Александра. Большая игра. (книга вторая)

Глава 6

"Там царь Кащей над златом чахнет.

Там русский дух, там Русью пахнет."

И жадный римский император

За триста тыщь златых дукатов

Ворота к морю отворя,

Мне орден сдал иллюминатов.

Теперь на Балтике одна

Я буду властвовать и вскоре

Держать все море на запоре.

Zay…

Южная граница Ливонского королевства. Город Ковно. Начало ноября 1514 года от Рождества Христова.

Сидела за столом бывшего военного коменданта города Ковно. Составляла статут государственных наград Ливонской короны. Не, ну а что? В Московской Руси есть свои награды, а у Ливонии нет! Это не порядок. Много мудрить не стала, точно так же, как и изобретать велосипед. Всё уже изобретено и придумано… Вернее будет придумано. За основу главной награды Ливонской короны взяла Железный крест! Да-да, тот самый Железный крест. Но если кто думает, что это награда исключительно нацистской Германии, то он очень шибко ошибается. Железный крест был учреждён, как военный орден в начале 19 века прусским королем Фридрихом Вильгельмом III. Им награждались офицеры и солдаты, проявившими себя в борьбе с наполеоновской оккупацией Пруссии. Мало того, был учреждён и специальный знак Железного креста, для гвардейских частей русской императорской армии, которые отличились в битве под Кульмом в 1813 году. Эта награда была очень популярна, так как впервые в Европе орден выдавался исключительно за боевые заслуги, без разницы, кто их проявил, дворянин, офицер или простой солдат. То есть, орден не имел сословных и иных ограничений. И ещё, этот орден не был украшен драгоценными камнями или ещё чем. Он был изготовлен из железа с серебряной окантовкой. Я решила не отходить от этой традиции. Если уж даже им награждали гвардейские части русской императорской армии, чем я хуже??? Самое главное дёшево и сердито. Хотя я серебряную окантовку решила заменить на золотую. А своих солдат и офицеров, подданных Ливонской короны, я должна поощрять! Крест взяла, как и прусский король в моей истории — тевтонский. Ну а что? Я же тевтонов под себя возьму и мне плевать, что туда уже сунулся дядюшка Макс. Я сейчас на очень мощной волне, не воспользоваться которой, это себя не уважать. Так что ордену быть. Сделаю его таким же, как и при прусском короле, которого в этой ветке истории уже не будет. А именно — Железный крест, который не будет знать сословных ограничений. Зато он будет очень популярным и значимым. Вот только он будет не из железа, а из стали. И ещё, в середине креста будет золотой, как и окантовка, двуглавый орёл. А так же взяла прусский девиз этого ордена, который звучал так: «Gold zur Wehr, Eisen zur Ehr», что значило — золото для защиты, железо — для чести! Но чуть переиначила, слово «железо» заменила на слово «сталь». Поэтому девиз звучал теперь так: « Gold zur Wehr, Stahl zur Ehr». Значит так, по статуту, — писала гусиным пером на бумаге, — большой крест Железного креста носится ленте на шее. Железный крест 1-го класса, носится на левой стороне груди на закрутке, заколке или пришивных петлях. Железный крест второго класса, знак ордена носится на груди с левой стороны на ленте. Лента была белого цвета с двумя жёлтыми полосами по бокам.

Написав, откинулась на спинку кресла и довольно улыбнулась. У меня будет по окончанию этой кампании кого наградить! Сидела довольная, словно украла миллион. Девчонки мои были тут же, о чем-то говорили, иногда шептались и смеялись. Посмотрела на них, улыбнулась. У них всё легко. Юность, беззаботность. Агнеша взяла мандолу и начала играть. Пела что-то грустное на польском языке. Очень хороший мотив. Я даже заслушалась. В какой-то момент в наши покои заглянул Богдан.

— Матушка! — Посмотрела на него.

— Что, Богдаша? — Агнешка продолжала петь.

— Там эта… Приехала… Кристина Носдо… Тьфу зараза… Юлишна

— Кристина Нильсдоттер Юлленшерна?

— Она самая, Матушка.

— Богдаша, я сколько раз вам говорила, своим палатинам, учить языки других народов?

— Прости, Матушка.

— Что значит прости? Ты нормально не можешь назвать имя жены регента Швеции! Богдан!

— Виноват.

— Конечно, виноват. Пригласи её сюда.

Княжны замолчали. Смотрели с любопытством. Дверь открылась и в наши, с княжнами, покои зашла молодая женщина с ребёнком на руках. Она замерла, глядя на меня. Я смотрела на неё. Красивая. Белокурая с синими глазами. Вот только лицо уставшее. Под глазами круги. Я встала с кресла. Кристина присела в церемониальном поклоне. Правда с ребёнком на руках, это ей удалось с трудом. Малышка заплакала.

— Достаточно, Кристина. — Сказала ей на немецком. Подошла. — Дай мне дочь.

Кристина замерла на какое-то мгновение. В её глазах была мука.

— Крис, дай мне девочку. — Она протянула мне ребёнка, закутанного в сверток. Я взяла дитя. Улыбнулась. — А кто это так горько плачет, Солнышко наше. Прошла к кровати. Положила дитя на неё и распеленала. Господи, бедное дитя. Она плакала, так жалобно. Подняла ножки, сучила ручками. Я укрыла её.

— Фрося, воды теплой. Побыстрее.

— Да, Матушка. — Фрося метнулась к двери, открыла её. — Богдан, горячей и холодной воды принесите. Быстрее.

Кристина стояла рядом со мной, протянула руки к дочери.

— Куда⁈ Руки мыла? — Осадила я её. — Сначала руки мыть, потом ребёнка берёшь. Дочь мокрая. Фрося, пелёнки какие-нибудь найди или отрез ткани мягкой.

Вскоре прибежал Никиша с кувшином горячей воды и с кувшином холодной. Фрося принесла корыто. Я смешала горячую и холодную воду. Вымыла руки. Вытерла полотенцем. Стала осматривать малышку. Она продолжала плакать. Начала её оглаживать.

— Ну, маленькая моя. Тётя Саша, тебе плохого не сделает, красавица ты наша.

Животик у ребёнка был вздут. Начала делать руками массаж.

— Кристина, как часто дочь у тебя опорожняется? Два, три, четыре раза в день?

— Нет, Ваше Величество. — Ответила она испуганно. — Один раз в день, иногда один раз в два дня. И у неё кал, твёрдый.

— Кристина, ты с ума сошла? Что делали, чтобы избавить дитя от мучений? У неё запоры. Для взрослого человека запоры не очень хорошо, а для такой малышки, это совсем плохо. В кишечнике могут начаться очень нехорошие процессы. — Круговыми движениями разминала ребёнку животик. — Фрося, у нас укроп есть, семена?

— Есть, Матушка и сушёный укроп и семена.

— Завари немного семян. Малышку надо попоить укропной водой. — Продолжала разминать животик. При этом ласково разговаривали с дитём. — Всё будет хорошо, маленькая ты моя. Главное, чтобы мамка твоя тебя не запустила. — Постепенно девочка плакать перестала. Смотрела на меня огромными синими глазищами, стала кряхтеть. — Ну вот, давай, Солнышко моё. Кряхти. Тужься. Нам покакать нужно. — Княжны столпились возле кровати. — Так, девушки, чего столпились?

— Она хорошенькая такая. — Улыбаясь сказала Ксения. Остальные тоже смотрели на малышку и улыбались.

— Конечно, хорошенькая. Дети они все хорошенькие. — Ответила ей, продолжая делать массаж. — Кристина, запоминай, что и как я делаю. Дочь грудью кормишь?

— Да, Ваше Величество, но у меня мало молока. Кормлю её козьим молоком, даю размоченный в молоке мякишь хлеба.

— Понятно. Чем ты питаешься? Что ешь? — Кристина рассказала. Я покачала головой. — Значит так, тебе больше надо пить. Взвары на травках, чай китайский, морсы. Есть больше овощей и фруктов. И есть супы. Тебе жидкое надо. И поменьше переживаний и волнений. Ксюша распорядись, чтобы приготовили уху, но не жирную. Тем более, нам самим обедать пора.

— Да, Матушка.

Фрося принесла в горшочке заваренные семена укропа.

— Фрося, пусть настоится и остынет. Маленькую сейчас поить будем.

Взяла девочку за ножки, согнула их и прижала к животику. Потом распрямила и опять согнула.

