Александра. Большая игра. (книга вторая)

Глава 8

Пройдёт лишь год и по Москве,

И в озорстве, как в волшебстве

От Корпуса и до Кремля,

Пред тем молебен сотворя,

Проследую на пармобиле.

Zay …

Русское государство. Москва. Середина декабря 1514 года от Рождества Христова.

Смотрела во все глаза на Ленку. Даже мандолу отложила.

— И как, заработал, паровик?

— Заработать то заработал. Но…

— Что но, Лен?

— Но первый блин комом. Короче, взорвался котёл. Хорошо, что никого не поубивало и не покалечило. Во время мы оттуда убежали. Я как почувствовала, что сейчас песец будет полный, ну и крикнула, чтобы все когти рвали. Я самая первая со своим животом улепётывала. Неслась, живот поддерживая, и молилась, как бы мне носом в землю не грохнутся и малыша не придавить. Васька меня догнал, к себе лицом развернул, спиной в сугроб уронил и надо мной раскорячился. Это он меня так закрывал. И тут грохнуло. Сарай раскатился по брёвнышку. Крыша обломками разлетелась. Что тут началось, кошмар сплошной. Сначала охрана набежала. Потом из Корпуса прискакали, дядька Евсей. Потом из Кремля, от твоего возлюбленного. Под конец, папан примчался со своими головорезами. Потом мне три дня мозги плющили. Сначала в Кремле, Великий Князь с Митрополитом. Что да как? Я им всё рассказала. Василий то твой, недовольный был. Говорит: «Царевна Елена, а если, что с тобой случится, что я Александре скажу? Она ведь просила за тобой особо смотреть!» Повинилась я перед ними. Сказала, что бывает такое. В расчётах ошибка закралась. Митрополит тоже недовольный был. Выяснял, не бесовщиной ли там какой мы занимаемся? Поклялась на кресте, что ничего подобного. Что всё строго по науке. Потом молилась с ним, два дня. Запарилась на коленях стоять. Папан всем, кто там присутствовал и участвовал в эксперименте, допросы и дознание учинил. Еле остановила его аппарат НКВД. А то он уже на дыбу людей потащил. Народ после этого перепуган весь.

— Бориска мой, пушкарь, жив хоть?

— Жив. Правда, пока я с Митрополитом грех отмаливала, ему плетей успели всыпать и на дыбу потащить. Но ничего страшного или там членовредительства не успели сделать. Я его забрала. Дарёна твоя потом его подлечила. Намазала разными мазями. А мне запретили паровик делать.

— Как запретили, так и разрешат.

Ленка полезла ко мне обниматься.

— Сань, как хорошо, что ты приехала. Посидим с тобой, более точнее расчёты сделаем.

— Почему котёл взорвался, разобралась?

— Да разобралась я, ещё там, когда паровик затрясло. Поняла, что курица я безмозглая. Клапан то предохранительный не сделали.

— Паровик то долго работал?

— Ну минут двадцать колесо крутил через привод. Сначала медленно пошло, потом быстрее. Ты бы видела физиономии всех, кто в сарае был, а особенно у Бориски твоего. Народ крестится начал, а Борис выпучил глаза, рот открыл, нижнюю челюсть на пол с грохотом уронил, слова все у него в глотке застряли. Да я и сама, если честно, вытаращилась. До последнего момента не верила, что у нас что-то выйдет. Делалось то всё почти на коленке.

— Это тебя, Лен, Господь любит, безбашенную девчонку. Как в детстве сарай взорвала, так и пошло у тебя, всё не как у нормальных девочек. — Я засмеялась. Мы с ней обе хохотали. Мои фрейлины и Евдокия слушали нас во все уши. — Но ты права. Паровой двигатель нам нужен. Всё твоё хозяйство надо выносить за пределы Москвы. Обносить высоким забором, а лучше крепостной стеной. Там и производство наладим. Что со школой? Кадетов учишь?

— Учу. Совсем времени нет. Маман на меня ворчит. Не дело это высокородной Царевне с чумазым лицом в сараях со смердами яшкаться. Андрейку почти не вижу. Хорошо хоть Государь их со Славкой в Кремль забрал. Дашка без них концерты закатывать стала. А с ними возится, ест, спит, если они рядом. И они с ней тоже.

— Я это уже поняла. М-да, та ещё джаз-банда вырастет. Ладно, главное, что паровик заработал. А то, что взорвался, так не сразу и Москва строилась. Надо бы придумать датчик давления. Что такое давление помнишь, Лен?

— Помню, чего не помню то? Ты меня за кого считаешь? Давление определяется, как единица силы, создаваемая на единицу площади поверхности.

— Молодец. А чего тогда забыла про датчик? Про клапан?

— Сань, ну теперь ты мне начнёшь мозг плющить? Дождалась называется.

— Не обижайся. Как говорится и на старуху бывает проруха. Но странно, про твой паровик Василий мне ничего не сказал.

— На фиг ему паровик, когда тут цаца его прилетела. — Усмехнулась Ленка. Потом зашептала мне на ухо. — Я вообще удивлена, что он тебя сразу в койку не потащил… Или потащил? — И ехидно захихикала.

— Мы решили соблюдать приличия, Лен.

— Боже, как мило. Я сейчас описаюсь. Прям монах с монашкой.

— Всё, Лен, хватит языком на эту тему чесать. Если сделала паровик, пора тогда делать нормальный токарный станок. И паровой молот.

— Вот тебя, Сань, попёрло. Ага, промышленная революция и пятилетку в три дня, даёшь⁈ А там и Днепрогэс с Магниткой, и до баллистической ракеты не далеко. На Луну полетим, блин, гвоздь мне в кеды. Я права? У тебя, Сань, аппетиты то совсем не детские. Я тебе что, Стаханов?

— Дорогая, перед собой надо ставить грандиозные задачи. Как там поётся в песне, мы рождены, чтоб сказку сделать былью!

— Ага, былью, и в заднице пламенный мотор! Ту-ту, поехали, чух-чух-чух, дым столбом. — Задвигала согнутыми в локтях руками. Сержант-дамы и Евдокия засмеялись. Я тоже, глядя на подругу. Ничего не меняется.

— Всё же ты какой была, такой и осталась, Лен.

— А ты, Сань?

— А я изменилась, Лена. Иногда словно смотрю на себя со стороны и не узнаю саму себя. Жёсткая стала, даже жестокая. Милосердия и человеколюбия ноль целых хрен десятых. И ведь знаю, что когда моя армия берёт непокорный город, там убийства будут, насилие над женщинами, над детьми. И веришь, ничего в душе не колышется.

— Да, Сань. Это корона на тебя так влияет. Саш, ты только в дракона не превратись.

— В какого дракона?

— Ну сказку то помнишь? Китайская или вьетнамская, да какая разница, короче из стран Азиатско-тихоокеанского региона. Жил-был дракон, который охранял золото. И все люди, жившие в окрестностях обязаны были отдавать ему последние копейки. Ну, вспомнила?

— А это та, где один парень решил убить дракона? Пошёл, нахлобучил его, но в итоге, сам стал драконом, увидев сколько там в пещере золота и прочих сокровищ?

— Да, Саш. Власть она такая, паскудная, сука, вещь. Людей ломает. Но если честно, я бы так, как ты не смогла.

— Что бы ты не смогла?

— Быть Королевой. Лучше я буду Цесаревной, Порфирородной и Порфирогенитой. Замужем за Васей Вяземским.

Обняла её. Поцеловала в макушку.

— Вот и будь ей, Ленка моя. — Глядя на неё улыбалась.

— Сань, ты чего лыбишься?

— Лена, скоро какой замечательный праздник?

— Боже мой! Новый год! — Елена вскочила на своей кровати. Задвигала задом и запела:

Новый Год к нам мчится,

Скоро всё случится,

Сбудется, что снится,

Что опять нас обманут, ничего не дадут!!!

Ждать уже недолго,

Скоро будет ёлка,

Только мало толка,

Если Дед Морозу песню дети не запоют!!!

Мои сержант-дамы ничего не понимали. И только Евдокия улыбалась, глядя на Елену. Она то знала. К странному поведению Византийских Принцесс в доме Вяземских уже привыкли. Особенно к тому, что каждый год, 31 декабря, палатины по моему приказу притаскивали из леса ёлочку, которую мы с Еленой украшали. Потом водили хороводы, кстати, палатины по моему приказу тоже водили с нами хоровод. Там же обязательно была и жена Айно со своим малышом. Приезжала и Евдокия с мужем. А уж как были младшие Вяземские довольны! Да и постепенно я поняла, что и папан с матушкой тоже почему то рады ёлке. С удовольствием делали ёлочные игрушки из всего, чего только возможно. Накрывали стол. И праздновали. Мы с Еленой наряжались в разные костюмы. В последний год и Славку с Андрейкой мы наряжали. Дети вообще радовались ёлке. С упоением, вместе со взрослыми делали игрушки, кто на что горазд. В новогоднюю ночь, мы выбегали на улицу. Кидались снежками, желали всем здоровья, удачи и богатства. Много смеялись, заражая весельем всех остальных. Конечно, моим палатинам это сразу понравилось. Колбасня в полный рост, плюс подарки. Мы с Еленой обязательно всем дарили подарки. Пусть не большие, но тем, кому мы их дарили всё равно было приятно. А в последний Новый год, маман приготовила нам с Еленой подарки. И мужу своему, боярину Фёдору Мстиславовичу, чем вогнала, по началу, того в ступор.

