Александра. Большая игра. (книга вторая)

Глава 37

Картинка сгенерирована читателем Рамилем, специально для «Александры-2»

С нами и Бог и Королева,

А ей потакает Пречистая Дева.

Опять повстречались — ещё один флот

Желает взойти на эшафот,

Покрыться не славой, а принять позор

И тем государству свершить приговор.

Виват Королеве и слава нам,

Пала столица и мы уже там.

Черный корсар на белом коне,

В красной повязке на голове.

На белой рубахе кровь словно горит.

Нет ему равных, враг в страхе бежит.

Он взмахом меча прорубает дорогу.

Он русский витязь, а это так много.

Спасает инфанту и мать королеву.

О нём в Португалии сложат легенды.

Zay…

Пикардия. Французское Королевство. Первая половина июля 1516 года от Рождества Христова.

На границе Пикардии и графства Артуа нам выделили сопровождающего, который должен был сопроводить нас до замка Блуа, резиденции французских королей, покойного ныне Людовика ХII и ныне правящего Франциска I. Версаля ещё не было в помине. Мы ехали по древней римской дороге, что упрощало нам путь. Главное, не было пыли, которую вынуждены были бы неизбежно глотать те, кто ехал после первых рядов нашей колонны. И Фрося бы тоже её глотала, так как ехала в карете в середине стоя моих кирасир. Вокруг были ухоженные поля, которые сменялись рощами, потом луга, вновь возделываемые поля. В какой-то момент, с левой стороны от дороги пошёл лес. Настоящий лес. Густой и дремучий. В Европе начала 16 века, ещё сохранялись настоящие леса. Не всё ещё вырубили под корень. Мы спокойно ехали. К лесу сразу выдвинулась группа кирасир. Они шли по самой кромке леса. Иногда заезжая в него. Охранение. Всё согласно уставу и требованиям безопасности монаршей особы, то есть меня. Впереди, по правую сторону от дороги показалось какое-то селение. Деревня. Тут их много было. Подъехав ближе, увидела даже каменную церковь. Деревня оказалась довольно большой. И даже площадь увидела возле церкви. И там куча народа, которая галдела, размахивала дубьём, граблями и косами. Я остановила коня. Остановили своих коней фрейлины и палатины. В итоге, замерла вся колона. Я продолжала рассматривать в подзорную трубу деревню. Вернее, площадь перед церковью. И то, что я видела мне нравилось всё меньше и меньше.

— Знаменосец! — Крикнула я. — Королевский штандарт вперёд. В деревню. — Знаменосец с моим личным королевским штандартом развернул коня, по направлению к деревне. — Алёша, — обратилась я к своему главному охранителю, — два десятка кирасир дай мне. Сержант-дамы и палатины двигаются со мной. Остальные ждут здесь. Приказ ясен?

— Да, Матушка-Государыня.

Два десятка кирасир отделились от колоны. Окружили меня с моими палатинами и сержант-дамами. Мы двинулись в деревню. Ульрих тоже направился со мной в деревню. Когда мы въехали на небольшую площадь перед церковью, там уже установили два столба. К одному привязали старую седую женщину в лохмотьях. Её лицо было разбито и в крови. Она практически повисла на верёвках. Ко второму столбу была привязана девчонка, лет 13 или 14. Тоже в лохмотьях. Её губы были разбиты. На лице наливался синяк. Она плакала и не произносила слов, только какие-то уканья и аканья, словно пыталась что-то сказать, но у неё ничего не получалось. Мы остановились перед плотной толпой. Я закрыла на мгновения глаза, от того, чтобы не завыть по волчьи или не скатиться на визг. Я уже знала, кого примотали верёвками к столбам. Окружавшие старую женщину и девочку крестьяне, только смеялись, злобно кричали на обеих и проклинали. И обкладывали их соломой. Тут же стоял священник в рясе и улыбался, глядя на несчастных женщин. Они так увлеклись этим делом, что не сразу заметили, конных кирасир, одетых в броню и с королевским штандартом.

Ярость в меня ударила волной, как девятый вал. В моих глазах потемнело.

— Что остановились? — Рявкнула я. — Разогнать эту чернь плетьми. Надо, убейте пару уродов. Быстрее.

Первыми кинулись разгонять толпу мои палатины. Они словно ждали команды. Божен, Богдан, Илья и Никифор тут же взяли в руки плети и начали понужать ими стоящих с ними рядом крестьян.

— Пошли вон. — Орали они на русском. Их никто не понимал, но им было наплевать. Им был дан приказ, а они привыкли мои приказы выполнять беспрекословно. Айно просто взял свой лук и наложил стрелу. Аббас стал конём наезжать на толпу, держа в обеих руках по сабле.

— Сарацин! — Заорал один из крестьян, замахнулся на Аббаса какой-то дубиной и тут же захлебнулся кровью. Его горло пробила стрела Айно с бронебойным наконечником. Кирасиры выхватили из чехлов свои кавалерийские ружья. Нацелились на толпу. Ещё чуть и начнётся бойня. Тем более, что толпа тоже была вооружена, пусть и примитивно — дубьё и косы. Всё, как в период Жакерии.

— Стойте, именем Господа! — Завопил священник. Поднял руку с крестом. Я видела, что он испугался. Всё верно, кто мы были такие? Мы настоящие волки, оскалившие клыки. А они всего лишь стадо баранов, приготовленных на заклание. И этот молодой священник, которому, на мой взгляд было не более тридцати, это понял. И не только это. Даже если бы, моих два десятка кирасир и палатинов с сержант-дамами не хватило бы для усмирения бунта, то на старой римской дороге стояло ещё более чем три сотни отборных головорезов, которые просто бы стёрли эту вшивую деревню с лица земли. И священник видел три с лишним сотни, сверкающих латами конницу в стороне от деревни.

— Смерды, вы не видите королевский штандарт??? — Крикнула Паула. Я подъехала ближе к священнику. Смотрела на него сверху вниз, прямо в глаза. Не знаю, что он увидел в моём взгляде, но испугался ещё больше. Стал белым словно снег. Он видел на моей голове корону, но не мог понять кто я⁈ Во Франции ещё не было королевы. Жена Франциска, Клод Французская, ещё не была коронована своим мужем, поэтому считалась принцессой с соответствующим титулованием — Её Высочество. Но он понимал, что я не Клод. И королевский штандарт не был французским. А на шлемах моих кирасир и на киверах моих сержант-дам имелся двуглавый орёл.

— Что здесь происходит? — Спросила его. Хоть я и говорила по-французски с сильным акцентом, но он понял.

— Аутодафе, Ваше… — Он замялся.

— К Королеве принято обращаться Ваше Королевское Величество! — Тут же пояснила Паула. Она хорошо знала французский.

— Простите, Ваше Величество. — Поклонился священник.

— И кого же ты сжечь собираешься, падре? — Задала я вопрос, продолжая смотреть на него и поигрывать своей плетью.

— Ведьмы. Две ведьмы, продавшие души дьяволу. И наславшие мор на скот крестьян. — При словах священника, Паула перекрестилась. Пояснила слова падре остальным сержант-дамам. Агнешка и Саша тоже перекрестились. Ксения только презрительно скривилась и фыркнула. Айтан вообще никак не отреагировала на это. Осталась такой же спокойной.

— Серьёзно? Ведьмы? Наслали мор на скот? — Спокойно спросила я, хотя в душе бушевала буря. Мне так и хотелось перетянуть плетью этого идиота по физиономии или поперёк спины.

— Да, Ваше Величество. — Я увидела, как в его глазах загорелся кой-то ненормальный огонь фанатика.

— А кто вершил суд над ними? Кто решил, что они ведьмы и заслужили такую ужасную смерть? Тем более, одна из них совсем ещё ребёнок?

— Для дьявола нет разницы, чьи души брать. А детские тем более. И у неё метка диавола.

— А ты, падре разбираешься в метках дьявола?

— У неё под левой грудью пятно в виде дьявольского копыта!

— Это всего лишь родимое пятно, падре. Родимые пятна есть у каждого человека. И у меня тоже есть. И что? Это значит я продала душу дьяволу? А хочешь, я у тебя найду родимое пятно? — Священник дёрнулся и побледнел ещё больше. Значит у него есть нечто подобное. Я зловеще улыбнулась, кивнула ему. — Я не верю, что эти две несчастные, ведьмы. И ты не ответил на вопрос, кто судил этих женщин?

— Я их судил. Я слуга Господа нашего… — Начал говорить он, я перебила его.

— Вот именно, ты всего лишь слуга Господа, но не сам Господь Бог. Господь вершит свой суд там, на небе. А здесь на земле суд вершит тот, кому принадлежит земля эта, на которой живут люди. Тебе принадлежит эта земля? Отвечай!

— Нет, не принадлежит.

— То есть, ты присвоил себе право сюзерена этих земель? По сути, украв его. Да ты вор, падре! И после этого, смеешь называть себя слугой Господа нашего? Ксюша, — обратилась я к своей старшей сержант-даме, — что у нас делают с ворами, которые воруют чужую власть?

— Убиваем, Матушка. Позволь? — Ксения, сидя на коне, вытащила из кобуры на поясе пистоль, взвела курок и направила оружие в голову священнику.

— У тебя есть что сказать в своё оправдание, падре? — Задала я вопрос священнику. — Сейчас она выстрелит, и ты умрёшь. А Король Франции даже выскажет мне благодарность, что я предотвратила новую Жакерию.

— Причём здесь Жакерия? — Падре уже не бледнел, а позеленел. Всё же, даже спустя более полутора сотен лет, во Франции с содроганием вспоминали чудовищную жестокость и хаос времён восстания под названием Жакерии.

— А ты, падре, посмотри на эту вооружённую толпу крестьян? Сегодня они сожгут двух невинных женщин и думаешь успокоятся? Нет. Завтра они пойдут грабить и убивать. Именно вот с такой толпы и началась Жакерия.

— Но падёж скота?

— Падёж скота не имеет к этим несчастным никакого отношения. Скот просто заразился какой-то скотьей болезнью. Причин может быть много. Либо скот ест какую-то ядовитую пищу. Например, траву, которая отравляет его.

— Но раньше такого не было.

— А ты уверен, падре, что не было? Я вот в этом не уверена. И если поднять архивы, даже архивные книги твоей Церкви, то можно найти упоминания о падеже скота. И возможно, ты нашёл бы ответ, почему это происходит. А не хватал бы невиновных женщин, вся вина которых, что за них некому заступится. Или ты серьёзно веришь, что, убив их, ты остановишь падёж и мор скотины? Если так, то ты глуп. А зачем глупцу жить, тем более, если от него зависят жизни других? Я думаю, не зачем. Так что, моя княжна будет вправе тебя застрелить.

Священник посмотрел на возвышающуюся над ним Ксению, которая продолжала держать его под прицелом пистоля.

— Княжна, ты готова убить священнослужителя? Ты же совершишь большой грех и обречёшь себя на вечные муки после смерти. — Сказал падре. Паула перевела его слова Ксении. Та только пожала плечами.

— Ничего. Я попрошу, и Матушка замолвит за меня слово перед Пресвятой Богородицей. Матушка, ты же попросишь за меня перед Богородицей?

— Попрошу, Ксюша.

— Ну вот, Паула. Так что чего мне боятся?

Паула улыбнулась, кивнула Ксении и перевела её слова священнику. Глядя на шокированное лицо падре, Паула пояснила:

— Наша Королева святая. Это все знают. Многие были свидетелями чуда Господнего, что происходит с ней. Над Королевой Александрой Комниной-Нибелунг, покров самой Пречистой Девы Марии. И если она говорит, что эти женщины не ведьмы, значит это так. А тот, кто будет это оспаривать, тот сам является еретиком.

Я соскочила с коня. Подошла к столбам. К тому, к которому был привязана старая женщина.

— Богдан, освободи девочку. — Велела старшему над палатинами. — Божен, ко мне!