— Вот такую гимнастику мы будем делать, Илиана, принцесса наша. А потом наша девочка вырастет, красавицей станет, умницей, и мы её замуж выдадим. У меня и жених есть для неё. Сынок мой, Вячеслав. Красавец будет, под стать нашей Илианочке. — Услышав такое, княжны замерли, с удивлением глядя на меня. Фрося тоже смотрела во все глаза. Я взглянула в глаза Кристине. — Или ты и твой муж против, Кристина?

— Нет, Ваше Величество. — Кристина была потрясена. — Но, королева Александра, Илиана не принцесса.

— Ошибаешься, моя хорошая. Илиана самая настоящая принцесса. Но мы с тобой об этом позже поговорим.

Малышка начала пукать. Продолжала тужится.

— Умница моя, давай. Сейчас, тётя Саша тебя напоит волшебной водичкой. Фрося, что с настоем?

— Остужаю. Ещё горячая.

— Вынеси на улицу и проследи. Горшок накрой чем-нибудь.

— Хорошо, Матушка.

Продолжала заниматься малышкой.

— Кристина, скажи мне, как долго Швеция будет жить без своего короля? — Кристина Юлленшерна не ожидала такого быстрого перехода. — Что молчишь? Мне говорили, что ты умная женщина. Имеешь хорошее образование. Да и супруг твой Стен Стуре глупостью не страдает.

— Но Ваше Величество…

— Что не так, Кристина? Сколько ещё Швеция будет гнуть свою шею под этой позорной Кальмарской унией и лизать пятки датчанам? Разве кровь викингов и секонунгов моря совсем ушла из вен шведов? И превратилась просто в розовую водицу? Или вы забыли своих предков?

— Нет, Ваше Величество, мы не забыли своих предков. Но, кто же будет королём? Ведь королевская династия Швеции пресеклась почти сто пятьдесят лет назад. Именно поэтому, исходя из родства с Фолькунгами, королевой была признана Маргарита Датская.

— Фолькунги! — Произнеся фамилию последней королевской династии Швеции, я поморщилась. — Фолькунги выродились и поэтому Господь и сама история отправили их на свалку. Именно поэтому Швеции нужна новая династия. И к чёрту датчан!

— Но кто тогда станет королем?

— Скажи, Кристина, у твоего мужа много сторонников?

— Да, много. Но они в основном среди свободных бондов.

— Крестьян?

— Да, крестьян и горожан. А так же среди дворянства. Но в основном это либо обедневшее дворянство, либо среднего достатка. А вот представители влиятельнейших и богатейших семей Швеции настроены продатски. Это датская партия и она очень влиятельна.

— Ну что же, тогда нужна ночь длинных ножей.

— Ночь длинных ножей? Что это?

— Об этом мы поговорим позже.

Илиана, наконец, начала какать. Я улыбалась.

— Ай молодец какая. Умничка, девочка моя. — Посмотрела кал ребёнка. — Кристина, смотри, у ребёнка не должен быть такой стул. Он очень жесткий. Комочки. А у ребёнка в этом возрасте он должен быть жиже. Он закупоривает малышке естественный выход. Она страдает запорами, мучается. И дай бог, чтобы гнилостных выделений не было.

Зашла Фрося, держа в руках горшок с настоем укропной воды.

— Матушка, остыла. — Я указала ей на стол. Попросила ложку. Попробовала настой. Так, нормально, температура тела. Вытерла влажной тряпочкой попку ребёнка. Взяла девочку на руки, стала поить её с ложки вливая в ротик. Илиана глотала. Напоив её, положила опять на кровать. Вновь стала массировать ей животик. В какой-то момент Илиана опять сходила по большому.

— Вот так, маленькая моя. — Внимательно осмотрела кал. М-да, запах был не такой, как у грудных детей. Всё же гнилостные выделения имелись. Это не есть хорошо. Но я видела, что ребёнку стало легче.

— Фрося, завари ромашку. У нас есть?

— Ромашка есть, а как же⁈ Ты же сама говорила и Дарёна тоже, что ромашка она противовоспалительное средство и антисептическое.

— Молодец. Завари её. И пусть корыто принесут. Малышку выкупать надо.

Поделала ещё с Илианой гимнастику, выпрямляя, а потом прижимая её ножки к животику. С последним обозом, Ленка прислала мне перчатки, медицинские трубки-катетеры и клизму, изготовленные из резины. Всё же каучук она получила.

Поставила Илиане клизму из настоя ромашки. Совсем немного. Она ещё сходила. Я осмотрела детские экскременты. Кишечник надо промывать. С этим разберёмся. Потом малышку купали. Она начала улыбаться. Выкупав, вытерла насухо. Фрося принесла мазь на основе подорожника, ромашки и ещё каких-то трав. Я смазала ребёнку складочки. Когда посмотрела Кристине в глаза, увидела в них благодарность. Кристина перед тем, как кормить дочь, поела сама. Овощной салат из квашеной капусты с льняным маслом и луком. Похлебала жиденькую уху. Съела пару кусков рыбы. Напилась чая на травках.

Илиану укутали в чистые пелёнки. Малышка жадно присосалась к материнской груди. Насосалась и уснула. Пока всё это делали, парни притащили откуда-то деревянную колыбель. Подвесили её на верёвке, чтобы можно было качать, в одной из комнат, которую я определила для Кристины и её ребёнка. Комната была тут же в наших покоях.

— Матушка, — обратилась ко мне Паула, — можно мы пойдём прогуляемся? Граф Франциск Валуа и Вильгельм Баварский организуют бал.

— Конечно, идите. Тем более, об игре на инструментах и пение песен пока, временно отменяется. У нас маленький ребёнок.

— Матушка, а ты пойдёшь? Вильгельм Баварский очень просил, чтобы ты тоже была. — Спросила Ксения.

— Увы, мои княжны. Но я не пойду. У меня дел много. Мне с Кристиной поговорить нужно. Да и не до развлечений мне. Сами понимаете. Так что извинитесь перед Вильгельмом и остальными.

— Да, Матушка. — Все три княжны присели в церемониальном поклоне, а потом выпорхнули из покоев.

Кристина с интересом наблюдала за нами.

— Ваше Величество, это Ваши фрейлины?

— Они. А ещё они сержант-дамы Корпуса.

— Простите, Ваше Величество, я слышала про некий Корпус. Что это такое? — Спросила она.

— Что такое Корпус? — Повторила я её вопрос. На некоторое время задумалась. Корпус постепенно стал перерастать те рамки, которые я определила для него изначально. Но это даже хорошо. Начала объяснять Кристина, как решила создать учебное заведение военного направления, где будут воспитываться будущие офицеры новой русской армии. Что те армии, которые использовались не только Русью, но и европейскими государствами и государствами Азии уходят в прошлое. Что Европа на пороге создания новой армии, которая не будет чей-то частной собственностью, как это в большинстве своём сейчас и является. То есть все армии в Европе, да и в Азии состоят из отрядов, которые принадлежат тем или иным феодалам и преданы им лично, а не монарху. Новая армия придёт на смену этим частным армиям и, тем самым, лишив отдельных владетельных синьоров и господ права на насилие, права на войну. Это права станет монополией государства, в лице его монарха.

Мы много разговаривали с Кристиной. Она и правда оказалась образованной и умной молодой женщиной. Очень многим интересовалась. Особенно, как я хочу устроить государственную машину управления, какие реформы хочу провести⁈ Как я собираюсь сделать Ливонское королевство успешным и богатым государством⁈

— Ваше Величество, что вы имели в виду, говоря о ночи длинных ножей? — Спросила меня Кристина.

— Прежде, чем ответить на твой вопрос, скажи, готов ли твой муж и ты поднять корону Швеции и взять на себя ответственность за свою страну и свой народ?

Кристина молчала, сосредоточенно думала. Потом посмотрела на меня.

— Но нас не признают новой королевской династией. Стуре не являются родственниками ни одной королевской семьи.

— А это не важно, являются или нет. Народ поддержит твоего мужа или нет?

— Большинство свободных бондов и часть дворянства поддержит. Я так думаю. Стен у них лидер. Они сами хотят избавится от датчан.

— Ну вот видишь. Это и есть самое главное.

— Но аристократия Швеции нас не поддержит и не признает мужа королём.

