём я его просила. К нему подскочил Илья. Встряхнул его за шиворот.

— Слышь, отче, ты глухой? Матушка факела требует.

— А? Что?

— Факела? — Илья опять его встряхнул. Тот, наконец, стал приходить в себя.

— Да, вон там. — Указал он влево от алтаря. Там находилась маленькая дверь. Похоже, подсобное помещение церкви. Илья вместе с падре прошли туда, вскоре вернулись. Палатин и падре принесли четыре факела, каждый по две штуки. Факела зажгли. Я взяла один, перекрестилась.

— Ну, с богом. — И хотела шагнуть на ступеньку.

— Подожди, Матушка. — Вперёд меня скользнули Илья с Боженом. В руках у Божена, шедшего первым, был факел. За Ильёй стала спускаться и я сама. Перед этим посмотрела на своих сержант-дам.

— Вы ждёте здесь.

— Ну, Матушка! — Попытались заканючить девушки.

— Я всё сказала. Ждать здесь.

Я ступала на ступеньки и почему-то считала их. Насчитала двадцать пять ступеней. А вот и ход. Шириной он был метра полтора. Высота небольшого тоннеля метра два. Если вытянуть руку вверх, то можно коснуться потолка. Сам тоннель был выложен камнем. Потолок в виде арки. Пол тоже каменный из грубо обтёсанных плит.

— Илья, Божен, осторожней. Не дай бог здесь есть ловушки. Внимательно смотрите под ноги.

Не зря я их предупреждала. Одна ловушка там всё-таки была. Одна из плит, она была подпилена как-то хитро, под ногами Божена треснула и развалилась, упав вниз. И сыграть бы моему палатину тоже вниз, на острые металлические колья с двухметровой высоты, но Илья среагировал молниеносно, успев схватить своего дружка, удержать и отдёрнуть назад. Факел Божен выронил. Он упал вниз. Я подошла к ним. Илья отодвинулся, пропуская меня. Взглянула на Божена. Он стоял побледневший. Смотрел вниз и крестился.

— Пресвятая Богородица. Спаси и сохрани. — Проговаривал он. Я взглянула в низ. М-да, не слабо. Смертельная ловушка была в длину метра полтора, на всю ширину тоннеля, глубиной метра два. Внизу острые металлические колья. Я опять посмотрела на парней.

— Я же сказала, быть осторожными. Под ноги смотреть.

— Я смотрел, Матушка. — Начал оправдываться Божен. — Кто же знал то? Такой же пол, как и везде.

Отдала Илье факел. Велела ждать здесь. Сама вернулась к лестнице. Её, в темноте тоннеля видела. Туда падал свет из церкви. Поднялась до пояса наверх.

— Князь, — обратилась к Пандольфо, прикажи солдатам, чтобы принесли толстые доски, по длиннее. Которые могут выдержать воина в броне.

— Что там случилось, Ваше Величество? — Спросил он.

— Ловушка. Божен чуть не навернулся вниз, на острые колья.

Фрося, стоявшая вместе с моими фрейлинами, вскрикнула.

— Матушка???

— Всё нормально. Живой он и здоровый. Пусть спасибо скажет Илье, что успел схватить его. Как вернёмся домой, свечку поставь за здравье раба божьего Ильи.

— Ваше Величество, это опасно. Вы не должны туда спускаться. — Тут же сказала контр-адмирал. Айно находившийся здесь, тут же проскользнул вниз мимо меня.

— Князь, я не первая иду. Так что опасности нет. Доски нужны, перекинуть их через ловушку.

Пандольфо отправил одного из офицеров за досками. Вскоре солдаты и матросы стали затаскивать толстые, грубо обработанные доски, даже больше не доски, а плахи. Наверное, что-то разобрали. Я вылезла наверх, чтобы не мешать. Ждали, пока не перекроют ловушку. Наконец, Айно позвал меня.

— Матушка, всё готово.

— Дальше не ходили?

— Нет. Но там видна уже дверь. Дубовая, обитая железом.

Я спустилась вниз. Прошла весь тоннель, длинной метров пятьдесят с уклоном влево. Перешла по уложенным плахам ловушку. Да, тоннель заканчивался потемневшей от времени дубовой дверью, обитой по углам железными накладками. Там была замочная скважина. Естественно, ключа не было. Осталось только взломать саму дверь. Посмотрела на палатинов.

— Значит так, дорогие мои. Ключа нет. И где он, я не знаю. Остаётся одно, взломать. Но действовать предельно аккуратно. Вдруг ещё какая ловушка. Или, не дай бог, свод рухнет. Понятно?

— Понятно, Матушка. Не сомневайся, взломаем. — Кивнул Божен.

— При малейшей опасности сразу же уходить отсюда. В крайнем случае, доберёмся до того, что за дверью сверху.

— Да, Матушка. — Это ответил уже Илья.

Молодые мужчины принялись взламывать дверь, орудуя кирками, топорами. Я вновь поднялась на поверхность.

— Падре, — обратилась к священнику, — не беспокойтесь, я возмещу Вам издержки и ущерб, который мы нанесли церкви. И хорошо возмещу. Вы сможете даже сделать церковь ещё лучше и красивее.

Священник смотрел на меня недоверчивыми глазами. Я улыбнулась ему, как можно добрее. Кивнула.

— Даже не сомневайтесь.

Палатины возились с дверью почти час. Я специально засекла время на своих часах. Над полом, из входа в подземелье, появился Айно.

— Всё, Матушка. Открыли.

— Очень хорошо. — довольно ответила я и стала спускаться вниз. За мной хотел пойти и контр-адмирал, но я остановила его.

