Александра. Большая игра. (книга вторая)

Глава 29

(Картинка сгенерирована Анастасией Гречишкиной специально для «Александры-2»).

Гроссмейстер, Вы великий мастер.

Я предлагаю вам размен.

Я ставлю Йорк или Ланкастер.

А вы, как истый джентельмен.

Сдадите Генриха восьмого.

Я с ним не обойдуся строго.

И клад в пещере островной

Я заберу себе. Он мой.

Zay…

Ливонское королевство. Венден. Вторая половина января 1516 года от Рождества Христова.

До того, как ко мне завели тамплиера, я успела расставить шахматные фигуры в том порядке, в каком они должны были находится после последнего моего хода. Я села в кресло за стол. Знаком подозвала к столу тамплиера. Его, как обычно страховали мои палатины, на этот раз четверо — Богдан и Никифор с одной стороны, Аббас и Илья с другой. Айно с Боженом остались по ту сторону двери.

— Каков ход Магистра?

Капитан тамплиеров взял слона на f1 и передвинул его на с4. Я кивнула. Молодец. Я двинула вперёд пешку с а7 на а6.

— Всё запомнил? — Задала вопрос капитану. Тот кивнул, глядя на шахматную доску. Потом посмотрел на меня.

— Ваше Величество хочет создать угрозу слону на с4?

Я усмехнулась.

— А это пусть Магистр решает. Если запомнил, капитан, тогда свободен. Проводите его.

Подождала, пока тамплиер не покинет мой кабинет в сопровождении моих палатинов. Смотрела на доску. Скоро пойдёт размен фигурами. Ну что же, я к этому готова.

В кабинет постучались. Заглянул Богдан.

— Матушка, к тебе полковник фон Фрундсберг.

— Пусть зайдёт. И ещё, найди мне Мартина. Он сейчас вместо Марфы, пока она в Москве.

— Слушаюсь.

В кабинет зашёл Георг фон Фрундсберг.

— Проходи, Георг. Возьми вон с той полки карту. Вон она, свёрнутая лежит с левого края.

Георг взял указанную карту и положил её на стол передо мной. Я её развернула.

— Значит так, Георг, войска пойдут в двух направлениях. Первое, это от Браславля по Западной Двине к Полоцку. Второе направление, это вот отсюда и на восток, смещаясь к Невелю. Вот здесь, — я указала на карте место, где спустя двадцать лет будет основан город Себеж, — есть гора. На ней необходимо построить, причём быстро, острог либо небольшую крепость. Пусть пока деревянную. Оставишь там строителей, сам двинешься к Невелю. Город должен быть взять в короткие сроки. Крепостные укрепления там есть и довольно неплохие, учитывая, что это пограничье с Русью. Местных не трогать. Они уже мои подданные. Если комендант Невеля откажется сдать город по хорошему, а горожане будут яростно сопротивляться, тогда отдашь город солдатам. На одни сутки, не более. Местных же, как я сказала, что живут в окрестностях не трогать, не грабить и не насильничать. Узнаю, что это всё же случилось, с тебя, полковник, спрошу. Всё понятно?

— Понятно, Ваше Величество. Значит я пойду с той группой войск, что идут на Невель?

— Да. А я пойду с той армией, которая двинется на Полоцк. И, Георг, всё надо сделать, как можно быстрее. Корпус и ополчение готовы?

— Да, Ваше Величество. Я заранее готовился к тому, что ты приедешь. Ополчение уже собрано и готово выдвинуться к Кокенгаузену.

— Хорошо, тогда начинайте выдвигаться. В Кокенгаузене разделимся.

— Слушаюсь, Ваше Величество.

— И ещё, возьмёшь Невель, продвинешься от него до реки Ловать, где она делает крюк, напротив городка Усвят и остановишься. Реку не переходи и городок не захватывай.

— Понял, Ваше Величество.

— Тогда с богом, Георг. Нам надо всё закончить до весны. Весной и летом у нас другие дела.

Георг ушёл. Спустя час, Богдан доложил, что явился Мартин. Он замещал Марфу, в её отсутствие, по Особому Отделу. Когда он зашёл, жестом пригласила его сесть за стол.

— Мартин. Мне нужно, чтобы Особый Отдел нашёл ключника Великой Княгини Литовской и Королевы Польской Елены Иоановны. Сестры моего мужа, ныне покойной. Она умерла два с лишним года назад. Была замужем за Александром Ягеллончиком, старшим братом нынешнего Великого Князя Литовского и Короля Польского. Королева умерла в Браславле. Пусть сначала поищут его там. Хотя, я думаю, он оттуда уже сбежал. Но его надо найти, живым. И доставить сюда. Это очень важно. И пусть агенты будут осторожны. Не надо, чтобы о том, что я начала искать ключника, узнал Николай Радзивилл и тем более Сигизмунд.

— Всё настолько серьёзно, Ваше Величество?

— Да, всё очень серьёзно. Мартин, найди мне ключника.

— Я всё понял. Если он жив, мы его найдём. А если он не захочет ехать в Венден?

— А он и так не захочет. Но разве кого-то это волнует?

— Я всё понял.

— Далее, Мартин. Теперь насчёт Генриха Восьмого Тюдора, который собрался разгромить мой флот, сменить королевскую династию в Швеции и захватить русский север. Так вот, как я знаю, его отец не совсем законно занял престол Англии, так как не имел никаких прав на него. Он сын бастарда с неясными происхождением. Недаром его ещё называют сыном валийского мясника. Генрих VII просто захватил английский престол, навербовав наёмников с помощью Франции, высадился в Англии и сумел разбить войска законного короля Ричарда Третьего, которого и убили там же на поле битвы. По сути, отца нынешнего короля Англии, королём провозгласили наёмники на поле битвы, большинство которых даже не были англичанами. Твоя задача, по мимо поиска ключника, так же состоит в том, чтобы отыскать человека, который имеет законные права на корону Англии. Потомок Ланкастеров или Йорков, а ещё лучше, чтобы он был прямым потомком Плантагенетов. Понятно, Мартин?

— Да, Ваше Величество.

— Деньги на всё это получишь у Филиппа. Я ему сообщу. Всё, Мартин, иди работай. Да, и сообщи Филиппу, что я его жду.

— Слушаюсь, Ваше Величество.

Вскоре ко мне пришёл Филипп.

— Ваше Величество⁈ — Я жестом пригласила его подойти и сесть за стол. Потом спросила:

— Как ты себя чувствуешь, Филипп? — Он удивлённо посмотрел на меня.

— Спасибо, Ваше Величество. Но я чувствую себя хорошо. Почему Вы об этом спрашивайте, моя Королева?

— У меня есть некоторое беспокойство за тебя. Я уверена, что Магистр отдал уже приказ о твоей ликвидации. Слишком ты быстро нагнул Ганзу и начал разбираться с ростовщиками на территории королевства. А я точно знаю, что менялы и ростовщики, в большинстве своём, это креатуры тамплиеров. Я уже распорядилась усилить твою охрану. Вся еда, которая тебе будет даваться, брать только после её проверки и только от охраны. Филипп, ты очень важен для меня и всего королевства. Будь сам осторожен, пожалуйста. Выполняй все предписания и требования твоей охраны.

— Благодарю Вас, Ваше Величество. Я буду выполнять все требования, как Вы мне и велели.

— Хорошо. Теперь о следующем. Расскажи мне о самых влиятельных банкирских семьях Европы.

— Про семьи Барди и Перуцци я Вам уже рассказывал…

— Давай ещё раз, освежим память. Итак, Филипп?

— Хорошо. Но, давайте, Ваше Величество, сначала я Вам расскажу о другой банковской семье. Почему именно о другой, Вам всё станет понятно. — Филипп вопросительно посмотрел на меня. Интересно. Я кивнула.

— Хорошо, Филипп.

— Так вот, основные банкирские дома, возникли в Италии. Начиная ещё с Х и ХI веков. Замете, Ваше Величество, в основном все известные банковские семьи, как действующие, так и сошедшие уже с финансовой арены банкирские дома возникли именно тогда, в большинстве своём именно в ХI веке. Так вот, в своё веря в Италии существовал известный банкирский дом семьи Фрескобальди. Они были из Флоренции родом, причём именно аристократического происхождения. Расцвет их могущества пришёлся на ХII-ХIII века. Они финансировали крестовые походы. Представители семьи были тесно связаны с английской знатью и, самое главное, с английскими королями. Финансировали английских королей Эдуарда I и Эдуарда II. Собирали в Англии папские подати. Но в 1311 году банкирский дом Фрескобальди неожиданно разорился. Причиной банкротства стало то, что английский король отказался выплачивать свои долги. — Филипп замолчал, глядя на меня. Я удивлённо на него смотрела. Значит 1311 год! Во как! От догадки я даже встала. Филипп тоже хотел встать, но я остановила его жестом.

— Сиди, Филипп. — Прошлась по кабинету. Филипп поворачивался ко мне, сидя на стуле. — Это было ещё до начала столетней войны. — Размышляла я вслух. — И как раз тогда, когда папа и король Франции объявили тамплиеров вне закона. В 1307 году начались аресты тамплиеров по всей Франции.

— Да, Ваше Величество. В пятницу, 13 числа. — Подтвердил Филипп. Всё верно. Вот откуда идёт термин: «В пятницу, 13». Якобы день, а точнее ночь, когда нечисть торжествует. Ведь аресты тамплиеров начались ночью, перед расцветом.

— Следствие и судебные процессы по делу об Ордене тамплиеров шло четыре года. Ещё до завершения расследования в 1310 году были казнены через аутодафе в предместье Парижа 54 тамплиера. Это был сигнал тем тамплиерам, которые ещё надеялись, что Орден оправдают. Один из известных и влиятельных защитников Ордена Пьер де Болонья пропал без вести, но скорее всего ему удалось бежать, так как руководству Ордена пришло понимание, что Орден будет уничтожен и они начали спасать своих людей. К тому же основную казну они сумели вывезти с территории Французского королевства. Не всю, но большую часть. В 1311 году слушанья папской комиссии были закончены. Папа Климент V издал буллу, в которой всё имущество Ордена передавалось соперникам тамплиеров, Ордену Госпитальеров. Французский король получил крупную денежную сумму из тех средств, что удалось всё же у тамплиеров конфисковать. И даже не смотря, что эта часть была небольшой, по сравнению с остальной казной, Франции удалось продержаться на этих деньгах года три или четыре. Пока казна вновь не опустела. Великий Магистр Жак Моле и приор Нормандии Жоффруа де Шарне, отказались от данных ими под пытками признательных показаний в сатанизме и ереси. Пытались защитить Орден и своих рыцарей. Если бы они покаялись, то им бы сохранили жизни и просто извергли бы из сана. Но они отказались каяться. Их приговорили к сожжению и казнили в тот же день на острове евреев. — Я посмотрела на Филиппа. — Скажи, это совпадение или… — Смотрела, улыбаясь на своего главного банкира и казначея.

— Я не думаю, что это совпадение, Ваше Величество. Банкротство семьи Фрескобальди и ликвидация Ордена тамплиеров, это звенья одной цепи.

— Правильно, дорогой мой Филипп. А теперь вопрос, что явилось настоящей причиной банкротства семьи Фрескобальди? Как ты думаешь?

Филипп замолчал, глядя на свои руки, лежащие на его коленях. Потом посмотрел на меня.

— Наверное банкирский дом решил… Ваше Величество, это только мои догадки, не более.

— Говори, Филипп. Запомни, иногда самое простое решение, является самым верным.

— Я думаю, что Фрескобальди, видя крушение могущественнейшего Ордена решили урвать с них и свой кусок. Но просчитались.

— Молодец, Филипп. Браво! — Я захлопала театрально в ладоши. Села за стол напротив Филиппа. — Смотри, казни и самые жестокие преследования тамплиеров имели место в основном во Франции. В испанских королевствах Кастилия и Арагон тоже имели место казни и расправы, но не такие масштабные, как у их соседей. Мало того, многие тамплиеры там остались живы и даже сохранили свободу, перейдя в другие, в том числе и местные, испанские рыцарские Ордена. Тоже самое имело место и в немецких княжествах, и Империи в целом. А вот в Англии тамплиеров вообще не казнили. Английский король просто объявил о ликвидации у себя Ордена и всё. Но при этом отказался выплачивать семье Фрескобальди свои долги. Мало того, в Рим даже не пришли папские подати, которые были там собраны. Эдуард II сослался на трудности сбора податей. Рим проглотил это, замяв дело. Так как в связи с ликвидацией Ордена тамплиеров, итак шли разброд и шатания. Многие прелаты церкви были настроены к Ордену довольно благосклонно. Даже папа не хотел такой жестокой расправы, но на него давил король Франции Филипп Красивый. А семью Фрескобальди тамплиеры наказали банкротством. А что для банкира хуже смерти? Правильно, разорение.

— Ваше Величество, но Фрескобальди и после этого сохраняли своё присутствие в Англии. Они поставляли вино ко двору английских королей и даже владели там какими-то рудниками.