Мои фрейлины вопросительно посмотрели на меня. Я улыбалась.

— Значит так, девочки мои. В ночь с 31 декабря на 1 января, будет у нас бал-маскарад. С настоящей живой ёлкой. С играми, сюрпризами, песнями, розыгрышами. Будем делать игрушки, которые повесим на ёлочку. Для детей надо сделать театр, где сами будем играть роли разных персонажей. У нас это каждый год. Спросите у Евдокии. Вы как, княжны, участвуете?

— Конечно. Матушка! Боже, как здорово! — Захлопала в ладоши Ксения. Её поддержали Паула и Агнешка.

— Ну раз согласны, тогда пусть каждая из вас придумает себе образ, кем она хочет видеть себя в эту волшебную ночь. Но образ должен быть именно сказочной героини. И выбрав, пошить себе костюм.

— Матушка, — спросила меня Агнеша, — а ты кем будешь?

— Я?

— Ты, Сань. — Усмехнулась Ленка.

— А я буду Снежной Королевой.

— Снежная Королева! — Завопила Ленка. — Забодай меня снеговик. А кто будет Гердой и Каем? — Я смотрела на неё и улыбалась. Елена перестала смеяться. Отодвинулась от меня. — Ты что, серьёзно? Я Герда? Да ну нафиг! А кто Кай???… Да ладно, Сань. Васька этого явно не переживёт.

— Переживёт. Но ты можешь быть кем угодно! Хотя по мне лучше Гердой.

— Ага, Герда. Сама поняла, что сказала?

— А что такое?

— Беременная Герда⁈ Ты в своём уме, Сань? Это же треш конченный! Андерсен в гробу перевернётся.

— Не перевернётся. Забыла, что ли?

— Сань, а кто будет у тебя Даша? На этот то раз она с тобой будет?

— Со мной. Куда я без неё? Дашенька будет у меня снежинкой. Раз я Снежная Королева, то моя доча снежинка.

— Зачётно. — Елена показала мне большой палец.

Я посмотрела на своих фрейлин.

— Ну как, девочки? Думайте и выберете себе сказочные наряды. Времени мало остаётся, чтобы пошить наряды. Теперь главный вопрос, кто будет Дедом Морозом и Снегурочкой?

— Папан! — Тут же выдала Елена.

— Что папан? Не поняла? — Удивлённо смотрела на Елену.

— Батюшка, Фёдор Мстиславович, из него классный Дед Мороз получится.

— Ага, а из Матушки классная Снегурочка. Трындец. Сама поняла, что сказала? Лена⁈

— Ну да, из маман Снегурочка ещё та, конечно.

— Я думаю может, Дед Мороз лучше получится из дядьки Евсея? Как думаешь?

— Ну-у… Не, ну, а что? Дядька Евсей реальный Дед Мороз. Ему бороду из ваты даже не надо делать. Она у него и так есть. Седая и усы. Сань, а кто Снегурочкой будет?

— А вот это мы сейчас и решим. — Я посмотрела на своих сержант-дам. Они ничего не понимали. — Лен, как думаешь. Кто из них лучшая Снегурочка?

— Не знаю. Они все у тебя хорошенькие. Просто загляденье. Но, Саш, Паула говорит с акцентом. Агнеша тоже, хоть и меньшим. А Снегурка должна быть не только красивой, но ещё и заводной. И чтобы говорила на чисто русском. Это там у тебя в Вендене, ради бога, с акцентом. А здесь, сама понимаешь. В Кремле ёлку делать будешь?

— Буду. 30 декабря для детей. Для Великого Князя и для бояр. Пусть своих детей приведут.

— Вот. Там Снегурка должна быть во всей своей красе и красноречии. Думаю, для этого дела лучше всего подойдёт Ксения. Она княжна. Высокородная, плюс русская, значит своя.

— Я поняла тебя. Хорошо. Ксюша будет Снегурочкой. — Посмотрела на княжну. — Ксюша, будешь на празднике Снегурочкой. Костюм мы тебе пошьём. Поверь, очень красивый. А Дедом Морозом будет дядька Евсей.

— Матушка Александра, а мы? — Спросила Агнеша. Они с Паулой смотрели на меня с надеждой.

— А вы обе будете не хуже. Обещаю. Паула, ты станешь Золушкой. А ты, Агнеша Белоснежкой. Тем более, ты блондинка у нас, златовласая и голубоглазая. Обе они стали жёнами принцев. Так пойдёт?

Обе княжны вскочили и захлопали в ладошки.

— Согласны, Матушка!

— Ну вот и договорились.

— Саша, Лена, а я? — Задала вопрос Евдокия.

Мы с Ленкой смотрели на свою золовку. И правда, что это мы про нашу родню забыли???

— А ты у нас будешь, Евдокия… Хозяйкой Медной горы! И у тебя, дорогая моя, будет своё задание.

— А кто такая Хозяйка Медной горы? — Задала вопрос Евдокия. Сержант-дамы тоже с интересом смотрели на меня.

— Надо у Бажова спросить. Он спец по хозяйкам и медным горам. — Усмехнулась Елена.

— Перестань, Лен. Хозяйка Медной горы, по преданиям и былинам, живёт на Урале. Знаешь где Урал, Евдокия? На востоке. Его ещё называют Каменным поясом. Эти горы и правда, как каменный пояс, простираются от самого севера, на юг. И в недрах этих гор скрыты несметные сокровища. А стережёт их именно она, Хозяйка Медной горы. И не каждого она готова допустить до этих сокровищ?

— Там много золота и серебра? — Спросила Агнешка. — И драгоценных каменьев?

— И это там есть. Но золото, серебро, это всего лишь малая часть тех сокровищ, которые сокрыты в недрах Каменного пояса. Это железные руды, в том числе магнитные железняки. Медные руды. Золото, платина. Драгоценные и полудрагоценные камни — это малахит, аметист, изумруд, алмазы, топаз, яшма, александрит, турмалин, розовый орлец, амазонит и многие другие. Алюминий, вернее бокситы, из которых и можно получить алюминий. Огнеупорные минералы — это тальк, асбест, слюда. А ещё много каменного угля, нефти. Всего, что там сокрыто и не перечислишь. Ни у кого нет такой богатейшей сокровищницы. Вот только этот ларец нужно забрать у Сибирского хана.

— Сибирский хан может не согласится, отдать такие сокровища. — Ответила Евдокия.

— Во первых, Хозяйка Медной горы ему ничего из того, что я перечислила не даёт. Ну не нравится он ей. Во-вторых, а мы его и спрашивать не будем. Нравится ему что-то или нет. Вот ты Евдокия и запомнишь, что сокрыто в Уральских горах. И всё это перечислишь на празднике в Кремле. Где будет Великий Государь и бояре со своими детками. И сыграть ты должна Хозяйку Медной горы идеально. Я в тебя верю. А наряд у Хозяйки Медной горы будет зелёного цвета.

— Как Великий Государь??? Ты что, Александра? Да я боюсь.

— Чего ты боишься? Не надо бояться Василия Иоанновича. Поверь, он не кусается. — Елена и фрейлины засмеялись. Евдокия покраснела и тоже улыбнулась. — Ничего, Доня, мы всё отрепетируем. — Я задумалась, в голову пришла мысль. — Во, я знаю, что мы покажем в Кремле на ёлке. Лен, придётся нам вспоминать сказку, которую нам в детстве рассказывали. Сказка о царе Солтане. Тем более, здесь я её уже рассказывала, но не помню полностью её в стихах. Будем с тобой вспоминать.

— Я тебе что, Сань, персональный сервер с файлами? Там мама не горюй сколько вспоминать нужно.

— Ничего, посидим по вспоминаем. Я записывать буду всё, что вспомним. Сказка прекрасная. Её с удовольствием послушают и посмотрят дети и взрослые. Агнешка будет в этой сказке Царевной-лебедем. Всё точно. Белоснежка отменяется, будет Царевна-лебедь. Помнишь, Лен:

Вот идет молва правдива:

За морем царевна есть,

Что не можно глаз отвесть:

Днем свет божий затмевает,

Ночью землю освещает,

Месяц под косой блестит,

А во лбу звезда горит.

Я замолчала, глядя на Елену. Та криво усмехнулась и продолжила:

А сама-то величава,

Выплывает, будто пава;

А как речь-то говорит,

Словно реченька журчит.

Молвить можно справедливо,

Это диво, так уж диво'.

— Ну вот, а говоришь, что не помнишь. Так, Агнеша будет Царевной-лебедем, а Паула Царицей, матерью князя Гвидона. Так, теперь кто будет князем Гвидоном? И царём Салтаном?

— А ещё ткачихой, поварихой и сватьей бабой Бабарихой? — Засмеялась Елена. Я почесала затылок. Точно. Блин, как много людей! Ну и ладно. Усмехнулась.

— Лен, я знаю кем ты будешь. Раз не хочешь быть Гердой, будешь сватьей бабой Бабарихой.

— Очень смешно, Сань. Я уже рыдаю от смеха. Беременная бабка Бабариха. Трындец! Да там в Кремле первое, что подумают, а где этот дедок, который бабку обрюхатил! Васю в краску введут.

— Лен, всё тебе не нравится. Ты чего нудная такая стала?

— Я беременная, забыла что ли? Я тебе с постановкой помогу, но потом лучше посижу в качестве зрителя. И не соблазняй меня ни на что другое.