— А вот для этого и нужна будет ночь длинных ножей. Необходимо подготовить отряды из верных вам людей. И за одну, максимум две ночи ликвидировать высшую шведскую аристократию.

— Их всех убить?

— Да. И провести это надо будет, как можно быстрее. Да, я понимаю, что это кровь. Да, будет много трупов. Не смотри так на меня, Кристина. Я не кровожадное чудовище. Но по другому никак. Если это не сделаете вы, это сделают другие. И тот, кто это сделает, наденет корону Швеции. Устранение шведской продатской аристократии необходимо, чтобы Швеция обрела независимость. А кровь, она всё равно будет. Аристократия приведёт датчан на землю Швеции и присоединится к ним. И их не будет пугать кровь народа. Тем более, сколько раз они помогали и поддерживали датчан по усмирению Швеции. Ну-ка вспомни? И отец твоего мужа сколько раз противостоял датчанам? Сколько раз уже твой муж им противостоял? Разве кровь не лилась?

— Но датчане всё равно в этом случае пойдут на нас войной.

— Пойдут, даже не сомневайся. Но в этот раз, это война будет последней за независимость. И самое главное, вам не ударят в спину та же аристократия. Не утопит в крови вас и преданных вам патриотов вашей страны. А родство с монаршими семьями Европы я вам обеспечу. Например, ваша со Стеном старшая дочь, Илиана. Когда ей исполнится пять лет, привезёшь её ко мне в Венден. Там будет мой старший сын, Вячеслав. Мы их обручим, а потом, когда Илиана достигнет детородного возраста, поженим их. К этому времени они уже будут хорошо знать друг друга. Если, конечно, ты и твой супруг будут не против. А против датчан я тебе помогу. Дам вам одни из самых боеспособных частей Ливонской армии. И самого результативного полководца. Но это только против датчан. С аристократией вы с мужем и вашими сторонниками должны решить сами. Иначе вас могут обвинить, что вы воспользовались руками иностранных наёмников и убили шведов. Это будет очень плохо. Тогда вас самих могут обвинить в узурпаторстве власти. Народ в этом случае вас не поддержит и вы проиграете. Стена должны провозгласить королем представители всех сословий. Особенно свободные бонды и дворянство. А для подготовки ночи длинных ножей и провозглашение Стена Стуре королем Швеции, надо провести подготовительную работу. Разогреть народ. Как и что делать, я тебе напишу инструкцию. Очень внимательно её изучи. Обговори это с мужем. Мы будем вести переписку. Можешь на меня рассчитывать. А мне сейчас главное, это закончить войну. Осталось совсем немного.

— Ваше Величество, как я поняла, Вы хотите забрать себе земли Тевтонского Ордена?

— Совершенно верно.

— Но как я слышала ещё в Вендене, туда зашли войска Священной Римской империи.

— Войска, это громко сказано. Скорее это небольшие отряды. Основная армия Максимилиана сейчас на западе Польши. Они подошли к Кракову. Но с дядюшкой Максимилианом я договорюсь. Ему не с руки начинать сейчас войну со мной. Мне нужно балтийское побережье Ордена и Польши. Их приморские города. И я их получу.

— Спасибо, Ваше Величество.

— За что?

— За Илиану. За то, что хорошо и тепло встретили меня.

— Всё будет хорошо, Кристина. Я ещё пару-тройку дней постою здесь. Посмотрю за Илианой. Потом ты вернёшься в Венден с дочкой. Там дождёшься меня. О тебе в Вендене позаботятся. Ни ты, ни малышка ни в чём не будете нуждаться. А завтра мы сходим в термы Ковно. Поверь, тебе очень понравится. И маленькую там выкупаем. Детей в этом возрасте, нужно каждый день купать. — Я окликнула Фросю. — Возьмёшь льняного масла или конопляного, прокали его на сковородке. Потом остудишь и зальёшь в стеклянную бутылочку, не большую. Посмотри, какая для этого подойдёт лучше. Этим маслом надо будет смазывать принцессе Илиане складочки. — Взглянула на Кристину. — Ты запомнила, как я делала массаж твоей дочери? Ей надо массировать животик. Обязательно гимнастику. Ножки сгибаешь, прижимаешь к животику, потом выпрямляешь их. Поить укропной водой. Поняла?

— Да, Ваше Величество.

— Ну это мы ещё повторим, пока я тут. Будешь смотреть внимательно и запоминать. Потом делать тоже самое, под моим руководством…

Королевство Польское. Данциг. Середина ноября 1514 года от Рождества Христова.

— Георг, — обратился Максимилиан к маркграфу Мейсена, — ну вот и дождались. Ливонская волчица на подходе. Находится в одном дневном переходе от Эльбинга.

Альбертин грустно усмехнулся.

— Я тебя предупреждал. Она не остановится. А сколько у тебя здесь войск?

— Не больше двенадцати тысяч. И то они распределены по городам. В Данциге, в Эльбинге, Мариенбурге. Ты же знаешь, что основные силы у меня на западе Польши. Начинаются стычки возле Кракова. И я туда продолжаю стягивать войска. Думаю, под Краковом состоится решающее сражение.

— Кёнигсберг так и не сдался тебе?

— Нет. Но у меня там недостаточно войск, чтобы начинать штурм этой крепости. Тевтоны хорошо там укрепились. Не понимаю, на что они надеются, почему не сдались? Кого ждут?

— Я могу только предполагать. Они ждут Королеву Александру. Думаю, ей город они сдадут сразу. Поэтому, Максимилиан, ещё раз тебя спрашиваю, зачем тебе эта земля? Сейчас не время начинать войну с Ливонией. А имеющиеся здесь наши отряды, она разобьёт без труда, тем более они разрознены и заперты в городах. А города Александра брать умеет, даже хорошо укреплённые. Она идёт сюда со всей своей артиллерией. Лучше бы я был сейчас под Краковом.

— Успокойся, Георг. — Император сел в кресло. Улыбаясь, поднял серебряный кубок с вином. — Лучше давай выпьем. Ты так ничего, друг мой, и не понял?

Маркграф Мейсена взял со столика второй кубок. Тоже сел в кресло, удивлённо посмотрел на императора.

— Нет. Что ты имеешь в виду, Максимилиан?

Император сделал глоток, закрыл глаза в блаженстве. Потом облизал губы, взглянул на своего сподвижника.

— Георг. Конечно, хотелось бы эти города оставить себе. Но не надо меня недооценивать, мой друг. Я прекрасно понимаю, что если мы сейчас сцепимся здесь с Ливонской волчицей, то ничего хорошего не получится. У меня и по мимо Польши есть дела в Италии и на границе с франками.

— Ты имеешь ввиду Фландрию?

— Да. Франки до сих пор недовольны разделом Бургундии. Зарятся на мою часть Фландрии. — Проворчал Максимилиан.

— Тогда я не совсем тебя понимаю.

— Да всё просто. Мне нужны деньги, Георг.

— Ты хочешь продать эти земли Александре Ливонской?

— Конечно. Она взяла казню тамплиеров. Значит деньги у неё есть. Тем более она ограбила весь север Литвы.

— И сколько ты хочешь попросить у неё?

— Я думаю, три миллиона золотом.

Георг Альбертин в этот момент отхлебнул из кубка и, услышав сумму, чуть не поперхнулся вином.

— М-да, Максимилиан… Ты думаешь она согласится выплатить тебе такую огромную сумму, да ещё золотом?

— Навряд ли. Но у нас есть поле для торга. В конце концов, ей самой воевать здесь и со мной не с руки. У неё война с Литвой. Так что, я думаю, мы договоримся.

— Посмотрим, Максимилиан, посмотрим…

Королевство Польское. Город Эльбинг. Тремя днями позже…

Смотрела в подзорную трубу на стены Эльбинга, это по-немецки. По-польски Эльблонг. Неплохо так. Хорошие стены, башни. Серьёзная цитадель. Немцы, особенно тевтоны, умели строить подобные твердыни. Правда, это не помешало полякам отобрать Эльбинг у тевтонов в 1466 году, после чего он стал зваться Эльблонгом. Хотя немцы всё равно называли его Эльбингом.

— Иоганн, — Обратилась я к Ландмаршалу, — направь к городу человека из местных, с предложением сдаться. Пусть передаст, что я гарантирую жизнь горожанам, их свободу и неприкосновенность их имущества. В случае сопротивления, город подвергнется грабежу и разорению.

— Да, Ваше Величество.