Я приподняла голову старой женщины, повисшей на верёвках. Лицо разбито. Заметила, что лева рука у неё опухшая. Либо сильный ушиб, либо перелом, что совсем плохо, в таком возрасте кости ломать. Божен разрезал верёвки, и мы с ним уложили женщину на землю. Она была без сознания. Я встала на одно колено. Божен тоже. Нас тут же окружили всадники — мои сержант-дамы, палатины и кирасиры.

— Дай воды. — Велела Божену. Он протянул мне баклажку с водой. У меня все солдаты носили такие баклажки. Я смочила платок и протёрла лицо женщины. Потом влила ей немного воды в рот. Она стала приходить в себя. В это время Богдан освободил от верёвок девочку. Она с испугом смотрела на Богдана. Качала головой, словно просила не делать ей плохо, не убивать.

— Эй, я тебя не трону. Успокойся. — Растерянно произнёс палатин. Посмотрел на Паулу. — Скажи ей, княжна.

— Ты меня слышишь? — Задала вопрос девочке Паула, сидя на коне. Та перевела взгляд на итальянскую княжну. — Слышишь? — Повторила Паула. Девочка кивнула. — Тебя никто не тронет. Тебе никто не сделает больше плохо и больно.

Паула слезла с коня, подошла к девочке. Посмотрела на меня, как я протирала платком лицо женщины и потом дала ей воды. Паула вытащила из кармана свой платок, смочила водой из своей баклажки и вытерла лицо ребёнка. Дала девочке попить. Потом указала на лежавшую женщину, над которой склонились я и Божен.

— Кто она тебе? — Девочка протянула к старухе руки. Заплакала громче. Подошла к нам и опустилась на колени. Коснулась лица женщины. Та открыла глаза.

— Пить. — Прошептала она. Я вновь влила ей воды в рот. Она закашляла. Увидела девочку. — Грета, дитя моё. — Девочка уткнулась ей в грудь. Женщина положила правую ладонь ей на голову, прижимая к себе. Посмотрела на меня, потом на Божена. Взглянула поверх нас на всадников, окруживших нас. — Кто Вы, Госпожа?

— Королева Ливонии и Великая Княгиня Московская. Зовут Александра. А ты кто? И как зовут эту девочку?

— Королева? — На лице женщины отразился натуральный шок.

— Королева, самая настоящая. Вокруг нас мои придворные и мои солдаты. Так что не бойся, вас обеих никто не тронет. С этого момент ты и малышка находитесь под моей защитой.

— Даже если мы ведьмы?

— Даже если вы и ведьмы, во что я не верю. Знаешь почему?

— Почему, Госпожа?

— Потому, что если кого и считать ведьмой, то это меня. Вот только меня очень трудно отправить на костёр. Я бы даже сказала, что это невозможно. Упреждая твой второй вопрос, отвечу, потому, что за мной стоят две армии и флот. Одна армия, это моя армия, моего королевства и флот. Вторая армия, это армия самого большого в Европе государства. И плюс ещё Великая степь, в которой движутся десятки и сотни тысяч конных варваров, которые двинуться на того, на кого я им укажу. А ещё я самая богатая Королева и я мать наследников двух престолов. И принадлежу к самой древней в Европе и Азии королевской и императорской династии. Скажи, разве такую можно отправить на аутодафе? А ещё меня считают святой. А если я святая, то разве не могу распознать, где ведьма, а где нет? Поэтому давай мы больше не будем говорить о ведьмах? Так как тебя зовут?

— Меня зовут Магда. — Услышав имя, я кивнула.

— Ты не местная. То-то я смотрю, ты говоришь, как и я, с акцентом.

— Я бежала из Лотарингии пять лет назад. С внучкой на руках. Её зовут Грета. И она не говорит. Но всё слышит и всё понимает. Она и замолчала пять лет назад, когда её мать, мою дочь схватили, обвинили в колдовстве и сожгли, перед этим всю изуродовав. Нам тогда чудом удалось вырваться. И мы бежали сюда.

— Я поняла тебя, Магда. Давай я посмотрю, что с твоей рукой?

— Она сломана, Ваше Величество. Поэтому, я, наверное, долго не проживу.

— Боишься, что пойдёт некроз тканей, что вызовет сепсис, то есть заражение крови?

— Да, сепсис, Королева, кровь и правда станет плохой. Появится гнилая кровь. А это смерть. Тем более, я уже старая. Мои кости стали тоньше и хрупкими, и навряд ли срастутся, как это бывает у молодых.

— Ты лекарка?

— Не совсем так, Королева. На лекарей учат. И то только мужчин. Женщин не учат.

— Но ты знаешь термин сепсис.

— А ты внимательна, Королева. Да, мне знакомо такое слово, как сепсис. Его впервые ввел в практику ещё Аристотель. Сепсис происходит от греческого слова, означающее гниение и распад. — Я с удивлением слушала Магду. Ничего себе, простая сельская знахарка знает такие термины, плюс знакома с работами Аристотеля. Как интересно! Это я удачно сюда зарулила. Ей помогли сесть. Я дала ей воды. Она напилась и продолжила. — Аристотель определял сепсис, как отравление организма продуктами гниения собственных тканей, плоти. До Гиппократа, греческие учёные и философы определяли сепсис, как гниение, вызванное нарушением баланса четырёх жидкостей тела человека, это крови, слизи, желчи жёлтой и желчи чёрной, которые и определяли здоровье человека или его болезнь. Об этом писал Эмпидокл. Гиппократ более подробно описывает в своих трудах сепсис или гнилокровие. Он считал, что гнилокровие могут вызвать некие миазмы, содержащиеся в воздухе и имеющие плохой запах. А римский философ и писатель Маркус Терентиус Варро писал о том, что гнилокровие и многие болезни могут вызвать невидимые маленькие существа, содержащиеся в воздухе, земле и воде, которые попадают в тело человека через рот и нос, с пищей и водой или просто при дыхании. Клавдий Гален, римский лекарь и философ понимал под «гнилой кровью» любые изменения, способные вызвать лихорадку. Авиценна в своей работе «Каноны врачебной науки» под гнилой кровью понимал все виды лихорадки. Так что, Королева, я прекрасно отдаю себе отчёт, что у меня начнётся лихорадка, жар, пойдёт гнилая кровь и я умру. Это всего лишь вопрос времени. Прошу тебя только об одном, не дай им убить Грету.

Я подозвала Алексея.

— Полковник, отправь кого-нибудь, пусть сюда пригонят фургон с красным крестом, в котором лекарства, бинты и прочее для врачевания, и одежда. — Он кивнул и отдал распоряжение. Я вновь повернулась к Магде. — Ты лечила этих людей?

— Лечила, Ваше Величество. Правда они отплатили мне тем, что отправили на костёр меня и мою внучку.

— Люди очень неблагодарные твари, Магда. У нас так ещё говорят: «Не делай добра, не получишь зла»!

— Я понимаю, Ваше Величество. Но я не могла иначе. — Ответила она. Я внимательно смотрела в глаза этой старой женщины. У меня даже перехватило дыхание. Спросила её:

— Ты давала клятву Гиппократа?

— Да, Ваше Величество… Но откуда?..

Первая мысль у меня была, что Магда тоже из будущего. Но я ошиблась. Хотя подобное для этого времени всё равно было довольно уникальным. Магда рассказала мне их с внучкой интересную, но трагичную историю. Она оказалась младшей дочерью немецкого рыцаря фон Вандей. По мимо неё у её родителей было ещё два сына. Сама Магда родилась, когда родители были уже в возрасте. Её мать не пережила роды, но ребёнок выжил. Разница со старшими братьями у неё была 17 и 20 лет. Её старший брат Фридрих фон Вандей погиб, когда ей исполнилось 5 лет в одной из европейских войн, которые бушевали тогда по всей Европе. Когда Магде исполнилось 8 лет, погиб её второй брат, Генрих. Оба её брата не имели семей и не оставили после себя потомков. Таким образом Магда осталась последним ребёнком старого Филиппа фон Вандей. Он очень любил свою дочь. И, что было нехарактерно для таких небогатых дворянских семей, дал хорошее образование Магде. Где её обучали не только теологии, но и естественным науками. В числе учителей был и один грек, который и познакомил её с работами Аристотеля, Эмпидокла, Гиппократа, Варро, Галена, Авиценны и других греческих, римских и арабских мыслителей. В 17 лет она вышла замуж за Георга дер Эно. Он был младшим сыном брона Гийома дер Эно, принадлежавшего к влиятельному дому Эно, его боковой линии. Баронство к началу 16 века стало приходить в упадок. Поэтому Георг ничего не получил в своё владение, только боевого коня, рыцарский доспех и меч. Всё остальное перешло к его старшему брату. Это была обычная практика среди такого дворянства в ту эпоху. Георгу повезло, когда он проезжая мимо замка Фридриха фон Вандей, заехал туда, переночевать и подкрепится. Да так и остался там, влюбившись в юную Магду. Тем более, Магда оказалась единственной наследницей, пусть не большого, но всё же лена. Фридрих решил не испытывать судьбу и выдал замуж свою единственную дочь, за Георга дер Эно. Молодые супруги хорошо ладили друг с другом. Георг сначала с недоверием отнёсся к увлечению Магды к наукам и особенно к медицине. Но возражать не стал. Зато Георг получил то, что так сильно любил, это возможность охотится безвозбранно в собственных богатых охотничьих угодьях. Магда занималась медициной, а Георг целыми днями пропадал на охоте. И всех всё устраивало. Через год после венчания у молодых супругов родился сын, которого назвали Фридрихом в честь старшего брата Магды. Но увы, ребёнок заболел в двухлетнем возрасте и умер. Это только укрепило Магду в её стремлении познания медицины. Она хотела научится лечить свирепствовавшие тогда в Европе болезни. Она покупала труды учёных древности, если такие попадались. Общалась со знахарями, травниками и лекарями. Записывала всё, что узнавала от них о целебных травах. Однажды ей попался довольно редкий экземпляр работы какого-то арабского учёного. Как его имя, было непонятно. Работа была не полная. Какая-то её часть была утрачена. Но даже то, что Магде досталось было бесценным в плане перечисления и описания тех или иных растений и их свойств. Рукопись была на арабском. Учитель-грек Магды, учил её арабскому. И Магда, ознакомившись с рукописью, решила, что это работа Авиценны. Спустя год после смерти первенца, Магда родила ещё одного сына. Но он умер так же во младенчестве, не прожив и года. Горе матери было большим. Георг тоже переживал. Два года у Магды не получалось забеременеть. Она готовила отвары, в соответствии с теми рецептами, которые указывались в разных рукописях. И, наконец, желанная беременность. Третьим ребёнком оказалась дочь. Георг расстроился. Ему нужен был сын, как наследник. Магда обещала мужу сына. Готовилась к этому. Но увы, на охоте Георг упал с коня на самом скаку, когда преследовал косулю. Итог, сломанные рёбра, правая рука, правая нога, так как упал на правый бок. И самое тяжёлое, повреждение позвоночника. По всем данным, он должен был умереть с такими травмами. Но Магда уже имела большой медицинский опыт. Она сумела выходить мужа. Рёбра, пусть и не совсем правильно, но срослись, как и рука. Нога тоже срослась неправильно, поэтому он и ходить практически не мог. И позвоночник. Он мог сидеть и даже вставать. Но увы, долго находится в таком положении не мог. Передвигаться мог только с помощью костылей. К этому времени отца Магды уже не было в живых несколько лет. Георг потерял свою мужскую силу, став полностью инвалидом, нуждавшимся в уходе. Но несмотря на это, то что сделала Магда, всё равно в то время можно было считать настоящим чудом. Детей у Магды и Георга больше, по понятным причинам, не родилось. Их дочь, Мария, росла здоровым и любознательным ребёнком. Магда стала учить свою дочь всему, что знала сама. Сама Магда очень много практиковалась, тем более потребность в лечении была у многих. И у простых людей, и у высокородных. Она лечила при отравлениях, от травм, и от болезней. Работы хватало. Это ещё являлось и дополнительным доходом в их не богатый бюджет. Среди своих крестьян Магда слыла доброй хозяйкой. Мария росла и пришло время ей выходить замуж. С ней произошло тоже самое, что и с Магдой. Мария вышла замуж за младшего сына одного из небогатых дворянских родов. Георг умер спустя год, после того, как выдал дочь замуж. Конечно же, зять стал жить в доме тёщи и своей жены. Первым у молодых родился сын. И в отличии от Магды, у Марии сын выжил. Рос сильным и развитым физически ребёнком. Но на протяжении последующих пяти лет у Марии случилось три выкидыша. И только четвёртая беременность увенчалась успехом. Родилась девочка, которую родители назвали Гретой. Так прожили они ещё девять спокойных и счастливых лет. Муж Марии занимался сыном, воспитывая его истинным рыцарем, и хозяйством. Они начали постепенно ремонтировать их небольшой замок, который, построен был лет 300 назад и за эти три столетия порядком обветшал. Но докончить ремонт они не успели. Их сосед, более богатый барон, заручившись поддержкой местного епископа, обвинил Магду и её дочь Марию в колдовстве. О том, что они обе занимались врачеванием знали многие в округе. Да и сама Магда этого никогда не скрывала. Этот барон давно зарился на землю семьи фон Вандей, но применять силовой вариант не решался. Однако всё резко изменилась. К Магде обратился один дворянин за помощью. Он себя плохо чувствовал вот уже несколько дней и его состояние ухудшалось. Пошёл кровавый понос и кровавая рвота. Скорее всего либо он сам что-то съел такое, что привело к отравлению, либо его травили злонамеренно. Но Магда разобраться тогда не успела. Этот дворянин слишком поздно обратился. Он умер у неё в замке. И тогда сосед убедил родственников умершего, что в его смерти виновата именно Магда и её дочь, ибо они ведьмы и продали душу дьяволу. Те обратились к местному епископу. Их подержал барон, скорее всего заплатил епископу и всё. Магду и её дочь вызвали к епископу для дознания и суда инквизиции. Муж Марии прекрасно понял, что там сделают с женщинами. Он оказался настоящим рыцарям и отказал в требовании епископа. У барона руки оказались развязаны. Епископ отлучил от церкви все семейство Магды. Её замок осадили люди барона и присоединившиеся к нему ландскнехты родни умершего. Муж Марии и их сын погибли на стенах, отражая штурм, как истинные воины. Магда понимала, что долго они не смогут удерживать своё родовое гнездо и приготовилась к бегству. Им не хватило совсем немного времени. Женщина собрала свитки и книги, как самое дорогое сокровище. Фамильные драгоценности, которых оставалось совсем немного и так же деньги из их скудной казны. Всё это они с дочерью заблаговременно вынесли из замка по тайному подземному ходу и спрятали в надёжном месте. Магда успела переодеться в платье простолюдинки и переодеть Гретту, когда в замок ворвались воины барона. Мария заставила мать взять ребёнка и скрыться в подземном ходе. Сама закрыла этот ход и замаскировала, давая своей матери и дочери время уйти, как можно дальше. Марию схватили. Подвергли пыткам при дознании. Под действием чудовищных издевательств, истязаний и боли, у неё вырвали признание, заставив оговорить себя, что она ведьма. После чего и сожгли на аутодафе. Магда и Гретта присутствовали на площади города, где происходила казнь. Именно тогда десятилетняя девочка замолчала испытав шок от того, что сделали с её матерью и как казнили. Оставаться в Лотарингии они не могли. Погрузив их невеликие пожитки на тачку, Магда, в платье простолюдинки-нищенки, впряглась в тачку и они пошла в сторону Франции. Шли долго, ночуя в поле, в лесу, иногда на сеновале постоялых дворов, где и покупали себе еду. Так и дошли до Пикардии, где и обосновались на опушке леса. Магда вырыл там землянку. Обустроила её и стала лечить местных. И вроде всё было нормально, пока не случился падёж скота.