— Князь, останьтесь на верху на всякий случай. Чувствую скоро сюда пожалует местный хозяин. Если появится до того, как мы закончим. В деревню не пускать. Мои офицеры могут растеряться, перед высокородным, особенно если это граф какой будет или князь. А ты, Пандольфо сам высокородный. И тебя своим авторитетом трудно смутить. Скажите ему, что здесь, молится монаршья особа. И она желает уединения. Как помолюсь, так мы сразу уйдём. Никакого урона его имуществу и его крестьянам наносить не будем. И не думай Пандольфо, что я это тебе говорю от недоверия. Всё, что мы там найдём, ты сам увидишь собственными глазами.

— Как повелите, Ваше Величество. И я не думаю ничего подобного. Я всё понимаю. Вы правы, Ваше Величество.

Я спустилась вниз, прошла по тоннелю. Дверь парни натурально раскурочили, изрубив её и исковыряв там, где был замок. Сам замок, был выломан из толстой дубовой доски. Я посмотрела на них. Усмехнулась.

— Да, ребятки, вот что значит хорошо питаться, заниматься регулярно физическими нагрузками и совершенствовать боевое мастерство. В итоге, силушку девать некуда. Толстую дубовую дверь взломали меньше, чем за час.

Парни стояли и улыбались мне. Я прошла в помещение. В руках у палатинов горело три факела. Света вполне хватало. Я огляделась. М-да, настоящая пещера Али-бабы. Помещение было так же, как и тоннель выложено камнем. Размерами оно было семь-восемь метров в ширину. Метров двенадцать-тринадцать в длину и два метра в высоту. Потолок тоже был в виде арки.

Вдаль левой и правой стен стояли сундуки. Всего насчитала двадцать больших сундуков и двенадцать поменьше. Сундуки стояли друг на дружке. В самой комнате было сухо. Никакой паутины и прочего, что обычно показывали в кино про такие места. Чисто и сухо. И это не смотря на близость большой реки. Хорошо строили в старину. Осматривала сундуки. Каждый сундук имели ручки, за которые могли браться носильщики и вертикально расположенные кольца. Сначала я не поняла, для чего они.

— Так, мальчики, снимите один, вот этот сундук вниз.

Божен с Ильей взялись за ручки и стали снимать. Я видела, как парни стаскивали сундук с другого с натугой. Побагровели оба.

— Тяжело, Матушка! — Прохрипел Божен. Сундук они, стащив, почти уронили. Хорошо, что он не треснул и не развалился. Оба палатина тяжело дышали.

— Ничего себе. — Выдохнул Илья. Оглядел помещение. — Это, как и кто их сюда затаскивал?

— Как-то затащили. — Ответила ему. — Замок сбейте.

Замки на сундуках были навесные. Айно несколькими ударами кирки сломал замок. Посмотрел на меня вопросительно, взявшись за крышку. Я ему кивнула. Он открыл сундук, откинув крышку вверх. В свете факелом заблестели золотые и серебряные монеты. Эти не были расфасованы по мешочкам, как в сундуках предыдущей казны. При этом сундук был разделён перегородкой ровно по середине. Одном отсеке лежали золотые монеты, в другом — серебряные. Поверх монет лежал свиток. Я его взяла аккуратно в руки и раскрыла. Здесь указывалось сколько монет и какого номинала. Здесь находились золотые и серебряные монеты времён Римской империи первых императоров. А конкретно, серебряные динарии первого императора Рима Гая Юлия Цезаря и золотые ауреусы Веспасиана, правившего в Риме во второй половине первого века от Рождества Христова. Это были ещё полновесные ауреусы, весом 7,09 грамм чистого золота. Позже, спустя сто лет, монеты стали терять в весе драгметалла и, соответственно, терять в цене. Но вот именно эти, были ещё теми, полновесными ауреусами. Серебряные динарии Цезаря имели вес почти четыре грамма, а точнее 3,93 грамма чистого серебря.

Божен с Ильёй смотрели на эти сокровища раскрыв рты. Да, такого количества золота и серебра они ещё не видели никогда. Исключение составлял Никифор. Он, как хранитель моей короны, присутствовал, когда я вместе с покойным мужем Иваном и дядькой Евсеем вскрывали сундуки в замке Ульриха фон Деница на территории тогда ещё Ливонского Ордена. Никиша посмотрел на меня. Я улыбнулась и кивнула ему. Он так же молча ответил. Я взяла серебряный динар.

— Знаете, что это за монета и кто изображён на аверсе монеты?

— Кто, Матушка? — спросил Божен.

— Это Гай Юлий Цезарь. Первый император Великого Рима. — Я передала монету Божену. Он внимательно в свете факелов рассматривал профиль Цезаря. — Именно после него, всех остальных императоров и стали называть Цезарями. А в последствии Византийских Кесарями, на манер Цезаря. Самое что поразительное, монеты очень хорошо сохранились. Не истёртые, не рубленные или ещё какие. Это говорит о том, что эти монеты лежат тут давно. Это, мальчики мои, «Золото Рейна».

— Девятый Испанский легион и сокровища Нибелунгов? — Задал уточняющий вопрос Илья. Я ему кивнула, улыбаясь.

— Да, Илюша. Я нашла наше с Еленой наследство.

— Матушка, а что здесь написано? — Спросил меня Божен. Я взяла из сундука ещё один динар.

— На аверсе надпись по латыни: «CAESAR•DICT PERPETVO», что значило, Цезарь пожизненный диктатор Рима, по сути, император. На реверсе надпись: «L•BVCA». Это он увековечил имя Марка Эмилия Лепида, одного из своих самых преданных соратников.