— Скорее всего, разорившиеся банкиры поняли в какую передрягу они угодили. Сумели договорится с тамплиерами и даже заплатить им какую-то сумму. Те не стали и дальше уничтожать семью, но о финансовой, банкирской деятельности им пришлось забыть. Так ведь, Филипп?

— Так, Ваше Величество.

— Отлично. Скажи, Филипп, кто-то из этой семьи сейчас жив?

— На сколько я знаю, да. Но по сравнению с тем, что они имели, на мой взгляд, влачат жалкое существование. — Ответил молодой человек. Я сделала у себя в бумагах пометку о семье Фрескобальди. — Ваше Величество, скажите, Вы хотите кого-то из Фрескобальди использовать против тамплиеров?

— А почему бы и нет, мой дорогой Филипп? Орден лишил их многого. Почему так произошло, это уже не важно. Важно другое. Некогда могущественная семья подверглась чудовищному унижению. А Фрескобальди, как истинные сыны солнечной Италии такое навряд ли забудут, даже спустя поколения. Особенно, если осознавая то, чем они могли бы владеть сейчас и чего их лишили. А я уверена, они ничего не забыли. И дай им возможность, они вцепятся тамплиерам в глотки. Скажи, Филипп, как можно уничтожить такую организацию, как Орден? Уничтожить окончательно? Казни, убийства его членов, террор, преследования? Нет. Пример Франции, это доказал. Даже лиши их руководства, то есть головы, Орден отрастит другую, если не две сразу. Он уйдёт с одного места в другое. Так как его всё же уничтожить?

— Лишить финансов.

— Правильно, Филипп. Орден, это как живой организм, пока он получает пищу, он живёт, регенерирует отрубленные части тела, восстанавливая их. Лиши его еды и тело умрёт от голода и жажды. Так вот, деньги, золото, серебро и есть пища Ордена. Пока он их получает, Орден будет жить. Наша задача лишить его финансовой подпитки. Только это убьёт Орден. Поэтому я и создала свой Орден.

— Корпус⁈

— Корпус. Там ведь не только солдаты и офицеры, которые участвуют в боях и сражениях. Там есть солдаты, которые ведут и невидимую войну. Тайную. Это шпионы и диверсанты. Но кроме них есть и другие солдаты, такие как ты. Их оружие не сабля, меч или кинжал с ядом. Их оружие, вот это гусиное перо и ум. И эти солдаты, возможно, самая важная часть Корпуса. И ты один из них, Филипп. Ты на линии переднего огня, если так можно назвать. И Великий Магистр это уже понял, ибо он далеко не дурак и умеет просчитывать ситуацию. Поэтому, я уверена, он отдал приказ о твоём устранении. — Я откинулась на спинку стула. — Ладно, с семьёй Фрескобальди мы пока разобрались. Я ещё подумаю над этим. Что и как можно сделать. Ты тоже возьми их на заметку.

— Ваше Величество, семья Фрескобальди окончательно из банковского дела не ушла. В некоторых городах Европы ещё остались их отделения. Но насколько я знаю дела их идут не очень хорошо. До меня доходили слухи, что они начали переговоры с одним из банкирских домов о продаже своих некоторых представительств. А вообще после банкротства их преследовали неудачи. Во второй половине прошлого века из-за конфликта с семьёй Медичи им даже пришлось бежать из Флоренции.

— Ну вот видишь, они отличные кандидаты в рекруты. Но давай дальше о банкирах Италии.

— Да, Ваше Величество. На смену Фрескобальди тут же пришли именно Барди и Перуцци. Здесь главными были именно Барди. Они, как я Вам и говорил, Ваше Величество, известны с ХII века. Их подъём начался с середины ХIII века. А в начале ХIV века они, перехватив финансовые потоки у семьи Фрескобальди, фактически взобрались на вершину банковского дела. Ядром их компании были члены семьи Барди, вокруг которых группировались родственные им семьи и близкие. Барди породнились с банкирским домом Перуцци. Позже, в ХV веке, породнились и с банкирским домом Строцци, ещё одной влиятельнейшей семьёй банкиров. Барди плотно сотрудничали с банкирским домой Медичи. Банк Барди превратился в депозитарий, где хранилась папская десятина, собираемая со всей Европы. Представляете, Ваше Величество, сколько это?

— Представляю. Продолжай.

— Барди и Пероцци финансировали Колумба. Выдавали кредиты королям Франции, Англии, Неаполя, Кастилии, Арагона и Кипра. Финансировали Орден Ионитов на Родосе. Особенные отношения у Барди и Пероцци были с английскими королями. Англией больше занимались именно Пероцци, которые собирали большую часть государственных и папских налогов. Кредитовали английского короля Эдуарда III. Банк Перуцци финансировал англичан во время столетней войны.

— То есть, Барди в купе с Перуцци, а потом и со Строцци превратились в мощнейший финансовый синдикат?

— Простите, Ваше Величество, что Вы сказали? Синдикат?

— Совершенно точно. От латинского слова syndicus, что означает «Рассматривать, проверять». Синдикат в финансовой сфере, это объединение нескольких банков для финансирования крупных инвестиционных проектов. Например, кредитование королей, рыцарских Орденов, экспедиций по открытию новых земель или финансирование войн. Некий спрут, который раскинул по всюду свои щупальца и сосет ими ресурсы многих народов.

— Это точное определение, Ваше Величество. Я бы тоже назвал банк Барди, банки Перуцци, Строцци и примкнувшим к ним банкирский дом Медичи синдикатом.

— Вот, дорогой мой. А теперь ты сам понимаешь, что семья Барди была выбрана тамплиерами взамен семьи Фрескобальди.

— Понимаю. Но в середине 14 века Барди и Перуцци терпят свой первый большой крах. Всё дело в том, что они очень сильно вложились в подготовку и ведение войны Англии против Франции. Однако Эдуарду III не удалось быстро разгромить французов, и он завяз во Франции. В итоге, она продлилась сто лет. Соответственно, он не смог, за счёт завоёванной французской короны вернуть долги банкирам. Французы тоже отказались платить по своим долгам. Французские короли ведь тоже кредитовались у Барди и Пероцци. Глава дома Пероцци даже умер от сердечного удара там же в Лондоне, когда Эдуард III объявил о своём банкротстве. Кризис обоих банковских домов спровоцировал кризис сначала во Флоренции, где разорились многие вкладчики этих банков, а потом кризис распространился на всю Италию и многие государства Европы. Обанкротился даже папа.

— То есть, Эдик с французами послали банкиров лесом на три весёлых буквы. Молодцы! — Засмеялась я. — Но что самое главное, папа пролетел, как и многие короли и герцоги Европы. Умно, умно!!!

— Ваше Величество? Я не совсем понял? Что значит послали лесом на три буквы? Какие буквы и почему умно? Для кого умно?

— А ты не понял, Филипп?

— Если честно, то не совсем.

— Скажи мне, Филипп, что является кровью любой войны? Её топливом?

— Деньги.

— Правильно, друг мой. И чем дольше длится эта война, тем больше денег она требует. В столетнюю войну, на протяжении всего её периода, вкладывалась практически вся Европа. Даже депозитарий папы был опустошён под ноль, иначе он бы не обанкротился… Ай какие молодцы. Это же надо было провернуть такую масштабнейшую аферу всех времён и народов. — Я стояла и смеялась. У меня даже слёзы выступили от смеха.

— Ваше Величество? — Филипп привстал. Его глаза в недоумении и тревоге округлились. В кабинет заглянул Богдан.

— Матушка? — Я махнула палатину рукой, и он исчез за дверью. Я ещё посмеялась. Потом стояла, качала головой и платочком вытирала выступившие слёзы.

— Ваше Величество, может Вы мне всё-таки проясните, о какой масштабной афере Вы говорите?

— Понимаешь, Филипп. Я не могу в деталях тебе рассказать об этом, так как сама их не знаю. Да и навряд ли когда мы узнаем весь механизм этой поистине глобально операции, которая длилась на протяжении почти ста лет. Я смотрю на масштабность и последствия. И вот, что вырисовывается. Банкиры выдают королям наличные деньги. Много. Золотом и серебром, так?

— Так, Ваше Величество. В данном случае векселя здесь не пойдут.

— Совершенно верно. Короли на эти деньги формируют войска, нанимают солдат. Вооружают их, экипируют. Крупные феодалы, идущие на войну, делают тоже самое, беря кредиты у банкиров. Они же платят своим солдатам, ландскнехтам и так далее. Что происходит с деньгами дальше? С наличными я имею ввиду?

— Ну известно что. Те, кто получил монеты, начинают их тратить.

— Совершенно верно. Тратится начинают на кузнецов, которые куют оружие и изготавливают доспехи. А кузнецы закупают железо. А у кого они закупают железо?

— У торговцев, которые это железо продают. — Ответил непонимающе Филипп.

— Верно. А у кого торговцы берут это железо?

— У того, кто это железо добывает.

— Всё верно. То есть, у того, кто владеет рудниками. А кто владеет рудниками в той же Англии? Ты сам говорил, что семья Фрескобальди владела какими-то рудниками. И я не ошибусь, если это были железные рудники. Но я уверена, что сами Фрескобальди владели этими рудниками номинально. А вот истинные их владельцы, кто?

— Тамплиеры?

— Молодец. Но это только маленькая часть того, куда тратились деньги, полученные от банкиров королями и прочими владетельными сеньорами. Они же платили своему войску? Платили, иначе, кто же воевать будет? Взять тех же солдат, наёмников и прочих. Куда они тратили полученные деньги, а так же то, что сумели награбить? Думай, Филипп, и не просто думай, а делай выводы, почему я дала тебе повеление убрать из королевства всех менял и ростовщиков? — Филипп задумался.

— Часть этих денег неизбежно попадала к ним?

— Конечно, даже не сомневайся. Ведь те же мелкие дворяне, рыцари, простые воины и наёмники брали деньги у ростовщиков. И им надо было расплачиваться. Они и расплачивались. Меняли у менял деньги на более крупные или на более мелкие. Но это не всё. Это если войско ещё находится в там, откуда ему нужно выступить перед началом похода. А если войско уже в походе? И находится на враждебной, захваченной ими территории? Кто-то из рыцарей и наёмников часть своих денег, конечно, постарается отослать на родину, семье, если есть куда отсылать. Не будешь же ты таскать с собой кошель полный серебра? Во-первых, у тебя его могут украсть, во-вторых, тебя могут в следующем бою убить. И что тогда с твоими деньгами станет? А они достанутся чужому человеку, а не твоей семье. И что делать, Филипп?

— Передать деньги на хранение представителю банкирского дома, под вексель!

— Молодец, Филипп. Это значит за войском всегда идут представители банкирских домов. Они и принимают на хранение или передачу в семьи деньги солдат. А как мы с тобой уже определились, кто контролирует наиболее известные и могущественные банкирские дома? Причём, контролируют так, что одних могут разорить, а вторых поднять выше?

— Тамплиеры.

— Умница. Далее. Часть денег солдаты оставляют себе. Кто ещё всегда следует за армией?

— Маркитантки.

— Конечно. Женщины определённого поведения, которые и предоставляют армии, состоящей из мужчин услуги определённого характера. А ещё кто?

— Купцы, которые скупают награбленное.

— И опять правильно. И заметь, Филипп, что маркитантки, что купцы, словно вороньё движущиеся вслед за войском действуют не каждый кто во что горазд, а организованно. Купцы скупают награбленное за гроши. А ведь среди награбленного очень много ценного. Та же золотая и серебряная посуда. Куда её денет солдат? Таскать за собой будет? Нет, он избавится от неё, чтобы получить монеты. И зачастую эти солдаты не понимают истинной ценности того, что им попадает в руки. Это аксиома, так как большинство наёмников, да даже и дворян просто не грамотные. И кому всё это в итоге достаётся? Надеюсь, ты не веришь, что те же маркитантки, идущие при войске, действуют сами по себе? Или купцы, скупающие награбленное? Возьми проституток в городах, у всех у них есть сутенёры, то есть их хозяева. А купцу-одиночке идти при войске очень опасно. Его просто могут ограбить и убить те же наёмники. А это что значит?

— Это значить, что и маркитантки, и купцы, и представители банкирских домов действуют организованно. Управляются одними и теми же людьми⁈

— Всё верно, мой друг. В данном случае, выстроена целая система, которая работает без сбоев по выкачиванию денег и ценностей. К тому же банкирские дома, по мимо банковской деятельности занимались ещё и торговлей, так ведь? Мало того, многие банкирские дома начинали именно с торговли.

— Да, Ваше Величество, они все начинали с торговли и потом ей занимались, даже поставив банковскую деятельность в приоритет.

— Всё верно. Но вернёмся к столетней войне. К ней стали готовится заранее. С того самого момента, как Филипп Красивый начал террор в отношении тамплиеров. Обе стороны, что англичан, что французов банкиры Барди и Пероцци, по указанию, тамплиеров, накачали деньгами. Это Эдуард-дурачок думал, что только его кредитуют и он легко захватит Францию, на трон которой имел серьёзные права. Но всё уже было просчитано заранее. Деньги, которыми Барди и Пероцци кредитовали английскую и французскую стороны тут же стали возвращаться назад к их владельцам. Но механизм войны был уже запущен. Зазвенело оружие, полилась кровь, запылали пожары. И вся пролитая кровь тут же стала обращаться в золото и серебро, которое многочисленными ручьями и даже потоками потекли в закрома… Кому?