Пока она рассказывала, пришёл фургон. С фургоном приехала и Фрося.

— Матушка, с тобой всё хорошо? — Она соскочила с фургона и бросилась ко мне.

— Ефросиния, успокойся. Со мной всё хорошо. А вот им нужна помощь. Понимаешь, Магда лечила этих людей, а они в благодарность сломали ей руку и решили сжечь её и её внучку.

— Господи! — Фрося закрыла рот ладошкой, глядя на Магду и Гретту. Потом перекрестилась. — Матушка, да как так можно?

— Как видишь можно! Особенно если за тобой никто сильный не стоит и защитить тебя некому. Помоги мне лучше. Нужна тёплая вода и доставай гипсовые бинты.

— Божен! — Фрося сразу окликнула мужа. — Нужна тёплая вода. Позаботься. Не горячая, а тёплая.

— Да понял я. — Ответил Божен, глядя на супругу. — Что первый раз что ли?

— Вот и хорошо, ладо мой, что помнишь.

Я тем временем занималась самой Магдой.

— Магда, ты думаешь я дам тебе умереть? Даже не надейся. Такая, как ты мне нужна. Очень нужна. Ты бриллиант в этой европейской кучи навоза. Да эта жалкая деревня на тебя молится должна была и сдувать с тебя пылинки. А теперь пусть поживут без тебя. Но мне надо ощупать твою руку. Понять, есть ли смещение костей или нет. Будет больно. Ты готова?

— Да, Ваше Величество. Готова.

Я начала ощупывать её опухшую левую руку. Ей было больно. Она закусила губу, потом застонала. Девочка заплакала.

— Потерпи, Магда… Всё нормально, вроде бы. Смещения костей нет. Это самое главное. — Я видела, как от боли у неё бегут слёзы. Мне было так её жаль, до слёз. — Магда, теперь всё будет хорошо. Я никому тебя и твою внучку не дам в обиду. А где твои свитки, книги? Которые ты вывезла из своего замка?

— У меня в землянке были. Но её они разгромили. Всё, что там было вывез священник. Что-то забрал, а остальное бросил здесь, сказал, что это ересь и должно сгореть вместе со мной.

— Не поняла⁈ — Я встала на ноги. Оглядела место аутодафе. И правда из-под хвороста виднелись части свитков и пергаментов. — Богдан, хворост убрать. Аккуратно, не повредите свитки. Все их собрать с особой осторожностью. — Велела я. Богдан мне козырнул.

— Слушаюсь, Матушка. Никиша, Айно, Илья, Аббас, на землю соскочили. Выполнять приказ Матушки.

Я подошла к священнику. Взяла его за грудки, за его рясу.

— Сейчас ты пойдёшь в церковь и отдашь всё то, что забрал, в точнее украл у этой женщины. Ты меня понял? Иначе, Княжна, до сих пор, свой пистоль не засунула в свою кобуру. И она прострелит твою лживую, поганую голову.

— Епископ будет недоволен. Вы, Ваше Величество, идёте против Церкви.

— Серьёзно? — Я зло засмеялась, продолжая удерживать его за рясу. — Ты, я вижу, падре, совсем ума не имеешь. Глупый и чванливый, тупой засранец. Твой епископ первый ко мне прибежит и будет извиняться. Я потомок Константина Великого, который обратил целую империю в христианство.

— Её Величество, — тут же вклинилась в разговор Паула, — не только Королева Ливонии и Великая Княгиня Московская. Она Имперская Цесаревна. Порфирородная и Порфирогенита. Сам папа выдал ей буллу на королевскую корону. Как смеешь ты противится ей.

Я оглянулась на кирасир.

— Алёша⁈ — Он подъехал ко мне на коне.

— Да, Матушка-Государыня?

— Выдели двух кирасир. Пусть сопроводят падре до церкви и изымут всё, что он забрал, а по сути, украл, у этой доброй женщины. Ты меня понял?

— Понял, Матушка. — Тут же оглянулся на своих подчиненных. — Рихард, Михайло, сопроводить падре до церкви. Забрать всё, что он украл у этой доброй женщины. — Всё верно. Если я сказала, что это добрая женщина, значит она добрая. Другого мнения не должно быть в принципе. Из строя кирасир выехали двое здоровых всадников. Один немец, второй литвин. Немец Рихард подъехал к священнику.

— Ging. Schneller. — В его руке была плеть. Он указал ей на церковь. Я отпустила падре. Он пошёл в церковь, а двое кирасир поехали за ним.

— Ваше Величество. — Проговорила Магда. — Пусть он отдаст и мой медальон. Серебряный. Это всё, что осталось у меня от семьи. Я его хочу отдать Гретте.

— Отдаст. Не беспокойся. — Божен с ещё одним кирасиром пригнали двух местных крестьян с двумя вёдрами тёплой воды. Я потрогала воду. Градусов 25–27. Нормально, в самый раз. Сначала аккуратно протёрла марлей, смоченной в воде руку Магды, смывая грязь. Потом Фрося стала смачивать гипсовые бинты водой. Передавать мне, а я уже накладывала их на руку Магды.

— Что это, Ваше Величество?

— Это, Магда, специальные гипсовые повязки, бинты. Сейчас я их наложу тебе. Они начнут сохнуть и станут очень твёрдыми, зафиксировав тебе повреждённую руку. Надо только подождать… Что ты так на меня смотришь?.. Да, это я придумала такое. Поверь, многим помогло при переломах костей. И да, я тоже лекарь, врач, как я называю лекарей. И мне не хватает таких, как ты. И я тоже давала клятву Гиппократа. Сейчас сиди, руку не шевели. Пусть гипс застынет. Потом я сделаю повязку. — Я посмотрела на Фросю. — Одежду привезла?

— Привезла, Матушка.

— Хорошо. Магду и её внучку надо будет переодеть, согласно их статусу.

— Матушка, — услышала я Ксению, — а кто эта старая женщина?

— Эта женщина, Ксюша, дворянка, высокородная. Но так получилось у неё в жизни, что ей пришлось бежать из родового замка, спасая внучку. И жить потом, как нищенка в землянке. Я так же бежала, в своё время, спасая свою жизнь и жизнь своей сестры. И даже жила не в землянках, а просто спала в лесу, на земле, возле костра.

— Прости, Матушка.

— Не извиняйся. Просто делай то, что я от тебя требую. Поняла меня, Княжна?

— Поняла, Матушка. — Ксюша опустила голову. Я вновь повернулась к своему главному охранителю.

— Полковник, ещё сотню сюда. Пусть оцепят всю эту поганую деревню по периметру. Приказ ясен?

— Да, Матушка-Государыня. — Кивнул мне Алексей Кобыла. Тут же послал гонца. Вскоре сотня кирасир стала окружать деревню. Толпа крестьян стала быстро рассасываться, особенно после того, как мои кирасиры обнажили свои фальшионы. Вскоре вернулись двое кирасир — Рихард и Михайло со священником. В руках он нёс толстую книгу и какие-то свитки. Я смотрела ему в глаза.

— Ты всё принёс?

— Всё принёс, Ваше Величество.

Палатины уже раскидали хворост, собрали все свитки и пару книг. Всё погрузили в фургон. Некоторые свитки были на арабском. Айно забрал всё, что принёс священник. Я, глядя падре в глаза, требовательно протянул руку к нему:

— Медальон. Живо! — Последнее слово произнесла резко. Он вздрогнул, но полез под свою рясу и снял с шеи медальон. Я ощутила его тяжесть. Серебряный, солидный такой. Медальон на цепи, в виде ромба с рубином по середине. Н медальоне, вокруг камня имелись руны. Повернулась к Магде. Протянула ей. — Возьми. Это твоё. — Она взяла его правой рукой. Смотрела на медальон. Потом протянул его девочке. Сказала ей по-немецки:

— Возьми, надень и носи его всегда. Не снимай. — Девочка несмело взяла его, посмотрела на бабушку. Та кинула ей. Она надела медальон на шею. Я вновь посмотрела на священника.