— Матушка, а здесь, что написано? — Илья взял золотую монету.

— А это, Илюша, имперский, ещё полновесный золотой ауреус, Императора Веспасиана. Полное его имя Тит Флавий Веспасиан. На аверсе монеты его профиль. Он легко узнаётся по его, — рассмеялась, — выдающему вперёд носу и подбородку. И, конечно, лавровый венок на голове. Все римские императоры чеканили монету со своим профилем в лавровом венке. Надпись по латыни: «T CAESAR IMP VESPASIAN’что значит 'Тит Цезарь Веспасиан». На реверсе он сам, сидящий на троне Цезарей и надпись: «PAX AVGVST», что в переводе значит: «Августов мир». Под таким названием понималась время, когда после войн наступал долгий мир, а значит процветание и благоденствие. И ещё вес ауреуса больше семи грамм, точнее 7,09 грамма чистого золота, что даже больше, чем вес золотого флорина. Вес золотого флорина всего 3,53 грамма золота. Понимаете? Вес ауреуса был в два раза больше флорина, на который стали равняться все остальные европейские страны в чеканке своих монет. И даже османы чеканят свои султани, исходя из параметров золотого флорина.

Божен смотрел на золотую монету, держа её на ладони. Потом положил её назад в сундук и закрыл его крышку. Я подняла сломанный замок. Дужка замка была относительно целая. Я вставила её проушины сундука, где замок и был ранее.

— Чтобы не открылся, когда его потащат. — Подошла к сундуку, на котором стоял снятый сундук с золотыми и серебряными римскими монетами. При свете факела, стала осматривать замок.

— Матушка, а что ты делаешь? — Спросил Божен.

— Да вот, смотрю, как бы открыть замок, не повредив его. Я же должна знать, что в сундуках. А то вдруг в каком-нибудь из них камни или песок. Оно мне надо, возится с ним, вытаскивая отсюда?

Божен с остальными тоже сгрудились около сундука.

— Айно, ты знаешь. как вскрыть замок? — Задал вопрос Божен своему товарищу.

— Нет, Божен, не знаю. Я замки привык ломать, а не аккуратно вскрывать. Это ты у нас умелец по чужим замкам.

— С чего это? — Божен с удивлением посмотрел на эста. Тот стоял с невозмутимым выражением лица.

— А кто? Кто по чужим амбарам лазает?

— Это когда я лазил? Ты чего? — Божен выпрямился на ногах.

— Как когда? В Москве, когда Матушка нас ещё только учила, после того, как замок Ульриха захватили. Ты по амбарам лазил… С этой, как её, с такой… — Айно показал руками объемную женскую грудь. — Вспомнил, с Пелашкой. — Илья заржал, как конь.

— Сам ты Пелашка. Пелагея она. Хорошая баба, ласковая и мягкая.

Я сама еле улыбку сдерживала, но решила призвать их к дисциплине.

— Что за разговоры? О бабах решили тут мне позубоскалить?

— Прости, Матушка. — Все трое вытянулись передо мной по стойке смирно.

— Вот так то. А то развели тут разговоры, у кого что мягкое, а что нет. Я задала вам вопрос, как вскрыть замки, чтобы не повредить их. Замки, а не про женскую грудь спрашивала.

— Матушка, может кого из солдат спросить или матросов. Или местного кузнеца позвать? — Предложил Илья.

— Позвать! Это проще всего, Илюша позвать кого-то. А ведь вы тоже должны уметь замки вскрывать. Вскрывать быстро и тихо. Как же я это упустила из вида. Ничего, домой вернёмся, есть у меня там специалист-умелец по замкам. Будет вас учить… Не поняла, Божен? А чего мы морщимся?

— Я не морщусь, Матушка. Это меня кто-то за седалище укусил.

— Мыться надо чаще, чтобы блох и вшей не было. — попеняла ему.

— У меня нет блох, вшей и прочей гадости, Матушка. Это, наверное, здесь какая дрянь завелась.

— Хватит скоморошничать. Иди найди умельца.

— Есть, Матушка. — Козырнул Божен и убежал наверх. Мы осмотрели остальные сундуки. Везде висячие замки. Не было Божена минут двадцать. Нам даже пришлось запалить новые факела. Вернулся он в сопровождении матроса из Фрисландии. Тот поклонился мне. Матрос говорил на русском с чудовищным акцентом. Некоторые его слова я вообще не понимала, но в целом было терпимо. Я указала ему на замки. Он осмотрел внимательно замок сундука, о котором мы говорили в самом начале. Кивнул мне. Сказал, что открыть можно. Потом ушёл наверх но минут через пять вернулся с с парой каких-то металлических крючков. Присел возле сундука, похимичил с замком и он открылся. Я с уважением на него посмотрела.

— Ну ты моГЁшь! — Улыбнулась ему. Тот довольно улыбнулся. — Скажи, а ты раньше этим не промышлял? — Спросила его.

— Ваше Величество не пошлёт меня на плаху?

— Моё Величество не пошлёт тебя на плаху, но только в том случае, если ты будешь вскрывать замки по моему указанию и одного по своему хотению. Договорились?

— Да, Ваше Королевское Величество.

— Вот и молодец. А за это я тебе заплачу премию, очень хорошую. А когда вернёмся в Ригу, поедешь со мной в Венден. Я зачислю тебя в Корпус. Будешь заниматься делами, которые я тебе буду давать. Заодно учить вот их, как вскрывать замки. Согласен? С деньгами и довольствием не обижу. Как тебя зовут?