— Ладно. Тогда фейерверки сделай. Чтобы выстреливали и взрывались в воздухе красиво.

— Я попробую. Главное, это Москву не сжечь под это дело. А то будет нам потом Новый год…

На следующий день, оделась во всё красивое. Нет, форму надевать не стала. Надела платье своё королевское, но свободное. Всё же живот ещё можно скрыть. На голову сеточку из жемчуга, волосы прибрать и поверх корону. Сапожки, шубу длинную. Отправила на территорию Корпуса Никишу, с приказом доставить в Кремль князя Острожского. Это был ещё один мой подарок Василию. Конечно, я даже не сомневалась, что сам Великий Князь, уже в курсе был насчёт Острожского и его семьи. Но мне вчера ничего не сказал. Скорее всего ждал моего решения. Приготовившись, стала ждать посыльного от Великого Князя. Вскоре он прискакал. Сообщил, что Великий Государь и бояре ждать будут Царицу Ливонскую. Дашенька одета была. Мальчишки тоже. Уселись в карету и двинулись. Сержант-дамы скакали рядом с палатинами. Плюс охранная сотня. С собой я везла меч старшего из Грифичей, его княжескую корону. А ещё сундук с серебряными и золотыми флоринами. Своего рода откат Великому Князю.

Нас встретил в Кремле ближник Государя, боярин Фёдор.

— Царица Александра, милости просим. Государь и думские бояре ждут тебя. — Расплылся он киселём на Красном крыльце. Я кивнула ему. Взяла на руки маленькую княжну.

— Мальчики идите со мной рядом. — Велела сыну и племяннику. Потом кивнула Богдану. — Богдаша, сундук берём. Девочки, тоже со мной идёте. Только сабли и пистоли охране сдайте.

Все три мои фрейлины били одеты в форму Корпуса. Длинные женские кителя до колен. Штаны, сапоги-ботфорты. На головах кивера с султанами. Естественно, зимой, поверх кителя, девушки надевали короткие полушубки.

— Матушка, что с князем делать? — Спросил Богдан, имея в виду князя Острожского.

— Князь тоже с нами идёт. Только позади. Присмотрите за ним.

Бросила взгляд на Острожского. Он молчал. Одет был не по-княжески. Штаны, немецкие башки, заношенный кафтан. Да ладно, пусть спасибо скажет, что не голым вообще идёт. Князь ловил мой взгляд. Поймал. Некоторое время мы смотрели друг на друга. Я сделала жест, позволяющий ему подойти ко мне. Он подошёл.

— Шапку сними. — Рявкнул Божен князю. Тот снял шапку.

— Ваше Величество. Со мной обращаются не по моему достоинству. Я князь.

— С тобой обращаются, как с вором и клятвопреступником. Ты нарушил клятву, которую дал Великому Князю Московскому. А это измена, воровство и мятеж. Ты, как тать ночной, бежал от своего Господина. Поэтому к тебе и отношение такое. И скажи спасибо, что не в лохмотьях тебя сюда сейчас притащили. И не с колодкой на шее. Я не знаю, что Великий Государь тебе присудит. Я бы тебя, за измену просто на кол бы посадила. Без всяких разговоров. Ненавижу предателей и клятвопреступников. Я с таким отребьем вообще не разговариваю. Понял меня?

— Понял, Ваше Величество. Всё же я князь. Не по европейски это. Такое в Европе не поймут.

— Мне глубоко плевать, что в Европе поймут, а что нет. И ещё, для Европы ты слишком мелок, там вообще по твоему поводу ничего не скажут. Со мной тут два герцога и один граф французский. Будущий король Франции. Поверь, им глубоко всё равно на тебя. Зато им не всё равно, что я скажу. Ещё вопросы будут?

— Нет, Ваше Величество.

— Вот и славно. А о твоём сыне я позабочусь. Воспитаю его в отличии от тебя, конченного врага Москвы, верным её сторонником. Он станет частью Корпуса. Как янычар при султане османов. Да-да, князь. Всё будет именно так. И все твои владения буду контролировать я, через твоего единственного наследника. А других детей у тебя не будет. Об этом я тоже позабочусь и всё это, цена твоего предательства. Хотя всё могло быть по другому.

Отвернулась от Острожского и пошла к крыльцу, где меня ждал боярин Фёдор. Моя свита тронулась вслед за мной. Прошли до Грановитой палаты. Двери которой передо мной открыли караульные в белых кафтанах и с церемониальными топориками. Я зашла. На руках у меня сидела Великая Княжна. Рядом со мной шли двое мальчиков. Мой сын и мой племянник. Рядом с нами шли мои сержант-дамы, потом палатины, которые ещё и тащили сундук.

Великий Государь Московский сидел на своём троне. Рядом сидел на стуле Митрополит. По бокам на лавках, согласно рангу, родовитости и величию, сидели бояре. Не дойдя до трона Великого Князя метров пяти, остановилась. Даша, сидевшая у меня на руках, перестала сосать соску. Вытянула ручку в сторону отца. Вопросительно посмотрела на меня. Я улыбнулась.

— Да, моя хорошая, это твой батюшка, Великий Государь Московский. — Взглянула на Василия. Увидела, как он усмехнулся. Я поставила её на ножки, опустив с рук. Выпрямилась. Поклонилась, но не сильно, а церемониально, Василию. Улыбнулась боярам и перед ними тоже чуть склонила голову.

— Приветствую тебя, Великий Государь. И вас, бояре Московские. Хочу сказать тебе, Василий Иоаннович слова благодарности, за помощь твою. Компанию я закончила хорошо. Взяла города Литвы, что посмела покусится на моё королевство, данное мне Господом нашим и Пресвятой Богородицей. Взяла города и земли бывшего Тевтонского Ордена. Нет его больше, есть Ливонское королевство. И в землях моих купцы русские могут торговать безвозбранно, беспошлинно. И прошу у тебя, Великий Государь для моих купцов того же самого. И хочу предложить тебе, Великий Государь, проложить великий торговый путь, который существовал до этого, сотни и тысячи лет с востока на запад. Который назывался Великим шёлковым путём, из Китая и Индии на запад. Сейчас этот путь прерван османами. Но я готова возродить его. Только пойдёт он теперь по территории Руси Московской и Королевства Ливонского. От этого будет только прибыток обоим державам. А ещё есть у меня дары тебе, Великий Государь. Позволь преподнести тебе этот сундук, чтобы оправдать твоё стояние на Орше. — Я сделала знак и четверо моих палатинов притащили тяжёлый сундук перед троном Великого Князя. Поставив его, они открыли крышку, для обозрения содержимого. Но Василий не смотрел на него. Он смотрел на меня. Хотя бояре даже привстали со своих мест.

— Великий Государь. — Обратилась я вновь к Василию. — Здесь золотые и серебряные флорины. Все разложены по мешочкам. В каждом мешочке по пятьдесят флоринов. Общая сумма указана в описи. Она лежит поверх. Всё посчитано и записано.

Василий кивнул мне. Бояре загомонили, переговариваясь между собой. Я на них не смотрела. Смотрела на Великого Князя. Он передал свой Великокняжеский посох рядом стоящему с троном служивому дворянину. Встал. Подошёл ко мне.

— Царица Ливонская, Александра Комнина. Порфирородная и Багрянородная Царевна Трапезунда, Византии и Рима. Порфирогенита. Я услышал тебя и принял твои дары. Я услышал твои слова и о Великом шёлковом пути с востока на запад. Мы с боярами обсудим это. А сейчас хочу спросить тебя. Я вдов. И знаю, что ты тоже вдова. И между нами нет препятствий, чтобы стать мужем и женой. Согласна ли ты предстать перед алтарём божьим, чтобы обвенчаться со мной и стать Великой Княгиней Московской?

Наступила тишина. Все молчали. А мы с Василием смотрели друг другу в глаза. Я улыбнулась.

— Согласна, Великий Государь. Но с одним условием.

Василий удивлённо посмотрел на меня, изогнув брови. Бояре тоже заинтересованно смотрели на меня, стали перешептываться.

— И какое же это условие, Александра?

— Ливонское королевство останется суверенным и независимым государством, монархией. А я, став твоей законной женой и Великой Княгиней Московской, останусь в тоже время и Королевой Ливонской. Таково моё условие. Если примешь его, то я готова встать с тобой к алтарю. Стать твоей женой и Великой Княгиней Московской. И подарить тебе наследника, которого ты так страстно ждёшь и жаждешь. А подданным твоим будущего законного Государя. — Я замолчала. Мы вновь с Великим Князем смотрели друг другу в глаза. Он, глядя на меня, спросил громко, обращаясь к Боярской Думе:

— Ну что, бояре? Приемлемы ли для нас такие требования? И я хочу услышать от вас ответ сейчас и здесь. Без долгих разговоров и раздумий.

Бояре загомонили. Стали говорить. Но Василий не обращал на это внимания. Мы оба понимали, что вопрос уже решён. Некоторое время мы с ним молчали. Гомон стоял между боярами. Наконец, встал самый старый и уважаемый боярин, своего рода спикер Думы. Опираясь на свой боярский посох, сказал:

— Великий Государь. Требование Царицы Ливонской для нас приемлемо. Царица мудрая женщина. И мы надеемся, что став Великой Княгиней Московской она проявит и к нам мудрость свою. И Великий торговый путь с востока на запад, это хорошее дело. Мы готовы поддержать его.