— А теперь попробуйте жить без той, которая была вам щитом перед болезнями и увечиями. Хотя я думаю, вы тут все вымрете, когда придёт большой мор. Ибо защитить вас и спасти будет некому.

— На всё воля божия. Ибо каждому воздаётся за дела его. Если он решит наказать нас, так тому и быть. Мы не можем воспротивится воле его. — Ответил мне священник.

— Значит воля божия? — Я зловеще усмехнулась, глядя на него. Он вновь вздрогнул, глядя мне в глаза. Но кивнул. — Хорошо. Значит воздастся по делам его? Тоже хорошо. Ибо Господь никогда не ошибается. Богдан, лавку или скамью притащите сюда. — Велела я палатинам, продолжая смотреть на падре. — А какие ты дела сегодня совершил, падре? Грешные или богоугодные? Как думаешь? — Он молчал. — Почему молчишь? Скажи, предать казни двух невинных людей, одна из которых ещё ребёнок, это богоугодное дело? Или ты как аббат Арно Амальрик, который руководил штурмом города Безье, когда его спросили, как отличить католиков от еретиков, ответил: «Убейте их всех, ибо Господь знает тех, кто Его»?

— Катары были еретиками. — Ответил падре, удивлённо глядя на меня.

— Конечно, катары были еретиками. Но из 20 тысяч убитых жителей города, едва ли треть была катарами, а остальные были добрыми католиками, в том числе несколько сотен было убито детей. Их за что убили?.. Молчишь? А может всё дело было в другом? А? Может не в слове божьем, а в алчности? В том, чтобы завладеть чужим имуществом? И поэтому убийства и грабёж прикрыли словами о чистоте христианской веры?

— Это не так. Тогда искореняли катарскую ересь.

— Тогда при чём здесь жизни добрых католиков и особенно детей? А ведь многих девочек, прежде чем убить, многократно изнасиловали. Как и тысячи взрослых женщин, добрых католичек. Это было богоугодное дело?.. Молчишь, падре? И ты знаешь, что это не так. Даже сам Рим не любит это вспоминать. А знаешь почему? А потому, что дело было не в вопросах веры, а в сокровищах катар. Вот истинная цель всех этих альбигойских войн. Только вот какая незадача. Сокровищ этих Рим так и не получил. Крестоносцы ничего не нашли. Так ведь, падре? Всё было зря. Катары умели прятать свои сокровища… Как и тамплиеры… — Священник вздрогнул при упоминании тамплиеров. Я усмехнулась, глядя на него и кивнула. — А ведь ты тоже алчный, падре. Ты думаешь я не заметила, какие взгляды ты бросал на эту девочку? Алчные и похотливые.

— Я не… — Он вскинулся, но я его перебила.

— Молчать! Не сметь мне перечить, когда я говорю правду. — В этот момент Богдан с Боженом притащили из таверны возле площади широкую и длинную скамью. — Значит воля божия? Хорошо, святой отец. Давай проверим, насколько ты святой и насколько твои помыслы святы. Если Господь простит тебя, ты останешься жив и раны на тебе заживут быстро. Если нет и твои помыслы нечестивы, тогда ты умрёшь или прямо здесь, или позже, когда твоя спина начнёт гноится. Ибо на всё воля божия. Илья, Никифор, взять его. Положите вниз лицом на скамью и привяжите его. Богдан, Божен двадцать плетей. Выполнять.

Падре завопил. Но платинам было на это наплевать. Его схватили, уложили на скамью, связали и разорвали на нём рясу, обнажив его полностью. Я увидела на нем под рясой матерчатый пояс. Велела снять. Илья разрезал пояс и протянул его мне. На поясе были кармашки. Очень любопытно. Вытряхнула из них несколько монет, серебряных и медных. Они упали на землю. Я брезгливо поморщилась и бросила пояс на землю.

— Да ты ещё и воруешь церковные пожертвования. Ты мерзок, вор. Какой же ты падре после этого? Богдан, Божен, чего стоим? Начали. — Взглянула на девочку. Она смотрела на всё широкими глазами. — Отвернись дитя. Тебе не надо на это смотреть. — Сказала ей ласково. Магда одной рукой прижала голову девочки к себе. — Фрося, закрой девочке уши ладонями. — Велела ей. Ефросиния присела рядом с Магдой и Греттой. Богдан с Боженом стояли по обеим сторонам скамьи. Начали бить священника плетьми. Он завыл. Потом завизжал. Его спина покрывалась кровавыми полосами. Кожа лопнула. Плети пробивали до мяса. Потекла кровь. Палатины не останавливались. Били с оттяжкой. Я считала. Все замерли. Сержант-дамы наблюдали за экзекуцией со спокойными лицами. Кирасиры тоже. Падре после восьмого удара замолчал, свесив голову со скамьи.

— Двадцать. Всё, достаточно. — Велела я. Парни остановились. Илья принёс два деревянных ведра холодной воды. Окатил падре. Его спина представляла собой кровавое месиво. Я проверила ему пульс на шее. Живой. Ну вот и славно. А то решил тут людские судьбы вершить, вершить, мать твою. Когда идёшь за шерстью, знай, что тебя самого могут подстричь. Вот тебя и подстригли, по самую задницу.

— Моя Королева, не боишься, что местный епископ пожалуется на тебя в Рим? — Усмехнувшись, спросил Ульрих, до этого спокойно наблюдавший за экзекуцией и молчавший.

— Не боюсь. На местного епископа наплевать. А с папой я решу этот вопрос.

— Другого ответа я от тебя и не ожидал. — засмеялся Герцог

— Фрося, сделай для Магды повязку из бинта для руки. И помоги им устроится в фургоне. Подбери им одежду нормальную. Можешь Магде дать моё платье. И девочку переодень. Пора здесь заканчивать. Магда, почему падёж скота идёт тут?

— Болиголов. Его в этом году уродилось много. Раньше его было гораздо меньше. Сейчас он везде. Я предупреждала крестьян, что на лугу, возле леса они траву не трогали и не пускали туда скот. Но мне не поверили. Потом меня же и обвинили в этом. Болиголов очень ядовит. Как для скота, так и для человека. Год такой. Траву надо было брать на дальнем поле. Там его почти нет.

— Я тебя поняла, Магда. Алексей, фураж местный не брать. Я не хочу, чтобы кони отравились.

— Понял, Матушка-Государыня.

Вскоре, после того, как Магда и Гретта с Фросей устроились в фургоне, мы покинули деревню. На площади оставили лежавшего на скамье падре. И монеты с пожертвований на земле. Он так и не пришёл в себя. Ну это уже дело Господа. Всё же по воле его. Вот и посмотрим, как ОН выразит свою волю. Священника мне не было жаль. Каждый получает по делам своим и это правильно. Натворил делов, получи.

На римской дороге Фрося пересела в карету. Туда же пересадили и Магду с Греттой. В карете Фрося переодела женщину и девочку в другую одежду, а их лохмотья выкинула. К вечеру, миновав город Амьен, вышли на границу с графством Клермон. Остановились на берегу какой-то малой речушке. Разбили лагерь.

— Магда, как ты себя чувствуешь? — Спросила её, когда женщина покинула карету. Он устроилась рядом с костром, который развели мои палатины. Вокруг нас тоже горели костры, на которых кирасиры готовили ужин. Палатины установили мой шатёр.

— Благодарствую, Ваше Величество. У меня небольшой жар. — Ответила она. Я положила на её лоб Магды. М-да температура имела место. Примерно тридцать восемь градусов.

— Я приготовлю жаропонижающий отвар.

— Королева умеет готовить такие отвары и настойки? — Спросила Магда. Гретта тоже посмотрела на меня удивлённо. Они обе уже отошли от того шока и стресса. Им ещё повезло, что отделались только переломом руки Магды без смещения и синяками с кровоподтёками. Я улыбнулась и кивнула.

— Королева много, что умеет. Но ты можешь поделится со мной своими рецептами. Я не требую. Хочешь, поделишься, хочешь нет. А я пока приготовлю по своему рецепту.

Фрося помогла мне сделать отвар. Сняла его с огня, поставила остужаться и накрыла горшок с отваром полотенцем.

— Сейчас остынет, попьёшь на голодный желудок. А потом поешь. Гретту мы накормим, не беспокойся. А потом спать идите в шатёр. — Я увидела слёзы на глазах Магды. — Если тебе будет легче, то поплачь. — Она протянула руку и коснулась пальцами меня.

— Я не знаю, чем тебя благодарить, Королева. Ты слишком добра…

— Добра? Нет, Магда. Я не добрая Королева. А очень даже злая. Даже бессердечная. Знаешь, несколько лет назад, я своими собственными руками изуродовал одного боярина. Железным, раскалённым прутом избила его. Когда он висел на дыбе. Даже мой муж поразился моей жестокости. Я очень жестока со своими врагами. И я не успокаиваюсь до тех пор, пока тот или иной мой враг не умрёт. Так что я не такая и добрая.

Магда улыбнулась.

— Зато ты добрая с теми, кто близок к тебе. Кого ты любишь. Ты готова им прощать всё, кроме предательства. Разве нет? Ты не приемлешь только одно, измену. Предателей ты ненавидишь всей своей душой. И те, кто близок к тебе, знают это. И поверь, они сами любят тебя и готовы ради тебя на всё. Вот твои палатины. Они же из простых?

— Да. Всё так.

— Твои палатины готовы разорвать любого, на кого ты укажешь. Это нормально. Ибо ты дала им жизнь такую, о которой они мечтать не могли. Но твои придворные дамы. Они все высокородные. И при этом полностью преданные тебе. Душой и телом. Я такого никогда не видела.

— Что тебя удивляет, Магда?

— Понимаешь, Королева, я ведь тоже не из простых. И я прекрасно знаю, что хотят высокородные женщины. Какие цели они преследуют. Всё просто, найти богатого и влиятельного мужа, от которого можно получить власть. Где-то меньше, где-то больше. У тебя ничего подобного нет. Твои высокородные придворные живут словно под сенью чего-то… Под сенью мощного, тысячелетнего дуба. Им не надо думать о завтрашнем дне. Ты каждый раз заботишься о них. Ты думаешь о них. А они просто наслаждаются своей свободой, которую ты же им и дала. И они готовы за тебя убить любого, кого посчитают твоим врагом. Но не это главное. Главное твои конные воины. Они не ландскнехты. Они другие. Я это заметила. АА ведь они все разные. Говорят на разных языках. Какая-то удивительна вера в тебя, чуть ли не фанатичная. Любой, кто попадает в сферу твоего влияния, становится твоим или преданным сторонником, либо преданным союзником, как например Герцог Ульрих Вюртембергский. Хотя я слышала о нём много нелицеприятного. Что он часто шёл наперекор даже Императору. Со многими рассорился, у него много влиятельных врагов. А тут он следует за тобой. Готов воевать за тебя с кем угодно. Все, кто тебя окружают, готовы умереть за тебя. Ты странная. Не такая, как все остальные. Ты очень сильно отличаешься от местных аристократок. Не в том плане, что не похожа на высокородную. В этом то как раз, ты не просто похожа, глядя на тебя сразу понимаешь, что настоящая аристократка и должна быть именно такой как ты. Наверное поэтому, все кому ты встречаешься принимают это сразу и безоговорочно. И подчиняются. Я не знаю как в других местах, но там где я жила, сначала у себя в Лотарингии, а потом в Пикардии я не видела ни одну высокородную, перед которой мужчины, не важно кто, простые смерды или графы с герцогами, как один готовы были склонить голову и приклонить колено.

— Измельчала что ли аристократия? — Я усмехнулась. Магда тоже улыбнулась, кивнула мне.

— Точно, Королева, ты подметила, измельчали. Посмотри на своих амазонок. Ты сказала, что они все высокородные.

