Александра. Большая игра. (книга вторая)

Глава 22

Подмосковье. Имение князей Остожских. Август 1515 года от Рождества Христова.

Август выдался жарким. Вот и сейчас, уже двадцатое, а температура градусов 27–28, на вскидку. Сидела в раскладном кресле на берегу большого пруда. На мне была нательная рубашка до колен. Смотрела на Елену. Она залезла в воду. На ней был купальник, специально сшитый ей самой, для такого случая. Мои девчонки, сержант-дамы, когда первый раз увидели на Елене этот девайс впали в прострацию. Краснели и хихикали.

— Ваше Высочество будет в таком купаться? — Поинтересовалась Паула.

— Да, моё Высочество будет в этом купаться. — Кивнула ей моя подруга. — Это купальник. Специально сшитый для купания.

— Но он слишком откровенный, Ваше Высочество! А если кто из мужчин увидит?

— Кто из мужчин видел уже меня в этом купальнике и даже без него. Я имею ввиду боярина Вяземского, Василия.

— Боярин Вяземский, это твой муж, принцесса Елена. — Влезла в разговор Агнешка. — Отказывать мужу нельзя, ибо так заповедовано Господом нашим Иисусом Христом. И это не блуд, а освещённое церковью исполнение супружеского долга.

— Вот и я о том же. — Усмехнулась Елена.

Ленка залезла купаться. Плавала, наслаждалась. Мужиков рядом не было. Хотя они оцепили территорию. Две сотни Алексей Кобылы. Создав внешний и внутренний периметр. Смотреть в нашу сторону было запрещено. И мои палатины тоже стояли во внутреннем периметре. Я даже не сомневалась, что засранцы подглядывали за нами. Но на это можно наплевать, пусть смотрят. Когда Елена накупавшись, разлеглась под солнцем загорать, потягивая из кружки ягодный морс, Агнеша, глядя на неё спросила:

— Принцесса Елена. Как ты так можешь?

Елена посмотрела на польскую княжну непонимающе.

— Не поняла?

— Ваше высочество, но ты же под солнцем.

— Ну да. А что не так? — В отличии от Ленки я сразу догадалась о чём говорит Агнешка.

— Ну как же? На вас ляжет плебейский загар. А аристократки должны иметь идеально белую кожу. Это только у смердов есть загар, от того, что они проводят всё время на солнце, работая.

Ленка некоторое время смотрела округлившимися глазами на Агнешку. Потом перевела взгляд на меня. Я усмехнулась и кивнула.

— Да, сестрёнка. Такие нравы. Аристократки должны быть бледные, как поганки.

— В таком случае, аристократки идут в задницу. — Ответила Елена. Посмотрела на польскую княжну. — Запомни, Агнеша, ровный и правильный загар, делает женщину более притягательно для мужчины. Представь, ты потемневшая, вся, на этом фоне твои голубоглазые, яркие глаза и белозубая улыбка. Поверь, мужчины будут биться за тебя круче, чем за бледной поганкой. Хотя вы можете не загорать. — Сказав это, Ленка легла на живот. Я продолжала сидеть в кресле. У меня на коленях сидела Даша. В одних трусиках. Я сама ей их сшила. Рядом две люльки, накрытые лёгкой, полупрозрачной материей. В одной спал Костик, в другой — Соня. Вячеслав с Андрейкой не вылазили из воды, ихтиандры. Но их контролировала Айтан. Она была в шароварах и в безрукавке, которая очень сильно напоминала топ 21 века. Её живот был голый. Она плескалась с детьми. Мальчишки постоянно кричали ей:

— Айтан. Посмотри, как я плаваю.

Я склонилась к Великой Княжне.

— Доченька, купаться пойдём с мамой? — Дашка кивнула. Так как внимательно наблюдала за Славкой и Андрейкой. Указала мне на них пальчиком. — Да. Солнышко моё, мальчишки резвятся. И мы с тобой пойдём.

Я встала с кресла, сняла рубашку через голову, оставшись в одних трусиках. Взяла дочь, сняла с неё трусики и пошла к воде. Когда зашла туда, Ленка засмеялась.

— Сань, ты более радикальная, чем я. Не боишься, что Великий Князь осерчает?

— Не боюсь. Я с Васей договорюсь. А все остальные будут молчать, ибо лишится головы никто не захочет. Понимаешь о чём я?

— Понимаю, не дура. Кто в своём уме скажет, что видел Великую Княгиню голой? Это же сразу кат, дыба и плаха. И ещё кол в задницу до кучи.

— Вот именно.

Покупала Дашку. Она визжала и смелась. Потом вышла из воды. Посадила её на песок. Сама встала против солнца и закрыла глаза, распахнув руки в стороны. Почувствовала, что Ленка встала рядом.

— Сань, мы с тобой ненормальные.

— В чём наша ненормальность? — Спросила её, не открывая глаза.

— Как ты не понимаешь? Мы же с тобой ломаем устои, которым сотни лет. Не, Сань, нас точно сожгут на костре. — Всё верно, с точки зрения 16 века, да и 17-го, и 18, и даже 19-го, то, что мы тут устроили, это был полный зашквар. Вопрос в том, что и кто скажет Великой Княгине Московской и Королеве Ливонской?

— Не сожгут, если умеючи. Я сама кого угодно сожгу. — Взглянула на мальчишек, плескавшихся в воде. — Айтан, всё, выгоняй их на берег. С них хватит. — Взглянула на Ленку. Она тоже сняла свой лифчик купальника и стояла в одних трусах. Глядя на неё, повторила то, что сказала Айтан. — Андрея со Славкой выгоняй.

— А что такое? Пацаны купаются, это нормально.

— Я сказала выгоняй. Ты что не видишь, у них губы уже посинели. Цуцики.

Она скривилась, но всё же крикнула:

— Андрей, Слава, на берег, бегом.

— Ну мама… — Заканючил Андрей.

— Ну тётя… — Заканючил Славка.

Но Ленка молодец в этом деле.

— Я сказала на берег. Что не понятно? Андрей? Слава? Или мне вас ремнём выгнать?

Появился Гасан. В шароварах и безрукавке. Мы на него внимания не обращали. Он был евнухом. Мне его Агиш Ширин подарил. Гасан до этого был евнухом в гареме Гераев. Я взяла его только по одной причине, он умел очень хорошо готовить. Хотя для меня было не понятно, зачем евнуху это умение?

Гасан притащил дровишек. Чуть в стороне от нас готовился в казане плов. Ленка постояв, пошла к столику, на котором в блюде лежали яблоки, груши, ягода разная. Там же стоял кувшин с вином. Она налила себе в серебряный кубок и вернулась ко мне. Сделала глоток.

— Сань, классно расслабляемся. Ещё бы музон врубить, через колонку по блютузу. — Ленка задвигала сексуально бёдрами и запела:

Не позвонила, не открыла и не звала

Почти душила, но забила на твои слова

Опять мне кажется, что кружится моя голова

Мой мармеладный, я не права

Я открыла глаза и посмотрела на неё.

— Что? — Спросила она и сделала глоток из кубка. — Вина хочешь?

— Ленка, ты детей кормишь!

— Сань, давай один день без этого. Задралась я уже. Они же сосут как не в себе. Вон барчуки какие уже, что твой Костик, что моя Сонька. Ничего, молочка попьют. — Я продолжала на неё смотреть. — Ну что, Сань⁈ Да и поздно уже, я почти полкубка выпила. Так что продолжаем.

— М-да, Ленчик.

— Сань, я сюда приехала отдыхать. Эх музыки нормальной нет, парней нет. Хорошо хоть в трусах постоять можно на солнышке, без этого средневекового обвеса. Знаешь, я Ваське своему трусы сшила. В облипку типа боксеров. Он так классно в них смотрится. Поначалу надевать не хотел. Растянул перед глазами их, спрашивает меня: «Лен, что это?» Я ему говорю, это мужские трусы.

Он: — Зачем? Что с ними делать?

Я: — Так же как и я, носить.

Он: — Лен, это потерька чести. Как я их надену? У меня подштанники есть.

Я: — Запомни, милый, каждый цивилизованный и уважающий себя боярин дОлжон носить такие трусы! — Она засмеялась. — Сань, ты бы видела его лицо. Короче, я два дня уламывала его, капала ему на мозги и сворачивала ему кровь и нерв. Пилила мозг. Даже отказал ему в интиме… Один раз. Пригрозила, что рожать ему больше не буду. А он же надышаться на меня не может. В итоге, он их надел. Такой классный. У Васьки тело то воина. Поджарый такой. Грудь рельефная, пресс. Натуральный мачо. Причём не накаченный анаболиками и прочей химией, а настоящий. Нам бы с ним на пляж в 21 веке. Я бы устала отбиваться битой от сучек драных, гоняя их от мужа. Он очень красивый. Жаль, что потом бояре становятся пузатыми, типа дородность, это круто. Не, Сань, с Васькой я такого не допущу. Заставила их носить вместо подштанников. И прикинь, через месяц, нормально трусы надевает утром. Без всяких яких. Пришлось ещё сшить ему четыре штуки. Так что, Сань, мы постепенно приближаемся к стандартам 21 века.