— Банкирам… Нет, Ваше Величество, тамплиерам.

— Конечно. Но банкирам тоже. А теперь, что произошло с домами Барди и Пероцци, когда пришло время королям платить по долгам? А у королей не оказалось денег. Что английский король, что французский, как всегда, были без гроша в кармане. Вообще, все королевские дворы страдают хронической нехваткой денег. Даже возьмём Испанию. Туда скоро потечёт золото и серебро из Нового Света. Много золота и серебра. Но поверь мне, всё это золото долго не будет задерживаться в Испании и таким же потоком, каким оно туда будет прибывать, таким же будет и убывать. Кстати, я тебе об этом говорила. Поэтому к поступлению испанского золота надо будет быть готовым. Так вот, Эдуард не достиг своих целей, но и Филипп VI, так же был разорён. Его сыну Иоану II Валуа досталась страна, где целые области были разорены. Собирать налоги было очень трудно и даже, порой, невозможно, так как это неизбежно приводило к восстаниям и мятежам. И вскоре, точно когда не помню, король Франции просто кинул всех банкиров. Так ведь, Филипп.

— Кинул, это не исполнил свои обязательства по долгам?

— Да.

— Вы правы, Ваше Величество. Первый удар по банкирам нанёс король Филипп VI де Валуа в 1332 году. Он своим указом запретил выплачивать долги ломбардийским банкирам по их долговым векселям и банкирам было запрещено требовать по ним уплаты долгов. Это касалось не только долгов самой французской короны, но и долгов крупных феодалов Франции, а так же долгов городов и общин. После этого и началось то, что привело спустя 10 лет к масштабному кризису. Многие банкирские дома понесли серьёзные убытки. Барди и Пероцци ещё держались. Они надеялись получить свои деньги с Эдуарда. Он тогда ещё не отказывался от своих обязательств, мало того, Барди и Пероцци вновь кредитовали его, предоставив деньги из депозитария, в котором хранились средства в том числе и Ватикана. Кризис разразился в 1343 году от Рождества Христова, когда король Англии окончательно отказался возвращать долги. А к 1347 году, когда было заключено перемирие между Англией и Францией, Французское королевство находилось в плачевной состоянии. И требовать выплат уже по долгам Флорентийских банкиров не приходилось.

— Ну вот, Филипп, мы и подошли к самому главному. Весь кризис середины 14 века был предвиден и подготовлен. Кризис очень сильно же ударил по экономике Итальянских государства?

— Не только по ним. Но и по всей Европе. Тогда всё зашаталось. Буквально всё. Банковская деятельность, торговля, производства. В городах появилось невероятное количество нищих. Начались голодные бунты, мятежи, так как возросли налоги.

Я слушала Филиппа и усмехалась про себя. А ведь ничего не изменилась за все эти столетия. Банковский кризис 2008 года в США спровоцировал масштабный кризис, перекинувшийся на другие страны, в том числе и на Европу. Здесь тоже самое. И самое главное, я не сомневаюсь, что кризис 2008 года был подготовлен и спровоцирован. Так как, в этом случае, кто-то разорился, а кто-то поимел огромные барыши! Схема, впервые применённая тамплиерами, действует и в 20, и в 21 веке. А что это значит? А это значит, что мы должны использовать подобное для своей пользы. Сейчас мало кто разбирается в этой механике. Вот, даже Филипп, из семьи банкиров, должен это понимать. Но нет. Пока ещё не понимают и не знают. Тамплиеры умницы, ими нельзя не восхищаться. Они опередили своё время во многом. Но всё дело в том, что я тоже не дитя этого века и этой эпохи. Я дитя совсем другого времени. Более коммуникабельного и быстрого. Более объёмного в плане информации и принятия решений. А значит я более продвинутая и самое серьёзное оружие противодействия. Хотя стоит сказать, что только сейчас я стала осознавать весь масштаб противостояния. Филипп ещё пока не осознавал. Но ничего, осознает и интересно будет посмотреть на его реакцию. А раз так, тогда продолжаем. Мне нужен соратник полностью мне преданный. Ибо его поле битвы будет гораздо разрушительнее, чем поле битвы моей армии.

— Вот смотри, Филипп. — Начала я говорить. — Кризис сдвинул многое в Европе, но самое главное помог тамплиерам взять под контроль то, что они раньше не контролировали, то есть финансовые потоки, которые раньше не входили в их орбиту. Мало того, они сумели отомстить, пусть и временно, но отыграться, когда папа оказался банкротом, впервые в истории христианства. Но, Филипп, посмотри, в отличии от семьи Фрескобальди, семья Барди не была так тамплиерами опущена ниже плинтуса.

— Простите Ваше Величество, ниже чего?

— Плинтус, Филипп. Это выражение иносказательное. Опустить ниже плинтуса, это значит разорить и кинуть кого-то на самое дно.

— Я понял, Ваше Величество.

— Так вот. Семейство Барди, хоть и объявили о своём банкротстве, но, по сути, таким не являлось. Даже не смотря на смерть главы дома Перуцци от сердечного удара. Смерть главы говорит только о том, что тамплиеры не посвящали эти банкирские дома о цели своей операции. Они просто использовали банкиров. О чём и дали им понять, чтобы банкиры не зарывались. А потом, не дали тому же дому Барди сгинуть. Мало того, даже приподняли их. Ведь не даром спустя почти сто лет Барди породнились с одним из самых влиятельных банкирских домов Италии, со Сторцци. И ещё, Филипп. Скажи как много наличности хранится в банковских домах?

— Что Вы имеете в виду, Ваше Величество?

— Ну вот скажи, сколько золота и серебра хранилось в хранилище банка твоей семьи, Филипп? — Он задумался. Посмотрел на меня.

— Я не знаю точно, Ваше Величество, меня никогда до такого не допускали. Но думаю, что… Флоринов на тысяч пять-десять, точно хранилось. А что?

— Золотом? — Задала я вопрос.

— Да, золотом. В серебре раза в два больше хранится.

— Понятно. Ты ошибаешься. Даже такой суммы банкиры у себя не хранят.

— Как это?

— А так. Тамплиеры извлекли уроки из прошлого, когда, пусть они и сумели спасти основную свою казну, но даже то, что сумел захватить французский король, хватило его казне продержаться несколько лет. Хотя… — Я вспомнила франко-итальянский сериал «Проклятые короли». — Знаешь. Филипп, если бы все, изъятые ценности тамплиеров достались казне, она бы продержалась ещё дольше.

— Почему?

— А дело в том, что часть сокровищ тамплиеров были украдены у французского короля. И украдены его ближайшими сподвижниками. А потом реализованы, причём, по цене гораздо ниже той, которой они стоили, через ломбардийцев. И как ты думаешь, куда или кому достались эти ценности?

— Тамплиерам?

— Да, мой дорогой. Через ломбардийских банкиров, тамплиеры и забрали часть своего имущества, заплатив треть цены от их стоимости. — Говоря это, замолчала. Твою душу!!! Вспомнила, что меч «Эскалибур», он же «Пламень» Карла Мартелла, он же легендарный меч, которым владела Жанна д Арк, попал в сокровищницу минимум 100 лет назад!!! А если это дело так, то… То и сокровищам Монтекристо, как минимум 100 лет. А если это так, то там не только золото катар. Там и то, что тамплиеры получили от столетней войны. Мать моя женщина!!! Это же сколько там? У меня даже дух захватило. Вспотели ладони. Я задышала глубоко. Ничего себе!!! Да за такие сокровища убьют кого угодно. Даже королей и королев. Так вот почему, тамплиеры так рвались к первому своему кладу. Им на фиг не нужны были все эти христианские святыни. Все эти короны первых королей и золото Цезарей. Их цель — третья часть клада. Она самая большая и масштабная. Я даже закрыла глаза, зависнув. Твою душу…

— Ваше Величество⁈ — Вывел меня из раздумий голос Филиппа.

— Всё нормально. Ладно, продолжаем. Даже то, что английский король и французский отказались возвращать кредиты, для тамплиеров ничего не значило. Они эти деньги уже вернули. Причём, вернули с процентами. Да, семья Барди ушла в тень, но не была полностью выброшена из банковского дела. Скажи, Перуцци как себя сейчас чувствуют?

— Нормально чувствуют. Но в основном их деятельность сейчас сосредоточена во Флоренции. Из Англии им пришлось уйти.

— Кто из итальянских банкиров сейчас работает в Англии? — Спросила Филиппа. Он задумался на некоторое время, потом ответил:

— Представители банкирского дома Одескальки.

— Они финансируют английскую корону?

— Не знаю.

— Скажи, Филипп, а твой брат имел дела с английской короной?

— На сколько я знаю, нет. Там у семьи не было интересов. — Филипп замолчал, что-то обдумывая. Потом произнёс. — Хотя, учитывая, что у меня с братом плохие отношения, он вполне может вложится в финансирование Генриха Английского в его походе против нас. Хотя бы для того, чтобы наказать меня.

— А Фуггеры могут оказать финансовую помощь Тюдору?

— Могут. Фуггеры сейчас очень влиятельная банкирская семья в Германии и Франции. И они фанатичные католики. А Вы, Ваше Величество, православная. И ещё, Ваше Величество, моя семья сейчас нацелена не на Европу. Вельзеры сейчас нацелены на Индию, а так же на Новый Свет. Так что я даже предположить не могу, кто профинансировал Генриха XIII.

— А чего тут предполагать? Его профинансировали тамплиеры через ряд банкирских домов. Думаю, что и Одескальки, и Фуггеры, и Вельзеры, и ещё кое-кто из банкиров предоставил Генриху необходимую сумму. И кредит этот беспрецедентный.

— Это какой?

— Если Генрих достигнет своих целей, то возвращать кредит ему не нужно будет.

— Как так? И банкиры на это пошли?

— Конечно, пошли. Попробовали бы они не пойти. Ты не забыл, Филипп, что я тебе говорила в начале нашего разговора? О том, что получили тамплиеры, после того, как спровоцировали двести лет назад масштабный финансовый кризис сначала во Флоренции, а потом и во всей Европе?

— Но, Ваше Величество… Это получается… — Глаза Филиппа расширились. Я улыбнулась и кивнула ему.

— Да, мой дорогой Филипп. Ни один крупный банкирский дом Европы не работает без одобрения его тамплиерами и без их участия.

— Но я ничего такого в нашей семье не замечал.

— И не заметил бы. Об этой тайне знает только глава дома и больше никто.

Я видела, как Филипп побледнел. Продолжая улыбаться, спросила:

— Что, Филипп, страшно? — Молодой мужчина нервно сглотнул. — Страшно, Филипп, вижу. Только один крупный европейский банк не подчиняется Ордену. Это Королевский Банк Ливонии. Так что, Филипп, тебе придётся противостоять очень большой силе. Настоящему монстру. Твоя задача будет состоять в том, чтобы уничтожить этого монстра. Ликвидировать монополиста. Я хочу добиться того, чтобы каждый банкирский дом действовал не зависимо от кого-то. Сам по себе, на свой страх и риск. Даже пусть входит в союз с другим банкирским домом. Или несколькими. Но не так, как сейчас.

— И как же я смогу противостоять банкирским домам всей Европы?

— А я тебе помогу. Я знаю, как это сделать. Всё началось именно со столетней войны. Которую тамплиеры подготовили и профинансировали через банкирские дома Барди и Перуцци. Я об этом уже говорила. После банкротства этих домов разразился кризис, и тамплиеры перехватили основные финансовые потоки. Постепенно за полтора столетия они подчинили все остальные банковские дома. А какие-то создали сами. Посадив в них своих управленцев, которые официально считаются якобы его владельцами. Те известные фамилии, которые ты знаешь, как владельцев того или иного банкирского дома, на самом деле, всего лишь наёмные рабочие, даже если они и аристократы. Пусть тебя это не вводит в заблуждение. О том, как ты будешь выстраивать стратегию противостояния, мы поговорим позже, когда я вернусь из похода. А сейчас, поговорим о наших талерах, которые чеканятся на моём королевском монетном дворе. талеры с собой есть?

— Ах, да. Простите, Ваше Величество.

На поясе у Филиппа висел кошель из чёрного бархата с вензелями. Он развязал его и вытащил оттуда золотую и серебряную монеты.

— Вот, Ваше Величество.

Я взяла их в руки. Рассматривая, покачала головой.

— Я тебе уже говорила, что это никуда не годятся.

— Да, Ваше Величество, говорили. Почему?

— Филипп. Мне нужны идеально ровные круглые монеты. А не вот это. Но ладно. Пока пусть чеканят так. Как же я сразу не подумала.

— О чём Вы, Ваше Величество?

— Нужен пресс. И работать он будет от паровой машины. И никаких молотобойцев. Заодно на монетах будут декоративные монетные рёбра.