— Да. Они все княжеского рода.

— А по ним, Ваше Величество, это чувствуется. Как они сидят на конях. Как ходят, какая у них осанка и самое главное, как смотрят. И я не ошибусь, если скажу, что это благодаря тебе, Королева. Они по настоящему свободны. А ещё у них оружие. Они словно воплощение древних воительниц. Как наши далёкие предки. Когда женщины шли рядом со своими мужчинами, с оружием в руках. Древние германки. Вот где была настоящая аристократия. Ты словно воскресила прошлое. Далёкое прошлое. Да, кровавое и жестокое. Но при этом и великое. А разве сейчас оно не жестокое? Не кровавое? Всё тоже самое. Только нет величия.

— Значит на мне ореол прошлого. Точнее величия прошлого?

— Да. Словно отсветы пожаров, когда германские племена дрались с легионами Великого Рима. Штурмовали его пограничные крепости и прорывались в глубь империи. И это чувствуют все, кто оказывается рядом с тобой.

— Знаешь, Магда, я всё-таки нашла аквилу. Орла девятого легиона. И вновь подняла его на древке. Сейчас в Ливонии он формируется. Девятый испанский легион. Последний легион великой империи. Сгинувшей во тьме времён. Но он же встанет у истока новой империи.

— У тебя всё получится… Моя Королева.

Я посмотрела пристально в её глаза.

— Твоя Королева, Магда?

— Да. Если ты позволишь мне это.

— Позволю, Магда. — Я обняла её…

Территориальные воды Португалии. Недалеко от Лиссабона. Середина июля 1516 года от Рождества Христова.

Пандольфо смотрел в подзорную трубу, стоя на капитанском мостике «Революшна». Он уже видел портовые укрепления столицы Португалии. Лиссабон, один из древнейших городов Европы. Чуть младше Афин. Юлий Цезарь сделал его миниципием под именем «Олиссипо Фелицитас Юлия». В VIII веке город был захвачен маврами. А спустя четыреста лет, в 12 веке его отбил назад у мавров Афонсу Энрикеш. А спустя ещё сто лет он стал столицей Португалии, сменив в этом достоинстве Коимбру. Сейчас это был крупный торговый город, куда стекались сокровища, награбленные португальцами в Африке и Азии, где имели свои фактории португальцы и куда никого из европейцев не пускали. И испанцев в том числе. Даже создали специальные карательные отряды, которые вылавливали европейцев у побережья Африки и в Юго-восточной Азии.

Пандольфо был не глуп. Он хорошо понимал, что в португальских водах, он наверняка встретит португальский флот. Португалия была на подъёме. И имела хорошо вооружённый и многочисленный флот. На чём и держалось её морское и колониальное могущество. Но Пандольфо всё же был авантюристом в своей душе. После разгрома английского флота он хотел сойтись в бою с испанцами или португальцами, самыми сильными морскими державами на данный момент. И такой случай ему представился. Воевать с португальцами он не собирался. Но преподать им урок и показать, что флот под флагом Ливонии и Весёлого Роджера лучше не трогать. Поэтому эскадра шла, выстроенная в боевой орден. Транспорты шли позади. Их прикрывала «Ассоль». К ливонской эскадре выдвинулся флот Португалии из Лиссабона. Полтора десятка военных кораблей.

— Ваша Светлость, — обратился к Пандольфо капитан флагмана, — португальский флот идёт нам на перерез. Наши действия?

— Пусть сигнальщик передаст приказ. Двигаемся боевым ордером дальше. На требования португальцев не отвечать. Это не их дело куда и зачем мы идём. Мы никого не трогаем, просто идём мимо. При попытке атаки считать, что Португалия начала боевые действия против Ливонии. Вступить в бой немедленно. Согласно морского устава и боевого регламента.

— Ваша Светлость, Её Величество может это не одобрить.

— С Её Величеством я объяснюсь сам, капитан. Выполнять приказ.

— Есть выполнять приказ.

Сигнальщик засемафорил на другие корабли приказ командующего, махая флажками. В ответ остальные корабли замахали тоже флажками, давая понять, что приказ понят и принят к исполнению. Пандольфо довольно улыбнулся. А с Александрой он сумеет объяснится. Тем более, она сама говорила, что её флот должны бояться, а значит уважать. Хорошая всё же у Ливонии Королева. Просто замечательная.

Пандольфо рассматривал их в подзорную трубу. В основном это были боевые каракки. Так же там имелось несколько коггов, каравеллы и парочка парусно-вёсельных галер… Хотя, какие-то странные галеры. Пандольфо удивился. Стал рассматривать их более пристально. Эта парочка была крупнее обычных галер, которые он знал по Средиземному морю. Борта выше. Имелась и орудийная палуба на носу и скорее всего на корме. Там стояли пушки с довольно крупным калибром. Подпускать близко их не стоило. И по бортам распложены были мелкие орудия, типа фальконетов. Фальконеты ерунда, для галеона, как слону дробина. Позже, одну такую галеру Пандольфо притащил в Геную, в качестве трофея. Глядя на неё, я пыталась вспомнить, где я видела подобное? Потом вспомнила. Гравюра «Битва при Лепанто» между флотом Священной лиги и флотом Османской империи. Галеас, вот как назывались эти корабли. Но сражение при Лепанто произошло в 1571 или 72 годах. Где-то так. И именно там впервые венецианцы применили этот тип боевых кораблей. Всего галеасов было шесть штук. Хотя сам тип этих кораблей был известен ещё с XII века. Но именно, как боевой корабль галеас впервые был применён именно при Лепанто. А до этой битвы ещё 50 с лишним лет! Впрочем, возможно их стали применять и раньше, просто упоминаний могло не сохраниться. Значит португальцы стали строить галеасы. Галеасы хороши для Средиземного моря, для Балтики, если учитывать шведский, так называемый шхерный флот, состоявший их парусно-гребных фрегатов, облегчённой версии галеасов, нёсших службу в XVII-XVIII веках в Европе. Применялись в основном для охраны портов и гоняли пиратов в Средиземноморье. Для океана галеасы были не пригодны. Но об этом я раздумывала позже, стоя на палубе трофея…

Пандольфо подозвал капитана флагмана.

— Посмотри вон на те галеры.

— Я видел, Ваша Светлость. Странные они, галеры-переростки⁈

— Да. Похоже, португальцы решили поэкспериментировать. Обрати внимание на орудийную палубу у них на носу.

— Обратил. Крупный калибр. Лучше не подпускать их к нам близко.

— Да. Атаковать их только с бортов. Там калибр мелкий, фальконеты на вертлюгах. — Кивнул контр-адмирал.

— Ваша Светлость, может они специально сделали такие большие галеры для установки на носу больших пушек? На известных галерах такие не поставишь.

— Вполне возможно. Надо будет взять одну из них в качестве трофея. Утащим её в Геную, покажем Её Величеству. Александра любит такие сюрпризы.

— Согласен, Ваша Светлость. Её Величество на удивление хорошо разбирается в кораблях. Я тоже думаю, что эти галеры-переростки её заинтересуют.

— Тогда пусть сигнальщик передаст по эскадре. Галеры близко носовой частью к себе не подпускать. Атаковать только с бортов. Одну галеру обязательно взять в качестве трофея. Любую на выбор. Можно обе, если получится.

Пандольфо вновь стал рассматривать приближающуюся португальскую эскадру. Её каракки, каравеллы и боевые когги. И про себя с улыбкой отмечал, что их каракки и каравеллы не шли ни в какое сравнение с каракками и каравеллами Ливонского флота. Ливонские корабли имели более лучшее парусное и пушечное вооружение. Были более манёвренные и имели гораздо большую огневую мощь. Но португальцы пока об этом не знали.

Как всегда, «Авангард» шёл самым первым. С головной каравеллы португальцев прозвучал сначала холостой выстрел из пушки. Это было требование убрать паруса и остановится. «Авангард» и остальные корабли эскадры никак не отреагировали. Эскадра продолжала идти своим курсом. Португальцы стали разворачиваться в боевые порядки. Пандольфо продолжал наблюдать в подзорную трубу. Он довольно ухмылялся. Ну давайте, начните. Контр-адмирал знал, на «Авангарде» самый молодой и бесстрашный капитан. Практически, как говорила Александра, отмороженный. Этому лишь бы подраться.

— Приготовится к бою. — Отдал он приказ капитану. Зазвучали свистки боцманов. Народ забегал по палубе. Вскоре всё стихло. Все заняли свои места, согласно боевому расписанию. Сигнальщики замахали флажками.

С головной португальской каравеллы вновь выстрелили, только уже полноценным зарядом. Каменное ядро довольно прилично не долетело до «Авангарда», врезавшись в воды Атлантики. С ливонской каравеллы, шедшей под флагом «Весёлого Роджера» просигналили: «В виду немотивированного нападения, начинаю бой, выполняя приказ командующего!»

— Приказ эскадре! — Крикнул Пандольфо сигнальщику. — Поддержать «Авангард». С нами бог и Королева! — Сигнальщик замахал флажками. В ответ остальные корабли эскадры ответили, повторив: «С нами бог и Королева!»

«Авангард» стал обходить по дуге шедший португальский флот с права. За ним устремилась «Луиза». «Аврора и 'Немезида» стали обходить португальцев с левого фланга. Подойдя на дистанцию эффективного выстрела, «Авангард» произвёл залп тремя орудиями. Один снаряд перелетел португальскую каравеллу, а вот два других накрыли её, взорвавшись один над носовой часть, второй над кормой. Это были снаряды с белым фосфором. Португалец загорелся. А «Авангард» кинулся уже к другой своей жертве. Шедшая следом «Луиза» всадила в горящую каравеллу пару бомб, которые взорвавшись, вырвали большой кусок борта.

— Вот что они творят⁈ У них бомб немеряно? — Выругался Пандольфо. — Развлекаются, тоже мне. Подожгли эту лоханку, всё, забудьте о ней.

— Зато как красиво, Ваша Светлость. Играючи, фактически вывели одного противника из боя. И это меньше, чем за полчаса, не снижая скорости. — Усмехнулся капитан «Революшна».

— Вот именно, играючи. До играются у меня, детки! Иизус Мария. — Но при этом сам усмехнулся. — Вот черти полосатые. — И покачал головой

С горящей каравеллы в воду стали прыгать горящие фигурки матросов. А «Авангард» начал обстреливать шедшую за атакованной каравеллой каракку. Вскоре к «Авангарду» присоединилась «Луиза». Они снесли каракке две мачты книппелями. Обстреляли её шрапнельными снарядами и добавили по паре бомб. Каракка взорвалась, разваливаясь на две части. Похоже, достали до порохового погреба. На левом фланге в бой вступили «Аврора» и «Немезида», сцепившись с коггом и ещё одной каравеллой.

Центр линии эскадры состоял из галеонов — «Революшн» и «Галактика». По бокам их прикрывали каракки — «Георгий Победоносец», «Святая Елена Константинопольская», «Александр Пересвет», «Андрей Ослябя» и «Афина». Позади нас, отстали транспорты под охраной «Ассоли», они ждали окончание боя.

— Приказ капитану «Галактики», берём португальские галеры в клещи. Караккам «Афине», «Пересвету» и «Ослябе», отвлечь галеры, маневрировать, не подставляться под их носовой залп. «Георгию Победоносцу» и «Святой Елене», держаться рядом с галеонами. — Отдал приказ Пандольфо. Сигнальщик замахал флажками. Галеоны стали расходиться. Португальцы были на дистанции эффективного артиллерийского огня. Левый борт «Революшна» и правый борт «Галактики» разразились орудийным залпом всех орудий. Одна каракка и когг португальцев взорвались, разнося горящие обломки в разные стороны. В том числе и на остальные корабли своего флота. А один их фальконетов, сорванный взрывом с вертлюги на каракке пробил борт большой галеры, покалечив и убив несколько членов её команды. Другие португальские корабли пострадали от слитных залпов галеонов в различной степени. От снесённых мачт, до пробитых бортов с вырванными кусками обшивки. Два корабля загорелись и вывалились из строя, пытаясь вернуться в порт Лиссабона.