Я смотрела на неё вытаращив глаза. Потом захохотала.

— Сань, что ты ржёшь?

— Ленка, я с тебя не могу. Молодец, как ты мужа дрессируешь. Васька то сейчас в оцеплении?

— В нём. Уверена, бегает и проверяет, не дай боже, кто посмотрит в нашу сторону. Хочется, чтобы он рядом сейчас был со мной. Голый в трусах. Но увы. Если бы была я одна, тогда без проблем. А здесь смотри, целый цветник и малинник. Так что пусть и дальше службу тащит. — Ленка кивнула на моих сержант-дам. Они тоже разделись до нательных коротких рубашек. А Ксюша вообще и её сняла, как и свои трусы, обнажённая вошла в воду. Паула и Агнешка забежали в воду в рубашках. Александра стояла на берегу. Попробовала ногой воду. Потом стала входить в неё постепенно. Агнешка стала её окатывать брызгами. Саша закричала возмущённо.

— Ты чего, Агнешка? Перестань!

— Саша иди к нам, вода просто парное молоко!

Наблюдала за Ксюшей. Там спокойно плыла, на середине пруда развернулась и поплыла к берегу. Потом вышла, отжимая свою косу. Я залюбовалась ей. Красивая она очень. Идеальная фигура. Длинные ноги, узкая талия. Красивая налитая грудь. Ксюша подошла к нам с Леной. Улыбнулась.

— Сань, самая радикальная, это Ксения! — Тут же сказала Ленка. — Мы хоть в трусах стоим, а она вообще голышом.

— Царевна Елена, а можно мне сшить такую же купальную одёжку, как и у тебя? — Спросила Ксения.

— Конечно, можно. Я тебе даже помогу. — Кивнула ей Ленка. Протянула ей кубок. — Вина выпей.

Ксюша взяла кубок и сделала из него глоток. Глядела на нас с Еленой.

— Матушка, скажи, а как можно сделать такие вот росписи, как у тебя с Царевной на теле?

— А ты тоже хочешь? — Спросила её.

— Хочу, Матушка. Красиво очень. В росписях есть же смысл? Тайный?

— Есть. — Кивнула я. Ленка усмехнулась и тоже кивнула.

— Я хочу быть такой же, как и ты, Матушка. Как Царевна Елена.

— Ну раз хочешь, значит будешь. А сейчас иди, выкупайся ещё и не отрывайся от своих подруг.

Когда Ксюша отошла, Ленка меня спросила.

— Сань, что за дичь?Где ты найдёшь здесь нормального татуировщика? Это надо у арабов спрашивать или у индусов. А ещё у китайцев. У них вроде развита индустрия татуировок, хотя я точно не знаю. Хотя нет, у арабов навряд ли.

— Постараюсь найти. Если что, ты мне поможешь?

— Не вопрос. Ты же знаешь, я за любой кипишь, кроме голодовки и воздержания. Ибо воздержание, это не моё. Не могу я без мужика. Да, Сань, вот такая я конченная нимфоманка.

— Ну это ты сама решишь со своим мужем. Главное не затрахай его вусмерть.

— Кого, Васю что ли? Я тебя умоляю, этого затрахаешь. Как же, жди. Он всегда готов, как пиоЭНер. Будь готов, всегда готов! Иногда лежу с растопыриными ногами и думаю, откуда у него столько сил? А он ещё и целовать меня опять начинает. Поглаживать.

— Это хорошо, Лен. Значит тебе хороший муж достался.

— Да я и сама радуюсь. Бог с ним, хочет ещё, ради бога.

Потом ели плов. Вкусный! Пальчики оближешь. После чай пили, китайский зелёный с восточными сладостями, которые Гасан приготовил. Девчонки накупались, наелись, были довольные. С нашими с Леной мальчишками старшими играли. Носились по берегу, визжали и вопили. Хорошо провели день. Самые маленькие, когда проснулись, вместо молока мамочки ели молоко коровье. Но ничего наелись и успокоились. Здесь вообще была благодать. Тихо так, вечером сидели около терема. Я наигрывала на струнном инструмента. Ленка на своей губной гармошке. Я запела:

И лампа не горит,

И врут календари,

И если ты давно хотел, что-то мне сказать,

То говори.

Ленка мгновенно перестроилась и задула в губную гармошку ту мелодию, которая мне была нужна. Сержант-дамы сидели тихо, слушали. Старшие наши дети тоже замолчали, навострив ушки. Я немного, совсем чуть-чуть переиначила текст романса.

Любой обманчив звук,

Страшнее тишина,

Когда в самый разгар веселья падает из рук,

Кубок вина.

И черный кабинет,

И ждет в стволе патрон,

Так тихо, что я слышу, как идет на глубине

Вагон метро.

Девочки мои много чего не понимали — что значит кабинет? Что значит патрон в стволе? Что значит вагон метро, но слушали заворожённо.

На площади полки,

Темно в конце строки,

И в телефонной трубке эти много лет спустя

Одни гудки.

И где-то хлопнет дверь,

И дрогнут провода

Привет! Мы будем счастливы теперь

И навсегда.

Привет! Мы будем счастливы теперь

И навсегда.

Мы были уже одеты и сидели во дворе, возле терема. Там же сгрудилась челядь. Я продолжала перебором играть на струнах, а Ленка наигрывать на губной гармошке. Когда стихла мелодия, Ксюша спросила меня:

— Матушка, что это было?

— Это крик души, Ксения.

— Как пронзительно. — Выдохнула она. — А ещё, Матушка⁈

— Хорошо. Сегодня у нас поэтический вечер и вечер песни грустной о любви.

Я заиграла вновь перебором на струнах инструмента.

Ленка поняла, что я играю и поддержала меня на губной гармошке. Конечно, это не симфонический оркестр, но это хоть что-то.

Пообещайте мне любовь,

Пусть безответную.

Узнаю в облике любом

По всем приметам я.

Пойду покорно наугад

Куда поманите.

И не сверну с пути назад

Когда обманите.

Я играла и пела. Ленка тоже. Девчонки слушали нас заворожённо.

Пообещайте мне любовь

Хоть на мгновение.

Хочу изведать эту боль,

Как откровение.

Я за собой сожгу мосты,

Не зная жалости,

И все прощу, но только ты

Люби, пожалуйста, люби,

Люби, пожалуйста, люби,

Люби, пожалуйста.

Потом ещё пели песни. И Саша Ходкевич пела, и Паула на итальянском, и Агнеша на польском. Все песни были о любви. Спать легли поздно, довольные, сытые, Гасан нас накормил до отвала.

А утром начались новости. Первым прискакал гонец с юга. Я как раз ходила с Костиком на руках. Он мне улыбался, а я умилялась им. Целовала его и ворковала, как голубка над птенцом.

— Матушка. — Постучавшись, зашёл в мою светлицу Богдан. Смотрела на него вопросительно. — Прибыл сам бий ногаев Шейх-Мухаммед.

— Серьёзно? А разве Шейх-Мухаммед бий ногаев? Что-то я об этом не слышала.

— Я не знаю, Матушка. Но так сказал гонец.

— Хорошо, позови Марфу. Она приехала из Москвы?

— Да, Матушка. Уже здесь.

— Зови.

Дождалась прихода Марфы.

— Здравствуй, Матушка. С дороги я. Не успела одёжку переменить.

— Ничего. Проходи, садись. — Подождала пока мой начальник Особого отдела не устроится на стуле. — Скажи, тебе новости с юга и юго-востока регулярно приходят?

— Да. Матушка хочет знать что-то конкретно?

— Расскажи мне о Шейх-Мухаммеде.

— Который из ногаев?

— Да, о нём.

Марфа задумалась, потом стала говорить.

— Он один из претендентов на титул бия ногаев. Из очень влиятельного мангытского рода. В настоящий момент противостоит своему сопернику Алчагиру, одному из сыновей бия Ногайской Орды Мусы.

— И как он противостоит? Успешно?

— Он разгромил Алчагира так, что тому пришлось бежать со всеми остальными своими поданными в Крым, к Агишу Ширину.

— О как!!! Странно, а почему Агиш мне ничего не сказал? Не хорошо мальчик мой, от мамочки скрывать такое. Ладно, разберёмся. Дальше?