Вскоре послали к городу какого-то местного шляхтича. Но долго шляхтич там не был и прискакал назад. Я думала, что получила отказ и хотела дать команду начинать размещать артиллерию. Но шляхтич меня удивил.

— Они приглашают Королеву Ливонии в город, на переговоры. — Сообщил он.

— А кто именно предлагает? — Спросил гонца Воротынский.

— Император Священной Римской империи.

— Максимилиан? — Удивилась я. Вот уж кого я здесь не ожидала встретить.

— Да.

— Ладно. Ландмаршал, выдайте гонцу пару серебряных талеров. И он может быть свободен.

Некоторое время я думала. Потом покачала головой, усмехнулась. Мои военачальники смотрели на меня вопросительно.

— Что решила, Матушка? — Спросил Воротынский.

— Встретиться с Императором надо обязательно. Вот только я не поеду в город. Пошлите уже нашего парламентёра. Предложим Императору встретиться на нейтральной территории. Мы отойдём от наших позиций, где стоим сейчас, ещё на семьсот шагов. И по середине между городскими укреплениями и нашей линией войск поставим шатёр. Вот там и встретимся. Пусть Императору передадут.

— Не доверяешь им?

— Дело не в том, что доверяю или нет. Просто не хочу никого вводить во искушение. Мало ли что захочется Императору. Соблазн захватить меня очень большой будет. Поэтому, мы с ним встретимся на нейтральной территории, на которой у него не будет этого соблазна. С его стороны к шатру подъедет десять человек охраны. И с моей стороны будет десять человек охраны. А в шатре мы с Императором пообщаемся двое на двое.

— Умно, Матушка. Кто с тобой поедет?

— Возьму своих палатинов и ещё латников из моей личной охраны. Этого будет достаточно. Главное, чтобы с Максимилианом тоже было десять человек.

Опять послали парламентёра. Дождались, когда он вернётся. Император согласился. Пока отряды моей армии отходили на семьсот шагов назад от своей первоначальной линии позиций, мои палатины развернули на нейтральной территории шатёр. Притащили туда стол, четыре стула. Плюс кувшин с вином и морсом, яблоки. Глядя на свою свиту, решила взять с собой Франциска Валуа. Предложила ему. По лицам своих сановников видела, что они были недовольны.

— Господа, это не значит, что я вам не доверяю. Очень доверяю. Но хочу, чтобы при моих переговорах присутствовал посланник французского короля, как лицо стороннее и не заинтересованное.

В итоге, все согласились.

Увидела, как ворота Эльбинга открылись и оттуда выехал отряд всадников. Насчитала ровно одиннадцать человек. Всё верно. Сам Император и десять человек сопровождения. Сол мной тоже выехало десять человек. Пять моих палатинов, плюс четверо латников сотника Кобылы и Франциск Валуа. Мы подъехали к шатру одновременно, с разных сторон. Перед входом остановились метрах в пяти друг от друга. В одном из сопровождающих Императора узнала Георга Альбертина. Улыбнулась ему. Он тоже. Поклонился, сидя на коне. Мы так некоторое время смотрели друг на друга, не сходя с лошадей. Я вглядывалась в Максимилиана. Он в меня.

— Приветствую Вас, Ваше Императорское Величество, дядюшка Максимилиан. — Поприветствовала его первой. Он усмехнулся. Кивнул мне.

— Добрый день, Ваше Величество, Королева Александра. Так вот ты какая, кузина моя!

— Не нравлюсь? — Спросила его, продолжая улыбаться. На мне был доспех. Мундир надевать не стала. На голове тёплая шапочка, типа кубанки из красного бархата, отороченная мехом лисы с лисьим хвостом позади. На поясе шашка. На левой руке, поверх перчатки часы. Штаны с красными лампасами, высокие, выше колен, сапоги-ботфорты.

— Разве такая красивая женщина может не нравится, Александра? — Вновь усмехнулся Император.

— Ну что же, Ваше Величество, — взглянула на Георга, — Ваша Светлость, прошу в шатёр.

Богдан соскочил с коня и придержал моё стремя, чтобы я сошла с лошади. Остальные тоже спешились.

В шатёр зашли я, Император, Георг Альбертин и Франциск Валуа.

— Прошу садится, господа. — Сама стояла и ждала. Император и Георг сели на свои стулья. Франциск посмотрел на меня с вопросом. Я улыбнулась ему. Потом вновь посмотрела на Императора и маркграфа. Они вопросительно смотрели мне в ответ.

— Ваше Величество, Ваше Светлость, вообще-то настоящие мужчины, даже если они имеют на своём челе корону, но прежде четь сесть самим, они предложат сначала сесть женщине, находящейся в их обществе. И придержат стул. Если он близко придвинут к столу, отодвинут его, приглашая даму. Это элементарные правила вежливости и этикета, господа. Но ладно, это всё пустяки, не так ли, Ваше Императорское Величество. Я понимаю, что Вам, как Императору Священной Римской империи германской нации, Вам не приходилось этого делать, так как Вы всегда садитесь первым, а потом уже остальные. И то, в Вашем присутствии в основном Ваши поданные стоят и садятся, по Вашему разрешению. Я права?

Все трое мужчин смотрели на меня шокировано.

— Но это на самом деле так, Ваше Величество! — Ответил Император. Я кивнула ему.

— Конечно. — Посмотрела на Франциска. — Граф, пожалуйста, отодвиньте от стола мой стул… Благодарю Вас, граф. — Села на стул. Франциск сел на свой, рядом со мной. — Вина? — Спросила Императора.

— Благодарю… Кузина, у меня сейчас такой ощущение, словно ты отчитала меня, как мальчишку!

— Ну что Вы, дядюшка. Даже в мыслях не было такого. И я понимаю, что так принято при европейских двора, что первым садится монарх. Это так. Но бывают иногда случаи, например, как сейчас. Мы не на официальном приёме. Нас всего четверо, и я среди вас, высокородные мужи, единственная женщина. Причём, тоже высокого происхождения и высокого титула. Я Королева, Ваше Императорское Величество. Но опять же, это не в укор Вам, дядюшка, — Я улыбнулась ему, — и Вам Ваша Светлость, маркграф Мейсена. — так же улыбнулась Георгу Альбертину. Маркграф кивнул мне. Смотрел с некоторым озорством. Перевёл взгляд на своего Императора. Встал со стула и взяв кувшин с вином налил в кубки, кроме моего. Я закрыла свой ладошкой.

— Прошу прощения, маркграф, но мне вот из этого кувшина. Там ягодный морс. Но вы, господа, не беспокойтесь. Вино не отравлено. Давайте Ваше Императорское Величество, я отопью из Вашего кубка, чтобы Вы не сомневались. — Протянула руку. Император отдал мне свой кубок. Я сделала глоток и вернула кубок Максимилиану. — Надеюсь, теперь всё в порядке? И мы можем начать переговоры?

Георг налил мне в кубок морса.

— А почему моя кузина не хочет выпить со своим дядюшкой вина? — задал провокационный вопрос Император.

— Дело в том, дядюшка, что я готовлюсь выйти замуж и родить для своего мужа наследника. Поэтому сейчас придерживаюсь жёсткой диеты, никакого спиртного и хмельного. Это может повредить будущему ребёнку.

— Разве вино может повредить? Тем более, если выпить его немного?

— Может. Поверьте мне, как врачу… Лекарю. Вы же в курсе, что кроме того, что я Королева, но я ещё и врачую людей. В данном случае, своих солдат и офицеров. Итак, Ваше Величество, о чём Вы хотели со мной договорится?

Максимилиан сделал глоток вина. Посмаковал его.

— Хорошее вино, кузина… Я хотел предложить тебе кое-что. Ты же хочешь получить все балтийское побережье, которое ранее принадлежало Польше и Тевтонскому Ордену. Но я успел быстрее.

Я усмехнулась.

— Не везде, дядюшка. Из Кёнигсберга ко мне два дня назад прибыли послы. Они просят взять их под свою защиту. И Мемель тоже мой. Остался Данциг, Эльбинг и Мариенбург.

— Ну да. Но здесь стоят мои гарнизоны.

— Пока стоят. Я сюда и пришла, чтобы заменить твои гарнизоны своими. Это моя земля и мои города.

— Ты что-то путаешь, кузина. Ладно ты взяла земли тевтонов, но здесь земля Польского королевства.