— Якоб Бребер, Ваше Королевское Величество.

— Сколько тебе лет?

— Вроде 29, хотя точно я не знаю.

— Хорошо, будем считать, что тебе, Яков Бребер, 29 лет. — Взглянула на палатинов. — Итак, мальчики, посмотрим, что в этом сундуке. Божен открывай крышку.

Божен открыл крышку сундука. Этот сундук был так же разделён на два отсека. Один отсек заполнен был странными серебряными брусками грубоватой, не правильной формы. На каждом бруске имелось клеймо. Я взяла один, осмотрела его. Палатины тоже смотрели и Яков глядел во все глаза.

— Матушка, на наши серебряные гривны похожи. — Сказал Никифор.

— Похожи, только это не гривны. Видите клейма? Это древнегерманские руны.

— И что это значит? — Спросил Божен.

— Не знаю. Возможно, это казна древнего германского рекса.

— Рекса? Это кто такой? — Опять спросил Божен.

— Рекс, в переводе с латыни, король. Так римляне называли вождей древних германцев.

— А здесь монеты. — Кивнул Илья на второй отсек. Взял оттуда одну монету. Покрутил её в руках. — Матушка, а что это здесь изображено?

Я сама с удивлением смотрела на странную монету. На обеих её сторонах, правда не понятно было где реверс, а где аверс монеты, имелись надписи на латыни. А в центре толи лицо какого-то бородатого типа, толи не понятная геометрическая фигура. При чём, что на одной, что на второй стороне. Глядя на неё, что-то знакомое мелькнуло на границе сознания. Напрягла память и вдруг ясно вспомнила. Я видела такую монету, в одном из музеев Франции, когда ещё до замужества ездила туда по туристической путёвке. Согласно табличке, которая была рядом с этой монетой, это серебряная монета вестготов. Чуть ли не самого Алариха или тех, кто стал королём вестготов после него. Рассматривая монету, усмехнулась. Ну никакой эстетики. Кружки монет не ровные, какие-то убогие. Всё верно, техника чеканки нормальных монет у вестготов отсутствовала, хотя они пытались подражать римским монетам. Бросила назад в сундук монету.

— Это монета вестготов. Ей порядка тысячи лет. Удивительные артефакты. И удивлена, что они сохранились в таком количестве. Это серебро. Отчеканены скорее всего из серебра, которое вестготы награбили в Римской Империи. ладно, Яков повесь назад замок. Снимайте вот этот сундук. — Указала палатинам на следующий сундук, стоявший на себе подобном. Парни с натугой стащили его.

— Аккуратнее, не разбейте мне сундуки! — недовольно сказала им, когда они с лязгом поставили его на каменный пол. Яков поковырялся в замке и снял его. Божен открыл крышку сундука.

— Во, Матушка, опять золото! — Воскликнул Божен.

Ну здесь было уже более понятней. Римские золотые монеты. И этот сундук был разделён на два отсека. Взяла монету из одного из них. Внимательно осмотрела её, улыбнулась.

— Итак, мальчики, перед вами золотой солид императора Константина Великого. Ещё пока полновесная золотая монета, но в весе легче, чем динарий Веспасиана. Его динарий имел вес в 7 грамм с небольшим, а солид Константина всего четыре с половиной грамма. Но это пока ещё нормальная, полновесная монета. На лицевой стороне профиль Константина. Вот надпись, это его имя, сокращённое: «CONSTANT» и указание на его титул. На реверсе образы трёх главных римских штандартов и надпись «SPQR OPTIMO PRINCIPI», то есть, «Сенат и народ Рима лучшему принцепсу». А вот в этом отсеке солид императора Констанция II. Здесь уже нет привычного профиля императора — отныне монарх изображался в анфас. Констанций II в доспехах, со щитом на руке и с переброшенным через плечо копьем. Текст: «FL IVL CONSTANTIVS P F AVG», что в переводе с латыни: «Флафий Юлий Констанций, благословенный Август». На обратной стороне монеты коронованный император держит щит вместе с богиней Ромой, еще не забытой, несмотря на укрепление христианства. Надпись: «GLORIA REI PVBLICAE», что в переводе: «Победа государства». Вес такой же, как и у солида Константина. Отличные монеты! Яков, закрывай.

Продолжали осматривать сундуки. Я должна была знать, что в них⁈ В этот момент в подземелье спустились Богдан с Никифором.

— Матушка, почему нас не разбудили? — Спросил Богдан.

— Потому, что вы отстояли вахту и вам надо было отдохнуть… Вижу отдохнули, тогда присоединяйтесь.

Самое интересное обнаружили в самом конце. На одном из больших сундуков, который стоял на таком же точно, лежал прямоугольный, около полутора метра в длину деревянный ящик. Даже больше не ящик, а некий футляр. Сразу мы его не увидели. Только тогда, когда парни попытались снять этот сундук, обнаружили футляр. Он был украшен серебряными накладками по углам. Божен снял его аккуратно. Положил на стоящий на каменном полу футляр. Посмотрел на меня. Футляр был закрыт не на замки, а на интересные защёлки. Я открыла их подняла крышку. Увидев содержимое, замерла. Палатины и Яков тоже.

— Матушка, это что, меч⁈ — Спросил Божен.

— А ты сам не видишь? Конечно меч, не сабля.