«Авангард» и «Луиза» отскочили от горящей каракки, которая стала крениться на правый борт. Потеряли к ней интерес и кинулись дальше, обходя флот противника с правого фланга. Обстреляли книппелями ещё одну каракку, снеся ей все мачты и изодрав в клочья паруса и такелаж. Тем самым, фактически обездвижив её. И тут же нацелились на довольно большую каракку под названием «Святой Себастьян». Эта каракка была крупнее всех остальных и судя по всему сошла со стапелей совсем не давно. «Святой Себастьян» огрызался огнём всех своих пушек. И получал в ответ скорострельный огонь ливонских гончих. Каракк был похож на медведя, который пытается отбиться от шустрых и обозлённых собак, наскакивавших на него со всех сторон. Именно такая ассоциация сложилась у Пандольфо. Обе каравеллы, получили от него несколько попаданий, но ничего серьёзного и критического пока не было. После очередного залпа с правого борта «Себастьяна», «Авангард» пошёл резко на сближение. С каравеллы на каракку полетели кошки с верёвками.

— На абордаж! — Закричал капитан каравеллы. «Луиза» всадила в правый борт «Себастьяна» залп из полнолитых ядер, изодрав пробоинами большую часть борта, убив и покалечив не мало португальских матросов, особенно среди артиллерийской прислуги. Своим левым бортом она разрядилась в заходящую на неё с противоположной стороны ещё одну каракку. На этот раз среди снарядов была парочка с белым фосфором. Каракка загорелась, а «Луиза» выскользнула из клещей. На палубе «Святого Себастьяна» появились ливонские корсары. Началась свалка и резня. Противники дрались с ожесточением. Ливонцы, разрядив в португальцев свои пистоли и ружья, сошлись в сабельной рубке.

На левом фланге португальского флота, «Немезида» и «Аврора» разделались с коггом, который быстро погружался в воды Атлантики, добили каракку, которая горела, и легла в дрейф со сбитыми мачтами. После чего, двигаясь по дуге, начали обстреливать остальные корабли португальцев. В том числе и белым фосфором, добавляя лишний хаос в начинающуюся неразбериху. Пандольфо усмехнулся. Он понял, португальцы потеряли управление своим флотом. Наверное, погиб или ранен их командующий. Всё верно, адмирал португальцев был на «Святом Себастьяне». А его уже взяли на абордаж. Часть кораблей португальцев стала разворачиваться и вываливаться из строя, пытаясь уйти к Лиссабону. Повторялась таже самая ситуация, что и с английским флотом.

«Революшн» и «Галактика» взяли в клещи обе большие галеры. У «Революшна» галеры оказались по левому борту. Правый борт галеона прикрывала «Святая Елена». У «Галактики» галеры оказались, соответственно по правому борту, который прикрывал «Георгий Победоносец». «Афина», «Пересвет» и «Ослябя» активно маневрировали. Отвлекая галеры от галеонов. Активно их обстреливали шрапнельными снарядами, пытаясь выбить всех, кто был на палубе. К галеонам кинулось несколько кораблей португальцев. Первой в бой с двумя каракками вступила Святая Елена', разрядившись нечётными пушками в приближающегося противника. Одна из бомб «Святой Елены», попав в нос вражеской каракки разворотила его полностью. Но пробоина не доставала до ватерлинии, и португалец пока оставался на плаву. Чётные орудия «Святой Елены» разрядились книппелями, снеся у каракки все мачты. И заодно достав ещё одну каракку, которая так же двигалась к галеону. Мачты у не сбили, но покалечили не мало тех, кто был на палубе. «Георгий Победоносец», сцепился в схватке тоже с караккой и с каравеллой. Большие галеры стали стрелять в галеоны из бортовых, малокалиберных орудий. В ответ получили залп, сначала шрапнельными снарядами, а когда корабли совсем сблизились — залп книппелями и картечью. Матросы и солдаты стали стрелять из ружей по палубам галер. Тяжёлые махины галеонов проехались тушами своих корпусов по вёслам галер, ломая их, а заодно убивая и калеча гребцов. На галеры полетели абордажные крючья и кошки.

— Капитан, командуй абордаж! — Отдал приказ Пандольфо.

— На абордаж! — Раздался голос капитана.

— Полундра! — Подхватили матросы. — На абордаж.

Термин «полундра» на флоте ввела Александра и матросам понравилось. Несмотря на то, что борта этих больших галер-переростков были выше, чем у привычных галер, всё же борта галеонов были выше их. Поэтому идти на абордаж ливонцам было проще и легче. На палубах обоих галер началась рукопашная. Гремели выстрелы из пистолей и ружей, лязг абордажных сабель, мечей и тяжёлых шпаг. Крики ярости и боли. Предсмертный хрип. А вот у «Галактики» дела шли не очень с захватом галеры. Борт галеона очень сильно ударил в борт галеры. Треснуло два шпангоута и сломался один стрингер, получилась пробоина.

— Борт галере пробили! — Закричал кто-то. Капитан «Галактики» грязно выругался, упомянув чьих-то матерей, кучу морских дьяволов и якорь, который нужно было запихать кому-то в глотку.

— Отставить абордаж! Рубите верёвки. Отходим. — Крикнул он. Матросы начали рубить верёвки, которые крепились к абордажным крючьям и кошкам, накрепко привязавшим галеон к тонущей галере. — Быстрее.

Наконец, галеон отцепился от просевшей в воду галеры и стал отходить. Галера стала заваливаться на свой правый, пробитый борт и погружаясь всё больше в воду. В воде плавало множество людей — матросов и оставшихся в живых гребцов. Они кричали, просили о помощи. Солдаты и матросы сгрудились у правого борта галеона. Смотрели сверху на несчастных.

— Что смотрим? — Рявкнул капитан. — К бою. «Георгию» надо помочь!

Строй португальских кораблей окончательно развалился. Пара кораблей — каракка и когг вообще столкнулись и сцепились между собой такелажем. Матросы попытались расцепить корабли, стали рубить канаты такелажа, но получив залп шрапнелью, а потом, с подошедшей ближе «Афины», картечью бросили это занятие и приготовились драться. К «Афине» присоединился и «Пересвет». Вскоре на португальской каракке и когге завязались абордажные схватки.

«Святой Себастьян» выбросил белый флаг. Командующий португальской эскадрой Адмирал Португалии, рыцарь Ависского Ордена, граф Лопо Вас де Азеведо, отдал свой меч капитану «Авангарда», капитан-лейтенанту Василию Карамзину.

Большая часть португальской эскадры, вышедшей на перехват ливонского флота, либо уже утонула, либо горела, либо была захвачена ливонцами. Какая то часть эскадры во всю улепётывала к Лиссабону, пытаясь уйти от преследовавших их ливонцев. Кто-то ещё пытался сопротивляться. Адмирала Португалии Василий переправил на флагман.

— Ваше Высокопревосходительство. — Встал по стойке смирно Карамзин на капитанском мостике «Революшна», обращаясь к Пандольфо. — Ваша светлость, господин контр-адмирал. Экипажем «Авангарда» был взят на абордаж флагман португальской эскадры «Святой Себастьян». Командующий португальским флотом, Адмирал Португалии, граф Лопо Вас де Азеведо, сдался. И передал мне свой меч. Вот он. — Василий, держа меч в ножнах в обеих руках, протянул его контр-адмиралу.

— Молодец, Василий. Ты, как всегда, впереди всех.

— Ваша Светлость, так имя корабля обязывает. «Авангард». Никак последними нельзя нам. Ибо это урон чести.

— Потери есть?

— Есть но не критично. Ваше Высокопревосходительство, Адмирал Португалии доставлен на «Революшн». Разрешите продолжать бой?

— Бой, говоришь? — Пандольфо бросил взгляд на далёкие укрепления порта. Рискнуть или нет? А почему бы и нет? Как говорит Её Величество: «Семь бед, один ответ». А ещё она говорит: «Бог не выдаст, свинья не съест». Зато какой куш можно взять! Лиссабон, чего только сюда португальцы не свозят из Африки и Азии. Из Аравии, Персии и Индии.

Князь решился.

— Слушать приказ по эскадре. Передать приказ остальным. Каракки «Святая Елена» и «Георгий Победоносец» собирают вместе трофеи и конвоируют их к Лиссабону. Транспорты должны присоединится к трофеям. «Ассоль» присоединяется к основным силам эскадры. Начать штурм Лиссабона. Десантным командам приготовится к высадке. Португальская корона без всякого повода напала на эскадру флота Её Величества, чем нанесла оскорбление Королеве. Они должны заплатить. В Лиссабоне много, что есть. Пусть платят.

— Есть штурм Лиссабона! — Гаркнул радостно Карамзин, козырнул контр-адмиралу. Повернулся через левое плечо и сбежал на палубу с капитанского мостика. Спустился словно обезьяна по веревочной лестнице в шлюпку и матросы живо погребли к «Авангарду». Когда Карамзин оказался на своём капитанском мостике, громко крикнул:

— Экипаж, становись. — Подождал пока экипаж не выстроится по обеим бортам каравеллы. — Внимание, приказ контр-адмирала по эскадре. Начать штурм Лиссабона! Португальский король должен заплатить, за то, что напал на флот Ливонии и тем самым оскорбил нашу добрую Королеву! С нами бог и Королева! — Матросы взревели, потрясая абордажными саблями. — Полундра, братцы, свистать всех наверх! — Крикнул Карамзин…

Да клич «полундра» появился в эпоху парусного флота. И первоначально означал: «Берегись сверху». Так кричали матросы, сидя на мачтах и уронив что-либо из своего инвентаря на палубу. А в годы Великой Отечественной, клич «полундра», стал боевым кличем советских матросов и морских пехотинцев. Вот я сделала «полундру» именно боевым кличем своих матросов и десантных команд, фактически прообраз морских пехотинцев. И как не странно, но «полундра» очень быстро и легко прижилась на моём флоте, что даже иногда сам Пандольфо кричал: «Полундра!» во время боя, когда был на пике эмоций. Хотя ему, как контр-адмиралу, это было как-то невместно…

…Пандольфо посмотрел на Лопо Вас де Азеведо.

— Ну здравствуй, граф, Адмирал Португалии.

Граф подошёл к князю ближе.

— Пандольфо IV Малатеста, правитель Ремини. Которого покойный папа из рода Борджиа и его сынок Чезаре лишили владений?

— Совершенно верно, граф. Теперь я на службе Её Величества, Королевы Ливонии Александры Комниной-Нибелунг. Контр-адмирал. Командующий её флотом. А моя дочь, Паула, является её фрейлиной и входит в ближний двор Королевы.

— Странный титул, контр-адмирал. Никогда такого не слышал.

— Это не титул. Это воинское звание старшего офицера флота Её Величества. Следующее звание по табелю о рангах и званиях, адмирал-командор. И последнее, высшее, адмирал флота. А титул у меня от рождения, я Князь.

— Князь, что вы хотите делать дальше?

— Атаковать Лиссабон и ворваться туда на плечах отступающих кораблей португальского флота.

— Что? Атаковать Лиссабон? Вы в своём уме, Князь? Это самоубийство!

— Следите за языком, граф. А то я не посмотрю, что Вы граф и даже Адмирал Португалии.

— Извините, Князь. Но Вы же сами понимаете, что это будет самоубийственная атака.

— Может быть. — Пандольфо усмехнулся. — Всё может быть, граф. А может и нет. Кто знает… Знаешь, граф, как говорит наша Королева? Кто не рискует, тот не пьёт шампанского.

— Шампанского?

— Да, шампанского. Вина, производимого в провинции Шампань и которое используют при коронации французских королей в Реймсе. И которое сами французские короли любят дарить особо приближённым своим вассалам и другим правителям.