— Бий Шейх-Мухаммед, однако долго продержаться не смог. Калмаки накатывались волна за волной. Ему пришлось самому бежать со всем своим родом и своими людьми.

— Ты в курсе, что он прибыл сюда?

— Да. Сначала он прибыл в Москву. Но боярин Фёдор Мстиславович сказал ему что ты выехала в имение князей Остожских. Вот он и поехал сюда. Мы вместе ехали.

— И чего он хочет от меня? И вообще, как он здесь оказался?

— Ему сильно припекло одно место. Дальше на юго-запад он идти не может. Там ему перекроют путь крымчаки с беглым Алчагиром, который жаждет его крови. А Агиш с Мансуром рассчитывают поживится за счёт рода Шейх-Мухаммеда. А у него много, что можно взять. На юго-восток ему так же путь отрезан, там его ждут казахские ханы и джунгары, которые не питают к нему тёплых чувств. На северо-восток ему так же путь закрыт. Здесь уже Русь. Да и войско Великого Государя на марше уже, идёт фактически за ним. Он в ловушке. Ещё немного и калмаки разорвут его на куски. Я думаю, он бросится к тебе в ноги.

— Почему ко мне? Почему он не склонит голову перед моим владетельным супругом?

— Я тут, как ты, Матушка, говоришь, анализировала всё, что происходит в Большой степи. Так вот, можно я тебе выскажу свои думы?

— Говори, очень интересно, Марфа.

— Когда ты объявила на всю степь, что кровь Чингисхана ушла из этого мира, это разлетелось словно степной пожар. И именно тогда калмаки-ойраты восприняли это как сигнал к действию. Ты же знаешь, что нынешних татар они считают не настоящими монголами, порченными. Но их сдерживало то, что потомки ханов Золотой орды всё же были чингизидами. А среди монгол Чингиз-хан сродни святыни. Кровь чингизова была священна, поэтому трогать его потомков было запрещено.

— Как же, зато сами эти, так называемые чингизиды, друг дружку с успехом резали. — Усмехнулась я, целуя Костика. Он мне улыбался своим беззубым ротиком.

— Совершенно верно, Матушка. Но чингизидам это было позволено. Остальным нет. Так как только чингизиды имели право на титул хана. Остальные нет. Так постановил Великий Хурал всех монгол триста лет тому назад. И действие этого решения действовало всё это время. Посмотри, даже самый могущественный правитель Востока, Железный Хромец, Тамерлан и то не мог считать себя ханом. Он был просто одним из беев. Не даром для легитимизации своей власти он постоянно таскал с собой одного из чингизидов, который формально и правил державой Тамерлана. Хотя никакой власти и не имел. Все это понимали, но делали вид, что так и должно быть. А когда ты заявила, что кровь Чингиз-хана ушла, это открыло путь к власти и самое главное к титулам всем остальным. Те, кто раньше носили титулы тайши, то есть вожди, стали ханами. Но это стало возможным только после того, как ты объявила об уходе из мира крови чингизовой. Первый Эсэн-тайши из рода Чорос, шестьдесят лет назад попытался захватить власть в Джунгарии, или как её ещё называют ойратским ханством. Он объявил себя ханом всех монгол. В итоге не прожил и года. Монголы восстали против него и Эсэн-тайши был зарезан. Его внук, нынешний Эсэн-тайши учёл это и не пытался вновь объявить себя ханом, хотя сам принадлежал к роду Борджигин, вернее одному из его ветвей, роду Чорос. И только недавно, ссылаясь на тебя стал ханом. И даже тут он подстраховался. Не сам себя назвал ханом, а получил ханский титул и ханский бунчук из твоих рук. И остальные монголы-ойраты это приняли. А знаешь почему, Матушка?

— Почему?

— Всё дело в том, что от калмаков-ойрат пошёл слух, который разлетелся по Великой степи, от Китая и до Крыма. От Сибири и до южных казахский степей. И многие монгольские племена восприняли это очень серьёзно. Тебя, Матушка, считают реинкарнацией Хутулум-Чаха. Монгольской царевне, дочери Кайду-хана и правнучки Чингиз-хана. Девы воительницы.

—???

— Да, Матушка. Я специально просматривала всё, что о ней известно. Она жила давно, двести лет назад. О ней сложено много легенд. Например, одна из них. Сама Хутулун была очень красива и многие знатные мужчины сватались к ней. Но она не за кого не хотела выходить замуж. А так, как не могла отказать сразу, то ставила перед женихом условие, он вступает с ней в единоборство. Если она проигрывает, то становится его женой. Если он проигрывает, то приводит ей табун лошадей в сто голов. А один раз к ней посватался очень знатный человек. Отец царевны, Кайду-хан, даже сказал ей, чтобы она поддалась ему. Но царевна отказалась. И этот царевич сам сказал, что если проиграет ей, то приведёт царевне не сто, а тысячу коней. Так он был уверен в победе.

— И что?

— Проиграл. — Мы с Марфой засмеялись.

— Привёл?

— Согласно легенде, привёл. Но её всё же отец выдал замуж, тоже за знатного. По легенде это был молодой и красивый мужчина. Он хорошо относился к царевне. Она родила ему двух детей. А после смерти Кайду-хана, началась замятня между сыновьями хана. На монгольском курултае, Хутулум поддержала своего единоутробного брата. У них была одна мать. Но они проиграли. Курултай не поддержал царевну и её брата. Там были свои интриги. И власть досталась её сводному по отцу брату. А он был злопамятный. И потом захватил её единоутробного брата. Но оставил его в живых, а вот саму Хутулум он повелел убить, так как боялся её. Убил её, её мужа и их детей.

— И кто же этот засранец был, что не пожалел свою сестру по отцу, своих племянников?

— Я сейчас не помню, Матушка. У меня в Москве записи есть.

Некоторое время я думала. Качала сына, целовала его. Он улыбался. Марфа молчала, ждала, что я скажу.

— Марфа, значит так. Собери мне все сведения про эту принцессу. Столько, сколько возможно. И самое главное, дай мне имя того, кто её убил. Убил её мужа и детей. Говорят, дети не отвечают за своих отцов. В данном случае очень даже отвечают. Поняла меня?

Мы смотрели с Марфой друг другу в глаза. Она улыбнулась. Кивнула.

— Очень даже понимаю, Матушка. Можно спросить?

— Спрашивай. Только знай, что не на каждый вопрос ты сейчас сможешь получить ответ. А ответ на некоторые вопросы, лучше всего вообще не знать.

— Я рискну. Ты хочешь сыграть на этом? Или ты правда реинкарнация монгольской Царевны?

— Марфа, какая разница реинкарнация я или нет. Главное, что я могу воздействовать на монгол. А это сейчас очень мощная сила. И они помогут мне сделать то, что я хочу. Если сейчас я возьму Шейх-Мухаммеда под защиту, сколько у него войск?

— Около пятнадцати тысяч сабель.

— Пятнадцать тысяч? О, как жирно! Кто в основном напирает на Шейх-Мухаммеда?

— Он тебе хорошо знаком. Это Барлас. Он был тысячником, сейчас нойон. У него сейчас десять тысяч сабель под командованием, тумен, плюс твои пушки. Он разнесёт Шейх-Мухаммеда. Все его воины имеют хорошую броню. А не просто драные халаты. У всех кольчуги и пластинчатые доспехи, даже кирасы есть.

— Очень хорошо. Я поговорю с Шейх-Мухаммедом. Где он?

— Тут, недалеко, лагерь разбил. Его уже окружили со всех сторон. Даже пушки из Москвы подтянули.

— Он что всем кагалом припёрся? Как его пропустили?

— Не всем кагалом. С ним только сотня.

— Очень хорошо. Съезди к нему, объясни бию, что если он хочет остаться живым, то я приму его только в одном случае, если он мне принесёт клятву верности на Коране. Но это не значит, что её можно нарушить. Даже если она дана женщине, к тому же неверной с их точки зрения. Ты всё поняла?

— Поняла, Матушка.

На следующий день, Марфа уехала…

…В шатёр к Шейх-Мухаммеду зашёл один из его нукеров.

— Бий, прибыл человек от Искандер Султан.

— Пусть зайдёт.

В шатёр зашла Марфа. Она была в форме Корпуса. Шейх-Мухаммед удивлённо смотрел на неё. Он ожидал мужчину.

— Ты кто? — Задал бий вопрос.

Марфа усмехнулась.

— Я та, кто уполномочен говорить с тобой от имени Великой Княгини Московской и Королевы Ливонии. Или как вы её называете, Искандер Султан. Ты же хотел с ней поговорить, бий всех ногаев?

— Но я хотел говорить с ней.