— Монетные рёбра? Это как?

— А вот, смотри. Вот ребро монеты. Что на нём?

— Ничего.

— Вот именно. А на ребре в идеале, должны быть вертикальные бороздки одинаковой глубины и на одинаковом расстоянии друг от друга. Или рисунок.

— Здесь? А зачем?

— Красиво и эстетично. Тебе самому будет приятно взять такую монету в руки. И ещё, Филипп. Скажу тебе одну вещь. Об этом никто ещё не знает, кроме узкого круга лиц. На Руси, на Урале, нашли серебряные копи. Богатые. Там будут заложены рудники.

— Это правда?

— Правда, Филипп. Но об этом никто не должен знать… До поры до времени. Я договорилась со своим супругом. Мы тоже будем получать оттуда свою долю.

Говорить о том, что должны найти и обязательно найдут золото, я не стала. Не время ещё. Когда Филипп ушёл, я ещё поработала с документами. Потом встала, потянулась. Взгляд зацепился за висящий на стене меч. Некоторое время я просто смотрела на него. Он действительно обладал каким-то магнетизмом, притяжением. Я подошла к нему. Ножны уже заменили. Я не стала украшать его драгоценными камнями, золотом и серебром. Мне сделали на него простые ножны, но из хорошей кожи. Ножны были отделаны, максимум, медными накладками. Этот меч не нуждался в дорогой оправе. Он сам был огромной ценностью, даже больше, чем любой, самый крупный и прекрасно огранённый бриллиант.

Сняла его со стены. Держа за ножны левой рукой, правой взялась за рукоять и выдвинула его на половину. Солнечный луч упав на лезвие, отразился солнечным зайчиком. Меч блеснул. Это был словно призыв. Я закрыла глаза, так как в ушах стал нарастать гул. Послышался топот тысяч конских копыт. Лязг железа и воинственный клич. Явственно увидела багровые сполохи пожаров. Даже почувствовала запах гари…

Я не стала задвигать меч назад в ножны, а наоборот, вытащила его полностью и опустила ножны на пол. Теперь уже смотрела на поднятый меч. Улыбнулась. Несмотря всё же на тяжесть, так как ковался для мужчины, рукоять меча, как влитая, сидела в моей ладони. Крутанула мечом. Идеальная балансировка. Положила лезвие меча на левую ладонь. Смотрела на него. Он лежал той стороной вверх, где было выбито: «excalibur» и «gaius artorius rex est» — «Эскалибур», «Гай Арториус, король».

— Гай, Арториус, Король… Гай, Арториус, Король… Гай, Арториус, Король… — Повторяла я, глядя на клинок и думала. Странно, но в моём времени Короля Артура считали легендой, не более. Так как никаких письменных доказательств его существования не было. Но вот на моих ладонях лежит материальное доказательство того, что такой король был. Вопрос только чьим королём он был??? Считается, что королём Англии. Вернее, какой Англии? В те времена в Англии было куча королевств, как блох на шелудивом псе. Всякие Мерсии, Нортумбрии и прочие. А ещё насчёт первых английских королей. Они тоже легенды. Толи были, толи не были такие. И тоже никаких письменных и других доказательств. Некоторые короли, уже более позднего времени известны только по нескольким найденными монетам, где были выбиты их лики и их имена. И всё. Больше о них ничего не известно. Никаких письменных источников. А раз так, то почему бы легенде не обрести плоть??? Мысль, которая сформировалась у меня, даже заставила меня хихикнуть нервно. Ну а почему бы и нет?

Села на стул. Меч положила на стол. Мысль окончательно сформировалась. Требовалось её отшлифовать. Вот и будем её шлифовать. Фальсификация истории? Ерунда, там столько фальсификаций, что мама не горюй. Что уже сам чёрт ногу сломит, где правда, а где вымысел. А если так, то почему бы вновь не сыграть в ту же игру. Взяла гусиное перо, открыла чернильницу. Положила перед собой чистый лист бумаги. Стала писать Марфе, что мне необходим в Вендене сержант Корпуса Григорий. Мой один из самых важных членов Особого Отдела. Да, я хотела вызвать сюда своего специалиста по подделке пергаментов и древних рукописей. Очень ценный кадр. И отправить его нужно было ко мне из Москвы, незамедлительно. А так же гравёра Никиту. Появился у меня и такой специалист. В Европе их называли медальеры, так как специализировались они по чеканке монет. Никита попался при изготовлении фальшивых денег. Ему грозило колесование, когда я забрала его из разбойного приказа. Никита был молод, относительно молод, 30 лет. В этом возрасте мужчины уже имели семьи и детей лет пятнадцати. У этого семьи не было. Вернее, была когда-то, но молодую жену, с которой они обвенчались всего за полгода до этого, захватили татары в одном из набегов. Они тогда жили в Рязанском княжестве. Сам Никита получил удар саблей и чудом выжил. После чего, он и подался в Москву. Там подвязался у одного мастера. Тот как раз работал на монетном дворе. Вот у него Никита и научился. Он оказался очень талантливым в этом. Со временем превзошёл даже своего учителя. И как-то получил весточку, что его жена жива, но её можно выкупить. Свою Акулину, Никита любил, несмотря ни на что. Нужны были деньги и тогда он решился на авантюру. Стал изготавливать фальшивые монеты. И попался. Хорошо, что я как раз была в Москве и заглянула к своему свёкру, где и обнаружила ценного кадра. Никиту я забрала. Зачем пропадать такому таланту? К тому же его фальшивые монеты практически не отличались от настоящих. Я даже сначала, когда папан показал мне их, смотрела с недоумением. Фёдор Мстиславович усмехнулся и объяснил разницу. Так что медальера я не стала отдавать кату. Узнала насчёт его жены. Женщина оказалась у одного из ногайских биев, который вовремя перебежал ко мне и принёс вассальную присягу. Но увы, это оказалась не она. Просто похожая.

— Не горюй, Никита. — Сказала я ему. — Возьми в жёны эту женщину. Правда у неё двое байстрюков татарских, ну и что? А если не хочешь, найдём тебе другую супругу.

Женится на освобождённой полонянке он отказался. Зато его стала обхаживать Милена, одна из сестёр-двойняшек, моих специалистов по диверсиям, перевоплощениям, виртуозному воровству и мошенничеству. Девушки обжились в Корпусе, обзавелись приданным. Имели звания сержантов и воровством для пропитания уже не занимались. Занимались им и другими не совсем хорошими делами только по приказу. Никита вроде проникся к девчонке. Стал тянутся к ней. Так что скоро я планировала их поженить. Мне нужны были семейные династии в деле тайной войны плаща и кинжала. Вот сейчас я и вызвала к себе в Венден этих двух специалистов. Дала указания, что по их прибытию, пусть дожидаются меня.

Великое Княжество Литовское. Полоцк. Конец января 1516 года от Рождества Христова.

Смотрела в подзорную трубу на стены и башни Полоцка. Один из древних русских городов на землях славянского племени кривичей. Центр Полоцкого княжества во времена Великого Князя Владимира Святославовича, прозванного в народе Крестителем и Красным Солнышком. И Полоцкая княжна Рогнеда, которую, после взятия города войском Владимира и убийства её отца и братьев, он изнасиловал прямо там же, когда тела её родных ещё не успели остыть и лежали в лужах крови. Вот такое у нас было Солнышко Красное! Это было Рогнеде наказание, за её высокомерие и презрение к княжичу-бастарду. Ведь она ждала сватов от германского Императора. Да не срослось. Владимир успел взять город раньше, чем там нарисовались сваты. Естественно, после такого ни о какой свадьбе речи уже не могло идти. И Рогнеда стала женой Владимиру. Родила ему княжича, которого мы знаем, как Ярослав Мудрый. Правда Владимир потом распустил весь свой гарем, когда решил принять христианство и женится на Анне, принцессе Византийской. И вот опять под стенами древнего русского города стоят войска. Мои войска, немецко-русские. Из курса истории я помнила, что как раз, где-то в это время, в период с 1516 по 1518 года, русские войска пытались взять Полоцк штурмом, но увы, были разбиты литовским воеводой Альбрехтом Гаштольдом. Тогда не получилось. Посмотрим, что получится сейчас. Кстати, Альбрехт как раз находился сейчас в Полоцке. Мои войска выстроились боевыми порядка и готовы были к штурму. В известной мне истории Альбрехту удалось разбить московских воевод потому, что вроде бы у них не было артиллерии. Ну что же, сейчас артиллерия у меня была. К городу мы подошли вчера вечером. Окружили его, взяв в плотное кольцо. Тогда же вечером, я отправила парламентёра с белым флагом и предложением сдать город без боя и напрасного кровопролития. На моё предложение последовал отказ. Правда отказ был в вежливой форме. Похоже, Альбрехт учёл уроки прошлой моей литовской кампании и не стал хамить мне. В письменном ответе, он пояснил мне, что как дворянин и вассал Великого Князя Литовского, сдача города ляжет позорным пятном на его род. А род у него славный, герба Габданк. Ну что же, нет, значит нет. В тот момент, когда я готова была дать отмашку на штурм, главные ворота Полоцка открылись и из них стали выдвигаться соединённые русско-литовско-немецкие отряды. Да, в Полоцке в это время служили наёмниками и немецкие ландскнехты.

На меня вопросительно посмотрел Ульрих, Герцог Вюртембергский. Он вновь сопровождал меня во главе небольшого отряда рыцарей и воинов.

— Пусть выходят. Это даже хорошо, что они решили дать мне бой в поле. Значит меньше будет крови и сопротивления в самом городе. Всё же не хочу я там устраивать резню. Ведь этот город станет городом моего племянника, Князя Андрея. — Ответила Герцогу. Тот кивнул мне. Самое что интересное, но Ульрих сменил свои рыцарские латы на металлический открытый шлем, и кирасу, которую носили мои кирасиры. Понял, что время тяжёлых рыцарских доспехов безвозвратно уходит. Даже, практически, уже ушло. Конечно, нынешний доспех Герцога не был простым, хотя сделан был качественно и украшен золотом. На кирасе имелась гравировка герба Герцога. Под кирасой на Ульрихе была надета кольчуга. Но хоть он и сменил доспехи, однако всё равно возил в обозе свои прежние рыцарские латы. Я тоже была экипирована соответствующе. По верх одежды, на мне была миланская кольчуга, на неё надет мундир и сверху коротка соболья шуба. На голове теплый платок и сверху корона. Нет, не большая Королевская, усыпанная бриллиантами, а другая, походная, облегчённая.

Вообще, моя Большая Королевская корона произвела настоящий фурор в европейской аристократической тусовке. Такие короны ещё не изготавливались и по Европе уже поползли слухи о невероятных богатствах моей казны, раз я позволяю себе такие траты на атрибуты власти. Мне докладывали, что Максимилиан долго ругался и даже разбил пару стеклянных кубков, повредил один золотой, пинал стулья и брызгал слюной. Явно от зависти, старый пердун. Что говорил на этот счёт Генрих Тюдор, остаётся только догадываться. Наверное, там на гуано изошёл. У него же много ко мне претензий. Ведь англосаксы всегда отличались патологической завистью невероятных размеров.

Сидела на коне и наблюдала в подзорную трубу. Похоже, Альбрехт решил вывести все свои отряды и артиллерию.

— Ваше Величество, может стоит начать атаку, пока они не выстроились в боевые порядки? — На меня с вопросом смотрел ещё один из командиров, заместитель Георга фон Фрунсберга по Корпусу, подполковник Карл Вернер, бывший лейтенант ландскнехтов.

— Нет, подполковник. Пусть выстраиваются. Посмотри сам, Карл. Они подставляются под нашу артиллерию. А начнём сейчас атаку, те, кто не успел выйти, кинутся назад в город. Так что ждём.

У меня было два плана захвата города. Оба составленные ещё в Вендене. Первый план предусматривал, что Альбрехт запрётся в Полоцке и его надо будет брать штурмом. Проламывать пушками стены и вести уличные бои. Что было менее предпочтительно. Второй план, это если воевода выведет свои войска из города и даст битву в поле. Что сейчас и происходило. Я довольно улыбнулась. По сути, битвы не будет. Я расстреляю их из своих орудий. Даже не смотря на пушки, которые выводил Гаштольд. Тем более, пушки Альбрехта были устаревшие, не такие скорострельные, как мои. И у них не было бомб, а только каменные и свинцовые ядра.

Наконец, полоцкие полки выстроились. Оба войска застыли друг против друга. Ветер развивал знамёна. В какой-то момент наступила тишина.

— Лейтенант Клаус! — Позвала я командира артиллерийского расчёта мартир.

— Я, моя королева! — Перед моим конём появился ландскнехт, а теперь офицер Корпуса и вытянулся по стойке смирно.

— Мортиры готовы?

— Да, моя Королева!

— В таком случае… Прицел пять, трубка пятьсот… — Произнесла я. Клаус во всю глотку продублировал.

— Achtung! Прицел пять, трубка пятьсот…

Я уже хотела произнести «Огонь», как от полоцкого войска отделился всадник. На конце его копья, поднятого вверх отделился всадник и направился прямиком к моей ставке.