Я чуть усмехнулась, глядя на Василия. Ясен перец, готовы. Кто пройдёт мимо такого гешефта? Только полный идиот. А московские бояре явно не идиоты и не дураки. Я даже по их лицам видела, что они уже подсчитывают барыши от владения Великим шёлковым путём. Хорошую я им морковку сунула. Василий тоже улыбнулся.

— Ну что же, Царица Ливонская. — Сказал он, глядя на меня. — Твоё условие выполнимо. Став Великой Княгиней Московской, ты останешься и Царицей Ливонской. Мы не будем посягать на земли твоей державы и чинить иные беспокойства и разорения.

— Тогда я готова стать твоей супругой венчанной, Великий Государь. Время венчания назначь сам.

Василий обернулся к Митрополиту.

— Владыко. Повенчаешь нас с Царицей Ливонской? С Порфирородной и Багрянородной Царевной Трапезунда, Византии и Рима? С Порфирогенитой?

Митрополит, опираясь на свою клюку встал со своего места.

— Слава Всевышнему. Да, дети мои. Я с радостью обвенчаю Вас. Тебя, Великий Государь Московский и тебя, дщерь наша, Александра. Ибо сказал Господь, да прилепится муж к жене своей и станут они одной плотью. И не гоже мужу быть одному, ибо он впадает в грех искушения и прелюбодейства. Так же не гоже жене быть одной, ибо она в ещё большей степени предрасположена к грехопадению и искушению прелюбодейства греховного. И только в браке, освященном Церковью, связь мужчины и женщины не есть грех, но есть заповедь божия: «Плодитесь и размножаетесь». И как Апостол Павел в своём послании к коринфянам, сказал: «Муж оказывай жене должное благорасположение; подобно и жена мужу. Жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим телом, но жена. Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве, а потом опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим».

Слушая Владыку, поняла, он опять сел на своего конька и начал нам с Василием делать нервы, читая нотации. Увидела, как у Василия начали хмурится брови, а глаза сверкать недовольно. Взяла его ладонь в свою и сжала пальцы, давая понять, что пусть Владыко говорит. Он всё верно говорит. Ибо нельзя грешить. А мы и так нагрешили мама не горюй, ещё чуть и мой живот уже ничем скрыть невозможно будет. Василий, взглянув на меня, расслабился. Чуть улыбнулся, уголками губ и глазами. Промолчал. Некоторое время мы с Василием, а заодно и бояре и все остальные слушали нравоучения Митрополита. Слава богу, в конце концов, он закончил свою проповедь словами:

— Венчание назначаю на 8 января, Неделю 33-ю по Пятидесятнице. Это первый день, в который можно совершить браковенчание после окончания Рождественского поста, коий ещё называют Филипповым.

— А нельзя ли пораньше, завтра, например? — Задал недовольно вопрос Василий.

— Нет, Великий Государь, нельзя. Грех это в пост венчаться и свадьбу играть. Не будет от этого брака ничего хорошего. На Александре покров Пресвятой Богородицы. Поэтому венчание и будет именно в тот день, в который я назначил. И я очень надеюсь, что в этот день, вернее в эту ночь Господь дарует Великой Княгини Московской, что она понесёт от мужа своего. И тяжёлая станет наследником Великого престола Московского.

Блин, я чуть не села на задницу. Вот это мощный троллинг со стороны Митрополита. А ведь он и так знает уже, что я понесла от Великого Князя. Василий моментально выдвинул нижнюю челюсть и недовольно засопел. Митрополит тоже нахмурил свои кустистые брови и стукнул своим посохом. Я поняла, что ещё немного и произойдёт свара между Государём и Главой русской православной Церковью. Этого мне ещё не хватало. Вновь сжала свои пальцы на пальцах Василия. Прошептала ему:

— Пусть будет, как хочет Владыко. Прошу тебя, Василий. — Он Взглянул на меня. Мы замерли. Увидела, как он расслабился.

— Хорошо, Саша. Пусть будет так, как он хочет.

В Грановитой палате стояла тишина. Все замерли, даже дышать перестали.

— Да будет так, Владыко. — Произнёс громко Василий. Все заулыбались.

— Великий Государь. — Обратилась я к Василию. — Дозволь представить тебе, владетельных правителей, что оказали мне помощь в походах моих против литвин и в присоединении к моему королевству земель Тевтонского Ордена. — Я повернулась. Улыбнулась обоим герцогам и графу Валуа.

Теперь всё внимание было сосредоточено на них. Хотя с точки зрения европейского протокола, сначала следовало их представить Государю. Но все трое спокойно наблюдали за происходящим.

— Герцог Вильгельм Баварский. Оказал помощь мне своей рыцарской конницей и сам храбро бросался в бой. С самого начала участвовал в моём походе. И изъявил желание проследовать со мной до Москвы. — Представила я Вильгельма. Толмач переводил им мои слова. Вильгельм сделал шаг вперёд, с достоинством поприветствовал Великого Князя, сняв головной убор и склонив голову. Василий тоже склонил голову, но не так сильно. Улыбнулся Вильгельму.

— Благодарствую герцог, за помощь, что оказал Александре, Царице Ливонской, Царевне Трапезунда, Византии и Рима, моей невесте, в деле её ратном. Поэтому я отблагодарю тебя за добро твоё.

— Герцог, Ульрих Вюртембергский. Когда на охоте в Ведене тати напали на сестру мою, Елену Комнину-Вяземску, с целью похитить её, Герцог храбро и не задумываясь бросился на ворога. В бою с татями был тяжело ранен. Я врачевала его. Сам он из-за ранения не смог участвовать в летнем походе, но дождался меня. Изъявил желание сопроводить меня в Москву. А так же, если будет на то воля твоя, государь, то принять участие в походе на неверных. — Это сказала громко, потом придвинулась к нему ближе и прошептала на ухо. — Пока про Казань ничего не говори. — Василий кивнул. Глядел на Герцога. Ульрих сделал церемониальный поклон, как и Вильгельм. Василий тоже.

— Благодарствую тебе Ульрих, что благодаря храбрости твоей Царевна Елена, слава Господу нашему, избежала поганого полона еретиков. Поэтому, отблагодарю тебя за добро твоё. А насчёт похода… Посмотрим. И если пойдём, то там жарко очень будет, это я обещаю.

Всем троим перевели слова Князя. Ульрих довольно осклабился.

— Это хорошо, Великий Князь, что там будет жарко. Я люблю жар битвы.

— Тогда мы договорились. — Усмехнулся Василий.

— Позволь, Великий Государь, представить тебе Франциска, Графа Валуа, зятя короля Франции Людовика XII и его свиту, барон Ан I де Монморанси и Гильом Гуффье, сеньор де Бонниве и Буаси.

Граф и его визави запрыгали в приветствии, всё согласно европейскому дворцовому этикету. Василий улыбнулся и поприветствовал их, чуть склонив голову.

— Граф, — обратился он к Франциску, — как здоровье короля Франции Людовика?

Французам перевели вопрос. Франциск ещё раз церемониально поклонился.

— Благодарю Вас, Ваше Величество. Когда я уезжал дядюшка был в добром здравии. — О том, что дядюшка отправил его в качестве свата ко мне, он умолчал. Это я ему посоветовала.

— Я слышал он женился недавно?

— Да Ваше Величество, на Марии, принцессе Английской.

— Говорят, она младше Людовика на тридцать лет? — Опять спросил Василий.

— О да, Ваше Величество. — Кивнул Франциск. — Но у Его Величества нет наследника мужского пола.

— Понимаю. Наследник для правителя очень нужен. Надеюсь, у брата моего, короля Франции всё получится!

Оба герцога улыбнулись. Граф и его свита тоже, но граф кивнул.

— Благодарю Вас, Ваше Величество. Мы тоже все в надежде, что у моего дядюшка всё получится. И Франция получит своего наследника престола.

Я смотрела на Франциска. На моих губах была улыбка. Конечно, получится наследник, только не у престарелого Людовика. К тому же наследник уже есть. Вот он, молодой, амбициозный, довольно талантливый. Вот только зря он полезет далеко в Италию и начнёт собачится с Карлом V за корону Императора Священной Римской империи. Проиграет и сведёт на нет плоды своих побед в Италии, потеряв Милан и Геную, и навсегда откажется от притязаний на итальянские земли в обмен на возвращение ему Бургундии. Англичане, предадут его, как они всегда будут делать в течении следующих пяти столетий, предавая и бросая своих союзников. Перейдёт на сторону Карла V и папа Римский Лев Х, ранее поддерживавший Франциска. Хотя, этого можно избежать. Вот только внемлет ли он голосу разума? Так как слишком молод. А победы в Италии вскружат ему голову. Но почему-то я испытывала к этому молодому мужчине симпатию. Нет, это не было какое-то сексуальное влечение. Это была просто симпатия. Но ладно, время ещё есть.

Мы переглянулись с Василием. Он взглянул на меня вопросительно. Я поняла его без слов: «Ты уверена, что он будущий король?» — Спрашивали его глаза. Я ему кивнула: «Да, уверена. Вот увидишь, дорогой».

— Ну что же, — сказал Великий Князь, — бояре, в честь прибытия в Москву Царицы Ливонской и моей наречённой невесты, а так же иноземных высокородных гостей, не смотря на пост, извини Владыко, объявляю сегодня пир. Да, Владыко. А иначе, что о нас скажут в Европе? Что мы голодранцы, что гостей встретить не можем? Это потеря чести. Я не могу такого допустить. Толмач, переведи князьям, — велел он переводчику, — что сегодня они приглашены на пир. — Потом тихо спросил меня. — А ты, как, Саша? Сможешь?