— Вот именно, Польского, а не Священной Римской империи. Дядюшка, я же не лезу к тебе. Почему ты полез ко мне? — Отпила из кубка ягодного морса и улыбнулась ему.

— А я в Ливонию тоже не лезу. Де факто и де юре, это не Ливония.

— Понимаю. Но вот в чём дело, дядюшка. Я точно знаю количество каждого из твоих гарнизонов. И мне ничего не мешает взять штурмом каждый из трёх городов и уничтожить там твои гарнизоны, если они сами, добровольно не сдадут мне город. В этом случае обещаю, они уйдут со своими знамёнами, штандартами и оружием.

— Ты хочешь воевать со мной?

— Не хотелось бы. Но если, дядюшка, ты не оставишь мне выбора, я буду воевать. У меня хорошая армия. Слаженная. Каждая баталия, каждый отряд, рота, батальон действуют в общей связке с остальными.

— Что такое рота и батальон?

— Это такие войсковые подразделения. Как, например, в Римской армии времён Республики и Империи. Был легион, как самое крупное войсковое соединение. Он состоял из 10 тактических подразделений — когорт. Каждая когорта состояла из трёх манипул. И каждая манипула состояла из двух центурий. Вот что-то подобное и у меня.

— Даже так?

— Так. Хотя формирование моей армии идёт до сих пор. Её совершенствование. Поэтому моей армии очень нужен боевой опыт в новых условиях.

— А что это за условия?

— В условиях формирования армии нового типа. Моя армия будет отличаться от всех других европейских армий.

— И всё же, Александра. Ты рискнёшь со мной воевать, не заключив мир с Литвой?

— Литве пока не до меня. Юг Великого Княжества в огне. Его грабят ударными темпами крымские татары. Плюс на реке Орша стоит со своим войском Великий Князь Московский. И Литва вынуждена держать против его войск свои войска. Поляки помочь им не могут, так как сцепились с тобой, дядюшка. А ты рискнёшь сейчас начать войну со мной? Ведь тебе войска нужны под Краковом. А ты здесь держишь почти 13 тысяч. Не так ли?

— Всё то ты знаешь.

— Приходится. Я не могу себе позволить идти вслепую. На Руси так говорят, не знаешь брода, не лезь в воду. А я предпочитаю знать каждый брод, прежде чем сунуться в воду. Это так, иносказание.

— Я тебя понял, Александра. Получается, что у нас тупик, кузина?

— Получается что так. Но этот тупик можно разрубить, как в своё время Александр Македонский разрубил Гордиев узел.

— Можно. Скажи, зачем тебе Данциг, Эльбинг и Мариенбург? Зачем тебе балтийское побережье Польши?

— Я хочу полностью отрезать и Польшу, и Литву от Балтики. И я буду строить флот.

— А дальше? Построишь флот и начнёшь нападать на мои прибрежные города?

— Зачем? Я хочу прижать Ганзу.

— О как! — Император засмеялся. — А чем тебе Ганза не угодила.

— Тем, что монополизировала торговлю и устанавливает свои правила. Ганзе придётся либо пододвинуться, либо исчезнуть совсем.

— Смело. Но я в этом тебя поддерживаю. Хорошо, предлагаю решить дело миром. Ты мне заплатишь за Данциг, Эльбинг и Мариенбург. Я уберу свои гарнизоны и отведу их южнее, к Кракову. А ты получишь все балтийское побережье Польши. Это хорошая сделка, Александра.

Я с удивление смотрела на императора. Ах вот оно что. Старый лис! Он захотел на шару срубить с меня денег. Какой прошаренный засранец. Но говорить вслух этого не стала. Наоборот, всем своим видом показала заинтересованность. Интересно, сколько он заломит?

— И сколько же, Ваше Императорское Величество, хочет за три города и землю?

— О, кузина, не много. Всего каких-то три миллиона. Золотом. Можно талерами, можно флоринами, гульденами и даже сарацинскими, османскими султани или динарами.

Я вытаращилась на него, даже задохнулась от такой наглости и жлобства. Заметила, что Франциск завис с кубком у рта. У него глаза стали квадратными. В шатре наступила тишина. Георг Альбертин смотрел на меня с интересом. На его губах была лёгкая усмешка. Некоторое время мы молчали. Император отхлебнул из кубка. Я откинулась на спинку стула и засмеялась. Хохотала, запрокинув голову. Георг тоже засмеялся, но не громко, глядя на меня. Максимилиан удивлённо на меня смотрел. У Франциска глаза приняли нормальную форму, и он тоже улыбнулся. Продолжая смеяться, я покачала головой.

— Да, дядюшка. Весело с Вами, Ваше Императорское Величество. Три миллиона золотом! Кому скажи, не поверят. У Вас, дядюшка, по настоящему имперский аппетит. И где-же бедная, женщина возьмёт такую прорву денег? Или дядюшка, ты хочешь раздеть меня до исподнего? Ай-яй-яй, Ваше Величество, как некрасиво.

— Перестань, Александра, прикидываться. Ты же ведь взяла казну тамплиеров? Я знаю. — Проговорил Максимилиан. Франциск удивлённо посмотрел на меня.

— И кто же, дядюшка, тебе сказал такое?

— Александра. И ты, и я знаем это. Плюс ты ограбила весь север Литвы. И знаешь, почему-то я уверен, что крымские варвары-сарацины не просто так грабят юг Литвы, как ты сказала, ударными темпами. Какой хороший термин, надо его запомнить. Так что, деньги у тебя есть.

— Не хорошо, дядюшка, пытаться считать деньги в моей мошне. Я же не считаю в твоей. Твои требования, дядюшка, для меня не приемлемые. Это слишком дорого. Мне гораздо дешевле обойдётся война. — Я перестала улыбаться, показывая всем своим видом, что не на ту напал. И меня на кривой кобыле не объедешь.

— Хорошо, кузина. Твои условия? — Неожиданно пошёл на попятную Максимилиан. Ага, у императора мощный напряг с деньгами.

— Я могу заплатить двести тысяч золотом и полмиллиона серебром. Это хорошая цена, дядюшка. Соглашайся.

— Чтооо? — Император даже вскочил со стула. — Да ты с ума сошла⁈

Я тоже встала со стула.

— Я бы попросила, Ваше Императорское Величество! Если я ещё раз услышу оскорбления с Вашей стороны, то разговор на этом закончим. И я не прощаю такого! За три миллиона золотом, я сформирую три таких армии, которая у меня есть сейчас и вооружу их до зубов. И мне тогда все эти три города на один зуб. Но в этом случае, я тогда потребую сатисфакции, ДЯДЮШКА. И эта сатисфакция будет выражаться в новых территориальных приобретениях. Но вот только вопрос, куда я направлю эти свои армии?

— Не угрожай мне.

— Я не угрожаю. Я предупреждаю.

— Так спокойно. Максимилиан, успокойся. Александра, прими мои извинения. — Георг тоже встал, как и Франциск. Этот вообще смотрел на императора нехорошо. Мы с Максимилианом ломали друг друга взглядами. Неожиданно он успокоился.

— Ладно, я погорячился. Извини, кузина.

— Хорошо. Извинения приняты. — Ответила ему и села на стул. Вслед за мной уселись и мужчины.

— Александра, но и твоя цена, это словно насмешка надо мной. Ты хочешь, чтобы вся Европа смеялась над Императором Священной Римской Империи? — Проговорил Максимилиан.

— И в мыслях такого не было. Вы, Ваше Императорское Величество, считаете, что двести тысяч золотом и полмиллиона серебром, это гроши? Хотела бы я посмотреть на того, кто будет смеяться над такими деньгами.

— И всё же, Александра. — Не соглашался Император.

У нас с ним начался торг. Максимилиан торговался, как последний барыга. Похоже, его действительно прижало с финансами. У Франциска, смотрящего на всё это, глаза опять стали квадратными, в переносном, конечно, смысле. Георг Альбертин не вмешивался в спор, но иногда где-то соглашался со своим Императором, а где-то морщился.

— Дядюшка, — не выдержала я его жлобства, ты же Император, а я Королева. А мы торгуемся с тобой, чуть ли не за каждый талер, как последние торговцы на торжище! Что о нас скажут?

— Ваше Королевское Величество, это слишком большой куш. Поверь, любой король или ещё какой монарх будет торговаться, как последний торговец. Ибо у любого нормального правителя есть обязанность перед своей страной.