— Прежде, чем говорить с ней, с Великой Княгиней Московской, ты будешь говорить со мной. Или вообще ни с кем не говорить не будешь, только с ойратами нойона Бурласа. Так с кем ты готов говорить, бий?

— Хорошо. Я буду с тобой говорить, женщина.

— Конечно, женщина. Как и Матушка. Великая Княгиня Московская. Итак, бий, что ты хочешь? Зачем пришёл сюда?

— Я хочу защиты. Для своего рода.

— Понятно. А что ты взамен дашь, Государыни и почему к ней обратился, а не к Великому Государю, мужу её?

— У Великого Государя много советников, кто скажет против меня. А я не хочу рисковать. А Великая Княгиня если дала слово о защите, то его исполняют. Тем более, среди ойратов-монгол, её чтят, как воплощение великой Хутулум-Чаха. Правнучке самого Чингиз-хана. Это значит, что древняя кровь вернулась. И она воплотилась в ней, в Искандер-султан.

— Значит, ты готов принести, Матушке, клятву верности? Так ведь, бий?

— Да, готов.

— А ты хорошо подумал. Бий?

— Что-то не так?

— Да всё не так. Или ты думаешь, что можно принести присягу верности моей Госпоже, а потом можно и обмануть? Ошибаешься, бий. Очень сильно ошибаешься. Знаешь кого больше всего ненавидит Матушка?

— Кого?

— Предателей. Те, кто предают. Клятвопреступников.

— Их все ненавидят и презирают. Я не нарушу свою клятву.

— А твои дети, бий?

— Они тоже. Если кто из них перейдёт на сторону врага Искандер Султан, он будет проклят и вычеркнут из семьи и рода. Станет изгоем, которого будут преследовать, пока не уничтожат.

— Хорошо, бий. Я тебя услышала. Собирайся, едем к Великой Княгине и Королеве Ливонии.

— Прямо сейчас? Я привёз подарки…

— Не надо подарков. Их подаришь позже. Я знаю, что здесь с тобой двое старших сыновей?

— Да.

— Они тоже пусть едут. Остальные твои люди остаются здесь. Едем я, мои люди и ты с сыновьями.

Шейх-Мухаммед взглянул на своих сыновей, находившихся здесь же в шатре.

— Хасан, Ямгурчи, седлайте коней. Едем к Искандер Султан…

Франция. Замок Блуа. Долина реки Луары. Конец августа 1515 года от Рождества Христова.

Франциск стоял возле окна, на втором этаже замка. Смотрел в окно. В большую комнату зашла молоденькая жена короля, Клод по прозванию Французская. Несколько дней назад Клод родила мужу их первого ребёнка — дочь, которую они назвали Луизой. Франциск обернулся.

— Клод? — Спросил он. Принцесса подошла к мужу. Смотрела ему в глаза. Положила правую ладошку Франциску на руку.

— Франциск, ты в последнее время ходишь какой-то встревоженный что ли? Тебя что-то беспокоит?

— Есть такое. Понимаешь, когда я был в Ливонии, у Королевы Александры, она сказала мне, чтобы я не влезал в итальянские войны. Что ничем хорошим для меня это не закончится.

— Франциск, но ты уже влез в Италию. У тебя 50 тысяч кавалерии и 60 тысяч пехоты на пути к Милану.

— Всё верно, Клод. Против меня и венецианцев выступили четыре армии. Папская армия под командованием Джулиана Медичи, брата Папы Льва. Испанцы из Кордоны. Миланская армия Массимилиано Сфорца и швейцарские баталии. Сфорца и швейцарцы заняли два важнейших горных ущелья Мон-Сени и Мон-Женевр. Они думали, что французская армия пойдёт там. — Франциск усмехнулся. Покачал головой. — Нет. Не пошла. Старый лис Тривульцио обошёл ущелья. Вопрос в том, подоспеют ли венецианцы к Милану вовремя или нет⁈ Ведь их будет караулить под Вероной испанская армия из Кордовы.

— А если не успеют подойти? — Спросила Клод.

— Тогда всё может закончится плохо. Скоро, даже, наверное, уже Сфорца и швейцарцы поняли, что Тривульцио их обманул. И тогда они бросятся к Милану. Туда же может подойти со своей армией и Медичи. А для меня потеря армии в сто тысяч, это катастрофа. Сфорца и швейцарцев надо разгромить по одиночке. Не дать им соединится с армией Медичи и, тем более, не дать соединится с испанцами.

— Дорогой, и что же делать?

— Ждать, Клод. Нам только и остаётся, что ждать. Сейчас всё будет зависеть от Тривульцио, Ла Паписа и виконта де Лотрек, командующих моей армией.

В комнату постучались, потом к королю и его жене заглянул Гильом Гуффье, сеньор де Бонниве и Буаси. Приближённый Франциска, друг его юности. В будущем маршал Франции и командующий французскими войсками в итальянских войнах 20-х годов 16 века. Клод недолюбливала этого франта, поморщилась, но промолчала.

— О, Гильом, заходи. — Махнул Гильому Франциск.

— Ваше Величество! Ваше Высочество! — Гильом церемониально поклонился. — Сир?

— Ты же в курсе, что Тривульцио сумел обойти швейцарцев и Сфорца?

— Да, сир. Он совершил блестящий манёвр.

— И всё же, Гильом, ситуация довольно опасная. А меня ведь Королева Александра предупреждала, чтобы я не лез в Италию.

— Сир. Вы меня удивляете. Что может женщина, пусть и королева, знать о военной науке? Её дело рожать детей… Прошу прощения, Ваше Высочество. — Гильом вновь церемониально поклонился Клод Французской. Молодая женщина ничего не ответила, но в её глазах сразу же появилось высокомерие и презрение к вельможе. Но тот не обратил на это внимание.

— Гильом. — Франциск не улыбался. Смотрел на своего товарища юности недовольно. — Ты забываешься. Королева Ливонская разгромила на голову османский корпус и 40 тысяч кочевников. А до этого нанесла поражение Императору Максимилиану. Причём, поражение нанесла, будучи в окружении и имея войск гораздо меньше, чем у имперцев. Или ты забыл, что именно тогда Георг фон Фрундсберг, по прозвищу «Мясник» попал к ней в плен?

— Прошу прощения, сир. Да, я слышал об этом. Но если честно, Ваше Величество, я сомневаюсь, что там осуществляла командование именно Королева Александра. В битве с имперцами, армией русских командовал Князь… Эээээ… У русских такие сложные для цивилизованного языка имена.

— Князь Воротынскофф. — Напомнил Франциск.

— Вот он. Так что победу одержал этот князь, а не Её Величество Александра Комнина.

Франциск покачал головой.

— А я ведь разговаривал с этим князем, Гильом. И не только с ним. И поверь, именно потому, как Королева Александра расставила свои войска, свою артиллерию и решило исход сражения. А вот против осман и кочевников, она воевала уже сама. Сама возглавляла войско. Что на это скажешь, Гильом? А её война в Литве? А сражение с Гриффичами и с поляками? И наконец, ты слышал, Гильом, что её эскадра разгромила датскую? Причём, в датской эскадре было больше боевых кораблей, чем у Александры.

— Ливонской эскадрой командовал Адмирал Пандольфо Малатеста. А он опытный командующий. В своё время командовал флотом Венеции.

— Да, это верно. Но учитывай, что сама Королева находилась там же на флагмане. И ещё, что немаловажно. Пандольфо применил новую тактику ведения морского боя. А мне тут вести пришли из Ливонии, что эту тактику придумала именно Королева Александра. А Пандольфо уже действовал исходя из этого. А сейчас в Риге и других портовых городах Ливонии начато строительство новых кораблей. Как мне сообщают, это будут большие корабли, имеющие мощное дальнобойное вооружение. Мне даже сообщили название этих кораблей, Александра назвала их галеонами. Ты слышал о таких кораблях?

— Нет, сир.

— Я тоже не слышал, Гильом. И никто о них не слышал. Но я уверен, что и к этим кораблям приложила свою ручку Королева Александра.