— Да смогу. Всё хорошо. Я себя хорошо чувствую. — И ещё тише, почти на самое ухо ему добавила. — Твой сынок даёт мне силы. Весь в отца.

Василий удивлённо посмотрел на меня, но потом довольно улыбнулся. Обратился ко всем остальным.

— Бояре, Князья. До пира все свободны. А нам с Царицей Ливонской нужно остаться одним… Для…

Василий пытался сохранить приличия, и чтобы не навредить моей чести. Всё же я ему была ещё не жена. Владыко моментально нахмурился.

— Для проведения государственных переговоров. — Добавила я. Посмотрела на Митрополита. — В присутствии Владыки, конечно же.

Митрополит Варлаам кивнул. Посмотрел на меня поощрительно, а на Василия недовольно.

Герцоги и граф со своими товарищами церемониально поклонились и направились на выход. Их должны были отвести в Корпус. Там они ещё не были, так как ночевали у бояр Вяземских. Бояре, довольно переговариваясь, в предвкушении халявного обжиралово на пиру, тоже потянулись на выход. Вскоре, в Грановитой палате, остались я, Василий, Митрополит, дети и конвой… Вернее охрана у дверей. Василий недовольно посмотрел на Владыку. Типа, а ты чего трёшься здесь, старый хрыч?

— Василий. У меня для тебя ещё подарок есть. Не хотела показывать его в присутствии герцогов и графа со-товарищами.

— Меч и корону старшего Грифича?

— И это тоже. Но чуть позже. — Я повернулась к стоящим стражникам при входе. — Ты, — указала на одного из них, — во дворе, возле красного крыльца меня ждут кадеты из Корпуса. С ними полоняник. Пусть его приведут сюда.

Стражник посмотрел на Великого Князя.

— Исполняй. — Велел он. Стражник выскочил из Грановитой палаты. Вскоре привели Острожского. Поставили на колени.

Василий смотрел на князя. Подошёл к нему.

— Ну здравствуй, Константин.

— Здравствуй, Великий Князь.

Дети, оба мальчика и Даша, которую я вновь взяла на руки, смотрели на пленника. Даша перевела взгляд с князя на меня, вытянула ручку в его сторону. Я её погладила по спинке.

— Плохой дядя. Но ты не бойся его, твой папа разберётся с ним.

— Вот видишь, Константин, как мы с тобой опять свиделись? И опять ты у меня в полоне. Стоишь на коленях. Но на этот раз ты не один попал ко мне. Знаю я, что жена твоя с сыном тоже здесь. У Александры. — Василий взглянул на меня. — Я прав, Сашенька?

— Прав, Великий Государь. И жена его и сын. Сына я определю в Корпус. Воспитаю его в полной преданности Москве и в ненависти к Литве и Польше. А вот что с женой его делать, даже не знаю. Отправлю её, наверное, на кухню. Пусть учится готовить и кормить моих кадетов.

— Что же ты так, Александра, Царица Ливонская? — Усмехнулся Василий. — Татьяна Семёновна княгиня всё же. Из известного княжеского рода Гольшанских. А ты её в стряпухи?

— И что, Государь? У меня княгиня Анна Радзивилл полы моет, да подштанники солдатам стирает. И ничего.

Василий удивлённо смотрел на меня. Точно так же, дикими глазами, на меня взглянул и Острожский. Наверное, он до последнего не верил, что я могу обойтись очень жестко с ним и с его семьёй.

— Ты не шутишь, Саша? Анна Радзивилл моет полы и стирает подштанники? — переспросил Василий.

— Не шучу. Там в Вендене. Я же второй Корпус учредила. Набрали уже кадетов. Георг фон Фрунсберг командует им. А Анна, пока не заплатит мне, будет и полы мыть и стирать. Я не собираюсь её держать, кормить там бесплатно. Если бы она ко мне попала в полон не в результате нападения на мои земли, я бы обошлась с ней согласно её статусу и титулу. А она слишком много о себе возомнила, да ещё, эта сучка безродная посмела меня оскорбить. Пусть спасибо скажет, что я её сначала солдатам своим не отдала, а потом не повесила её на ближайшем суку. Я Комнина. Мои предки вояли великие державы, когда её предки жили в пещерах и шалашах, ходили полуголыми в шкурах и молились пням. И я показала ей её место в моём доме. И это место поломойки и прачки. А чем княгиня Гольшанская отличается от княгини Радзивилл?

— Я могу заплатить выкуп за жену и сына. — Проговорил Острожский, глядя на меня. Я засмеялась ему в ответ.

— Ты меня, князь, за кого считаешь? — Даша, сидя у меня на руках, тоже засмеялась выплюнув соску. Она повисла у неё на шее на тесёмке. — Вот видишь, даже малышка смеётся над тобой. Я же тебе сказала, что сына твоего я заберу в Корпус. И в Литву он вернётся, только будучи солдатом Корпуса. А других детей у тебя не будет, князь Константин. Это будет тебе наказанием за клятвопреступление и измену своему Государю. Не Сигизмунду, а Василию Иоановичу, которому ты принёс клятву верности. — Посмотрела на Василия. — Я не знаю великий Государь, что ты с ним сделаешь, но острожский ярый и непримиримый враг Москвы. И я не могу советовать тебе в этом случае. Но я, например, своих злейших и непримиримых врагов предпочитаю видеть в петле, либо сидящими на колу. В крайнем случае на эшафоте без головы.

— Александра. — Влез в нашу дискуссию с Василием Митрополит. — А как же христианское милосердие, человеколюбие, по завету Господа, возлюби ближнего своего?

— Владыко, да у меня столько этого милосердия, человеколюбия и смирения, что я даже не знаю куда мне его девать⁈ Вот именно исходя из милосердия и человеколюбия христианского я и предпочитаю видеть своих врагом мёртвыми. А иначе, будучи живыми они могут причинить моим подданым много страданий и смертей. А так, повесила одного засранца, глядишь и спасла сотни, а может и тысячи человеческих жизней. А это что значит, Владыко? А это значит, что я действую в полном соответствии с заповедями Господа нашего, Иисуса Христа.

Митрополит осуждающе покачал головой.

— Я вижу, сколько у тебя христианского смирения, Александра. Тебе слово, ты с дюжину в ответ.

— Прости, Владыко. Признаю, грешна.

— Вот то-то, дщерь наша.

Василий с интересом наблюдал за нашим с Митрополитом разговором. При моих словах о том, что врагов лучше видеть в не совсем живом виде кивнул, соглашаясь. Потом взглянул на Острожского.

— Что же делать мне с тобой, Константин? — Острожский молчал. — Сегодня у меня радостный день. Поэтому не буду я пока решать твою судьбу, князь. Подумаю над этим позже. Стража, уведите князя в темницу. Пусть посидит там.

Когда острожского увели, я стараясь смягчить Митрополита, плюс поговорить о серьёзных делах, обратилась к нему:

— Владыко не желает откушать с нами?

— Пост, Александра. — Напомнил мне Митрополит.

— Я знаю. А ещё я знаю то, что Вы знаете, Владыко.

— И что я знаю, дщерь наша?

Я подошла ближе к нему.

— То, что я не праздна. — Сказала тихо, но он услышал. Варлаам покачал головой осуждающе. Я продолжила. — Знаю, Владыко, грешна. Но что сделано, то сделано. Значит на то воля божья была. Иисуса Христа нашего.

— Не поминай имя господа всуе. Воля его. То не сдержанность ваша. Что твоя, Александра, что Государя.

Василий молчал, но по его виду было сразу видно, что он очень недоволен и мог в любой момент начать собачится с Митрополитом по поводу наших с ним отношений. Мне такое кино было не нужно.

— Знаю я, Владыко. Я же говорю, человек слаб, а женщина тем более. Прошу тебя, отче, грех тот я отмолю. Но нам нужно поговорить, всем троим. А беременным, к тому же, пост можно не соблюдать.

Василий какой раз удивлённо посмотрел на меня. Я кивнула ему.

— Мужи достойные, пожалуйста, пойдёмте. Нам нужно поговорить. К тому же, Дашенька уже устала. — Великую Княжну я держала на руках. Даша, сидя у меня, недовольно смотрела то на отца, то на Митрополита и яростно сосала соску. К тому же двое мальчиков всё ещё стояли возле меня. Слава и Андрейка. Василий кивнул.

— Хорошо, Саша, пойдёмте в мои покои. Туда принесут трапезу… Саша, дай я Дашу возьму?

— Вась, а она пойдёт к тебе? Ты когда последний раз дочь на руки брал? Разговаривал с ней? Баюкал её?.. Молчишь? Вот и я о том же. Так что дай я доченьку нашу понесу сама. Мальчики с нами идём.

Прошли в детскую. Большая она была. Делилась на две комнаты. Мальчишки сразу принялись играть в солдатиков. Дашеньку я опустила на персидский ковер.

— Доченька, поиграй. Мне с папой твоим надо поговорить. С Владыкой. Но я рядом и мамочка больше никуда не уедет.

Девочка смотрела на меня своими чёрными отцовскими глазами, хотя сама была русоволосой. Глаза папины, волосы мамины.

— Мальчики, Дашу займите. — Попросила их.