Меч был в простых из грубой кожи ножнах. Никаких украшений. За исключением, что в хвостовик эфеса меча был вставлен рубин. В свете факелов, он заиграл кровавыми бликами. Стояла, смотрела на него. Дорогая оправа меча. Интересно, какому из королей или императоров он принадлежал. Взяла меч в левую руку, держа его за ножны. Правой рукой взялась за эфес. И выдвинула. Свет факелов заиграл на идеально ровном лезвии. Я полностью освободила его от ножен. Длина клинка от гарды и до острия примерно 105 сантиметров. Кровосток. И это не железо, это сталь. Положила остриё меча на ладонь левой руки.

— Божен, посвети. — Он придвинулся ближе с факелом. Увидела на лезвии клеймо и надписи латынью «excalibur» и «gaius artorius rex est». Прочитав, вздрогнула. В горле резко пересохло. Наверное, мои глаза расширились до безобразия, так как палатины забеспокоились.

— Да ладно, такого не может быть, потому что не может быть в принципе! Это всего лишь сказка, легенда. — Хрипло проговорила я, продолжая смотреть на меч.

— Матушка, с тобой всё хорошо? Ты побледнела. — Обеспокоено спросил Никиша, пытаясь заглянуть мне в глаза.

— Со мной всё нормально… Вы знаете, что это такое? — Палатины отрицательно покачали головами. Яков тоже смотрел на меня в ожидании. — Это легенда. Многие считают, что он не существует. Что это всего лишь сказка. Миф.

— Сказка, легенда? — Переспросил Божен. Я кивнула. Они все четверо посмотрели на меч. По очереди дотронулись до лезвия.

— Ничего себе сказка! — Сказал Божен. — Такой сказкой голову с плеч на раз можно снести.

— Это меч легендарного короля Артура, жившего по преданиям лет семьсот-восемьсот назад. Точнее здесь написано Гай Арториус, король. А имя мечу, «Экскалибур».

Я перевернула меч другой стороной лезвия вверх. И здесь меня ожидал ещё один удар. Там имелась ещё одна выбитая надпись, тоже на латыни: «Flame est». И следующая надпись на латыни: «Carolus Martellus» и два выбитых креста. Я закашляла. Продолжая держать меч в правой руке, левой ладошкой закрыла рот. Откашлявшись, посмотрела на палатинов.

— Воды дайте? — Все трое моментально отцепили от поясов свои баклажки с водой. Но Божен успел первым. Я, не отпуская меч из рук, приложилась к баклажке. Напившись, отдала баклажку Божену. Вытерла губы рукавом мундира. — Час от часу не легче! — Прохрипела в ответ на вопросительные взгляды молодых мужчин. Потом засмеялась, приговаривая: — Крохоборы чертовы. Ты посмотри, сволочи, всё ведь прибрали… Ой я не могу! Вор у вора шапку украл! — Хохотала, до слёз. Палатины и Яков ничего не понимали, смотрели на меня с опаской. Яков даже отодвинулся от меня на всякий случай. А я продолжала хохотать.

— Матушка⁈ — Божен судорожно сглотнул. Я даже видела, как дернулся его кадык. Это меня рассмешило ещё больше. Увидела, несмотря на истеричный смех, как они переглянулись между собой. У них у каждого на лбу были написаны их мысли. «Матушка с ума сошла! Надо хватать её и тащить на корабль!» Выставила перед собой ладонь в защитном жесте. Покачала отрицательно головой. Насилу успокоилась. Хотя смех ещё прорывался.

— Не надо… Меня… Хватать… Всё, я в порядке… — Посмотрела на меч в своей руке. Тяжеловатый зараза. — Никогда бы не подумала, что «Экскалибур» и «Пламень», это один и тот же меч! — Проговорила я.

— Какой пламень? — Спросил Илья.

— Вот этот. На одной стороне лезвия выбито: «Экскалибур» и «Король Гай Артур». На другой стороне лезвия выбито «Пламень» и «Карл Мартелл». Легендарный меч, Карла Мартелла, разгромившего арабов в битве при Пуатье. Это было давно, восемьсот лет назад. По преданию, свой меч, Карл Мартелл передал его в церковь Сент-Катрин-де-Фьербуа. И именно там почти сто лет назад и нашла меч Орлеанская Дева, Жанна д Арк. С этим мечом она никогда не расставалась. Многие считали, что именно этому мечу она обязана своими победами. Что меч Карла Мартелла обладает некоей магией. Кстати, согласно легендам, меч короля Артура, «Экскалибур» тоже обладал магией. Так вот, в ту последнюю свою битву, в которой жанна была захвачено врагами в полон, меча Карла Мартелла при ней не оказалось. Перед этим она его отдала. Кому, этот вопрос до сих пор остаётся не ясным. Говорили, что якобы отдала своим братьям. Когда Жанну судили, пытаясь выставить её ведьмой, у неё пытались выяснить, где легендарный меч. Но Жанна отказалась говорить об этом. С того времени меч Карла Мартелла, или как его ещё называли меч из Фьербуа исчез. И никто его больше не видел. А он оказывается здесь лежит!

Божен глядя на меч, сказал:

— Хорошая сталь. Я такой никогда не видел.

— Конечно, хорошая. Этот меч изготовлен из так называемого метеоритного железа. С давних пор считается, что такое железо посылает избранным Господь наш.

Палатины и Яков смотрели на меч с благоговением. Они даже про сокровища забыли. Ну что тут скажешь, одним словом мужчины! Я вставила меч назад в ножны. Посмотрела на Никифора. Раз он и так хранитель короны, пусть будет и хранителем меча. Протянула ему оружие.

— Возьми, Никифор. Храни его, как зеницу ока. Теперь ты отвечаешь за него.