Клод Французская с насмешкой и торжеством в глазах смотрела на Гильома Гуффье, сеньора де Бонниве и Буаси. Франциск рассказывал ей о Королеве Ливонии. И она сама, не зная почему прониклась к этой женщине огромной симпатией. И очень хотела бы пообщаться с ней лицом к лицу. Вот только как это сделать, Клод не знала. Ехать в Ливонию? Да кто же её отпустит? Франциск точно не отпустит. Да к тому же маленькая Луиза. И сейчас глядя на Гильома, Клод молча говорила: «Вот видишь, сеньор де Бонниве и Буаси, значит удел женщины не только рожать детей, но ещё она может воевать, как Орлеанская Дева, громить своих врагов и строить большие корабли». Но говорить вслух Принцесса Франции ничего не стала. Да, как это не парадоксально, но Клод Французская, несмотря на то, что её муж уже являлся Королём Франции, она такого титула не имела. Клод была коронована, как Королева только в 1517 году от рождества Христова. Старшая дочь покойного Короля Франции Людовика ХII и Герцогини Анны Бретонской, Клод, после смерти матери унаследовала герцогство Бретонское, став одной из самых богатых невест Европы. Замуж её выдали в 15 лет за её же кузена, герцога Валуа, Франциска. Брак был чисто династический. В этом браке Клод прожила 9 лет. И все годы брака была беременной. Клод родила мужу трёх сыновей и четырёх дочерей, это не считая многочисленных выкидышей, которые случались у неё часто. Умерла она в возрасте 24 лет. Совсем молодой. Причины смерти до настоящего времени не ясны. Есть только версии. По одной из них молодая Королева Франции умерла от костного туберкулёза, которым страдала её мать, Анна Бретонская. Однако эта версия до сих пор не подтверждена. По другой версии, она умерла от сифилиса, которым наградил её супруг, имевший многочисленных любовниц-фавориток. Но и эта версия представляется сомнительно, так как после Клод Французской, Франциск был ещё женат на Элеоноре Австрийской. И его вторая жена не страдала сифилисом, и прожила до 1558 года от Рождества Христова и умерла от приступа астмы. Да и сам Франциск прожил довольно долго, до 1547 года. Согласно третьей версии, которая представляется наиболее вероятной, Клод умерла от истощения организма постоянными беременностями и случившимся у неё выкидышем, с большой кровопотерей. В 16 или 17 лет у неё стал развиваться сколиоз, из-за чего она стала очень сильно сутулится. После одной из неудачных беременностей, которая дала осложнения на зрение, в следствии чего она стала косить на один глаз. К концу жизни Клод, несмотря на то, что была молода, всего 24 года, выглядела старухой. У неё была нездоровая полнота, практически потеряла зубы и волосы. По характеру она была спокойной, тихой молодой женщиной, которую воспитывали в строгости и благочестии её матери Анны Бретонской. Саму Клод, после смерти её родителей, при дворе не жаловали, даже не смотря на то, что она будучи герцогиней Бретонской, Миланской, Бургунской, графиней Блуа и синьорой части территорий Венецианской республики, которые находились под контролем французских войск, принесла Франциску огромное состояние в качестве приданного. Но при этом сама жила довольно скромно. А ближе к её кончине над ней даже стали открыто смеяться, указывая на её косоглазие, нездоровую полноту, хромоту. А мать короля, свекровь молодой королевы, которая исполняла обязанности регента, открыто издевалась над молодой женщиной. Клод не интересовалась политикой, в отличии от своей младшей сестры Рене Французской, которая поддержала Реформацию и перешла в протестанство. Да, судьбы юной Королевы Франции, Клод Французской, была печальна и она бы умерла в 24 года, как это произошло в реальности, из которой пришли Александра и Елена. Но в этой реальности история уже совершила свой кульбит, перескочив на иную колею. Что дало юной Королеве Франции шанс всё изменить и прожить гораздо дольше. И не просто дольше, но жизнью, богато насыщенной событиями и людьми. Дало шанс изменить, в первую очередь себя, измениться самой, как внешне, так и внутренне. И из тихой, благочестивой молодой женщины, не любившей показываться на людях при дворе, превратиться в жёсткую с железной хваткой, властную и в тоже время обладающую авантюрным характером настоящую Королеву Франции. Но это было ещё впереди…

— Простите, сир. Вы как всегда правы. Но Королева Ливонии, особенная женщина. Она такая одна. — Сказал Гильом Гуффье, сеньор де Бонниве и Буаси, стараясь угодить королю.

— Хорошо, допустим. А что насчёт принцессы Елены, сестры Королевы Александры? Всем известно, что именно она придумала и изготовила новый порох, который Александра называет взрывчаткой. И именно этот порох русские и ливонцы используют для своих пушек. И сами пушки. Они более дальнобойные и скорострельные, чем у всех остальных. А ведь их тоже придумали Королева Александра и её сестра. Недаром принцессу Елену охраняют, как зеницу ока. Даже лучше, чем саму Королеву. Вспомни, когда на коронации Александры, поляки и литвины попытались похитить принцессу Елену, в какой ярости была её старшая сестра. После этого, она и двинула свои войска на Литву. Литовский герцог и Король Польский Сигизмунд дорого заплатил за свою авантюру с похищением принцессы Елены. И ещё, Гильом, сколько султан готов заплатить за сестёр Комниных? Скажи мне, когда, кто и за какого короля или королеву готовы были платить такие огромные деньги? Миллион золотом, за каждую. Почему султан готов на такие траты? А, друг мой? Или он знает о них что-то такое, что многократно может оправдать такие расходы.

— Вы как всегда правы, сир. Они обе необычные женщины. Это стоит признать. Да, сир, Королева Александра нашла золото Рейна. Какие-то совершенно невероятные сокровища и вывезла их к себе в Ливонию, прямо из-под носа Императора. Максимилиан остался с носом. — Угодливо произнёс Гильом. Они оба с Франциском посмеялись. — Об этом сейчас говорят при всех европейских двора.

— Ваше Величество, — Клод смотрела на мужа вопросительно, — Вы мне ничего про это не рассказывали.

— Извини, Клод. Я сам только недавно узнал об этом. Не знаю сколько там правды, а сколько выдумано, но мне сообщили, что Королева Александра вывезла с берегов Рейна много сундуков с золотом, серебром и драгоценными камнями. А ещё она там нашла золотого орла IX испанского легиона, которым командовал её далёкий предок во времена Римской империи. Местный барон, на земле которого клад этот и был найден, хотел отобрать его. В общем-то он был в своём праве. Вот только Королева Александра отправила его подальше, а потом и вообще барон был убит при нападении на её корабли. Глупый он, туда ему и дорога. А после этого, датский король попытался сокровища у Александры отобрать. Да только корабли свои потерял и матросов лишился. И пираты на неё напали позже. Да и они тоже были разбиты. Кто погиб, а кто и в плен к ней попал.

Клод, слушая своего мужа, улыбалась. Её глаза возбуждённо блестели, щёки покраснели от волнения. Она даже в ладоши захлопала.

— Франциск, скажи, а Королева Александра красивая?

— Я тебе уже это говорил. Да, красивая. Как и её сестра. Там сразу видна порода. Мало, кто из принцесс или королев может с ними в этом сравнится. При этом Александра волевая, может принимать очень жёсткие решения. У неё стальная хватка. Недаром её прозвали Ливонской волчицей. Знаешь, Клод, она меня научила красивому танцу, вальс называется. Это очень аристократический танец. Вот только у нас музыку такую играть никто не может. А у меня с музыкальным слухом плохо. Я не могу её даже наиграть. Пробовал её наиграть с музыкантами нашими, придворными, но они что угодно играют, но только не вальс.

— А как его танцевать?

— Вот смотри, одна твоя рука в моей руке. Давай левую руку. Вот так твоя ладонь лежит в моей ладони. Правая твоя рука лежит на моём плече. Я левой рукой держу тебя за талию. И мы кружимся. Вот так, переступай ногами… Не так, Клод. Ты мне на ноги наступаешь… Клод, я тебя веду. Давай и раз, и два, и три… Жаль музыки нет. Под музыку лучше получается…

Английское королевство. Гэмпшир. Замок Портчестер. Конец Августа 1515 года от Рождества Христова.

Великий Магистр смотрел на шахматную доску. Томаса он уже отправил в Венден. Магистр внимательно разглядывал диспозицию.

— А ты молодец, Александра. Интересно, какой твой ход следующий?

В комнате находился ещё один человек, кроме самого Мессира. Сэр Джон Блаунт, происходивший из старинного рыцарского рода Блаунтов, которые владели обширными владениями в Стаффордшире и Шропшире. И входил в высший круг посвящённых. Джон внимательно наблюдал за Великим Магистром.

— Мессир. — Наконец, обратился он к Магистру. — Эта Ливонская волчица присвоила себе вторую часть казны Ордена. Неужели мы всё это оставим просто так? Без последствий?