— Матушка, Дашка у нас солдатиков отбирает. — Пожаловался сын.

— Славушка, она девочка, а вы оба мужчины. А разве мужчина не должен в чём-то уступить девочке? Это не проявление слабости, это проявление великодушия и мужественности! Вы же мужчины у меня, а она Великая княжна! Ну так что?

— Ладно, тётушка. Мы с Дашкой поиграем. — Вздохнул тяжко мой племяш. И посмотрел на Славку. Тот кивнул ему.

— Хорошо, мальчики мои. Смотрите за своей сестрой… Да-да, сына, она ваша сестра. А так как вы мужи и старше неё, то на вас ложится ответственность. Приглядывать за сестрой. За младшей сестрой. Так на Руси из давно было.

— Тётушка, а если она вредная будет?

— Ну и что, Андрейка? Пусть вредная, на то она и девочка. Но вы же мужи? Или как?

— Мужи, матушка. — Горестно вздохнул Вячеслав.

— Ну вот, о чём я и говорю. Ладно, пока я у Государя, вы оба отвечаете за неё. Когда приду и спать будем ложиться, я вам сказку интересную расскажу. Договорились?

— Договорились. Ура! — Радостно завопили они. Оставив Дашку с мальчишками, вернулась в комнату к Василию и Митрополиту. Они о чём-то яростно спорили. При моём появлении замолчали.

— А что мы так замолчали, мужи достойные? — Задала вопрос, садясь за стол, рядом с Василием. Тут же доложила Великому Князю. — Детей заняла. Мальчики присмотрят за Дашей. А где трапеза? Я есть хочу.

— Сейчас, Саша, принесут. Просто мы тут с Владыкой немного… — Василий опять сбился, как бы выискивая нужные слова. Я кивнула, положила руки на столешницу. Сделала скорбное лицо.

— Вот скажи мне, Василий, твои дети кто?

— Не понял, Саша? Как это кто?

— А что не понятного? Даша Великая Княжна, так?

— Так. И что?

— А ты сам Великий Князь?

— Да, я Великий Князь. Не совсем понимаю, Саша, к чему ты клонишь?

— Господь Вседержитель, Великий Государь, как к чему она клонит? Ты не понял? К царскому венцу. Вот к чему она клонит. — Ответил вместо меня Митрополит.

— Всё верно, Владыко. К царскому венцу. А как иначе? У иных королей в Европе владений меньше, чем у Василия. У него держава. Я уже поднимала этот вопрос. Помните? Вот скажи мне ещё раз, Василий, Даша кто?

— Как кто? Дочь моя. Великая Княжна Московская.

— То есть, в европейской градации, дочь герцога? Не короля, не царя, а всего лишь дочь герцога??? А сын, которого я рожу, кто он будет, Василий?

— Наследник… Ты чего Саша?

— Ничего, Вася. Ты не забыл, что я королева Ливонии. Мой ребёнок, это принц. И я хочу, чтобы здесь в Москве, он был не великий княжич, но царевич или, по европейски, принц.

— А какая разница?

— Большая, Василий. Сейчас для европейских королей твой титул, это титул герцога. А нужен другой титул. Титул короля или по-славянски, титул царя. Титул короля тебе не светит, так как этот титул подтверждается буллой папы. Но нам булла римского первосвященника не нужна, ибо он потребует подчинение Риму. Наша Церковь никогда с этим не согласится. А значит что? А значит, принятие титула царя и самодержца всероссийского. Без этого никак, Василий. — Я замолчала, глядя на Великого Князя. Он взглянул на Митрополита. Но тот промолчал, кивнув мне, соглашаясь.

— Саша, ты хоть понимаешь, что это значит???

— Прекрасно понимаю. Поэтому и говорю тебе… Василий, пойми, мой хороший, сейчас Русь воспринимают, как некое княжество, а не королевство или царство. Ну вот, как, например, Баварию. Но мы же не такие уже? Московская Русь переросла рамки княжества! Твоя держава сейчас больше, чем иные европейские королевства. Прими титул Царя, Василий? Царь и самодержец всея Руси.

— Согласен, Александра. — Поддержал меня Владыко. — Руси нужен уже не Великий Князь, но великий Царь всея Руси и самодержец всероссийский.

— Вот! Благодарствую, Владыко. Но, в таком случае, ежели Московская Русь становится официально царством, то у Русской Православной Церкви должен быть свой патриарх.

Варлаам и Василий уставились на меня. Я тоже молчала. Смотрела на обоих невинными глазами и даже стала выбившуюся из-под платка прядку накручивать на пальчик. Василий молча перевёл взгляд на Митрополита.

— Ты, Александра, сама поняла, что сказала? — Задал вопрос Владыко.

— Конечно, понимаю.

— Александра. Ты, конечно, возлюбленная дщерь Церкви нашей и Царица Ливонская, но не гоже женщине лезть в дела Церкви.

— Почему не гоже, Владыко? Или я не православная? К тому же я не лезу, а задаю вам, мужам русским, эти вопросы, раз вы сами озаботиться этим не можете. Московский Митрополит, на сколько мне известно, с 1448 года от Рождества Христова или с 5923 года от сотворения мира, избирается собором русских епископов. И не нуждается в одобрении Константинопольского Патриархата. Так ведь?

— Так, Саша. — Кивнул Василий. — Это повелось с избрания Митрополитом Киевским и всея Руси Ионы, собором в Москве православных епископов. Хоть он и звался киевским, но ещё со времён Даниила Московского свою кафедру киевский митрополит перенёс из Киева сначала в Брянск, а потом во Владимир-на-Клязьме. А позже переехал в Москву.

— А в середине прошлого века, русская православная церковь разделилась на восточную, то есть Московскую и западную, то есть Киевскую. Я права? — задала вопрос обоим.

— Права, Царица. — Кивнул Варлаам.

— И именно тогда восточно-русские епархии получили свою автокефалию. То есть стали административно независимые от других поместных церквей.

— Что за слово такое? Административно? — Спросил Митрополит.

— То есть, собор русских епископов независимо от какого либо патриархата, в данном случае от Константинопольского, выбирает главу Русской Православной Церкви.

— Правильно сказала. — Согласился Варлаам.

— Таким образом, Русская Православная Церковь с митрополичьей кафедрой в Москве де-факто, сама по себе. Пусть и де-юре входит, пока что, в состав Константинопольского патриархата. Глава автокефальной церкви является епископ, который может иметь титул митрополита, архиепископа или… — Я усмехнулась, глядя на Варлаама. — Патриарха. Так ведь Владыко?

Оба мужчины смотрели на меня удивлённо.

— Саша, ты уже поднимала этот вопрос.

— Поднимала. Это был мой, своего рода пробный шар, как говорится. Вот только вы оба забыли об этом. Но я не забыла. В настоящий момент, из всех православных государства, только Московская Русь является независимым государством. Остальные находятся под тем или иным давлением. Либо полностью завоёваны иноверцами, либо находятся в прямой от них зависимости. Но при этом они имеют своих патриархов, а мы нет. Я с этим полностью не согласна. К тому же учреждение Московского патриархата, это новый уровень. Это какой международный престиж! Москва моментально возвысится над всеми остальными. К тому же, если изначально западная русская православная церковь, в момент разделения с восточной имела больше епархий, то сейчас уже нет. Москва вернула в лоно Руси Смоленск и, соответственно, всю Смоленскую епархию. Плюс образовалась новая епархия, Ливонская. И будет ещё больше этих епархий. И наконец, Москва ведь третий Рим, или как? — Я замолчала, недовольно глядя на мужчин. Они оба тоже некоторое время молчали, глядя на меня. В итоге, Митрополит покачал головой и усмехнулся.

— Ты посмотри, Государь, какая шустрая, дщерь наша! — Проговорил Митрополит.

— Я вижу, Владыко. — Ответил Василий, глядя на меня. — Может под замок её посадить? Так сбежит же.

— В монастырь бы её. Дней на десять, на хлеб и воду. Да нельзя. Непраздна она. Не дай бог дитё пострадает. — Вторил ему Варлаам.

Я смотрела на них шокировано.

— Вы, что оба, смеётесь надо мной? Как не стыдно, Владыко?

— Это тебе должно быть стыдно, Александра. На коне скачешь в мужских портках. С саблей бегаешь, как оглашенная. С пушки стреляешь. На палках со своими, прости господи, головорезами бьёшься. Песни срамные горланишь. Танцы устраиваешь, как у еретиков римских. Нет, чтобы вести себя, как положено Царице и будущей Великой Княгине Московской.

— Точно, Владыко. Как же я забыла то. Ходить степенно, неспеша, аки лебёдушка в окружении боярынь, да княжон. Чинно и благостно сидеть в своей светлице, на двор носа не показывать. Лузгать семечки, да вышивать крестиком.

— А что, Саша, всё лучше, чем воевать тебе бегать. На то вои есть и воеводы. Вон, целый генерал есть, Воротынский. Тебя и так в большой степи боятся, как огня. Какую ты там кровавую баню устроила со своими калмыками. В Литве, что натворила⁈ Сигизмунда, людишки докладывали мне, при одном упоминании твоего имени, чуть падучая не бьёт. Корчить Сигизмундушку начинает. — Поддакнул Митрополиту Василий, улыбаясь.

— С вами, мужчины, всё ясно. Вы уж извините, но такая я уродилась. Непоседа. Благодарствую тебе, Владыко, что в келью меня запирать не собираешься.