— Матушка, а почему Никише такая честь? — Недовольно проговорил Божен. Айно, Богдан и Илья поддержали его.

— Потому, что я так решила. Ещё вопросы?

— Нет. — Пожал плечами Божен.

— Тогда продолжаем. Вот этот, небольшой сундук снимите. — указала на первый из ряда небольших сундуков. Яков вскрыл замок. Открыла его. Сверху лежала какая-то материя. Довольно ветхая. Убрала её. Замерла. Этого я ожидала здесь увидеть ещё меньше, чем «Экскалибур» М-да, Магистр, ты не перестаёшь меня удивлять. У вас, тамплиеров, нюх на сокровища? Или вам действительно сам Дьявол помогает? Поверх римского доспеха — лорики-сегментаты, пластинчатого доспеха, появившейся при поздней Республике и активно использовавшейся римскими легионерами на протяжении всей Империи, лежал золотой римский Орёл легиона — Аквила. Я смотрела и не верила. Пресвятая Богородица, я говорила про Девятый Испанский легион от балды. Просто так. Чтобы конкретизировать свою фальшивку. Не более. Мои руки дрожали. Я взяла Орла. Внизу, на постаменте, на котором сидел Орёл, была выбита надпись на латыни «Legio IX Hispana».

— Матушка, что это? — Спросил Богдан. — Он из золота?

— Да. Это Аквила. Орёл Легиона, самая важная реликвия легиона. Снятие орла с древка, считается, что легион прекратил своё существование. Захват орла противником, даже если большинство легионеров живы, считается, что легион уничтожен. А если жив хоть один легионер и в его руках Аквила, Орёл на древке, легион считается действующим.

— Матушка, а это что за бронь? — задал вопрос Илья. — Это бронь римского воина?

— Да, Илюша. Это не просто бронь римского воина. Это лорика-сегментата, доспехи командира легиона, легата. Богдан, подержи. — Передала Орла палатину. По мимо Аквилы, на лорике лежал и шлем легата. Он был отделан золотом. Продольный гребень из перьев, который когда-то был очень густым, практически весь рассыпался. Но это ничего не значило. Взяв его в обе руки, я закрыла глаза. Господи, Пресвятая Богородица, пожалуйста, только не легат Марк Септимий Дука. Шлем хорошо сохранился. Он был богато украшен золотом. Точнее не совсем золотом, позолоченными серебряными накладками, на нащёчниках, на забрале. Исли быть точным, это не совсем забрало в классическом понимании, как у рыцарей Средневековья, а своего рода протозабрало. Оно дополнительно закрывало лоб легата. На этом забрале была чеканка в виде, толи львицы с двух сторон, толи пумы. А посередине, на лбу голова богини в круге. Что за богиня? Не понятно, может богиня Рома. Или Миневры, римский аналог Афины. С правого бока имелась надпись: «Legatus Augusti Propraetoris…» Далее видна была первая буква «М». В этом месте имелось повреждение. Наверное, туда пришёлся удар мечом или топором, или ещё чем. Судя по повреждениям, удар пришёлся вскользь, но довольно серьёзный. Так как видны были следы того, что шлем пытались выправить. Поэтому буквы были стёрты, не разобрать. На краю повреждения видны были ещё две буквы окончания имени «…um» и Последнее третье имя римского легата читалось очень чётко: «Ducimus».

— Бл…ь! — Непроизвольно вырвалось у меня. Я похлопала себя ладошкой по губам. Мамочка! Командующий Девятым Испанским легионом, являлся не просто легатом легиона, он был выше. Он был фактически командующим и легиона, и вспомогательных сил, плюс ещё и наместник этой территории, которого назначил сам Император. Полный его титул звучал так — Легат Августа Пропретор! Первое имя начинается на «М» это мог быть и Марк, и Марий, и Маниус, и ещё куча имён. Не обязательно Марк, что значит «Молоток». Окончание второго имени на «ум». Здесь тоже какое угодно имя могло быть. Но, чёрт возьми, третье имя «Ducimus», то есть Дука и это однозначно. Двух мнений тут не может быть. В какой-то момент я начала боятся сама себя. Я придумала имя этого человека… А если нет? Если я когда-то прочитало о нём и именно в связи с Древним Римом, потом забыло, но оно отложилось у меня в сознании. А когда сочиняла свою фальшивку, всплыло. Но я о нём вспомнила, думая, что придумываю. Но если это и так, то угадать, что именно он был последним командующим Девятого Испанского, это, чёрт меня подери, шанс один на миллион, если не на миллиард. Но я всё равно попала в точку? Или это так играют со мной те, кто перебросил меня с Еленой в эту эпоху? В следующий раз надо быть со своими фантазиями очень осторожной.

— Матушка⁈ — Вопрос Богдана вывел меня из раздумий. Я взглянула на палатина. Наверное, всё же взгляд у меня был совсем дикий, так как Богдаша попятился. Ну что же, раз так мне прёт фарт, как говорят карточные жулики, и всё ложится в мою лузу, то будем играть партию до конца.

— Что, Матушка? Это шлем моего далёкого предка. Марка Септимия Дуки. Вот надпись на нём. — Я повернула шлем к палатинам. Указала пальцем. — Здесь на латыни. Легат Августа Пропретор, это значило, что он не только командующий легиона, но и наместник Императора. Вот здесь буква «М». Первая буква первого имени Марк. Дальше, две буквы окончания второго имени, на латыни Септимий звучит так: «Septimum». И третье имя, принадлежность к семье, «Ducimus», то есть Дука. Это реликвия моей семьи, которую я нашла. Семья вновь обрела то, что было утрачено почти полторы тысячи лет назад! Ничего, гребень сделаю новый. И лорику мне подгонят. Османы увидят новый легион. Божен, возьми доспех. Только очень аккуратно и осторожно. Принимай во внимание, что он лежит тут очень давно.