Я молчала, ждала парламентёра. Все остальные так же замерли. Вот всадник подскакал. Его остановили в десятке метров от меня. Схватили за уздцы.

— Ты кто, и что хотел? — Задал всаднику вопрос Ульрих.

— Я оруженосец его Светлости Альбрехта Гаштольда. Его Светлость предлагает поединок.

Я удивлённо посмотрела на оруженосца.

— Альбрехт решил вызвать меня, женщину, на поединок? Оригинально! — Я засмеялась. — Впервые такое слышу?

— Нет, Ваше Величество, Королева Александра. — Ответил оруженосец. — На поединок выйдет любой рыцарь от Вашего имени. Его Светлость Альбрехт Гаштольд истинный рыцарь.

— И что будет в результате этого поединка? Каков итог? Просто так сойдутся два рыцаря. Один из них победит, а дальше?

— Если победит Его Светлость, то Ваше Величество отведёт войска.

— А если не победит?

— Тогда Полоцк откроет ворота и сдастся на милость победителя.

Я смотрела на оруженосца, усмехнулась и отрицательно покачала головой.

— Исключено. Я пришла сюда для того, чтобы забрать город. Он вотчина моего племянника, Князя Андрея. И я заберу его, либо по хорошему, либо по плохому. И не важно каков финал будет у поединка, оруженосец. Мои войска сильнее. Их у меня больше, они лучше вооружены и обучены. Моя артиллерия более мощнее и скорострельнее, чем у Полоцка. Вы проиграете в любом случае. Если будет по хорошему, я не трону жителей Полоцка и их имущество. Никто не будет убит, ограблен и изнасилован. В противном случае, я всё равно возьму город, но последствия будут гораздо хуже, чего я делать не хочу, но вынуждена буду! Таков закон войны.

В отличии от так называемых благородных рыцарей, мой прагматичный, женский ум плевал на все эти поединки. Тем более, когда это было выгодно, все эти рыцари сами нарушали свои обязательства и клятвы. К тому же, я ведь дитя гораздо более позднего времени. Века цифровых технологий, стремительного интернета и быстрых коммуникаций. А этому дитя тем более было плевать на все эти… Благородные инсинуации, как слово рыцаря. На хрен. А поединок… Пусть едет куда-нибудь, где проводятся рыцарские турниры и благородные дамы машут платочками. У меня тут не институт благородных девиц!

Неожиданно меня за руку тронул Ульрих.

— Ваше Величество. — Я взглянула на него. — Разреши мне?

— Ты хочешь устроить рыцарский турнир?

— Нет. Всего один поединок. Мы с ним сойдёмся лоб в лоб. И наконечники наших копий не будут закрыты деревянными насадками.

Наши кони стояли рядом друг с другом. Мы говорили с Ульрихом довольно тихо. Оруженосец полоцкого воеводы не должен был слышать нас.

— Ульрих, ты серьёзно? Ты думаешь, я доверю судьбу города случаю?

— Я одержу победу, Александра.

— А если нет? Я что, должна буду, в таком случае, уйти? Ты правда так думаешь?

— Я так не думаю. Я не столь наивен. Но, Ваше Величество, ты же не хочешь, чтобы город подвергся грабежу? Поэтому разреши мне сойтись в поединке. Доверься мне. Я не проиграю. Я клянусь. Я в турнирах и поединках провёл гораздо больше времени, чем этот литвин. И я почти всегда выигрывал, что в конном поединке, что в пешем.

Некоторое время мы смотрели в глаза друг другу. Потом я кивнула.

— Хорошо, Ульрих. Иди, сражайся, а я посмотрю.

Герцог слегка поклонился.

— Я только переоденусь. Надену свои прежние доспехи.

— Ксюша, обратилась я к старшей сержант-даме. Объяви оруженосцу, что поединок будет. С Альфредом Гаштольдом сойдётся Герцог Ульрих Вюртембергский.

Ксюша объявила это оруженосцу. Всё это время, пока мы разговаривали с Герцогом, оруженосец, довольно молодой парнишка, лет 17–18, как, по сути, и княжнам, пялился на моих девочек, которые так же сидели на конях вокруг меня, в форме Корпуса и в шубках. На их сапоги, пистоли на поясе и сабли. Особенно смотрел на Агнешку. И не среагировал на слова Ксении. Польской княжне это надоело.

— Пан оруженосец увидел что-то интересное, что даже не слышал слов, которые были обращены к нему, от лица Королевы? — Задала она парню вопрос. Он словно очнулся.

— Прошу прощения, благородная пани. Я всё услышал. Просто многие говорят об амазонках Королевы Ливонии. Но многие сомневаются в этом.

— Ну и как, убедился, оруженосец? — Спокойно спросила опять Агнешка.

— Ничего, что здесь Королева? И она слышит тебя, оруженосец? — Это уже произнесла Ксения.

— Прошу прощения, Ваше Величество. Я могу передать Его Светлости, что поединок будет с Герцогом Ульрихом Вюртембергским?

Я промолчала. За меня ответила Ксения.

— Да, оруженосец. Можешь передать. Поединок будет на поле, между двумя армиями.

Молодой человек развернул коня и поскакал к войску полочан. Сменив доспехи, Герцог выехал на поле перед Войском Полоцка. Его уже ждал Альбрехт Гаштольд. Он тоже был в рыцарских тяжёлых доспехах. Глядя на них, покачала головой. Блин, бронтозавры уходящей эпохи. Они стояли на противоположных концах воображаемой линии. Отсалютовали друг другу копьями. После чего они начали разгон. Я смотрела, как они сближаются. Всё в какой-то момент замедлилось, как в замедленном кино. Когда кони делали скачок, оба рыцаря подскакивали в своих сёдлах, из-под копыт летели комья снега. Когда до обоим оставалось друг до друга пара метров, всё резко пришло в нормальное движение. Тут же раздался треск копий и в стороны полетели их обломки. Я видела, как Ульриха качнуло в седле. Мне даже показалось, что он сейчас слетит с коня. Но нет, он удержался. Из его щита торчал обломок копья, которое его и пробило, прежде, чем сломаться. А вот Альбрехта из седла вышибло. Он с металлическим грохотом упал на снег. Конь Ульриха по инерции пробежал дальше. Герцог отбросил в сторону обломок копья. Развернул коня и направился к упавшему Альбрехту. Остановился около поверженного врага. Отбросил пробитый и треснутый щит. Слез с коня и снял с крюка утреннюю звезду — шипастый металлический шар, соединенный с рукоятью цепью. Альбрехт ворочался. Но встать не мог. Похоже, что воевода Полоцка был ранен копьём Ульриха. А падение с коня и удар о землю, причинил повреждения внутренних органов. Щит Альфреда был расколот и болтался двумя половинками на его руке. Ульрих замер над Альфредом. Я не слышала о чём они говорили. Потом Ульрих взмахнул утренней звездой и нанёс смертельный удар полоцкому воеводе. После чего, Ульрих направился к отрядам полоцкого ополчения и наёмников. Набрав полные лёгкие воздуха, он закричал:

— Бросить оружие! И на колени перед Королевой! — Наверное Ульрих был страшен, с его «Утренней звёздочкой» в руке. Сначала начали бросать оружие ополченцы. За ними наёмники. Уйти попытался только небольшой отряд кавалерии. Нет, они не попытались заскочить назад в город. Они попытались прорваться через линию моих пехотинцев и кирасир с другой стороны Полоцка. Но увы были почти все перебиты. Сначала их расстреляли мушкетёры, дав пару залпов из мушкетов, потом на литвин наскочили кирасиры. И всё закончили те же мушкетёры, добившие оставшихся живых штыками. Всё, гейм овер.

Я дала отмашку и к городу устремились мои кирасиры. Ворота уже открывались. Двинулись колоны мушкетёров и пикинеров. Я продолжала стоять на конях. Ждала. Вот кавалерия зашла в город. Потом стала заходить пехота. Мои девочки и палатины, плюс тысяча подполковника Кобылы оставались на своих местах. Я ждала пока мои войска не займут полностью город. Вот мне из одной из башен города дали знак. Оглянулась на своих девочек.

— Ну что, княжны, нам пора. — Дала шенкелей коню. Двинулась вперёд. Вся моя свита стронулась с места. Мы подскакали к стоящим на коленях полоцким войскам, которые до сих пор стояли на коленях. Некоторые стояли, приклонив только одно колено. Всё понятно, это были дворяне, шляхта. Я смотрела на них, сидя на коне. Вокруг стояли мои солдаты.

— Ульрих. — Обратилась я к Герцогу. — Как ты?

— Всё нормально, Ваше Величество. Альфред перед смертью сказал, что ты обещала не трогать полочан.

— Я не трону. Да, как и обещала. — Я поняла, что Альфред, понимая, что город ему не удержать, но и сдавать просто так, это позор и измена, решил именно таким способом избежать и разорения Полоцка, и обвинения в измене. Избежать ценой своей жизни.

— Встали с колен! — Велела я пленным. Они все поднялись. Они все смотрели на меня во все глаза. Как и на моих фрейлин. — Теперь слушайте сюда. Город даст присягу, то есть клятву верности мне и моему племяннику, Князю Андрею. Кто не захочет давать, тот должен уйти. Даю сутки, да завтрашнего дня. Повторяю последний раз, кто не хочет давать клятву верности, должен уйти. А кто даст клятву, тот будет исполнять её несмотря ни на что. И измену я не потерплю. И наказание будет одно, за клятвопреступление, это смерть. Смерть мучительная. Для вас и для ваших семей. Понятно? — Крикнула я. В ответ раздались непонятные бормотания. — Я не поняла? — Рявкнула ещё громче. — Или вы считаете, что меня можно обмануть? Дать клятву и потом предать? Так не получится. Вы все должны знать, что я не терплю и ненавижу предателей и клятвопреступников. Которых я буду преследовать до самого конца, пока не убью. Поэтому, либо вы приносите мне присягу и клятву, либо уходите прямо сейчас. Наёмники могут уйти прямо сейчас. И я ничего от вас требовать не буду. И мой вам совет. Не оставайтесь в Литве. Идите в Империю, нанимайтесь там. Или во Францию. Или в Италию, сейчас там ландскнехты нужны. Или в Испанию. Идите куда угодно. Но не нанимайтесь местным магнатам. Наймётесь к ним, они вас бросят против меня. Тогда я вас всех уничтожу, тотально. Никого щадить не буду. Так что думайте!

Я посмотрела на подполковника Кобылу.

— Оружие наёмникам вернуть и пусть убираются отсюда. Ополчение завести в город. Пусть расходятся по домам. Кстати, предупреди наёмников, что если они начнут грабёж в моих владениях, я с них живьём кожу сниму.

Развернула коня и двинулась в город. Мы ехали по пустым улицам. Двигались к центру города. В так называемый Полоцкий Детинец или Верхний замок. Где ранее, до поглощения Литвой Полоцка, располагалась резиденция полоцких князей из династии полоцких Изяславичей, потомков Великого Князя Киевского Владимира Крестителя. Вообще эта ветвь Рюриковичей была довольно интересна, так как они чурались своего родства с остальными Рюриковичами и подчёркивали свою родословную не по мужской линии, а по женской. И род свой считали не от Рюрика, а от Роговолда. Но здесь скорее всего сыграла свою роль полоцкая княгиня Рогнеда, в крещении Анастасия, ненавидевшая Владимира Святославовича, отца своих детей и воспитавшая сына Изяслава, брата Ярослава Мудрого и Волынского князя Всеволода Владимировича, в ненависти ко всем Рюриковичам. Поэтому в последствии, они и считали свою династию именно от Роговолда. Полоцк вообще отличался от остальных княжеств Древней Руси. В Полоцке не действовало древнее лествичное наследственное право, когда княжеский престол наследовал не сын умершего, а его братья. В Полоцке наследовали именно сыновья, так повелось от Владимира Святославовича, который не стал присылать в Полоцк своих младших сыновей, после смерти старшего сына Изяслава. И княжеский престол наследовал сыновья полоцкого князя, сначала Всеслав Изяславич, а после его смерти Брячислав Изяславич. Полоцкие Изяславичи активно роднились с литовскими князьями и другими европейскими монархами. Сама родословная этой ветви Рюриковичей довольно запутана и не до конца ясна. Многие письменные источники были утрачены и восстановить, кто и когда правил, в какой последовательности, особенно начиная с ХII довольно проблематично, а выдвигаемые версии спорны. Но общепринято, что последний из полоцких Рюриковичей, правивший в Полоцке, был князь Брячислав Василькович, умерший бездетным в середине ХIII века. Всех дольше из династии полоцких Изяславичей продержались удельные князья в Витебске. Последний из них, Ярослав Василькович умер, не оставив сыновей в первой трети ХIV века и его удел достался его зятю Ольгерду.