Адмирал Португалии покачал осуждающе головой.

— Извини меня, Князь, но вы точно сумасшедшие.

— А мы все такие у нашей Королевы. Ибо и она такая же. Знаешь, шесть лет назад, когда она не была ещё Королевой, а была только Имперской Цесаревной, она с пятью десятками своих воинов взяла хорошо укреплённый рыцарский замок, в котором к тому же имелась артиллерия. И при этом она не потеряла ни одного человека. А тот рыцарь, замок которого она взяла, лишился в бою с ней почти всего своего гарнизона и сам попал к ней в плен.

— Этого не может быть, Князь!

— Может, граф. Я сначала сам не поверил. Но мне подтвердили. Причём Её Величество тогда сама полезла на стены с саблей в руках. И знаешь, кто мне подтвердил? Тот самый рыцарь, которого она взяла в плен. Я даже в этом замке побывал. И если она смогла захватить целый замок с пятью десятками воинов, то почему я не могу захватить Лиссабон? А у меня далеко не пять десятков. И самые лучшие корабли, с самой лучшей артиллерией. Так что посмотрим, смогу я захватить Лиссабон или нет⁈ И ещё, граф, это не мы начали, это вы начали первыми, напав на нас. Мы шли, никого не трогали. Просто шли мимо. Наш путь лежал в Геную, где мы должны были встать на рейде и ждать Её Величество. Да, граф, Королева сейчас во Франции. Следует в замок Блуа к французскому Королю. Потом её путь будет лежать в Рим. Она хочет помолится в базилике Апостола Петра, которой больше тысячи лет. И пообщаться с понтификом. А после проследовать в Геную и сесть на борт своего флагмана. «Революшна». А своим нападением на её эскадру, Вы фактически поставили Португалию в состояние войны с Ливонией. А её Величество очень не любит, когда на неё нападают. Вы же, надеюсь, знаете, что случилось с английским королём Генрихом VIII Тюдором, когда он решил идти войной на Ливонию? — Граф печально кивнул. — Ну вот видите⁈ А это значит, что я имею полный карт-бланш на действия в отношении судов Португалии и её побережья. А Лиссабон находится на побережье. И пока я не получил от своей Королевы приказ о запрете на захват португальских кораблей, я буду их захватывать. Все корабли, которые мне попадутся по пути. Какие буду брать в качестве трофеев, какие просто топить.

— Князь. Я могу дать за себя выкуп.

— Конечно, граф, выкуп, это обязательно. Вот только размер выкупа буду определять не я, а Её Величество. У меня нет таких полномочий. Размер выкупа всех знатных пленников определяет только она, Александра Комнина. А сейчас, граф, прошу, моя каюта к твоим услугам.

— Князь, ты хочешь сказать, что…

— Что у нас с тобой, граф, долгий путь вместе, в Геную. Зато ты познакомишься с Королевой Ливонии. Поверь, это не забываемо. Ты запомнишь её на всю свою жизнь…

Жители Лиссабона видели, как в море выходит их эскадра под командованием Адмирала Португалии. Так называемая третья армада. В порту уже распространились слухи, что армада идёт на перехват чьих-то военных кораблей, которые посмели зайти в португальские воды. Никто не сомневался, что их флот одержит победу, так как Португалия находилась на подъёме, в зените своего могущества. Противостоять португальскому флоту мог только испанский. Но с испанцами у Португалии мир. Некоторые из жителей взобрались на сторожевые башни порта, чтобы разглядеть, что там происходит на линии горизонта. Но разглядеть что-то было трудно. Хотя чёрные дымы пожарищ было видно всем. Значит бой уже идёт и корабли чужаков уже горят.

А вот дальше случилось то, чего никто не ожидал, даже в самом дурном сне. Сначала в порт пришла португальская каравелла из ушедшей армады. Паруса и такелаж были изорваны в клочья. В правом борте зияла огромная пробоина. Целый кусок борта был просто вырван. Каравелле повезло, что пробоина была гораздо выше ватерлинии и на море было всё спокойно, балла два, максимум три. Если бы было волнение, балла четыре, то всё, корабль затонул бы гарантированно. Жители прилегающих к порту районов, сбегавшиеся в порт на причалы, с ужасом смотрели на пришедшую каравеллу. Она ткнулась в причал, чуть не задев стоявший под разгрузкой торговый когг. Вся палуба корабля была залита кровью. Там же лежали тела убитый и раненых. Те немногочисленные члены экипажа, которые могли передвигаться, стали по трапу сбегать на пристань. Тащили раненых.

— Где ваш капитан? — Спросил кто-то.

— Нет капитана. — Ответил один из матросов с перевязанной головой, тащившего на себя тяжело раненного товарища.

— А что с армадой?

— Армады тоже больше нет. — Ответил он же и положил товарища на плиты порта. Перекрестился. — Упокой, Господи, душу его. — Раненый оказался мёртвым. Матрос посмотрел на окружавших его. — Бегите. Они идут за нами. — Сказал он и покачиваясь пошёл в глубь порта. Люди не могли поверить в сказанное. Как так? Почему армады больше нет? А куда она делась?

Вскоре в порт зашла и каракка из состава армады. Выглядела так же, как и каравелла. Одной мачты не было. Кормовая надстройка третьей палубы была наполовину разрушена. Паруса и такелаж сильно повреждены. Борта зияют пробоинами от ядер. Было вообще не понятно, как она не потеряла ещё управление и вообще, как держится на плаву? На палубе убитые и раненые. Каракка до пирса не дошла. Бросила якорь за каравеллой. В воду опустили шлюпку. Всего одну шлюпку. В неё набились те, кто мог передвигаться. Раненых, которые не могли сами сесть, бросили на корабле. Когда они стали вылезать на причал, им тоже задали вопрос:

— Где армада? Где Адмирал?

— Нет армады. Адмирал или убит, или попал в плен. Они захватили «Святого Себастьяна». Бегите! — И побежали в город.

И наконец третий корабль. Тоже каракка, вот только она горела и двигалась по инерции, паруса и такелаж практически сгорели. Она походила вестницу смерти. С её борта в воду прыгали горящие матросы. Каракка врезалась в стоявшую на рейде галеру. Матросов на галере было минимум. Все были на берегу, поэтому убрать вовремя её с пути, потерявшей управление каракки, не смогли. От каракки загорелась и галера. Огонь быстро перекинулся на неё. В порту началась паника. И в этот момент появились каравеллы врага. Пять каравелл. Они с ходу открыли артиллерийский огонь по кораблям, которые стояли, как на рейде порта, так и у причалов. Паника в порту нарастала. Три каравеллы из пяти перенесли огонь корабельных орудий на сторожевые башни порта. Над одной из башен взорвалось ядро с белым фосфором. Башня была открытой, без крыши. На самой башне стояла кованная пушка, стреляющая раз в час-полтора. Вся артиллерийская прислуга погибла там же, возле пушки. Сама башня загорелась. Загорелся пол башни и перекрытия из дерева. Спустя ещё время к порту подошли каракки и галеоны. Португальцы ранее не видели таких больших кораблей с таким количеством орудий. По одному залпу с двух галеонов одним бортом и вторая сторожевая, оборонительная башня, построенная ещё маврами, обрушилась. От кораблей противника пошли шлюпки с матросами и солдатами к пристани. Порт заволокло клубами дыма от разгорающихся пожаров. Горели в основном корабли, стоявшие в порту.

Первая шлюпка ткнулась в причал. Из неё стали выпрыгивать матросы, вооружённые пистолями и абордажными саблями. Одним из первых в порту Лиссабона высадился Василий Карамзин. Вступив на твёрдую землю, Василия оскалился, как волк. На нём была белая батистовая рубашка с кружевными манжетами рукавов, широкий кожаный пояс с серебряной пряжкой, на котором крепились с обоих боков две кобуры с пистолями, штаны, заправленные в высокие сапоги-ботфорты. В руках абордажная сабля. Он оглянулся на своих матросов. Указал саблей на город.

— На абордаж! — Закричал Карамзин. Его поддержали матросы громкими криками. Они бросили к выходу в город. А шлюпки с десантом от кораблей к пристани всё шли и шли…

Дворец Рибейра. Лиссабон. Португальское королевство. Середина июля 1516 года от Рождества Христова.

— Ваше Величество. — В комнату, где находился Король Португалии Мануэл I Португальский вошёл молодой маркиз Мартин Афонсу де Соуза, гранд Португалии, его титул маркиза в португальском табеле дворянских титулов, введённому нынешним королём, относился к 1 Заказу 2 класса и звучал как «Фидалгу Эскудейро». Ему было 26 лет. Он получил прекрасное образование при дворе Герцога Браганского, где изучал математику, космографию и навигацию. Гранд Португалии, представитель знатного и старинного рода Соуза. — Лиссабон атакован со стороны моря.

— Что? — Мануэл даже встал из-за стола, где он работал с документами. — Повтори, что ты сказал?

— Лиссабон атакован со стороны моря, Ваше Величество.

— Кто?

— Корабли под чёрным флагом с белым черепом и скрещенными костями.

— Чёрный флаг с черепом и скрещенными костями…

— Да, Ваше Величество. А ещё на их флагмане, огромном корабле, флаг Королевства Ливонии.

— Ливония? Но мы не воюем с ливонцами!

— Увы, Ваше Величество, но, похоже, уже находимся в состоянии войны. Они захватили порт. Сторожевые оборонительные башни порта разрушены. Укрепления порта захвачены.

Король бросился к окну, откуда открывался вид на ту часть города, где находился порт. Там поднимались в небо столбы дыма пожарищ. Глядя на это, Король побледнел.

— Где третья армада?

— Ваше Величество, боюсь третьей армады уже нет.

— Что?.. А Адмирал?

— Адмирал уже мёртв или попал в плен. В порт сумело вернуться только три корабля, каравелла и две каракки. Причем, все корабли были сильно повреждены. А третья каракка вообще вошла в порт горящей. Потеряла управление и врезалась в галеру. От неё галера тоже загорелась. Ваше Величество, в городе нарастает паника. Я рекомендую переехать отсюда в замок Сан-Хорхе, Королевский Алькасоваш в Сан-Жоре.

— В бывшую Королевскую резиденцию?

— Да, Ваше Величество. Сан-Хорхе укреплён лучше, чем дворец Ребейра. И стоит на укреплённом холме, возвышаясь над Лиссабоном. У него хорошие, крепкие, высокие башни и стены.

— Ты хочешь, чтобы я как крыса бежал из собственного дворца, который построил всего лишь 14 лет назад? А шесть лет назад даже расширил его?

— Ваше Величество, Ваша безопасность и безопасность вашей семьи, это приоритет. Давайте хотя бы отправим туда Королеву и инфант с инфантами.

— Где гарнизон города? Отправили к моим вассалам за помощью?

— Гарнизон города уже вступил в бой с ливонцами. За помощью так же отправили гонцов. Но я настоятельно рекомендую, Ваше Величество, всё же проследовать в Сан-Хорхе. Ливонцы подтянули к причалам свои транспорты и выгружают оттуда артиллерию.

Мануэл молчал некоторое время, потом кивнул.

— Да, ты прав. Я сейчас скажу Марии, чтобы собиралась и перевезла детей в Цитадель… Скажи, Мартин, почему она напала на нас?

— Александра Комнина?

— Да.

— Я пока не знаю ответа на этот вопрос, Ваше Величество. Но скоро мы узнаем это.

Мануэл прошёл в женскую половину дворца. В одной из больших и роскошных комнат, на стуле сидела Мария Арагонская, тут же, по мимо фрейлин, находились и их дети — Жуан, наследный принц Португалии, Изабелла, Беатриса, Луиш, Фернандо, Афонсу. И совсем маленький Энрике. За 17 лет брака Мария Арагонская — дочь Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской, родила 9 детей. Сейчас она вновь была беременная. Постоянные беременности и роды подкосили её здоровье. Она прожила всего 34 года. Умерла после последних родов. Ей оставалось жить меньше года. Она была болезненна худа. Под глазами мешки. Волосы, собранные под жемчужной сеткой, редки. Больше половины зубов не было. А те, что оставались были в жалком состоянии. Мария с тревогой посмотрела на мужа.