В итоге сошлись на том, что я выплачиваю триста пятьдесят тысяч золотом и восемьсот тысяч серебром. Господи, это какая же гора металла! Но ладно, я посчитала так, прикинула. Чёрт с тобой, дядюшка. Отдам я эти деньги. У меня нет времени воевать сейчас. Мне в Москву надо. Тем более, я нацелилась сходить на Рейн. А там должна быть вторая и основная часть казны тамплиеров. Да и торговля с востоком должна принести серьёзную прибыль. Особенно если оседлать новый шёлковый путь, в обход осман.

— Хорошо. Я выплачу Вам деньги, Ваше Императорское Величество. — ответила я. Георг вздохнул с облегчением. Увидела, как Император повеселел. Жучила такой. — Но не сразу. У меня нет такой большой кучи денег. Пятьдесят тысяч золотом и двести тысяч серебром я выплачу сейчас. Не надо так на меня смотреть, дядюшка. Остальное в течении года, равными долями. Могу написать в этом долговое обязательство. В присутствии маркграфа Мейсена и графа Валуа.

Максимилиан подумал некоторое время, потом кивнул.

— Согласен. Георг, пусть принесут бумагу и перо с чернилами. Пошли кого-нибудь в Эльбинг.

— Не надо. — остановила я Максимилиана. — Сейчас всё привезут. Богдан. — Крикнула своего старшего палатина. Он тут же заглянул в шатёр.

— Я, Матушка.

— Пошли гонца, пусть приедет кто-нибудь из канцелярии Корпуса. Привезёт бумагу, чернила и гусиные перья. И мою личную печать. Выполнять.

— Есть. — Богдан исчез из шатра. Через пятнадцать минут примчался кадет из канцелярии. Притащил листы бумаги, чернила, перья. Мою личную королевскую печать, принёс Богдан сам лично. Я написала долговое обязательство, где указала, сколько и кому я обязуюсь выплатить. В течении какого времени и какими долями. Расписалась и поставила свою личную печать. Долговое обязательство подписали Георг Альбертин и Франциск Валуа, как свидетели. Последним поставил свою подпись и печать Император. Один экземпляр забрал он, второй взяла себе я. Император, после выплаты всей суммы обязался вернуть мне долговое обязательство. Потом привезли мою воинскую казну. Пришлось отсчитать и передать Максимилиану первоначальную сумму. Я видела, как довольно поблёскивали его глаза, когда он перебирал монеты руками. Почему-то он напомнил мне Кащея из сказки, который над златом чахнет. Усмехнулась. Император посмотрел на меня недовольно.

— Что смешного, моя дорогая кузина?

— Да так, одно стихотворение вспомнила.

— Это какое же?

— Это сказка. Вернее, прелюдия к сказке.

— Почему тебе она вспомнилась, сказка эта?

— Просто смотрела на тебя, дядюшка, как ты монеты перебираешь и вспомнилась.

Все трое мужчин смотрели на меня заинтересованно.

— Хм. Очень любопытно, почему глядя на меня, тебе вспомнилась какая-то сказка! Расскажи?

— Хорошо.

У Лукоморья дуб зелёный;

Златая цепь на дубе том:

И днём и ночью кот учёный

Всё ходит по цепи кругом;

Идёт направо — песнь заводит,

Налево — сказку говорит.

Там чудеса: там леший бродит,

Русалка на ветвях сидит…

Читая стих, я смотрела на мужчин. Они молчали и с интересом слушали.

Там лес и дол видений полны;

Там о заре прихлынут волны

На брег песчаный и пустой,

И тридцать витязей прекрасных

Чредой из вод выходят ясных,

И с ними дядька их морской;

Там королевич мимоходом

Пленяет грозного царя;

Там в облаках перед народом

Через леса, через моря

Колдун несёт богатыря;

В темнице там царевна тужит,

А бурый волк ей верно служит;

Там ступа с Бабою Ягой

Идёт, бредёт сама собой,

Там царь Кащей над златом чахнет…

Я замолчала, с улыбкой глядя на Императора. Они тоже молчали, смотрели на меня. Первым улыбнулся Георг. Потом засмеялся. Франциск пока не догонял. Взгляд Императора стал удивлённым.

— Подожди… Ты что, Александра? То есть, я царь Кащей, который над златом чахнет???

— Не знаю, дядюшка. Просто стихотворение. — Невинно ответила ему.

Максимилиан недовольно посмотрел на маркграфа.

— А ты чего смеёшься, Георг? Я что похож на какого-то Кащея?

— Не знаю, Ваше Императорское Величество. Но хороший стих. Надо его запомнить, я его своим детям рассказывать буду и, дай бог, внукам.

Максимилиан некоторое время смотрел на своего сподвижника, но в итоге, сам засмеялся.

Сам же Георг ещё раз покачал головой.

— Эх, а я то планировал свою Фрисландию продать хотя бы за сто тысяч флоринов серебром. А сейчас подумаю.

— За сто тысяч серебром Фрисландию??? — Я шокировано посмотрела на маркграфа. Он кивнул мне. Максимилиан усмехнулся.

— Не обольщайся, Александра. Фрисландия проблемная территория. — Сказал император. Георг кивком головы подтвердил. А император продолжил. — Там уже больше сто лет идёт гражданская война.

— Что значит проблемная?

— Народ там живёт не спокойный. Склонный к бунту и не повиновению. Плюс там настоящие осиные гнёзда разных еретиков. — Пояснил Максимилиан. Я глядела на обоих имперцев. Смотри ка не нравится им, когда люди задолбались с саксонскими бесконечными поборами и церковно-католическим беспределом. Всё верно, Фрисландия находится на севере Нидерландов. Именно северные провинции спустя пять десятилетий поднимут восстание против испанского владычества… Боже, так вот кому Георг, в итоге, продал Фрисланию, Карлу V, испанскому королю, ставшему после Максимилиана Императором Священной Римской империи. Мозги сразу заработали в нужном направлении. Максимилиан продолжил: — Там больше ста лет война гражданская шла между, — он усмехнулся, — группировками феткоперов и лыжников.

Я, по началу, не нашлась, что сказать, просто сидела и таращилась на императора. У меня даже рот открылся. Не слабо! Что за на хрен феткоперы??? И, блин, лыжники??? Одни с перьями бегают, вторые на лыжах??? — Это были первые мысли, когда услышала названия политических партий Фрисландии.

— А кто это? — Задала довольно глупый вопрос. Император с маркграфом засмеялись.

— А это, моя дорогая кузина, и есть те самые неспокойные, склонные к бунту и ереси. Ты разве за время своих скитаний по Европе на бывала во Фрисландии?

— Нет. Ни разу мы там с Еленой не были.

— Тогда понятно. Георг, объясни.

— Понимаете, Ваше Величество, феткоперы, это представители богатого сословия Фрисландии. В прошлом, да и настоящем, это старосты тех или иных сельских общин. Постепенно они стали собственниками больших земельных угодий. Феткоперы, в прямом переводе с фризского это «скупщики сала», то есть благодаря своим деньгам они могут покупать, так называемые «жирные продукты», отсюда и феткоперы. Они стали не титулованной знатью. Лыжники или ещё они называют себя схирингеры, это более бедные землевладельцы и крестьяне. Но и среди схирингеров тоже имеются свои такие вот земельные магнаты, хотя их меньше.Эта не титулованная знать. У них есть средства, укреплённые поселения, вплоть до замков и отряды воинов. Вот они и воюют между собой, больше ста лет. И в процессе противостояния очень часто нанимают ландскнехтов. Причём, у ландскнехтов есть специальная такса, по которой их можно нанять на день-два. То есть, на небольшой период времени. Сначала их нанимают, к примеру, феткоперы, допустим на неделю. Они идут воюют и грабят схирингеров. Потом срок найма заканчивается и их могут нанять теперь уже схирингеры. Тогда они идут и воюют с феткоперами. Убивают и грабят их. 16 лет назад, чтобы остановить это безумие, мы поддержали схирингеров. Нам было в общем-то всё равно кого поддерживать, но вожди схирингеров первыми обратились к нам. Мы пришли во Фрисландию и постарались всех усмирить. Даже запретили этим смердам иметь оружие, чтобы приостановить мятежи, междоусобицы и резню. За нарушение запрета ввели довольно жестокие наказания и ответственность. Но всё оказалось бесполезно. Только мы приходим в то или иное селение, его жители прячут оружие так, что не найдёшь. Как только уходим, они его тут же достают. И начинается всё по новой. С фризами одно разорение! Я уже сто раз пожалел, что вообще связался с Фрисландией. Всё бесполезным. До них не доходит голос разума.