После Вячеслава Васильковича в Полоцке правили литовские князья. Но с конца ХIV века Полоцк уже окончательно вошёл в состав Великого Княжества Литовского и им управляли наместники. Вот и сейчас мы ехали по улицам города, направляясь в верхний замок. Укрепления замка меня не очень порадовали. Деревянные стены и башни. Из нижнего замка в Верхний был перекинут мост. В общем-то можно долго обороняться, если правильно организовать оборону, но всё же дерево не самый лучший материал для оборонительных фортификаций. И вообще я была удивлена. В том же Пскове или в Смоленске оборонительные городские укрепления давным-давно были уже каменные или из кирпича, и являлись настоящими твердынями против захватчиков с запада. А вот Полоцк???!!! Не, мне такое не надо. Деревянные стены уберём и воздвигнем из камня и кирпича. Причём сразу с учётом распространения огнестрельного оружия. Так как воевать с Литвой и Польшей, да и остальным западным кагалом придётся ещё долго и моим потомкам в том числе. А Полоцкая земля, должна стать надёжным форпостом Ливонии в этом направлении. То-то что Верхний замок, что нижний не сохранились до 20–21 веков, в отличии от цитаделей Пскова и Смоленска.

Во дворе замка, который был довольно большим, мы спешились. Вперёд, в бывшие княжеские палаты, побежали солдаты моей личной охраны. Меня взяли в плотное кольцо мои палатины и сержант-дамы. А так же остальная охрана под командованием Алексея Кобылы. Мы прошли в большой зал замка, где принимались иноземные послы и иные именитые гости. Там нас встретил Архиепископ Полоцкий и Витебский Евфимий. Рядом с ним находился и католический священник. Судя по одежде, не ниже аббата. Он аббатом и оказался, предстоятелем монастыря бернардинцев, основанного в конце ХV века. Архиепископ был стар и похоже болен. Я видела, что ему трудно стоять, но он стоял, опираясь на свою клюку. Я подошла к нему.

— Здравствуй, Владыко.

— Здравствуй, Царица Ливонская и Великая Княгиня Московская, Александра из рода Комниных Великих. — Я приклонила колено. Вслед за мной это сделали все остальные, кроме Айтан и Аббаса. Персы просто поклонились.

— Благослови, Владыко. — Попросила его.

— Благословлю, но сначала ответь, с чем пришла в Полоцк, Царица? Будут ли вои твои творить насилие над жителями города? Грабить и душегубствовать?

— Не будут, Владыко. Полоцк сдан. А значит никаких грабежей, насилия и убийств. Владыко, мои солдаты и офицеры это знают, это закон, и они не нарушат его. У меня, Владыко, не разбойничья шайка, а армия.

— Благословляю тебя, Царица. — Он перекрестил меня, после чего я поцеловала ему руку. С меня не убудет. Тем более, Архиепископ, это высший церковный сан. По сути, Митрополиты и Патриархи, это тоже архиепископы. — И вас благословляю, чада Христовы. — Сказал он остальным моим сопровождающим. Я выпрямилась. Посмотрела на католического священника.

— Падре. — Поприветствовала его. Он слегка поклонился мне.

— Это аббат Марио Кантоне. Предстоятель монастыря бернардинцев. — Пояснил Архиепископ. К аббату подошли Агнешка, Паула и Саша Ходкевич. Попросили благословения. Я не мешала. Всё же они были католичками. Даже несмотря на то, что Паула вышла замуж за князя Ивана Васильчикова, она всё же оставалась католичкой. Хотя и готовилась перейти в православие. Ульрих Вюртембергский, сопровождавший меня в числе моей свиты, аббату только кивнул, но подходить за благословением не стал. Я не стала заострять на этом внимания.

— Владыко, падре. Завтра, в нижнем городе, соберут всё взрослое население Полоцка, начиная от 15 лет и старше. Полочане должны будут принести мне присягу, клятву на верность ливонской короне. А так же клятву верности Князю Андрею Полоцкому, моему племяннику. Сыну моей сестры, Имперской Цесаревны, Порфирородной и Порфирогениты, Елены Комниной. Тот, кто не захочет приносить клятву, обязаны будут покинуть город в течении двух дней. Препятствий им никто чинить не будет. С собой они могут забрать всё движимое имущество, которое смогут увести. Те, кто останется обязаны будут принести клятву.

Глядя на Архиепископа и на аббата, подумала, что уния ещё не заключена. Униатов в Литве ещё нет. Тотальное окатоличевание православного населения здесь только начинается. Нет, оно и раньше было, но не в таком масштабе, как после Брестской унии. И не будет уже. Так же, как и террора в отношении православных. Об этом я позабочусь. Из католических священнослужителей тут только аббат. Епископа нет. Хотя я помнила, что в Полоцке, где я бывала как-то, ещё в прошлой жизни, как туристка, католический епископ имел место быть. А здесь только аббат.

В зал, из внутренних покоев замка, вышла молодая женщина моего возраста. Даже немного младше. В дорогом платье. За руку вела мальчика, лет 9–10. Она смотрела на меня. Подошла ко мне и с какой-то надеждой в глазах спросила:

— Вы же Александра? Королева Ливонии?

— Совершенно верно. А Вы кто такая?

— Я Софья, княгиня Верейская. Скажите, Ваше Величество, что с моим мужем? Где он?

Я удивлённо смотрела на неё. Потом вопросительно посмотрела на Архиепископа.

— Царица, Софья Васильевна, жена графа Альбрехта Гоштольда, воеводы Полоцкого. — Ответил мне Архиепископ. Я вновь посмотрела на женщину.

— Я сожалею, княгиня. Но Ваш муж погиб. Погиб как настоящий воин и истинный рыцарь. — Архиепископ с аббатом стали креститься. Софья покачнулась. Побледнела. Стояла некоторое время, закрыв глаза. Потом взглянула на меня. А она сильная женщина!

— Как он погиб? — Задала она вопрос.

— Я предложила сдать город. Воевода отказался, ибо для него это стало бы позором. А он не мог допустить, чтобы на семью пала хотя бы тень этого. Но, как умный человек, он понимал, что город всё равно будет взят моими войсками. Моя армия больше и лучше вооружена. Однако в случае штурма, город подвергся бы грабежу и насилию. Увы, княгиня, таков закон войны. А граф не хотел подобного. Но и просто так сдать город не мог. Тогда он вывел свои отряды полоцкого ополчения и наёмников в поле напротив моих войск и предложил поединок. Суть поединка заключалась в том, что если он одержит победу, то я отведу свою армию. Если он проиграет, то город сдастся, без сопротивления. Так как я женщина и царствующая особа, то он не мог вызвать меня на поединок. Вместо меня вышел Герцог Ульрих Вюртембергский. Вот он, княгиня. — Герцог склонил голову. — Они сошлись в поединке на глазах у двух стоящих армий. И Альбрехт проиграл. Бой был до смерти одного из поединщиков. Ваш муж погиб, но не допустил бесчестия для своей семьи и избавил Полоцк от печальной судьбы тех городов Литвы, которые решили мне сопротивляться. Его похоронят со всеми почестями.

Когда я говорила, в большой зал занесли тело Альбрехта. Княгиня Софья подошла к мужу, которого положили на пол зала. Встала на колени. По её щекам побежали слёзы. Я видела, что латы Альбрехта на груди были смяты и пробиты. Ульрих не стал уродовать лицо графа, он нанёс удар по телу, своей «Утренней звездой». Кстати, страшное оружие в умелых руках. Оставляет чудовищные раны.

— Матушка! — Услышала я возглас Божена. Резко оглянулась. Божен пытался удержать Герцога, так как тот стал заваливаться на бок. К ним подскочили Богдан и Айно. Они уложили Ульриха тоже на пол, не дав ему упасть. Я быстро подошла к ним. Свой рыцарский шлем Ульрих уже давно снял и держал в руках, когда мы зашли в замок. Я смотрела в лицо Герцогу. Оно было бледным. Вот же чёрт! Я присела рядом и убрала с левой стороны груди накидку-плащ с гербами Вюртемберга. Что и следовало ожидать. Доспех Ульриха с левой стороны был так же пробит. Повреждён наплечник. Из-под него, где он соединялся с нагрудной бронью сочилась кровь. Всё же граф достал его. И ведь молчал, упрямец такой. Чтоб его!

— Так, Божен, Богдан, Айно и Илья, подняли Герцога, аккуратно. — Оглянулась на Архиепископа. — Владыко, где у вас тут покои, куда можно положить Его Светлость?

— Я покажу, Ваше Величество. — Ответил за Архиепископа аббат. — Пойдёмте.

— Несите Герцога куда укажет падре. Фрося, где мои инструменты?

— При мне, Матушка. Вот. — Показала сумку моя главная служанка.

— Хорошо. Пойдём с нами. Поможешь мне с Герцогом. Не хватало мне ещё, чтобы он умер!

Ульриха унесли в одну из комнат замка. Там по моему указанию палатины избавили его от доспеха, сняли одежду, раздев Герцога до пояса. М-да. Рана была не совсем приятная, но терпимая. Я ощупала его левое плечо. Кости были целые. Основной удар принял на себя щит. Да, копье Альбрехта пробило его, потеряв при этом основную силу удара. Дальше копьё принял на себя доспех. Его тоже пробило, но копьё окончательно потеряло кинетическую энергию удара, к тому же оно сломалось. Наконечник оставил рваную рану на плече, вырвав небольшой кусок плоти. И если бы У льрих сразу сказал мне о ранении, то ничего подобного не случилось бы. Я бы зашила ему оперативно рану, забинтовала бы его и всё. Ну походил бы в бинтах как египетская мумия, но это же не страшно. А сейчас что??? Он молчал, терпел, и потерял много крови. Рану я ему почистила. Зашила и наложила тугую повязку.

— Богдан, где тут слуги? Найди кого-нибудь. Пусть возьмут одежду Его Светлости, постирают и приведут в порядок.

— Слушаюсь, Матушка.

Богдан ушёл, но вскоре вернулся с какой-то женщиной в годах. Сунул ей в руки окровавленную одежду Герцога и велел выстирать и зашить, где порвалось.

Женщина сбледнула, глядя на мрачное выражение лица моего палатина. Поклонилась ему, чуть не до пола.

— Не изволь беспокоится, боярин. Всё сделаем. — После чего спешно ушла. Остальные палатины скалили зубы.

— Богдан, да ты у нас боярин оказывается. Когда это Матушка тебя в бояре возвела? Мы что-то пропустили? — Ехидно спросил товарища Божен.

— Божен! — Богдаша смотрел на друга недовольно.

— Что?

— Иди в зад.

— Фу, как грубо, Богдан. Что о тебе Матушка подумает?

Я слушала их и качала головой. Мои фрейлины хихикали, глядя на палатинов.

— Богдан, Божен, вам делать нечего? — Задала им вопрос.

— Никак нет, Матушка-Государыня. — Тут же ответили в унисон оба палатина.

— И чем же вы оба заняты?

— Службу несем, Матушка. Тебя охраняем и ждём повелений твоих.

— Ну-ну. Распорядитесь насчёт ужина. А то я что-то проголодалась и ещё пусть приготовят куриный бульон, для Герцога. Ему он сейчас полезный будет. Кровь восстанавливать.

Я расположилась в покоях, рядом с покоями, где лежал Герцог. Фактически, я, мой двор, охрана под командованием Алексея Кобылы, люди Ульриха, командный состав моих полков и прочие заняли большую часть верхнего замка. Спустя пару часов меня позвал Божен.

— Матушка, Герцог в себя пришёл.

— Это хорошо. — Прошла к нему. Он лежал на постели, был бледный. Села рядом с Ульрихом. Смотрела на него. Покачала осуждающе головой.

— Ульрих, ай-яй-яй, Герцог, Ваша Светлость. Это что за ребячество? Почему не сказал, что ранен?

— Я воин, моя Королева. Рыцарь. А рыцарю не след показывать свою телесную боль. А ранения украшают настоящего мужчину. Я хотел потом, когда бы занял свои покои, заняться раной с помощью своих людей.

— Господи, глупости какие. Ты хоть понимаешь, что потерял много крови и мог умереть? Дав-да, Ульрих, именно умереть. Рана на вид ужасная, но ничего страшного для твоей жизни не было бы, обратись ты ко мне раньше. — Он смотрел на меня и улыбался. Я тоже улыбнулась. Погладила его по руке. — Выздоравливай, Ульрих. Тебе сейчас покой нужен и хорошее питание. Я распорядилась, чтобы тебе приготовили куриный бульон. Будешь его есть. Он тебе очень полезен. Курочку поешь. Завтра тебе приготовят мясо. Так что, будешь восстанавливать потерянную кровь. У нас впереди, Ульрих, ещё много дел. И обещаю тебе, ты не пожалеешь.

— Мой меч принадлежит тебе, моя Королева.

— Ну раз он принадлежит мне, тогда ты должен выполнять мою волю, Ваша Светлость. И моя воля будет в том, чтобы ты побыстрее поправился. — Некоторое время мы с ним молчали. Потом я произнесла. — А красиво ты скакал на коне и выбил из седла Альбрехта. Он тоже не плохой воитн ведь был?