— Без последствий мы ничего никогда не оставляем, мой дорогой Джон. Взяв вторую часть казны, она прекрасно понимает, что за это мы потребуем плату. Её жизнь и жизнь её близких. И поверь мне, Джон, она ждёт нас. Приготовилась. Можно попытаться просто её убить. Но вот только мы пытались и не раз. Но у нас ничего не вышло. И ты прекрасно это знаешь. Если мы не смогли её убрать тогда, когда её служба охраны ещё не была создана, то сейчас тем более, мы её просто так не сможем убить. Её хорошо охраняют. Очень хорошо. И не только внешне, но и тайно. В Москве мы потеряли, фактически, всю свою шпионскую сеть. Она разгромлена. Наши люди просто исчезли. Живы они или нет, мы не знаем, но думаю они уже все мертвы. Этот Вяземский очень хорошо работает. Мало того, Александра создала ещё одну службу, «Особый отдел Корпуса». Для проведения тайных операций, как на территории Руси, так и на территории Ливонии, а так же за их пределами. Война в Литве это хорошо показала. И ты знаешь, кто возглавляет этот отдел?

— Какой-нибудь их дикарь и варвар?

— Называть русских дикарями и варварами, Джон, ошибочно. Московиты далеко не дикари и не варвары. А возглавляет «Особый отдел» женщина. Некая Марфа. Всё, что удалось о ней узнать, это то, что она очень умна, хитра и коварна. Кстати, в прошлом она была женой разбойника, и сама занималась на дорогах разбоем и грабежами. Её с мужем никто не мог поймать, а вот Александра поймала. Но отправлять на эшафот не стала, а приблизила к себе и назначила главой этого «Особого отдела». Она сама, эта Марфа, и её люди, в том числе и её муж, которому Александра тоже сохранила жизнь, теперь служат Королеве Ливонии. Сведения об этой Марфе скудны и расплывчаты. — Говоря это, Великий Магистр продолжал изучать диспозицию на шахматной доске. В какой-то момент он замер. — Джон, скажи, чтобы принесли карту Европы и Азии. Сейчас.

Джон Блаунт поклонился и вышел, но вскоре вернулся с одним из посвящённых, но стоявшим на гораздо меньшей ступени посвящения. Тот занёс два больших свитка.

— Расстели их здесь на полу. — Повелел Мессир. Тамплиер выполнил указание молча. — Теперь иди. — Магистр дождался пока тот выйдет, стал внимательно разглядывать обе карты. Придвинул их вплотную друг к другу.

— Что Вы хотите, Мессир? — Спросил Джон.

— Хочу понять, куда она нанесёт следующий удар.

Магистр подошёл к одному из столиков на котором тоже стояли шахматные фигуры, не те, которые ему привезли от Александры. Взял туру. Вернулся к картам. Некоторое время молчал. Потом поставил её в дельте Волги.

— Что это значит, Мессир? — Спросил Блаунт.

— Она взяла под контроль всю эту реку. Таким образом обеспечив себе выход в Хвалынское или как его ещё называют, Каспийское море. А значит, теперь имеет свободный выход в Персию, а через неё в Индию и Китай.

— Но мы пока не знаем, захватил русский герцог ту варварскую страну, которая контролирует выход в Каспийское море. — Сказал Джон.

— Ты имеешь ввиду Хаджи-Тархан? — Джон кивнул. — Захватил. Я в этом не сомневаюсь. Но думаю скоро мы получим подтверждение этому. — Магистр продолжал рассматривать карты.

— Почему именно тура, Мессир?

— Она, как крепостная башня, символизирует, что с этого момента они поставили там свой форт-пост. Закрепили эту территорию за собой. Это как поставить на чьей-то земле крепость, показывая, теперь это всё моё. Разве не так действовали рыцари разных Орденов, захватывая земли язычников и варваров?

— Так, Мессир.

Продолжая рассматривать карты, Магистр остановил свой взгляд на Скандинавском полуострове. Чуть склонил голову на бок. Потом произнёс. — Что же ты задумала здесь, Саша?

— Где? — Задал вопрос Джон.

— В Швеции.

— Почему Вы так подумали, Мессир? Почему Швеция, а не Норвегия?

— Нет. Именно Швеция. В Швеции нет короля. Там регент, Стен Стуре Младший. И шведы тяготятся датским господством. А Александра встречалась с женой Стена. У регента есть дочь. У Александры два сына. Понимаешь, о чём я?

— Династический брак?

— Да. Причём не просто брак. Женить одного из своих сыновей, а они оба являются сейчас принцами, причём наследными на дочери регента, она не будет. Регент не король. Сегодня регентом один, завтра другой. А вот женить сына на принцессе, это уже совсем другой уровень. Понимаешь, Джон?

— Королева хочет добиться независимости Стокгольма от Копенгагена?

— Да. Я думаю, что она так и попытается это сделать. — Кивнул Магистр, взглянув на Блаунта.

— А королём должен будет стать Стен Стуре Младший?

— Совершенно верно. — Усмехнулся Магистр.

— Но, Мессир, Стуре Младший не королевской крови. Он не имеет прав на шведскую корону. А других претендентов на шведский престол, кроме датского короля нет.

— А вот здесь ты ошибаешься, Джон. Род, к которому относится Стуре Младший один из влиятельных аристократических родов Швеции. Мало того, дед Стуре Младшего был женат на сестре короля. Пусть этого короля, в итоге, из Швеции и выгнали, но факт остаётся фактом. В Стене течёт, пусть и номинально, но королевская кровь. Это основание для притязаний на корону. А права на престол, при наличии оснований, подтверждаются прежде всего силой оружия. Тебе ли это не знать, Джон? К тому же, Стен Стуре Младший имеет широкую поддержку среди шведских бондов и среднего дворянства. Единственная преграда для него на пути к короне, это высшая шведская аристократия, которая больше тяготеет к датчанам. Среди них очень сильно продатское лобби. Скажи, Джон, что бы ты сделал в этом случае, чтобы получить корону Швеции? — Они оба смотрели на карту.

— Лично я бы, устроил что-то в плане резни. Вырезал бы всех своих противников. Причём, ликвидация всей или большей части продатской партии должна быть быстрой и масштабной. Чтобы одним ударом разрубить этот гордиев узел.

— Браво, Джон. Я тоже склоняюсь к тому, что это единственное решение этого вопроса. Других вариантов просто нет. Высшая аристократия просто не даст мирно Стуре Младшему занять трон. А начинать затяжную гражданскую войну с неясным исходом Стен не станет. Он должен будет действовать очень быстро.

— Тогда в чём будет заключаться роль Ливонской волчицы?

— Вот и я об этом думаю. Что она намерена сделать, чтобы посадить Стена Стуре Младшего на шведский престол?

— Вторжение ливонской армии? — Предположил Блаунт. — Тем более, флот у неё уже есть. И высадить десант в Стокгольме для неё не будет большой проблемой.

Магистр отрицательно покачал головой.

— Нет, Джон. Это стало бы для Александры фатальной ошибкой. И она, я уверен, это хорошо понимает.

— Почему ошибкой, Мессир? Разве так не делали ранее?

— Делали. Но тогда шведы будут воспринимать Стуре Младшего узурпатором, пришедшим к власти на мечах захватчиков. Зачем им менять одних оккупантов на других. Тем более, как бы там не было, но датчане ближе к шведам, чем немцы и, уж тем более, русские. Нет, Джон, здесь будет что-то другое. Джон, Александра очень умная женщина. И она умеет просчитывать свои действия на два и даже на три шага вперёд. А чтобы её обыграть, мы должны просчитывать свои действия на три-четыре шага вперёд. Иначе никак.

— Я понял, значит здесь тура не пойдёт, Мессир?

— Нет. Однозначно.

— Тогда какая фигура?

— Пока не знаю. — Магистр взял в руки слона. Посмотрел на него, покачал головой и поставил назад. Взял в руки пешку. Вновь посмотрел на карту.

— Мессир, — спросил Магистра Джон Блаунт, — почему пешка? Она самая слабая фигура.

— Согласен. Но у неё есть одно свойство. Пешка в нужный момент может превратиться в самую сильную фигуру, ферзя. — Ответил Магистр

— Значит пешка? А кто сыграет роль этой пешки? Стуре Младший? Так он далеко не пешка.

— В том то всё и дело. Стен не пешка. Но должен стать самой сильной фигурой. — Магистр некоторое время размышлял, потом отставил в сторону пешку, но не поставил её к остальным шахматным фигурам и взял коня. Некоторое время размышлял.

— Почему конь, Мессир?

— Сам догадаешься, Джон? Ты же умеешь играть в шахматы. — Магистр поднял, держа в руке, шахматного коня до уровня глаз, демонстрируя его Джону.

— Конь, самая опасная шахматная фигура. Он не ходит прямо или по диагонали. И самое главное может нанести удар из-за другой фигуры, прикрываясь ей.

— Совершенно верно, Джон. — Магистр поставил коня на то место на карте, где был отмечен Стокгольм. Потом взял короля и поставил туда же. — Именно так она будет действовать. Конь в связке с королём.