— Тебя запрёшь туда. Как же. Потом половина женского монастыря с тобой сбежит. А это есть грех, Александра.

— В монастырь идут добровольно. А Ксению туда заперли обманом и против её воли. Да ещё положенного ей по воле родителя, приданного лишили, по сути, ограбив. А это уже тяжкий грех и преступление против Государя и Церкви. То есть, воровство и татьба. И вообще, надо бы проверить все женские монастыри, на тот случай, не томятся ли там насильно девы молодые.

Митрополит стукнул ладонью по столешнице.

— Ещё чего не хватало, Александра! Не твоего ума дело. Хотя, может сама пойдёшь матушкой-настоятельницей в монастырь какой? Вот там и проверишь заодно, кто насильно, а кто и по доброй воле там пребывает?

Я поняла, что перегнула палку.

— Прости, Владыко. Благодарствую тебе, но в монастырь я пока не собираюсь. Молода ещё. Мне вон Василию ещё детей рожать. А вот когда старая стану, внуки, когда уже взрослые будут и я на пенсию соберусь, может и воспользуюсь твоим предложением.

В комнату постучались, стали заносить кушанья. В основном были рыбные блюда, каши, пироги с ягодой, капустой. Пост всё-таки. Но принесли и запечённую курочку и кусок говядины. У меня даже слюной рот наполнился. Мы сполоснули руки. После чего, я сходила в комнату к детям, взяла на руки Дашку, вернулась назад.

— Саша, зачем Дарью сюда принесла? — Спросил Василий.

— Покормлю её. Мальчишки позже, сами поедят. Тем более, у них там война. Сражение идёт.

Прочитали молитву и приступили к трапезе. Ела сама и кормила Дашу. Отщипывала кусочки от рыбы, от курицы. малышка открывала ротик. Ела с удовольствием, поглядывая на отца и Митрополита. Мужчины сначала ели кашу. Потом стали хлебать уху. Уху я тоже похлебала с удовольствием и Дарью покормила. Митрополит смотрел на нас с малышкой и улыбался.

— Словно птенчик она у тебя, Александра. Как тянется, уста свои открывает, ожидая пищу. — Сказал Варлаам.

— Дети они все птенчики. Птахи божии, Владыко… И всё же, давайте вернёмся к вопросу о патриаршестве.

— А чего к нему возвращаться? Не всё так просто. — Ответил Митрополит.

— А кому сейчас легко, Владыко? Я не совсем понимаю, почему русская автокефальная православная церковь не может выбрать себе патриарха? Митрополита то выбирает. И патриарха имеет право выбрать.

— Не совсем так, Александра. То, что епископ, возглавляющий автокефальную церковь может получить сан патриарха, это казуистика. На самом деле такого никогда не было. Патриаршество может быть учреждено только на вселенском соборе при согласии большинства патриархов других православных церквей. А вселенский патриарх Константинопольский не согласится на это никогда. Они и так в обиде на нас за нашу автокефалию. И претензии у них большие к нам по поводу святынь христианских, кои ты привезла и передала в дар Церкви нашей. Да и султан навряд ли разрешит патриарху согласится с учреждением патриаршества у нас. Очень он на тебя зуб точит, Александра.

— На султана можно наплевать. Наплевать и на Константинопольского патриарха, пусть он и вселенский. Надо начать работать с другими патриархами…

— Что значит наплевать, Александра? — Повысил голос Митрополит. Василий тоже смотрел на меня шокировано. Да, что-то меня занесло. Гормоны что ли шалят?

— Прости, Владыко. Ты не совсем правильно меня понял. Я хотела сказать, что в данный момент мнение Константинопольского патриарха пока принимать во внимание не нужно. Нужно начать работать с патриархами других восточных церквей. Например, с Александрийским.

— Александрийские патриархи… — Варлаам замолчал на некоторое время, о чём-то думая. Потом продолжил. — Основал Александрийскую церковь апостол Марк. Сейчас патриархом Александрийским является Иоаким I Афинянин. Его Божественное Блаженство Папа и Патриарх великого града Александрии, Ливии, Пентаполя, Эфиопии, всего Египта и всей Африки, Отец Отцов, Пастырь Пастырей, Архиерей Архиереев, тринадцатый Апостол и Судия Вселенной. — Владыко замолчал, глядя на меня. У меня, наверное, от перечисления титулов и санов Александрийского патриарха глаза стали с блюдце и рот открылся. Ничего себе, Божественное Блаженство!!! Отец Отцов!!! Пастырь Пастырей!!! И как на добивание, Тринадцатый Апостол!!! Финиш! Убиться АП стену. И куда я со своими жалкими титулами… Хотя почему жалкими? Цесаревна Трапезунда, Византии и Рима, Порфирогенита, мать вашу. Это не роза в стакане. — Что так смотришь на меня, дщерь наша? Или ты не знала полное обращение к Александрийскому патриарху?

— Ну почему же, Владыко, знала. Особенно про Тринадцатого апостола. Да, это будет трудная задачка, так как с апостолами я ещё не договаривалась. Но, с другой стороны, когда-то надо начинать…

— Что начинать? — Спросил Митрополит.

— С апостолами разговаривать, Владыко. А Антиохийский патриарх?

— Тоже одна из древних восточных церквей. Её основали апостолы Пётр и Павел. Там сейчас патриархом Дорофей III, Его Божественное Блаженство Патриарх Великого Божия града Антиохии, Сирии, Аравии, Киликии, Иверии, Месопотамии и всего Востока. Но сейчас антиохийские патриархи находятся не в самой Антиохии, а в Дамаске. Ещё патриарх Игнатий II в 6850 году от сотворения мира, вынужден был из Антиохии туда перенести патриарший стол.

Слава богу, хоть этот не записал себя в апостолы и в Отцы Отцов. Я быстро прикинула — 6850 год от сотворения мира, это 1342 года от Рождества Христова. Понятненько.

— Но там не всё так просто, Александра. — Сказал Митрополит.

— А чём там сложность? Мамлюки? Так это не проблема.

— Как это не проблема, Саша? Они мусульмане. Христиане подвергаются там гонениям.

— Я постараюсь решить вопрос с мамлюками. В конце концов, султан аль-Ашраф Кансух должен мне.

— Должен? — Митрополит внимательно посмотрел мне в глаза. Я улыбнулась. Василий молчал, так как знал почему мамлюки мне должны. А вот Владыко, похоже, не владел информацией. Да, господа церковники, это прокол.

— Должен, Владыко. Его османы до сих пор не смяли только по тому, что я ему артиллерию подкинула. Причём новейшую. Скорострельную. Там мои артиллеристы. Туда же я послала и кое-каких специалистов. Они наладили там производство боеприпасов.

— То есть, ты Александра дала в руки неверных самое своё смертоносное оружие? — Митрополит был недоволен.

— Нет, Владыко. Там всё под контролем моего Корпуса. Арабов к производству не допускают. Да и что там могут такого узнать? Порох? Так многим знаком. Главное, это взрывчатка. Тротил. А там его не делают. Бомбы начиняют порохом.

— Но твои пушки?

— Да, здесь есть риск, что их могут захватить османы. Мамлюки к пушкам не лезут. Но даже если и захватят. Ничего страшного не произойдёт. Рано или поздно до моих скорострельных орудий додумаются. Не османы, так в Европе. Здесь главное другое, в совершенствовании орудий. А у меня, как здесь в Москве, так и уже в Вендене, начали производство более совершенных орудий. И ещё, скоро у меня будет военный флот. Контр-адмирал Пандольфо Малатеста начал строительство боевых кораблей. И под эти корабли уже отливают новые пушки. Скоро мы посмотрим, кто на море хозяин или хозяйка. — Я хищно усмехнулась. — Получается, что и Александрийская Церковь и Антиохийская сейчас находятся на территории мамлюкского султаната? Замечательно. Этим нужно воспользоваться. Так, следующий патриарх, это Иерусалимский.

— Да. Основана Иерусалимская Церковь родственниками самого Иисуса. Сводным братом, который и стал первым епископом Иерусалимским. Сейчас там Патриархом Дорофей II. Его Божественное Блаженство Патриарх Святого Града Иерусалима и всей Палестины, Сирии, Аравии, всего Зиорданья, Каны Галилейской и святого Сиона.

— Очень хорошо. — Слава богу и этот в Апостолы не метит. — Кто сейчас владеет Иерусалимом?

— Мамлюки. — ответил Митрополит.

— Замечательно. Целых три епархии. С которыми всё можно порешать. — Сказала я и опять наткнулась на осуждающий взгляд Митрополита. — Прости, Владыко. Грузинская православная церковь?

— Это одна из древнейших христианских церквей. Удел Божьей Матери.

— Богородицы?

— Да, Александра. Первым епископом Иверии был сам Андрей Первозванный, который и основал там христианскую церковь.

— Что значит удел, Владыко? — задала я вопрос. Не совсем понимая, что хотел сказать Варлаам.

— Иверия, то есть Грузия сейчас, это удел Богородицы. Таков ей выпал жребий, когда апостолы метали жребий кому и куда идти, чтобы проповедовать слово Иисуса. Нести свет веры христианской. Богородица тоже изъявила желание участвовать в жребии. И ей выпала древняя Иверия. Однако к ней явился сын её, Иисус. И сказал: «Матерь Моя, не отвергну жребия Твоего и не оставлю народа Твоего без участия в небесном благе; но отправь вместо Себя Первозванного Андрея в удел Твой. И пошли с ним образ Твой, который изобразится приложением приготовленной на то доски к Твоему лицу. Образ тот будет заменять Тебя и послужит хранителем людей Твоих во веки». После этого божественного явления Пресвятая Дева Мария призвала к Себе святого апостола Андрея и передала ему слова Господни, на которые Апостол только ответил:

«Святая воля Сына Твоего и Твоя будет во веки».