— Герцог, Вы это сейчас серьёзно?

— Насчёт чего, Ваше Величество?

— Насчёт того, что эти малахольные мало того, что режутся друг с другом, да ещё нанимают одних и тех же ландскнехтов для того, чтобы они по очереди грабили их?

— Да. Если в доступной близости не было других отрядов ландскнехтов. Но наёмники не всегда ведь заняты. А значит не получают жалование. И тогда они начинают мародерничать и грабить одновременно и тех, и других.

— Какой кошмар!

Максимилиан с Георгом засмеялись. Этим двоим было весело… М-да, провинция на самом деле проблемная. Однако… Нидерланды и, Фрисландия в том числе, попав под власть Карла V, в результате династического наследства, от Бургундской родни и территориальных покупок, не бунтовали против императора Священной Римской империи. Вели себя хорошо и даже процветали. В самой Фрисландии народ тоже не плохо в общем-то жил, так как Карл прекратил междоусобицы, а ландскнехтов из Фризии выкинул. Нидерландам было многое разрешено, в том числе в плане местного самоуправления, куда император не лез. И Карл не разрешал испанской инквизиции свирепствовать в Нидерландах. За это голландцы и фризы считали Карла своим законным и добрым правителем. Всё изменилось при сыне Карла, Филиппе II, которому пришлось отказаться от имперской короны и стать просто королём Испании. Он увеличил налоги, ввёл суды инквизиции для преследования протестантов, ввёл испанские войска в Нидерланды и власть местных парламентов, по-голландски штатов и власть Генерального штата — парламента всех 17 провинций стал сводить к минимуму. А вот это уже не понравилось Нидерландам и началась полномасштабная война. И чтобы этого не допустить, надо действовать так, как чуть позже начнёт действовать Карл V. Все 17 провинций мне на фиг не нужны, а вот Фрисландию можно поиметь.

В эти и последующие времена жители северных провинций Нидерландов являлись одними из самых лучших мореходов и корабелов Европы. Ни чуть в этом не уступали испанцам и англичанам, если вообще не превосходили их. Значит маркграф хочет сбагрить Фрисландию… Очень хорошо. Вот только сто тысяч, пусть и серебром. Я не печатный станок, в конце концов. С серебряными и, тем более, золотыми рудниками у меня напряжёнка. В Ливонии их нет. На Руси пока тоже ни одного серебряного и золотого прииска. И не будет, пока не возьмём Урал полностью под свой контроль и не начнём продвижение в глубь Сибири, где настоящий Клондайк всего! А если купить у Георга Фрисландию??? Мне много от неё не надо. Зато получу, во-первых, военно-морскую базу для своего флота, либо на близлежащих к побережью Фризии островах, либо на самом побережье. Во-вторых, получу практически готовые экипажи боевых кораблей. Ведь Фрисландия одна из тех провинций, где в последствии совьют себе гнёзда морские гёзы, будущая основа торгового и военного флота Голландии. А ещё получу прекрасных корабелов на свои верфи в Риге, Кёнигсберге, Мемеле и Данциге. Плюс верфи в самой Фризии. Это несомненный плюс. Большой такой и очень жирный. А что из минусов? Из минусов казна, практически, обнулится. А мне надо новые мощные пограничные с Литвой крепости строить. И строить очень быстро, прямо в темпе, как марафонец. А на это нужны деньги и не маленькие. Вопрос, овчинка будет стоить выделки или нет? Господи, Саня, вот зачем тебе это бесконечный геморрой?

Но всё же на императора посмотрела с возмущением.

— Что ты так на меня смотришь, моя дорогая кузина? — Задал вопрос Максимилиан. Он ещё спрашивает, мерзавец!

— Очень по родственному, дядюшка, ты меня обобрал! Причём, продал то, что тебе ещё де-юре не принадлежит. Поляки не признают же эти земли твоими⁈

— Да кому их мнение сейчас интересно? Главное, что там мои войска стоят. Если я захвачу Краков, то что, он не станет моим?

— Краков ещё надо взять, дядюшка. И всё же, по-родственному, мог бы и скосить ещё. Например, с восьми ста тысяч флоринов серебром до приемлемых двухсот. Нельзя так бедную и беззащитную женщину обдирать бессовестно! — Я поджала губы и чуть выдвинула нижнюю челюсть вперёд. Франциск, держа кубок, опять округлил глаза, глядя на меня. Максимилиан же свой кубок чуть не выронил.

— Это кто бедная и беззащитная? Вы что ли, кузина? Ничего себе, такого я ещё не видел! Разграбила половину Литвы на юге и отхватила не малый куш у неё же на севере! И вообще, Александра, договор уже нами подписан. Или ты хочешь отказаться от своего королевского слова?

— То, что я имею отношение к грабежу Литвы на юге, это грязная клевета! — От моего заявления император аж хрюкнул. Но я не стала обращать на это внимания. — А насчёт слова, так короли, как и императоры хозяева своему слову, так ведь, дядюшка? Захотели дали, захотели взяли. — Я продолжала изображать оскорблённую и обобранную сироту казанскую, с которой сняли чуть ли не последние трусы. Всё же цена за Фрисландию в сто тысяч флоринов серебром на меня давила зелёной жабой. Я чувствовала себя лохушкой, которую поимели за медный грош. Ну это я так утрирую.

— То есть, отказываешься?

— Нет, не отказываюсь. Но бог свидетель, дядюшка. Нельзя сироту обижать. Грех это. Не пойдут тебе впрок мои 800 тысяч флоринов, если не скинешь до приемлемых двухсот. Этим самым ты проявишь христианскую добродетель.

— Георг, ты посмотри какая, а⁈ Зря ты ей про Фрисландию сказал. — Воскликнул Максимилиан. — Сейчас будет считать, что все земли в Европе стоят самое большее, это сто тысяч!

— Не надо, Ваше Императорское Величество считать меня за глупенькую девочку. Некоторые земли в Европе и медного гроша не стоят. И мне даже приплати за них, брать бы я не стала. — Я встала с кресла. Забрала свой экземпляр договора. — Надеюсь, Ваше Величество, что твои мародёры покинут принадлежащие мне земли и города, не причинив им имущественного вреда. Без грабежей и бесчинств. Так как в этом случае, я вынуждена буду, для покрытия убытков, причинённых твоими разбойниками, вычитать эти суммы из ежемесячных платежей.

— Так, стоп! Как это вычитать? Что значит не причинив имущественного вреда?

— А так, дядюшка. Или ты решил мне впарить разорённые и обобранные до нитки города и селения, в которые мне придётся вкладывать ещё кучу денег? Восстанавливать разрушенные укрепления? Дома и прочее? Нет, дядюшка, так не пойдёт. Тем более, в договоре есть пункт, в соответствии с которым, ты передаёшь мне от лица империи аннексированные у Польского королевства земли, с живущим на них населением, в целости и сохранности, словно никакого нападения не было. И церкви не разграбленные. Надо внимательно договор читать, дядюшка. Я специально этот пункт внесла. Ты согласился. Георг, подтвердите?

— Да, мой император, королева Александра настаивала на внесении этого пункта. И ты согласился. Правда, я до сих пор не могу понять, как она так ловко это смогла пропихнуть, заговорила нас, что по началу я ничего не понял, как и ты. Я только сейчас начал понимать, что это за пункт!

— Вот, дядюшка, видишь? И в соответствии с этим пунктом, я имею право вычитать из ежемесячных платежей сумму для покрытия ущерба.

— Об этом прямо в договоре не сказано. Ну, знаешь что, Александра…

— Вот только не надо, Ваше Императорское Величество, строить из себя простачка. Это подразумевается по умолчанию. Стандартный договор. И я повторяю, дядюшка, не к лицу двум серьёзным владетельным правителям пытаться обмануть бедную женщину. Что, дядюшка? Хочешь отказаться от своего императорского слова? Грех это, дядюшка. Господи, что за народ пошёл, так и норовят бедную сироту обобрать, обмануть, да ещё взятые на себя обязательства по договору не выполнить. Где же ныне рыцари настоящие, готовые всего лишь за надушенный духами и благовониями платочек благородной дамы, скакать на другой конец света, отдав даме сердца родовой замок с землями на память и в знак любви. И достигнув края земли, сражаться там с огнедышащим драконом, и даже умереть, во славе своей сравнившись с одним из рыцарей круглого стола короля Артура! — Всё так же продолжала строить из себя оскорблённую невинность. Вы мне слово, я вам десять в ответ.