— Да. Я знал его, ещё раньше. Мы встречались с ним в Вене у Императора. Он действительно был хорошим воином. Настоящим рыцарем и романтиком. Человеком чести. Мне искренне жаль, что он пал от моих рук. А ты знаешь, Александра, ведь Радзивиллы, особенно Николай Радзивилл, с Альбрехтом Гаштольдом были врагами? А ведь, как я знаю, ты тоже Радзивиллов не жалуешь⁈

— Не жалую, это мягко сказано, Ульрих. Одно только то, что у меня в плену находится Анна Радзивилл с двумя своими сыновьями. — Говоря это прокручивала в голове слова Ульриха. А ведь Коля Радзивилл засветился в связи с кончиной Елены Ивановны, Великой Княгини Литовской и Королеве Польской.

— Ульрих, скажи, что тебе известно по поводу смерти жены Великого Князя Литовского и Короля Польского Александра Ягеллончика, Елены Иоановны?

— При дворе Императора шли разговоры, что не просто так умерла Польская Королева. Ей не было и сорока, и детей у неё не было. И что якобы она была очень богата, но у неё всё отобрал Сигизмунд, а саму её отправил в Браслав, где она и умерла. И что именно Николай Радзивилл настаивал на том, чтобы вдовствующую Королеву держали в Браславе и не отпускали в Москву, к брату, грандпринцу Василию, твоему мужу, куда она просилась уехать.

Я кивнула. Ну это я и так знала.

— Ладно, Ульрих, отдыхай. Тебе сейчас поесть принесут. Куриный бульон. Чтобы всё съел. Я встала и вышла. Нам тоже приготовили. Палатины накрыли стол, к которому сразу потянулись мои княжны.

— Куда полезли? — Успела одёрнуть их. — Руки мыли? Нет? Вперёд, руки мыть. Полейте друг другу.

Когда ели, а за столом сидели со мной не только сержант-дамы и просто фрейлина Настя Лопухина, но и мои палатины, спросила Ксюшу.

— Ксения, скажи, а что князья Верейские?

— Ну так, Матушка. — Ответила Ксения, обгладывая куриное крылышко. Доела, сложила косточки рядышком с собой, вытерла губы платочком. — Князь Михаил Андреевич Верейский приходился внуком Великому Князю Московскому Дмитрию Донскому и был двоюродным дядей Великого Князя Иоанна Васильевича, батюшки нынешнего Государя. А Василий Михайлович, сын его служил Иоанну Васильевичу. Ходил походами на казанцев, стоял на Угре против Ахмат-хана и воевал новгородцев. Так вот, он посватался к племяннице Великой Княгини Софье Фоминичне Палеологине, матушке нынешнего Государя. Племянницу ту звали Мария Андреевна Палеологиня. Ныне покойный Государь, Иоанн Васильевич разрешил их брак и Василий обвенчался с Марией. Но потом случилась очень нехорошая история, Матушка. Шли разговоры, что Софья Фоминична подарила своей племяннице какие-то украшения из Великокняжеской казны, в качестве приданного для Марии. Но не сказала об этом своему мужу Великому Князю. А он, когда у его старшего сына, ныне покойного, Ивана Молодого, родился сын Дмитрий, решил за это отблагодарить свою невестку Елену Стефановну, подарившую ему внука. И как раз хотел подарить ей те украшения, которые уже были подарены Марии. И когда он узнал, что тех украшений нет в казне сильно осерчал. Повелел отобрать у Марии те украшения, а самого кенязя Василия Михайловича и его жену княгиню Марию Андреевну заточить в темницу. Но князя Верейского успели предупредить, и он бежал в Литву с маленькой дочерью Софьей и своей женой, Марией Андреевной верхом на двух конях. А Мария Андреевна, как говорил мой батюшка даже в мужскую одежду переоделась, чтобы не быть узнанной. И с собой они успели захватить только те украшения, которые были подарены Марии Софьей. Великий Князь Литовский Казимир Ягеллончик хорошо принял князя Верейского с женой и дочерью и даже выделил ему в удельное владение Любич и ещё земли в Литве. В Москву князь так и не вернулся, хотя Софья Фоминична сумела выхлопотать у Великого Князя прощение для Василия Михайловича.

— Он жив сейчас? Князь Василий Михайлович?

— Нет, Матушка. Умер он ещё как лет пятнадцать назад и все свои земли в Литве передал своей единственной дочери, Софье. А Софья и вышла замуж за Альбрехта, которого сегодня и убил на поединке Ульрих, Герцог немецкий.

— Значит весь сыр-бор произошёл из-за украшений?

— Да, Матушка.

— А что за украшения?

— Я не знаю, Матушка, но мой батюшка, Царство ему Небесное, — Ксения перекрестилась, — говорил моей матушке, что там какое-то ожерелье красоты невиданной. Вроде бы как из самого Царьграда оно было. И это украшение являлось приданным первой жены Иоанна Васильевича, Марии Тверской. Матери Ивана Молодого.

— О как?!!! — Вырвалось у меня. Ничего себе!!! А свекровь то моя, та ещё была ушлая девица. Подарила своей родственнице то, что ей не принадлежало. А принадлежало Великому Князю, как память о первой жене, покойнице. То-то свёкор разозлился. Как ещё Софьюшку не прибил, за разбазаривание семейных ценностей! А что вы хотите. Софья Палеологиня, как и её племяшка Мария, по сути своей были голодранками. На Русь Софья привезла только двуглавого орла и проестол Византийских императоров. Хотя тут большой вопрос, а тот ли это был престол, на котором парили свои задницы Византийские Кесари? Скорее всего копия, изготовленная в Риме. А больше то у Софьи и её родственницы за душой то и не было. А тут Сонечка попала в Москву, увидела великокняжескую сокровищницу, где предками Ивана копились и сохранялись настоящие сокровища. Вот и понеслась у девиц душа в рай. Начали оттуда таскать всё что под руку попадётся. И не мало, наверное, успели украсть, пока Великий Князь не хватился. Вправил мозги своей жене. Но что положено кесарю, то не положено быку. И если Софью Иван не стал сильно наказывать, то её племяннице он такое спустить не мог. Вот и кинулись Вася с Машей в бега. Так как Василий Верейский прекрасно знал на что способен егшо троюродный брат и иллюзий не питал. Хотя… А в украшении ли было дело только? Или нет? Или украшение явилось только лишь предлогом? А что, Василий Михайлович являлся, как и Великий Князь тоже прямым потомком Дмитрия Донского. Они меж собой были троюродными братьями. А все Рюриковичи очень неровно дышат к Московскому престолу. Вон те же Шуйские, тоже в мыслях примеряли на себя шапку Мономаха. Даром что ли я этой сволочи калёным прутом морду разворотила⁈ А здесь не какие-то Рюриковичи в тнадцатом поколении, а прямой потомок одного и того же уже Московского Великого Князя, да ещё нацитонального героя, Дмитрия Донского. Может было за что Васю в каземат бросить, да на дыбу подвесить. Только он вовремя сбежал. А потом, когда его помиловали, возвращаться отказался, знал, что Иван Третий ничего не забывал. К тому же на Руси ещё жива была кровавая память междуусобных войн за Великий Московский престол между братьями. Да и сама Мария Андреевна Палеологиня, тоже ведь византийка была, как и Софьюшка, моя свекровь покойница. Это хорошо, что мы с ней разминулись во времени. А то не знаю, чтобы было схлестнись мы с ней. Ещё не известно, кого бы Вася мой послушал. Тут пословица, что ночная кукушка дневную перекукует не прокатила бы. Ну а Машка Палеологиня посмотрела, скорее всего на свою тётку и жаба её задавила. Тоже захотела примерить на себя титул Великой Княгини Московской. Вот и пошли пляски с бубнами… Но это ладно. Что там было меж троюродными братьями, лучше не знать, тем более все участники тех событий уже отошли в мир иной. И лучше не лезть в тёмный шкаф Рюриковичей. Ибо там своих скелетов столько, что костями завалит. А вот украшение??? Что же за украшение украла Софья из казны и подогнала своей родственнице, что сбегая из Руси, они только его захватили, улепётывая на конях? А забавно, как люди маскируются, сбегая за бугор. Вон, Машка Палеолог переоделась в мужское платье, а кретин Керенский наоборот — в женское.

Украшение меня заинтересовало. Не в плане наживы, нет, тем более у меня у самой хватало этих украшений. А вот то, что украшение было фактически украдено и являлось семейной реликвией моего мужа, так как принадлежало его отцу, то решила поговорить с этой Софьей, после похорон её мужа. Решила предложить продать то украшение мне. А я уже увезу его в Москву и верну Василию.

На следующий день, начали с утра собирать горожан, в так называемом, нижнем замке или нижнем городе. Там установили помост. Мои солдаты и офицеры заходили в каждый дом, выгоняли на улицу всех, кто по их мнению достиг 15 лет и старше, вплоть до совсем стариков, которые ещё могли ходить. В нижнем городе на площади глашатаи надрывались крича, что те, кто не хочет оставаться в Полоцке, могут уйти и забрать своё движимое имущество. Все остальные, кто остаётся, должны дать присягу, клятву верности Ливонской короне и Князю Андрею Полоцкому, сыну Порфирородной Принцессы Трапезунда, Византии и Рима, Порфирогениты Елены Комниной-Вяземской. Пообещали, что городу сохранят Магдебургское право. В итоге, нашлись те, кто захотел уехать в Литву. Таким не препятствовали. Но таких эмигрантов оказалось на удивление мало. Остальные дали клятву верности и мне и Андрейке.

В этот же день похоронили и Альбрехта Гаштольда. Он был переодет в красивую одежду. Похоронили его на местном кладбище. Княгиня Софья Верейская-Гаштольд, была одета в траур. Проводить в последний путь полоцкого воеводу пришло много народа. Сначала его отпели в местном католическом костёле. Видно и правда, Альбрехт был хорошим воеводой и наместником. Я, в сопровождении своего двора, так же пришла почтить память рыцаря. Взяла вслед за вдовой горсть мёрзлой земли и бросила её в могилу. Когда Альбрехта похоронили, Софья обратилась ко мне.

— Ваше Величество. Разрешено ли мне будет перезахоронить мужа в его поместье в Литве? Там я поставлю ему хорошее надгробье.

— Конечно Софья, Васильевна. Тебе будет разрешено перезахоронить супруга. Это твоё право. Потом был поминальный обед. Софья не плакала. Она словно закаменела. Неужели она любила своего супруга? В о время поминок, она попросила у меня разрешения удалится. Мол хочет отдохнуть, так как не очень хорошо себя чувствует.

— Да, пойдём, я тебя провожу до твоих покоев. — Ответила ей. Княгиня удивлённо на меня посмотрела, но я не стала обращать на это внимание. Встала из-за стола сама и объявила, что провожу княгиню Софью в её покои. Взглядом дала понять, что сопровождать сержант-дамам меня не нужно. Мы с Софьей прошли в её покоит. Сержант-дамы меня не сопровождали, но сопровождали палатины. Покои княгини были богато обставлены. Она прошла на середину комнаты. Поняла, что я пришла сюда вместе с ней не просто так.

— Присядете, Ваше Величество?

— Да. — Села на предложенный стул.

— Может вина? — Вновь предложила Софья.

— Нет. Благодарю. Садись, Софья Васильевна. — Она села на другой, рядом со мной. — Скажи, княгиня, ты на самом деле сильно любила своего мужа или просто вышла за него замуж, потому, что так хотели родители? Ведь Альбрехт один из богатейших магнатов Великого Княжества Литовского.

— Да, Ваше Величество. Я очень его любила и сейчас продолжаю любить. — Софья задумалась, словно вспоминая что-то. Даже заметила улыбку на её лице. — Знаете, Ваше Величество, когда я впервые увидела Альбрехта, мне было исполнилось всего 13 лет. Альбрехт меня на много старше. Но я не чувствовала разницу. Альбрехт читал мне стихи и пел под моим окном серенады. Я, слушая его, была самая счастливая на свете. Прежде, чем попросить моей руки у моих родителей, он спросил меня, соглашусь ли я стать его женой? Я ответила не раздумывая, что да, соглашусь. И не из-за того, что он был богат. У моего отца тоже были земли и города в уделе, которые ему подарил Великий Князь Литовский и Король Польский Казимир.

Она замолчала. Смотрела сквозь меня, словно унеслась куда-то в даль своих воспоминаний. Я увидела на подставке мандолу, похожую на мою. Встала, подошла и взяла её. Софья не реагировала на меня. Точно где-то там в своих воспоминаниях. Я села на диванчик. Провела пальцами по струнам. Очень хороший звук. Заиграла грустную мелодию, потом запела:

Прощай, прощай, навек прощай.

К берегам своих мечтаний отчаль и прости,

Все, что было, забудь,

И — в путь.

Но любовь забыть не обещай, не обещай.

Прощай…

Софья словно очнулась. Смотрела на меня и внимательно слушала.

Пусть грусть уйдет, корабль плывет.

Лишь одна ему печаль — что вдали

виден берег родимой земли.

Плыви вдаль,

Но не забудь свою печаль, свою печаль

Прощай…

— А Вы очень красиво поёте, Ваше Величество. У вас хороший, чистый голос.