Тогда Пресвятая умыла лицо Своё, потребовала доску, приложила её к Своему лицу, и на доске отразился образ Владычицы с Предвечным Сыном Её на руках.

Поэтому в Иверию, сиречь Грузию пошёл Апостол Андрей. А после он пошёл на Русь, неся слово Божие.

— Значит Грузия удел Богородицы? — Спросила я больше для проформы.

— Да. — Кивнул Митрополит.

— Это хорошо. Это очень хорошо. Просто замечательно.

— Что ты хочешь сказать, Александра? — Спросил Владыко.

— А всё очень просто. На мне же Покров Богородицы. А значит я смогу встретиться с патриархом Грузинским и поговорить с ним.

— Нет! — Сразу сказал Василий. Митрополит тоже покачал отрицательно головой.

— Александра, это очень опасно. Тебя никто туда не пустит. Тем более ты дитя ждёшь.

— Я не собираюсь сейчас туда идти. Рожу малыша, а потом пойду. Это очень важно. Неужели вы оба не понимаете? Да и не одна я туда пойду. Со мной пойдёт Корпус. Пехота и кавалерия Корпуса. Пушки. Татарская конница и калмыцкая. Поэтому я буду в полной безопасности. Но с грузинским патриархом я встречусь.

— Александра. К патриарху грузинскому надо обращаться Его Святейшество и Блаженство, Старец-Католикос-патриарх всея Иверии, Кахетии, Аджарии, Картли, Имеретии, Самцхе-Саатабаго Архиепископ Менгрельский и Митрополит Гурийский.

— Хорошо, Владыко, я запомни это. Армянская Церковь?

— А вот здесь ещё большая проблема, Александра. Армянские патриархи не входят в число православных иерархов.

— Они что, католики? Да ну.

— Нет и католиками они не считаются. Всё дело в том, что армянская церковь считается самой древней из восточных церквей. Она стала государственной религией самой первой. За сто с лишним лет, как христианство стало религией Римской империи. Армянскую церковь основали апостолы Фадей и Варфоломей. У армянской церкви есть отличия от православия греческого обряда и от латинского, римского обряда. Хотя многие обряды и таинства такие же, как и у православных. Как и у грузинской церкви их патриарх зовётся католикосом. Были попытки сближения и объединения с византийской церковью. Но они окончились неудачей. Такие же попытки были и в унии с Римом. И они в итоге, тоже закончились неудачей. При этом армянскую церковь православные не считают еретической. Но она стоит особняком. И от православных, и от католиков.

— Тое есть, мнение их католикоса при утверждении патриаршества в Москве учитываться не будет?

— Нет. Но… Его мнение всё же, неофициально, имеет вес. К нему присушиваются. Армянская церковь в этом вопросе, как бы изначальная. Понимаешь?

— Понимаю. Значит с армянским католикосом тоже надо говорить.

— Вы что, с ума сошли оба? — Недовольно проговорил Василий. — Саша, о какой Армении ты говоришь? Я не пущу тебя туда.

— Куда туда?

— В Армению.

— Владыко, где кафедра армянского католикоса?

— В Вагаршапате. Это древняя столица Великой Армении. Духовный центр армянской апостольской веры. К Католикосу следует обращаться Ваше Святейшество Верховный Патриарх и Католикос всех армян.

— Я поняла, Владыко. Теперь Болгарская Церковь.

— А что с Болгарской Церковью? Османы завоевав Болгарию, упразднили там патриаршество. Теперь болгарская церковь подчиняется Константинопольскому патриархату.

— Понятно. Но, надо взять это на заметку. Сербы? Тоже самое, что и с болгарами?

— Да. патриархат там уничтожен османами в интересах Константинопольского патриарха.

— Какой засранец…

— Александра! Ты говоришь непотребные слова в отношении Вселенского патриарха. Это неприемлемо.

— Серьёзно? — Я обозлилась. Этот грек использовал османов для решения своих меркантильных интересов. — Ну уж нет, Владыко. Константинопольских патриарх использовал неверных, чтобы подчинить себе другие епархии, независимые от него. Когда я возьму Константинополь, я…

— Что ты? Не зарывайся, Александра. — Митрополит смотрел на меня недовольно. — Тем более, там сейчас патриарх, который не имеет к этому отношения. Он первый среди остальных патриархов.

— Ага, первый, среди равных?

— Совершенно точно.

— Ладно, это дело будущего. Значит болгар и сербов пока обходим стороной. Ну что же, всё не так плохо, Владыко. Есть с кем работать. Вот с ними и будем вести разговоры. А константинопольского, Вселенского патриарха поставим перед свершившимся фактом. Когда все остальные патриархи дадут своё добро на патриархат в Москве. — Даша наелась и стала отворачивать своё личико от еды, которую я ей предлагала. Я отложила кусочек мяса назад на тарелку. — Василий, налей молока, пожалуйста. Я дочку напою. — Великий Государь налил в кубок молока. Стала поить Великую Княжну. Она пила жадно, схватившись ручками за кубок. Напоив, погладила её по животику. Вытерла ей губки и подбородок платочком. — Ну что, счастье моё. Наелась? — Повернула её к себе лицом. Она улыбалась. Прижала к себе малышку и поцеловала её в макушку. Потом опять посадила её к себе на колени. Даша откинулась на меня, прижавшись к моей груди и животу спиной, и смотрела то на отца, то на Владыку.

— Саша, я не могу поверить в то, что ты говоришь. Какая Грузия? Какая Армения? Ты хоть понимаешь, что там сейчас происходит? — Произнёс возмущённо Великий Князь.

Я вновь поцеловала Дашу в макушку. Посмотрела на Василия.

— Государь. Давай мы с тобой поговорим об этом позже, после венчания.

— Ей бесполезно что-то говорить. — Сказал Василий, глядя на Митрополита.

— Я тоже против, чтобы она ехала в Грузию и Армению. Александра, там очень опасно. Те же османы.

— Не опасней, чем было в Литве. И я же сказала, я не одна пойду. Со мной пойдёт Корпус, татары и калмыки. Но это будет летом. Надо ковать железо, пока горячо. А сейчас горячо. Всем им нужна помощь. И за помощь, они согласятся на всё, что угодно. Плюс богоугодное дело сделаем, защита единоверцев от иноверцев. И давайте на сегодня закончим разговор. Прошу вас, Василий, Владыко. Я немного устала. Хочу с детьми побыть. Можно?

Оба мужчины смотрели на меня. Василий недовольно, а Митрополит заинтересованно.

— Знаешь, Саша… — Начал Великий Князь.

— Знаю, Государь. Я знаю, что ты скажешь. Но есть слово хочу, а есть слово надо. И правит тот, кто надо ставит впереди желания хочу. Не мне тебе это говорить. Москве нужен свой патриархат. И ты прекрасно это понимаешь, даже лучше, чем я. Владыко, я права?

— Александра, ты постоянно играешь с огнём. Так нельзя. — Покачал головой Митрополит.

— А как можно, Владыко? Я, конечно, могу сесть возле окошечка. Сидеть, слушать сплетни московских боярынь, вышивать крестиком и прочее. Только будет ли это правильным? Жизнь, это движение. И если ты хочешь чего-то достичь великого, тебе часто приходится ходить по краю. Рисковать. Вся моя жизнь, это один сплошной риск. Я бы могла просто отсидеться в кустах и не вступать в схватку бояр Вяземских с литвинами. И что бы получилось в этом случае? Я бы могла не ходить в набег на Ливонию. И что бы было? А было бы то, что реликвии христианства так и остались бы у еретиков и Русская Православная Церковь никогда бы их не получила. Я могла бы не ходить в поход против имперцев. И что? Тогда бы я не получила талантливых военачальников. Не разгромила бы имперцев и ливонцев. Не получила бы в этом случае корону Ливонии. И с Государём мы навряд ли бы встретились. И сейчас во мне бы не рос малыш, будущий наследник Московского престола. Я бы могла не ходить в поход против крымчаков и осман. И что? Крымские татары сейчас бы продолжали ходить набегами на Русь. А сейчас они кормятся с моей руки. Калмыки не пришли бы и ногаи и казанские бии тоже продолжали бы ходить набегами на Русь, разоряя деревни и города, угоняя в неволю сотни, тысячи русичей. А теперь скажи мне, Владыко, стоило ли это моего риска? Я считаю, что стоило. Сейчас нет враждебного Москве Ливонского Ордена, а есть дружественное нам королевство. Разве этого мало?

— Не мало. Много, Александра. Но именно по этому ты очень ценна для Москвы. — Проговорил Митрополит. — И ты дорога Государю. А если с тобой, что случится?

— Не случится. Но вы думайте. А я, с вашего позволения, пойду к детям. Можно, Василий?

— Иди. Бог с тобой. Всё же я против твоей поездки в Армению и в Грузию. А дитё куда?

— Как куда? Мало нянек? Я бы хотела быть с детьми, Василий. Да только выбора у меня нет. Ладно, решайте, думайте. Моё мнение вы оба знаете…