— Король, это Стен Стуре Младший?

— Да. Он должен стать королём. Вопрос в том, кто будет конём и какие действия предпримет конь. Против кого, я догадываюсь.

— Против продатской партии? — Больше даже не спрашивая, а утверждая сказал Джон Блаунт.

— Против неё. Значит так, Джон. Срочно пошлите указание нашим людям в Стокгольме, внимательно наблюдать за действиями Стена Стуре Младшего и за теми, кто будет прибывать в Стокгольм. Особое внимание за немцами из Ливонии и за русскими, не важно кто это будет, купцы или ещё кто. В случае, если начнётся какое-либо движение со стороны Стена Стуре Младшего или иных лиц, которое будет указывать на эскалацию между высшей аристократией Швеции и регентом, Стена, его жену, Кристину Нильсдоттер Юлленшерну и их дочь уничтожить. Причём, надо сделать так, что их смерть легла на ливонцев и русских. Понятно, Джон?

— Я всё понял. Приказ будет послан незамедлительно.

— Это ещё не всё. — Магистр перевёл взгляд на карту, где было обозначено Великое Княжество Литовское. — Ты же в курсе, что покушение на Александру, организованное литовскими магнатами, с нашей подачи, провалилось?

— Да, Мессир. Эти варвары даже такую простую вещь не могли сделать. А ведь Королева тогда была менее защищена, чем находясь с Вендене или в Москве.

— Ты прав, Джон. Но что сделано, то сделано. Назад не воротишь. И я уверен, что Королева уже знает, кто из литовских магнатов к этому причастен.

— Что это нам даёт, Мессир?

— Она обязательно нанесёт ответный удар. Это просто вопрос времени. — Магистр взял в руки туру. Подумал и поставил её на территорию Великого Княжества Литовского. Но смотрел с сомнением. Взял так же слона и поставил туда же.

— Почему здесь две фигуры? — Задал вопрос Блаунт.

— Я пока не уверен, какая именно из этих двух фигур будет использована в Литве. Хотя возможно обе сразу. Тура означает потерю территорий. Слон, означает войну. Тем более, между Венденом и Литвой мир так и не был заключён. Формально Ливония и Литва находятся в состоянии войны. Хотя боевые действия пока не ведутся. Как говорится, ни мира, ни войны. Это очень шаткое положение. Но Александра не спешит заключать с Сигизмундом мир. А значит она намерена воевать дальше. Неудавшееся покушение она использует, как предлог для возобновления боевых действий. Либо, как ультиматум Великому Князю Литовскому, для получения от него сатисфакции.

— Я уверен, она сама примет в этом участие, а не ограничится посылкой армии под командованием своих командиров. — Предположил Джон.

— Я тоже так думаю.

— Значит у нас появится возможность всё же ликвидировать её. Мало ли что бывает на войне. И короли с королевами гибнут или попадают в плен.

— Вот, Джон. Это самое главное. Думаешь почему я велел прекратить все попытки убить Александру?

— Почему?

— Это самый крайний вариант. Но нам нужно попытаться всё же её захватить. Захват её сестры и их детей, обречён. Их слишком хорошо охраняют. Там две или три рубежа охраны и защиты. Не подберёмся. А вот захватить её саму во время возобновления войны в Литве, шанс, я думаю будет. Для чего нам это, ты хочешь спросит, Джон?

— Да, для чего? Не проще ли от неё избавится навсегда?

— Проще, но не желательно. Ты забываешь, Джон о третьей части казны.

— Золото катаров⁈

— Да. Золото катаров, которое было передано нам на хранение, после разгрома крестоносцами альбигойцев в Лангедоке. А точнее, когда пала последняя твердыня катаров на горе Монсегюр. Мы не знаем, где находится третья часть казны. Ключ к ней, увы, в руках у Александры. Вопрос в том, нашла она его или нет.

— Разделение казны на три части было ошибкой, Мессир.

Магистр посмотрел в глаза Джону Блаунту.

— Решение о разделении казны было принято двести лет назад. И не тебе, Джон судить об этом. Тогда это было оправдано. Так, как риск потери казны был велик. Рим целенаправленно охотился за нашей казной. Никто не мог предположить, что первая часть казны попадёт в руки такой умной женщины. Которая умеет делать правильные выводы. Но я знаю точно, что третья часть казны, золото катар не должно попасть в её руки.

— На сколько велика эта часть казны? — Задал вопрос Джон.

— Поверь, достаточна. Я сам не знаю сколько там. Это казна практически всей Южной Франции и Северной Италии, и не только. Катары были в Шампани и Бургундии. Там их называли «публикане». Катары были многочисленны и во Фландрии, где их называли «фифлы». Были ещё и «патарены» в Италии. Инквизиция жгла катаров в Кёльне и так далее. Условием передачи нам казны катар было то, что мы можем забрать себе десятую часть от их сокровищ. Плюс всё то, что мы заработаем, пуская в оборот их золото, серебро и драгоценные камни. А за восемьдесят лет, что мы легально использовали их деньги, мы много сумели заработать. Ты представляешь сколько это?

— И всё это в третьей части казны?

— Да. Ты думаешь Святой Престол просто так решился на крестовый поход против альбигойцев? Думаешь всё дело в разногласиях по теологии и прочего? Ты так наивен? Просто-напросто Папа узнал размер казны альбигойцев. И всё. Тогда Рим впервые опробовал использование крестовых походов для получения чужих денег. Не для захвата территорий, и святых мест, как это было с Иерусалимом, а именно для захвата чужой казны. Всё это, конечно же, оговаривалось якобы искоренением ереси. Сам подумай, Джон. То катар спокойно терпели, даже позволили им создать целую сеть церквей. Им благоволила высшая аристократия Южной Франции и Северной Италии. То вдруг ополчились на них, созвав целый крестовый поход. Плевали в Риме на теологические разногласия. Папе нужно было золото, много золота и серебра. Первыми в этом списке оказались катары. Мы, тамплиеры, стали в этом списке вторыми, после того, как Святой Престол узнал о нашей казне. О размерах наших доходов. И самое главное, я думаю, что Папа узнал о том, что казна катар находится у нас. Подтвердить это не могу, но это моё мнение. А король Франции был всего лишь пешкой здесь. Ему тоже что-то Папа пообещал, вот он и стал таким рьяным борцом с тамплиерской ересью. — Магистр помолчал, что-то обдумывая. Потом взглянул на Джона. — К сожалению, мы даже не знаем, где именно находится ключ к третьей части казны. Если в отношении второй части мы знали, где его искать, то по поводу третьей, не знаем. Но то, что ключ находится у Александры, пусть даже она пока этого не знает, я уверен. Но в любом случае, мы не должны допустить, чтобы золото катар досталось ей. Это многократно усилит её. Чего допустить нельзя. Точно так же нельзя допустить, чтобы она распространила своё влияние на Швецию. Мы поставим там свою королевскую династию, которая пусть воюет с ливонцами и русскими. И пусть новая шведская династия будет всегда враждебна к ливонцам и русским. Особенно к русским.

— Хорошо, что катар больше не осталось. Потребовать возврата казны некому. — Усмехнулся Джон Блаунт. Магистр его в этом не поддержал. Смотрел спокойно на барона.

— Не спеши, Джон.

— Не понял?

— Ты думаешь катары исчезли со смертью последнего их епископа, Гийома Белибаста в 1321 году в Виллеруж-Терменез? Которого сожгли по повелению архиепископа Нарбонны? Ты уверен в этом? Нас ведь тоже, как бы не существует, вот уже 200 лет.

— Они остались?

— Они не только остались, Джон. Мало того, они потребовали возврата своей казны. Вот, почитай. — Магистр подошёл к своему столу, вытащил из одного из ящиков свиток. Протянул его Джону. Тот стал читать. Чем больше он читал, тем больше его брови изгибались в удивлении. Дочитав, он отдал свиток Магистру.

— Как они узнали, что мы здесь?

— Не знаю. Но у них свои очень хорошие информаторы.

— И что делать, Мессир?

— Я пока думаю.

— Катары. Церковь Добрых мужчин и Добрых женщин. — С пренебрежением произнёс Джон Блаунт. — А может просто отказать им?

— И натравить их на себя? У нас и без этого хватает проблем.

— Тогда может натравить их на Александру? Пусть они с ней разбираются. Я думаю, на их претензии Королева Ливонии просто пошёл их подальше. И нам это будет на руку.

— Джон, что ты знаешь о Церкви катар?

— То, что они считали себя Церковью Добрых Мужчин и Добрых Женщин. Я это уже говорил.

Магистр покачал головой.