Божен аккуратно вытащил из сундука лорику. Под ней лежал гладий. Меч римских легионеров. Он был в потемневших, почти пришедших в негодность ножнах. Я отдала шлем Айно. Взяла гладий. Ножны у меня в руках развалились в труху. Осмотрела лезвие. Широкое и короткое. Таким очень удобно в тесной рукопашной схватке орудовать. Эфес меча был украшен золотом. Но клинок меча, в отличии от ножен сохранился очень хорошо. И был не из дрянного железа. Тоже сталь, только не метеоритная. Ну а что, легат имел средства на хороший меч. И рядом с мечом лежал массивный золотой перстень. Держа меч в правой руке, левой взяла его. При свете факела увидела изображение всадника и надпись мелкими латинскими буквами. Я напрягла зрение. «Viri Perfectissimi». В переводе с латыни — «лучшие из людей». Я несколько раз повторила про себя латинскую фразу на перстне. Что-то знакомое… Неожиданно услышала голос отца:

«Саша, все легаты принадлежали к сословию Всадников. Это даже скорее было не сословие, а некий военный Орден. Можно сказать первый военный Орден. Его создал Октавиан Август. Всадники были и до Августа, но именно он сформировал из них настоящую закрытую военную организацию, к которой принадлежали высшие аристократы Империи. У Ордена было три уровня. Самый низший, это „Viri Egregii“, что значило „избранные люди“. Из них назначались прокураторы второстепенных провинций. Например, широко известный персонаж, как прокуратор Иудеи Понтий Пилат. Вот он, как раз и был из этой категории Всадников. Но сама Иудея входила в состав ещё большей провинции — Сирии. А вот ей управлял Всадник более высшей ступени. Кроме этого „избранные люди“ назначались управляющими провинций, которые не были зарезервированы за сенаторами, назначались в префекты легионов. Второй уровень: „Viri Perfectissimi“, что означало „лучшие из людей“. Они занимали посты глав государственных департаментов и крупных префектур, по другому провинций, таких как Сирия или Египет. Назначали на должности руководителей городской стражи, поставок в империю зерна и так далее. Кроме того, именно из них Император лично выбирал того, кому поручал ответственное задание, наделяя их властью военных вождей — Dux , то есть лидер. В последствии это трансформировалось в титул Герцога. И самая высшая категория, это „Viri Eminentissimi“. К ним относились исключительно преторианские префекты. Так называемые префекты Претория, командующие преторианской гвардией. Так в империи было не более трёх в одно и тоже время. Именно эти Всадники и являлись главными заговорщиками при совершении переворотов и ликвидаций императоров. При императоре Константине Великом, эта категория Всадников была упразднена, а преторианская гвардия расформирована, но остальные две категории Всадников остались».

Встряхнув головой, я ещё раз посмотрела на перстень. Значит Дука был из категории Всадников, так называемых «лучших людей», военный вождь, Герцог! Положив гладий, я надела перстень на средний палец правой руки. Перстень болтался на нём. Всё верно, он же был для мужчины изготовлен, руки которого были привычны к мечу, а не для тонких женских пальцев. Но наплевать. Забрала шлем и надела его себе на голову. Он тоже был мне немного большой, особенно в ширину. Неожиданно появилось чувство, которое я испытала, когда надела корону Константина Великого. В ушах зашумело, Шум перерос в гул. Я непроизвольно закрыла глаза. И резко увидела картинку, словно кино на экране…

— Марк Септимий Дука! Друг мой. — Император Рима Цезарь Луций Аврелий Вер Август. Он распахнул объятия и сжал руками плечи вошедшего полководца.

— Мой Цезарь. — Вошедший, левой рукой держал на сгибе шлем, правой, сжав в кулак ударил себя по груди.

— Полно, Марк. Проходи. Выпей со мной вина. — Цезарь хлопнул в ладоши. Появился раб с подносом и с склонившись замер. На подносе стоял серебряный кувшин и два золотых кубка. Император сам налил Марку Септимию Дуке вина. Протянул кубок. Тот взял. Император взял свой с вином. Они сделали несколько глотков. — Марк, ты у меня один из самых лучших и результативных полководцев. В провинции Нижняя Германия активизировались эти варвары. Вождём у них некий Зигфрид Хибелунг. Они постоянно совершают набеги на пограничные крепости. Прорывают линии укреплений и разоряют наши земли там. Совсем недавно мне доставили оттуда плохие новости. В одной из битв, этот Зигфрид нанёс поражение сразу двум нашим легионам. Мало того, XXII потерял своего орла. Они позволили захватить варварами своей Аквилы. Я хочу поручить тебе прибыть в провинцию Нижняя Германия и решить вопрос с этим Зигфридом. Под твоё командование отдаю IX Испанский. Его сейчас перебрасывают из Британии. Так же по прибытию заберёшь себе остатки ХХ легиона. Я отдал повеление расформировать его. Плюс к тебе в подчинение переходят вспомогательные войска провинции и пограничная стража. Ты готов отправится туда?

— Готов, мой Цезарь. Твоё слово закон для меня.

— Я знал это. И знаю, что кроме тебя никто лучше с этим не справится. Сейчас выезжай в Македонию. Там встретишь свой легион. Назначаю тебя в Нижней Германии легатом Августа пропретора. Вся полнота власти там будет у тебя.