Император тихо выругался. Георг Альбертин смотрел на меня открыв рот и вытаращив глаза. Потом начал хохотать. Император чуть не рыл копытом землю и пыхтел, как паровоз.

— Нет, Георг, ты видел! У меня слов нет! А ещё строит из себя бедную жертву. Тоже мне сирота! Выставила нас чуть ли не чудовищами. — Император взглянул мне в глаза. — Значит за надушенный платочек отдать родовой замок с землями, а потом сдохнуть на другом конце земли во имя дамы сердца? — Я ему кивнула со всем своим высокомерием. — М-да. Георг, что происходит? Куда мир катится? Это что, сейчас вот такие девицы пошли? Ты посмотри на неё. И ведь ни стыда, ни совести, ни в одном глазу. Меня обвинила в том, что я обобрал бедную сироту, а по факту это она меня обобрала. Меня, Императора Священной Римской империи!

— Максимилиан, — продолжая хохотать, проговорил Георг Альбертин, на его глазах показались слёзы, — не дай бог, чтобы в оконцовке не оказалось, что ты ей ещё и должен остался. Вот, что значит настоящее византийское коварство. Браво, Александра. — Маркграф похлопал в ладоши. Я взяла кубок, отпила из него морса.

— Ну ладно, господа. Весело с вами. Но мне пора. У меня ещё дел много. Первый платёж я выплатила. Я на слово верю тебе, дядюшка, что твои разбойники не разграбили мои города и земли. Поэтому, пока высчитывать ничего не стала. — Мило улыбнулась Императору и маркграфу. Свой экземпляр договора поместила в тубус, который мне тут же притащил Богдан. Запечатала его своей личной печатью. — Знаешь, что, дядюшка? Я тут решила учредить государственные награды Ливонской короны. Наверное, по итогу, Литовской компании награжу я тебя Большим крестом Железного Креста.

— Георг, друг мой, она меня ещё награждать собралась. Интересно за что? — Император смотрел на Альбертина. Тот продолжал смеяться. Посмотрел на меня. — Да, дорогая кузина, видел я женщин, но… Слушай, Александра, а может навестишь меня в Вене? — Неожиданно предложил Максимилиан. Я удивлённо на него посмотрела. — Да ты не бойся. Встречу со всеми полагающимися королевской особе почестями и привилегиями.

Ага, сейчас, бегу задрав подол и выпрыгивая из сапог, но вслух говорить этого не стала.

— Спасибо, дядюшка, за приглашение. Это для меня честь. И я бы с радостью и огромным удовольствием. Да только война у меня не окончена. Так что, в ближайшее время, у меня навряд ли получится посетить с официальным визитом Вену. А вот ты, дядюшка, можешь приехать ко мне в Венден. Я буду рада видеть тебя там. И маркграфа Георга Альбертина.

Оба матёрых жучилы с интересом смотрели на меня.

— Я подумаю… Королева Александра. — Ответил Император и сделал церемониальный легкий поклон. Георг Альбертин повторил такой же поклон за Максимилианом, только более низкий, отставив правую ногу назад, а левую вперёд, разведя руки в стороны. Франциск тоже совершил церемониальный поклон. И я присела в реверансе, чуть склонив голову. Спасибо, что скакать не стали. Вышла из шатра. Богдан и остальные сопровождающие, в ожидании смотрели на меня. Я улыбнулась.

— Поехали в лагерь, Богдаша. — Стала напевать песенку:

Вроде не бездельники и могли бы жить —

Им бы понедельники взять и отменить.

Им бы понедельники взять и отменить —

Вроде не бездельники и могли бы жить.

Богдан подвёл ко мне моего коня. Подставил сложенные лодочкой ладони. Я поставила на них левую ногу, оттолкнулась от земли правой и, с упором на левую, вскочила на коня. Глядя на Франциска, с удивлением слушавшего меня, продолжила улыбаясь напевать:

Как назло, на острове нет календаря —

Ребятня и взрослые пропадают зря.

Ребятня и взрослые пропадают зря —

На проклятом острове нет календаря.

По такому случаю с ночи до зари

Плачут невезучие люди-дикари.

И рыдают бедные, и клянут беду

В день какой — неведомо, в никаком году.

Вава — вава, ва-ва вавававававо, о е-е!

Франциск сам вскочил в седло. Пристроился рядом со мной, стремя в стремя.

— Вижу, Ваше Величество остались довольной от встречи с императором Максимилианом?

— Конечно. Хоть здесь мне не придётся воевать, тратить своё время и терять солдат.

— Но Вы, Королева, заплатили просто огромную сумму.

— Мой милый граф. Не всё так однозначно. Сумма может быть уменьшена по умолчанию, в случае если я обнаружу города и земли в ненадлежащем состоянии. А я всё буду очень тщательно проверять и записывать что и как, чтобы потом предъявить счёт.

— То-то император так взвился от возмущения. А что Королева пела? Что за песня такая странная? Я не совсем понял.

— Просто весёлая песенка про несчастных дикарей, которые живут в океане, на зелёном острове. И по своей глупости не могут начать жить нормально, вдоволь есть и вдоволь пить, наслаждаясь жизнью и райским островом, который был дан им Всевышним.

— Спойте, Ваше Величество.

Ехавшие рядом палатины закивали головами.

— Спой, Матушка.

— Ладно:

Весь покрытый зеленью, абсолютно весь

Остров Невезения в океане есть

Остров Невезения в океане есть

Весь покрытый зеленью, абсолютно весь…

Император и маркграф вышли из шатра. Смотрели вслед кавалькаде Королевы Александры.

— Она ещё и поёт! — Покачал головой Максимилиан. Георг, улыбаясь, смотрел Александре вслед. Посмотрел на императора.

— Ну как тебе Александра? — Спросил он сюзерена.

— Молода, умна, красива и… Такой палец в рот не клади. Откусит по самое плечо. На её смазливое личико и невинный взгляд обращать внимание никак нельзя. Это всё обманчиво. Посмотри, как она ловко обвела нас с договором. — Ответил император.

— Александра сумела сместить наше внимание с основной цели на второстепенную. Много говорила, отвлекая. Каждый её жест, каждое слово продуманное. Вернее, большинство слов, это просто мишура, завеса или я бы лучше назвал паутиной, которую она ловко плела. И мы угодили с тобой в эту паутину. Здесь, главное быть внимательным. Увидеть в узоре этой паутины, ключевые слова, вплетённые мастерски в кружева пустых слов. Это и есть знаменитое византийское коварство. Знаешь, Максимилиан, а ведь она сыграла с нами, как с самонадеянными павлинами. Ты купился на ту сумму, которую она тебе подкинула. С первого взгляда, это значительная сумма, согласен. Купившись, ты потерял осторожность, посчитав, что ты вышел победителем. А она на этом сыграла. К тому же, злую шутку с нами сыграла и наша мужская убеждённость, что все женщины глупы. Самое главное, ведь я знал, что она не так проста. Но всё равно… — Альбертин усмехнувшись, покачал головой. — Ну что, Максимилиан, поедем к ней в Венден?

— Посмотрим. Но не в этом году, это точно…

Я два дня думала и взвешивала все за и против приобретения Фрисландии. Но, в конце концов, тяжко вздохнув, решила отказаться от этой затеи. Ну их, фризов этих, контуженных на всю голову. У меня и так дел вагон и маленькая тележка. Да и денег жалко. А переманить к себе мореходов и корабелов, так это и так можно. Вон, Пётр I сделал же это, вернее сделает спустя лет двести… Или уже не сделает⁈ А фризам даже ехать далеко не нужно будет. Так что, пусть Георг продаёт Фрисландию Карлу V. А мы пока другим займёмся. Надо подготовить комиссию по установлению размера ущерба, нанесённого наёмниками Максимилиана моим новым землям, городам и селениям. Всё хорошо посчитать, вплоть до последнего пфеннинга. И выставить счёт. Плюс моральная компенсация. Так что, зря, ты, дядюшка Макс, не согласился на двести тысяч серебром, ибо жадность фраера, как известно губит.