Я наигрывала грустную мелодию. Потом спросила её:

— Софья, скажи, а почему твои родители покинули Русь?

Она некоторое время молчала и, наконец, ответила:

— Это из-за Ивана Васильевича, покойного Государя Московского. Мой батюшка попал к нему в опалу и чтобы не оказаться в темнице, им с матушкой моей пришлось бежать. Я тогда маленькая была. Года два мне было. Помню только, что отец посадил меня на коня, впереди себя, одной рукой прижимал к себе, второй управлял поводьями. А рядом на другом коне скакала моя мама. Батюшке пришлось оставить всё там. Свою казну, земли, всё. В Литву мы прибыли не имея ничего, кроме ожерелья, которое подарила моей маме её тётка, Софья Фоминична, жена Великого Князя Московского. Мама мне потом сказала, когда я стала старше, что Московский Государь разозлился именно из-за этого ожерелья. Велел отобрать его у моей матери. А моих родителей заточить в поруб.

— А это ожерелье у тебя сейчас есть?

— Да. Оно мне досталось от моей Матушки.

— Покажи мне его.

— Зачем, Ваше Величество? — Я видела, как испугалась княгиня.

— Покажи, Софья.

Она как-то сникла, встала со стула и подошла к шкатулке, стоявшей на столике в углу. Открыла шкатулку, взяла оттуда украшение и вернулась ко мне. Протянула ожерелье. Я взяла, стала его рассматривать. Действительно, красивое. Очень тонкая работа. Ожерелье было золотое, украшенное жемчугом, причём имелось даже несколько чёрных жемчужин, что меня особо удивило, так как подобный жемчуг был не характерен для этих мест и встречался очень редко и стоил просто баснословных денег. Но главным в ожерелье были семь прекрасно огранённых изумрудов.

— Красивое. — Сказала я, глядя на княгиню.

— Да, очень красивое.

— Но, скажу сразу, его навряд ли изготовили в Константинополе.

Софья удивлённо посмотрела на меня.

— А откуда, Ваше Величество знает, что его привезли из Царьграда?

— Ну привезли то его скорее всего из Константинополя, вот только изготовили не там. В Константинополе не умели так гранить алмазы, рубины и изумруды. Там хорошо умели шлифовать, как и во всей остальной Европе, но не гранить. Это ожерелье, с большой вероятностью, привезли из Индии. Только там умели так гранить драгоценные камни. А ведь Софья Фоминична не имела права дарить это ожерелье кому-либо, без разрешения на то Великого Князя, ибо оно ей не принадлежало. По сути, моя покойная свекровь, украла его. Именно по этому, Иоанн Васильевич так разгневался. Ожерелье то ведь, принадлежало его покойной первой жене, Марии Тверской. Оно входило в её приданное. Я ведь права, Софья? — Княгиня молчала. Я кивнула. — Права. Это значит, что ожерелье нужно вернуть… Успокойся, я не собираюсь отбирать его у тебя.

— Ваше Величество хочет взять его себе? Ведь тот, кому оно принадлежало мёртв. И сейчас на московском престоле сидит Ваш супруг, Королева Александра.

Я покачала отрицательно головой. Стала вновь перебирать струны. Полилась грустная мелодия. Ожерелье лежало на столике, притягивая к себе взгляд княгини. Я это видела и грустно улыбнулась.

— Нет, Софья, не себе. Или ты думаешь у меня нет подобных украшений? Поверь, есть и достаточно. И даже ещё красивее. Чего стоят только диадемы Цесаревен. А диадем не одна, а две. Да, это ожерелье красивое, но меня подобным не удивишь. Мало того, даже если Василий и решит подарить его мне, я откажусь от этого подарка.

— Почему?

Я продолжая перебирать струны инструмента, взглянула на Софью. Я решил напустить мистицизма. Сама не верила в него, но здесь то люди верят в разные проклятья и прочее. Это самое верное и должно сработать.

— Это трудно объяснить, но есть в этом ожерелье что-то такое, что предостерегает меня от того, чтобы иметь его у себя. Может чьё-то проклятье? Мария Тверская умерла очень молодой, ей едва исполнилось 25 лет. Её отравили. — Об этом я услышала уже здесь, в этом времени, от самого Василия. Он как-то после любовных ласк рассказал мне. Говорил, что его отец очень любил свою первую жену. Их поженили, когда они были совсем ещё детьми. Самому Ивану тогда только исполнилось 12 лет, а Марии 10. Брак был политический, но несмотря на это оказался счастливым для обоих супругов. Первенец них родился, когда Марии исполнилось 16 лет, это был мальчик, Иван, которого прозвали Молодым. Вторым была дочь Елена, которая ушла в монастырь и в постриге получила имя Александра, став моей тёзкой. Она была жива до сих пор. Но Василий не охотно рассказывал о своей сводной сестре. Сказал, что Елена участвовала в собраниях так называемой «жидовствующей» ереси, организованной дьяком Курицыным и в котором принимала участие жена Ивана Молодого Елена Волошанка, дочь молдавского Господаря Стефана III Великого. Я тогда вспомнила сериал «Софья». Да, в сериале был показан этот кружок по интересам. Все участники этого кружка были казнены Иваном III. Елена, дочь от первого брака отправлена в монастырь и пострижена под именем Александра. Елена Волошанка, помещена в темницу вместе со своим сыном малолетним Дмитрием, где и была убита. Там же умер и маленький княжич Дмитрий. И я не сомневалась, что к смерти Волошанки и её сына приложила руку моя свекровь. Когда я попросила мужа разрешения встретится с инокиней Александрой, он довольно негативно к этому отнёсся. Прямо он не запрещал мне, но я поняла, что лучше не нужно этого делать. Решила тогда махнуть рукой, ну их Рюриковичей этих. Пусть сами разбираются. Меня вся эта возня не касается.

Ну и наконец Мария Тверская. Она умерла как-то подозрительно быстро. И так же быстро её похоронили, причём в отсутствии Великого Князя, который тогда находился в Коломне. Узнав об этом Иван пришёл в ярость. В естественные причины смерти, молодой Государь не поверил и провёл дознание, в ходе которого подозрение пало на княжьего дьяка Алексея Полуэктова, вернее на его жену Наталью, служившую у Великой Княгини. Якобы Наталья Полуэктова навела порчу на Княгиню через ворожею, которой носила личные вещи Марии. Наталью казнили. Сам дьяк попал в опалу и не смел показываться на глаза Князю шесть лет. Насчёт колдовства и ворожбы я ни на грамм не поверил, но говорить об этом супругу не стала, ибо здесь в это свято верили. На мой взгляд к устранению Марии было причастно старомосковское боярство, которое было недовольно, что Великий Князь был женат на тверской княжне, так как у самих имелись на выданье свои дочери. Вот в этом я была убеждена на 100%, а не в некой ворожбе и колдовстве. Вот только бояре пролетели, как фанеры над Парижем, так как Иван III не женился, после смерти жены целых шесть лет, а спустя этот срок взял в жёны заморскую принцессу из рода Палеологов. И старомосковское боярство вздрогнуло, так как Софья оказалась намного хуже богоязненной и тихой Марии Тверской, занимавшейся вышиванием полотен или как на Руси такие полотна называли пелена. Софья же, как истинная византийка чуть ли не с первых дней нахождения у трона начала свои подковёрные игры и интриги, стоившие жизни некоторым боярам московским. Ибо она прокладывала путь к трону своему старшему сыну Василию, моему нынешнему супругу. А сейчас это же самое боярство получило ещё одну византийку. И если Софья всё же не рисковала в отсутствии Великого Князя усаживаться на престол своего супруга, то вскарабкалась на него ни мгновения не сомневаясь, когда Василий был в казанском и астраханском походах. И ведь, глядя в мои глаза, никто не рискнул возразить. И что самое интересное, Василий спокойно на это отреагировал. Даже усмехнулся, обнимая меня в первую же нашу ночь после его возвращения.

— Ты всё правильно сделала. — Говорил он мне, целуя меня в макушку. — Я только тебе доверяю. Ты моя самая главная опора, Саша.

Я продолжала молча наигрывать на мандоле. Софья тоже молчала.

— Софья, я же о тебе забочусь. Поверь, это ожерелье не принесёт тебе счастья. Сама подумай. Марию Тверскую отравили. Её сына, Ивана Молодого тоже. Его сын умер в темнице совсем ещё ребёнком. Понимаешь? Теперь всё это перешло на тебя и твою семью. Твой муж погиб. А ведь у тебя с Альбрехтом только один ребёнок, сын. Подумай.

— Ваше Величество хотят причинить мне и сыну зло?

Я сокрушённо покачала головой, перестав играть.

— Нет, Соня. Я не трону ни тебя, ни твоего сына. Как я понимаю, ты собираешься уехать отсюда?

— Да. Я хочу уехать в свой удел, в Любич.

— Уезжай. Никто тебя держать не будет и препятствовать тебе. Мало того, ты можешь забрать отсюда все, что захочешь. Я распоряжусь, чтобы тебе и юному графу выделили транспорт. Телеги для перевозки имущества. Я хочу тебе добра. Давай сделаем так, я выкуплю у тебя это ожерелье. Скажем двести полновесных золотых флоринов? Это много, Софья, ты и сама это знаешь. Ожерелье стоит меньше. — Софья молчала, глядя на украшение. — Хорошо, я добавлю. Триста флоринов золотом. Это моя последняя цена. Не захочешь, что же. Значит так и будет. Как говорят, вольному воля, спасённому рай! Но я бы тебе советовала избавится от этого ожерелья. В крайнем случае, я могу обменять это ожерелье на другое, не менее дорогое и не менее красивое. Что скажешь?

Княгиня взглянула мне в глаза.

— Скажите, Ваше Величество, это правда, что Вы захватили в Империи огромные богатства? — М-да, кто о чём, а вшивый о бане.

— Ну это смотря, что считать огромным богатством⁈ Золото, серебро? Да, там много чего было. Но для меня самое главное богатство, это римская аквила, золотой орёл Девятого Испанского легиона. Легиона, которым командовал мой далёкий предок. А так же его доспех, шлем и его меч, гладий. А ещё вот этот меч. — Я вытащила из ножен «Эскалибур». Да я взяла его с собой в поход. Воины это знали и это давало лишний эмоциональный накал, уверенность, что моя армия одержит победу. Они даже в этом не сомневались. А как иначе, с ними же легендарный меч, так о каком поражении может идти речь? Софья заворожённо смотрела на лезвие меча. — Это «Эскалибур», легендарный меч Короля Артура. А ещё его знают как «Пламень», меч Карла Мартелла, который остановил натиск сарацин на Европу, разгромив их в битве при Пуатье. А ещё позже, этот меч был у Жанны, Орлеанской Девы, которая спасла Францию от английского завоевания.

— Но Орлеанскую Деву сожгли на костре, как ведьму.

— Её сожгли англичане, которые её ненавидели. А французы чтут её. Тем более, в 1446 году от Рождества Христова, Орлеанскую Деву церковный суд оправдал Руана оправдал. Причём, апелляцию подал сам Жан Бреалем, генеральный инквизитор Франции. В заключительной части материалов дела было сказано, что Жанна была казнена судом, который сам нарушил церковные законы. Пройдёт ещё четыреста лет и Жанну Римско-католическая Церковь канонизирует, причислив к лику святых.

— Откуда Вы это знаете, Ваше Величество, что будет через четыреста лет и что Жанну причислят к лику святых? — Софья смотрела на меня шокированными глазами. Я смотрела на неё. Не улыбалась.

— Знаю, Софья. Поверь мне. Так и будет.

— Ваше Величество, а это правда, что… — Она замолчала на некоторое время, продолжая смотреть на меня, нервно сглотнула и продолжила. — Это правда, что Богородица является к Вам?

Немного помолчав, я кивнула.

— Правда. И она мне иногда показывает будущее. Поэтому я знаю, что говорю. Избавься от ожерелья. Оно должно вернуться туда, откуда его украли. Тогда всем будет спокойнее. И тебе в первую очередь. Софья, я желаю только добра тебе и твоему сыну.

Софья стояла, смотрела на меня. Потом подошла ближе и опустилась на колени.

— Благословите меня, Ваше Величество. Прошу Вас.

Я взяла её голову в ладони и поцеловала в лоб.

— С тобой всё будет хорошо. И с твоим сыном. Он вырастит и женится. Станет достойным наследником своего отца.

— Спасибо, Ваше Величество. Я согласна.

— Согласна на что? На триста флоринов?

— Нет. — Она улыбнулась. — На сто флоринов. А ещё… На другое ожерелье. Которое Вы сами, Ваше Величество, мне подарите взамен этого.

Я удивлённо на неё смотрела. Молодец девка, куёт железо, не отходя от кассы! Я рассмеялась.

— Ладно, будет тебе ожерелье. Очень красивое, даже лучше, чем это. Я отправлю тебе его в Любеч. А насчёт денег, тебе флорины вручат завтра, перед тем, как ты покинешь Полоцк.

— Благодарю Вас, Ваше Величество.

Кивнула ей. Встала, сунула меч в ножны и забрала ожерелье…