— Благодарю тебя, мой Цезарь.

— Марк, что хочу сказать. Этот Зигфрид, как мне докладывали воюет не один, а на пару со своей варварской женой, некоей Брунхильдой. Привези мне её в клетке.

— Как пожелает мой Цезарь…

Картинка сменилась.

…Вечер, горят огни светильников, освещая великолепную виллу.

— Марк⁈

Марк Септимий Дука обернулся. К нему подошёл мужчина лет сорока. В парадной лорике и с богатым гладием на поясе. В руках он держал золотой кубок.

— Марк, я слышал ты выезжаешь завтра в Нижнюю Германию?

— Да, Антоний. Мне Цезарь дал личное поручение, разобраться там с варварским рексом и его воинственной женой. Некий Зигфрид и Брунхильда. Варварские имена, даже выговорить не сразу сможешь. Цезарь пожелал, чтобы я привёз ему эту амазонку в клетке. — Марк Септимий Дука усмехнулся.

— Марк, друг мой, я бы не был столь весел. Там не всё так просто, как может показаться. Варваров там, как ос в осином гнезде. Все эти алеманы, квады, бриганты, бургунды, готы и ещё, демоны их забери, сколько.

— Не всё ли равно, сколько там варваров. Или ты думаешь я не сражался с ними в Сирии, Испании и Галии?

— Сражался, я не спорю. Но дело не в этом. Марк, ты же рассчитывал на то, что тебя отправят легатом пропретора в Египет?

— Рассчитывал. Но Цезарь дал мне это поручение и я должен его выполнить. А отдыхать и наслаждаться египтянками буду позже.

— Я думаю, не будешь.

— Почему ты так решил, Антоний?

— Место в Египте отдадут другому. Против тебя кто-то хорошо играет.

— Ты думаешь?

— Я, скажем так… Предполагаю. У меня хорошие источники получения сведений. Этот кто-то и претории. Мне надеюсь говорить не надо, кто именно? Он для своего родственника Египет приберегает. Поэтому Цезарю и нашептали, что одного из лучших полководцев Империи лучше послать в Германские земли, решать вопрос с местными варварами. И он наверняка не горит желанием, чтобы ты вернулся оттуда досрочно. Так что, Марк, будь осторожен.

— Спасибо, Антоний. Кто предупреждён, тот вооружён…

Картинка опять сменилась.

…Дым пожарищ. Поле, усеянное телами погибших и раненых. Мёртвые варвары чередуются с погибшими легионерами. Марк Септимий Дука, ехал на коне мрачнее тучи. Сколько он здесь уже⁈ Четыре года. Четыре года сплошной войны. Одних варваров убиваешь, на их место приходят другие. Причём в числе вдвое больше. А ему год из года приходит всё меньше и меньше пополнений.

Легату подскакал центурион.

— Легат, мы окружили их.

— Кого?

— Зигфрида и его жену. Далеко они не ушли. Сам варвар ранен. Зигфрида, фактически, тащила на себе его жена, Брунхильда.

— Показывай.

Они проскакали в сопровождении всадников, среди которых была и часть турмы парфянской конницы, ещё с полмили и Марк, наконец, увидел, почти на самой опушке леса двоих. Их окружили легионеры. Подъехали к ним ближе. Женщина стояла, расставив ноги и заняв боевую стойку. На ней была поверх грубой одежды волчьч шкура. На ногах что-то похожее на сапоги, но из меха того же волка. Белокурые волосы заплетены во множество косичек. Ярко-синие глаза пылают ненавистью. В руках у неё странное оружие. Древко длинной в шесть локтей увенчанное лезвием, благодаря которому можно и колоть, и рубить. Рядом на земле стоял, но одном колене мужчина. У него тоже были светлые волосы, заплетённые в косички, как и борода. Он опирался на большой топор. На варваре были кожаные штаны и такие же лохматые толи сапоги, толи ещё что. Сам был раздет по пояс. На теле запеклась кровь. Голова тоже в крови. Он медленно поднял голову. В его глазах тоже была ненависть. Но при этом он усмехнулся. Сплюнул кровавую слюну.

— Сдавайтесь, варвары. Вам не уйти. Иначе погибните.

В ответ оба засмеялись. Смеялись зло, пока мужчина не закашлял. Опять сплюнул кровавую слюну.

— Ты думаешь мы боимся смерти, римлянин? — Похрипел он. — Нет. Это высшая награда для нас, умереть в бою. Мы уйдём к Вотану, пировать за его небесным столом. Но не обольщайся. У нас остались дети. Они придут сюда, на смену нам и приведут ещё больше воинов.

— А ты, женщина тоже считаешь, что ваши дети приведут ещё больше воинов? — Спросил Марк Септимий Дука. — Посмотри, почти всё поле усеяно вашими мёртвыми. Может пришла пора склонить головы перед Великим Римом?

Женщина опять засмеялась. Поудобней перехватила древко своего оружия.

— Не сомневаюсь. Мой муж сказал правду. Наши дети придут, приведут ещё больше воинов, чем было у нас. А потом ещё и ещё, пока они не сметут вас здесь. А после они пойдут на ваш поганый Рим и возьмут его.

Марк посмотрел на центуриона.

— Взять их живыми, Не дайте им убить себя.

— Да, легат.

Центурион взглянул на парфян.

— Возьмите их своими арканами…

Я затрясла головой, прогоняя наваждение. Что это сейчас было? Глюки или я реально схожу с ума? Всё так же горят факелы в подземелье и мои палатины смотрят на меня…