— Барон! В основе Церкви катар и альбигойцев в целом, лежит концепция восточных православных Церквей. Понимаешь это? Не Западного христианства, а Восточного Православия. Да, в своей теологии и трактовки Святого Писания они отличаются от Русского Православия. Но основа у них одна. И если мы перенаправим катар к Александре, а она сама православная, то я сомневаюсь, что они начнут враждовать. Не забывай, что старшая Комнина очень умная женщина. И она сумеет договорится с катарами, я в этом уверен.

— Что тогда нам сейчас делать?

— Ждать. Тянуть время. Для того, чтобы выработать стратегию в отношении катар в нужную нам сторону. И ещё, ассасины что-то притихли, после неудачной попытки похищения и убийства Александры и её сестры. Не нравится мне это. Старец молчит, никак не обозначился после провала его людей. Он даже султана проигнорировал.

— Мессир, думает, что он сумел договорится с Комниной?

— Вполне возможно. Точно мы не знаем. А Старец умеет хранить тайны. И учитывай византийское коварство и изощрённость, что впитано Александрой с молоком матери их союз для нас очень опасен. С этим нам тоже придётся разбираться. Не удалось нам столкнуть византийку с ассасинами, надо не допустить их сближения. — Магистр вновь посмотрел на карту. — Александра строит новые корабли. Галеоны. Это будет, как я понимаю новое слово в военном морском строительстве. Если она осуществит это, то контроль над Балтикой и Северным морем может перейти к ней. Она будет здесь доминировать. Что известно с Ганзой, Джон? Это твоё направление.

— Мне нечем Вас порадовать, Мессир. Александра взяла к себе на службу очень грамотного и рьяного молодого банкира. Он начал гнуть Ганзу под Королеву. Сейчас в Ганзе начался разброд и шатание. Денежные мешки Ганзы начали нести серьёзные убытки. Но те, кто стали заключать соглашение с Ливонией, а точнее с самой Королевой, вдруг пошли на подъём. Если так и дальше пойдёт, то Ганзу мы потеряем.

— Тогда реши вопрос с этим молодым и рьяным банкиром.

— Хорошо, Мессир. И ещё, В Ливонии Королева начала ликвидацию ростовщических контор. А большинство из них находятся под нашим контролем.

— Это тоже с подачи молодого и рьяного банкира? — Задал вопрос Магистр.

— Не известно. Возможно да, но возможно он это делает с подачи самой Королевы, выполняя просто её волю.

— В любом случае, с банкиром надо кончать. Хотя если он действует с подачи королевы и только выполняет её распоряжения, то это мало поможет. Она просто заменит его другим человеком. Но всё же реши с ним вопрос. Посмотрим на её реакцию…

Османская империя. Константинополь. Топкапы, резиденция султанов. Аль-Иснайн, 11 Раджаб 921 год Хиджры (30 августа 1515 года от Рождества Христова)

Султан Селим Явуз наблюдал за проливом Босфор. Он слышал, как к нему в покои кто-то зашёл. Но Селим знал, кто это — Великий Визирь Хадым Синан-паша.

— Говори. — Велел султан, так и не обернувшись к визирю.

— Господин, да благословит Всевышний…

— Говори по делу, паша.

— Искандер Султан вывезла большие сокровища с берегов Рейна.

Султан повернулся к Великому Визирю. Смотрел удивлённо.

— Насколько большие?

— Сведения доходят разные по поводу количества сундуков, которые она достала из тайного подземелья одной из церквей. Но все сходятся в одном, сундуков было несколько десятков. Кроме того, среди сокровищ, Искандер Султан обнаружила… — Хадым Синай-паша замолчал, преданно и с опаской глядя на султана.

— Что замолчал? Что она там обнаружила?

— Золотого орла IX Испанского легиона, которым командовал с её слов её предок. Септимий Дука.

Селим закрыл глаза. Некоторое время стоял так молча. Потом опять посмотрел на Великого Визиря.

— А что, Император Максимилиан позволил ей вывезти с территории империи такие сокровища? Что-то в это слабо верится. Ему же всегда не хватает денег.

— Прости, Господин. Но она сокровища вывезла на кораблях. У неё была эскадра. Две боевых каракки и две каравеллы. Это ещё не всё.

— Что ещё?

— В датских проливах, корабли Искандер Султан попытались остановить военные корабли датчан. Произошёл бой. В результате датский король лишился своих кораблей. Часть из них Искандер Султан потопила, часть захватила вместе с экипажами и увела к себе в Ливонию.

Селим усмехнулся.

— Да, она нанесла датчанам хорошую пощёчину. Но это даже хорошо. Мы можем это использовать против самой византийской девки… Что с Исмаил-шахом?

— К сожалению, Господин, нанести поражение персам не удалось. Исмаил-шах усвоил уроки и стал формировать у себя пехоту. К тому же у него есть артиллерия. Пушки, захваченные у нас и у правителей Ак-Коюнлу. Кроме этого, Господин, Искандер Султан предоставила Исмаил-шаху и свои дальнобойные и скорострельные пушки. Армия, под руководством Бийыклы Мехмед Паша и Амасьи Шади Паша, не сумела деблокировать Диярбекире. Амасьи Шади Паша убит. Бийыклы Мехмед Паша ранен. Но он отдал приказ на отход. Персы разбили ворота Диярбекире и одну башню. Город пал, Господин. Вся Восточная Анатолия теперь открыта перед шахиншахом. Что будем делать, мой падишах? Персы наращивают давление на нас.

Селим некоторое время молчал. Вытащил из ножен свою саблю из дамасской стали, богато украшенную золотом и драгоценными камнями. Великий Визирь застыл в поклоне. Хадым Синай-паша почувствовал, как по его спине покатился холодный пот.

— Ты очень плохие новости мне принёс, Хадым Синай-паша. Знаешь, что делают с гонцом, приносящим плохую весть?

— Да, Господин мой.

— Что с ним делают? Отвечай, раб⁈

Хадым понял, что пришёл его конец. Хадым Синай-паша по происхождению был из Восточной Боснии. В детстве был крещён в православие. Однако мальчиком был взят турками по системе девширме в качестве живого налога с немусульманских семей. Это когда мальчиков насильно изымали из семей, обращали их в ислам, воспитывали в духе преданности Султану. Именно из таких детей воспитывались янычары, а так же управляющие теми или иными областями империи. Сам Синай после окончания обучения получил титул санджакбея и был направлен в Боснию. С этого и началась карьера будущего Великого Визиря. Хадым Синай участвовал в прошлом году в Чалдыранском сражении и чуть не погиб там, получив тяжёлое шрапнельное ранение, но выжил. За мужество, проявленное во время этой битвы, а так же за то, что Синай умело и грамотно управлял вверенными ему территория в июне этого года Султан назначил Синая Великим Визирем, сместив с этой должности и казнив Дукакинзаде Ахмед-пашу. И вот сейчас он сам готовился проститься с жизнью.

— Гонца, принёсшего дурные вести, лишают жизни, Господин.

— Правильно.

Хадым Синай-паша не мог видеть султана, так как стоял на коленях, склонившись в поклоне и прижав руки к груди. Он закрыл глаза и стал читать молитву Всевышнему. Стояла тишина. Спустя некоторое время Великий Визирь услышал:

— Я не буду тебя пока лишать жизни, Синай. Встань с колен. Смотри мне в глаза. — Визирь поднялся, посмотрел на своего Господина. — Срочно, начинай переброску войск из Магриба, которые должны были привести к покорности мамлюков. Сейчас важнее всего Анатолия. А Африка от меня никуда не денется, как и Сирия, и Мекка с Мединой.

— Господин, позволено ли мне будет спросить?

— Спрашивай.

— Я веду переговоры с Касухом, султаном мамлюков. Он готов признать вассалитет осман. Если мы сейчас уйдём оттуда, боюсь второго шанса такого уже не будет.

Султан Селим Явуз, сунул саблю в ножны. Синай облегчённо выдохнул, но так, что султан не заметил.

— Вот ты вроде бы умный у меня человек, Хадым Синай-паша. Во-первых, Анатолия для меня важнее Магриба. Так как из Анатолии прямая дорога у шахиншаха на Константинополь. Это сердце Турции. Во-вторых, ты правда поверил, что Касух склонит голову передо мной? Может он и готов это сделать, да кто же ему позволит? У мамлюков стоит русский артиллерийский корпус.

— С помощью Касуха и преданных ему людей, мы могли бы захватить их пушки.

— Не разочаровывай меня, визирь. Больше половины беев мамлюков поддерживают эту византийскую девку. И если Касух попытается что-то сделать с её людьми, его самого прорежут на куски. Да я думаю, что ему не долго осталось жить. Вот увидишь, визирь. А теперь выполняй то, что я тебе велел.

— Да, Господин…