— Мануэл, что случилось? На тебе лица нет. И почему пахнет дымом, словно что-то горит? В городе пожар?

— Мария, собирайся, только быстро. Возьми самое необходимое. Лиссабон атакован со стороны моря, вражеской эскадрой. Порт они уже захватили. Наша третья Армада разбита. Адмирал или мёртв или попал в плен. Всё, Мария. Главное, увези в Сан-Хорхе детей. Здесь не безопасно.

— А ты, Мануэл?

— А я поведу гвардию против ливонцев. Это они напали. Гарнизон уже сражается. Помощь в пути. Но она может опоздать. Они напали внезапно. Собирайся Мария. Торопись. — Король поцеловал по очереди детей и вышел. Приказал принести его доспехи и оружие.

На улицах, примыкающих к порту, шли ожесточённые схватки. Василий Карамзин, был счастлив. Он любил бой, схватку. Это была его стихия. Стрелял из пистолей, орудовал своей абордажной саблей и бросал динамитные шашки, используя их в качестве ручных бомб. Тоже самое делали и члены его экипажа из десантного отряда, плюс ещё стреляли из короткоствольных ружей. Они прорубались к Королевскому Дворцу. Василий лелеял надежду, захватить Португальского Короля и отвезти его к своей Королеве. Португальцы напали первыми, а значит они в состоянии войны с ними. Всё просто, как оглобля. К ним подтянулись матросы с других каравелл, а так же с каракк и галеонов. С матросами шли и солдаты из десантных партий. У этих были длинноствольные мушкеты с примкнутыми штыками. Гремели взрывы и выстрели, лязг железа, крики и стоны раненых и умирающих. На город опускались сумерки, но в заревах пожаров всё было видно хорошо. Гарнизон города дрался отчаянно. Ощетинились пиками и алебардами, переходили в атаки и откатывались от наседавших ливонцев.

Солдаты в кирасах выстроились в линию, перегородив улицу. За ними ещё один строй. В руках мушкеты с примкнутыми четырёхгранными штыками. Первый ряд вскинул мушкеты. На них наступала португальская пехота с пиками и алебардами. Грохнул залп. Солдаты присели. Ружья вскинул второй ряд. Ещё залп. Начали стрелять матросы из пистолей и короткоствольных кавалерийских ружей, успев их перезарядить.

— Расступись! — Вдруг последовала команда. Шеренги солдат и матросов разошлись в стороны. Расчёт единорога на лафете катил пушку. Выдвинулись к первой линии. Среди португальцев было много убитых и раненых. Но они только теснее сомкнулись. Увидев пушку, кто-то из португальцев горестно воскликнул: «Спаси и помилуй, Пречистая Дева Мария!»

— Поздно! — Крикнул в ответ кто-то из испанцев, членов экипажа «Авангарда».

Единорог выплюнул струю огня, порохового дыма и картечь, которая как смертоносная метла, прошлась по португальцам. Матросы взревели и кинулись на оставшихся в живых защитников города. Первым был, как всегда, Карамзин.

Из транспорта выгрузили всего пять единорогов. Больше не было. Василий застрелил из пистоля какого-то рыцаря на коне. Схватил коня под уздцы. Помог упасть убитому или раненному всаднику, он не стал проверять и сам вскочил на коня.

— За мной! — Закричал он, махая абордажной саблей. Экипаж «Авангарда» и присоединившиеся к ним ещё матросы с других кораблей, словно стая волков, завывая, побежали дальше по улице. Они рвались к Дворцу Рибейра. Неожиданно выскочили на ещё одну улицу, которая пересекала улицу, по которой они и бежали. Василий сидя на коне проследил за ней глазами. Она явно вела к темнеющей, в сгущающихся сумерках, в отдалении громаде замка на горе.

— Замок Сан-Хорхе, Капитан. — Пояснил один испанец из его экипажа. — Ещё его называют Замок Георгия Победоносца. Бывшая королевская резиденция. А до этого, резиденция мавританского эмира.

— Понятно. Ну в замок мы не полезем. Делать нам там нечего. А до королевского дворца далеко, Хосе?

— Туда, Капитан! — Указал Хосе абордажной саблей в противоположную от замка сторону. В этот момент послышалось цоканье конских копыт по мощёной улице и на них выскочили всадники в доспехах, которые сопровождали три богато украшенных повозки. Василий, не раздумывая выстрелил в головного всадника. Он рухнул. Карамзин кинулся на остальных, дав коню шенкеля. Матросы тоже не растерялись. Загремели выстрелы пистолей и кавалерийских ружей. Потом началась схватка. В течении короткого времени, все сопровождающие повозки всадники были убиты. Матросы окружили повозки.

— И кто это к нам тут попал? — Весёлым голосом громко спросил Василий, гарцуя рядом с первой повозкой на коне. — Проверьте. Может это королевскую казну пытались вывезти? — Велел он. Но проверять не пришлось. Дверь повозки открылась и на улицу выскочил подросток. Одежда на нём была богатая. В руках шпага, украшенная золотом. Он изготовился к бою и что-то прокричал по-португальски. Василий с удивлением смотрел на мальчишку. На вид ему было лет 14–15. Он бледный, в глазах плескался ужас, видно, что боится, но шпагу из рук не выпускал и готов был драться.

— Какой грозный юноша! Мы уже все испугались и готовы сдаться. Да, братцы? — Громко сказал Карамзин. Матросы, окружавшие повозки засмеялись. Юнец вновь что-то крикнул. Хосе присвистнул. Василий вопросительно посмотрел на матроса.

— Что он сказал, Хосе?

— Капитан, ты везунчик. Тебе достался золотой приз! Клянусь пятками Святого Бонифация. Это наследный принц Португалии, Жуан. Старший сын Короля Португалии Мануэла. — Теперь засвистели все остальные.

— О как! Это мы удачно сюда заскочили. Значит принц? Да ещё наследник⁈ Замечательно. — Василий соскочил с коня. Подошёл к юноше. В правой руке Карамзина была абордажная сабля, с которой всё ещё капала кровь, тёмными каплями. Принц это заметил, ещё больше побледнел в свете факелов матросов. Но шпагу не убрал. Направил её в грудь капитану «Авангарда». Судорожно сглотнул. Василий, глядя на Жуана ухмылялся. — Ну что, принц, подраться хочешь? Давай. — Василий встал в стойку. Слегка ударил по лезвию шпаги абордажной саблей. Принц решился и сделал выпад. Карамзин легко его отбил. На его лице продолжала висеть улыбка. — Давай ещё раз! — Хосе перевёл. Принц опять попытался проткнуть грудь Карамзина и опять неудача. Только на этот раз шпага вылетела из руки Жуана. — Вот и всё, Принц Португальский. Теперь ты мой пленник. — Вытянул саблю к шее Жуана. И тут дверь повозки вновь открылась. Из неё выскочила совсем юная девушка, почти девочка.

Изабелле Португальской, старшей дочери Мануэла, исполнилось 13 лет. Но в эту эпоху взрослели рано. Она уже начала формироваться как девушка. Уронила первую кровь. У неё формировалась фигура и грудь. Точёные черты лица, голубые глаза и русые, густые волосы, заплетённые в косы и уложенные в замысловатую причёску. Уже сейчас по ней было видно, что она, спустя совсем немного времени, два-три года, и превратиться в ослепительно красивую девушку. Хотя она и в тринадцать была уже красива. Василий, увидя её, замер на месте. Смотрел сначала с удивлением, а потом удивление перешло в восхищение. Он даже забыл о принце Жуане.

— Хосе, кто она? — Спросил он тихо.

— Инфанта Португалии Изабелла. Старшая дочь Мануэла и сестра Жуана. Принцесса… Ооо, я вижу дело дрянь, Капитан. Она тебя поразила в самое сердце? Зря. Она принцесса. Даже пусть ты и дворянин, Василий, но она не для тебя. Увы, Капитан. Королевская кровь.

Изабелла, глядя на ужасного ливонца, особенно на его окровавленную саблю, начала говорить, чтобы они не трогали её брата, так как он будущий Король. Но в какой-то момент, глядя на этого высокого мужчину, в белой батистовой рубашке, уже заляпанной чей-то кровью, чужой или его, с разорванным рукавом, в штанах и высоких сапогах, вдруг сама замолчала. Они оба смотрели друг другу в глаза. Она видела искреннее восхищение ей и не просто восхищение, как принцессой, а как восхищаются женщиной. Так на неё никто и никогда не смотрел. И тут чисто по-женски она отметила, что он не так уж и ужасен. Наоборот, стоящий перед ней мужчина был высок, с широкими плечами узкими бёдрами. Хорошо сложен. Тёмно-карие глаза с большими ресницами. Прямой нос и красивые губы. Поняла, что краснеет. Жуан молчал, глядя удивлённо то на свою сестру, то на Василия. Василий, наконец, очнулся. Галантно поклонился, отставив одну ногу назад, и сделал красивый жест рукой, словно у него в руке шляпа.

— Ваше Королевское Высочество, Вы ослепительно прекрасны. Я поражён в самое сердце. Теперь я буду страдать до конца жизни. Я Василий Карамзин, офицер Корпуса и флота Её Величества, Королевы Ливонской и Великой Княгини Московской, Александры Комниной. Хосе, переводи слово в слово.

— Уверен, Капитан?

— Переводи, слово в слово. — Хосе перевёл. Принцесса ещё больше покраснела и смотрела на Карамзина теперь совсем без страха. Он даже заметил, как улыбка скользнула на её губах. Но тут же пропала, так как из повозки вылезла ещё одна женщина. Она была постарше Карамзина, худая. Наа ней были свободные одежды и она была беременной. Начала говорить. Хосе вытаращил на неё глаза.

— В чём дело, испанец?

— Капитан, Королева Португалии, Мария Арагонская.

— Ну, конечно. Если принцы и инфанты здесь, то и мать должна быть рядом. Жаль отца нет. Но и это просто замечательно. Они направлялись в тот вон замок? — Задал вопрос Василий. Хосе перевёл. Королева подтвердила.

— Мне очень жаль, Ваше Величество, но вы туда не попадёте. Приглашаю Вас и Ваших детей посетить и быть гостями флота Её Величества.

Королева что-то гневно спросила. Хосе пояснил:

— Она спрашивает, почему мы на них напали? Португалия не находится в состоянии войны с Ливонским Королевством.

— Её Величество ошибается. Напали на вас не мы первые, а вы, португальцы на нас. Наша эскадра шла курсом на Геную. Мы просто проходили мимо и никого не трогали. А вот ваш флот вдруг решил остановить нас. И вы первые открыли огонь, нам пришлось отвечать. А немотивированное нападение на ливонский флот, это равносильно объявлению войны. Вот и всё. Поэтому мы в своём праве. Не мы развязали всё это, только вы. И винить должны только сами себя. — Хосе всё переводил. Королева была шокирована моим ответом. — Ваше Величество, садитесь в повозку и мы поедем. Давайте не обострять. Мне бы не хотелось применять силу убеждения. Тем более, одну Королеву, я уже доставил в Венден. Английскую. Катерину. По моему, это Ваша сестра.

— Да, Екатерина моя сестра.

— Ну вот видите. Так что, если что, скучать там не будете. Сёстрам всегда есть, о чём поговорить. Обсудить своих мужей, поговорить о детях. Тем более, Вы плохо выглядите, Ваше Величество. А наша добрая Королева Александра ещё и лекарка знатная. Может посмотрит Вас. Садитесь в повозку и мы едем. — Карамзин вскочил на коня. А потом, улыбнулся и… Подхватил на руки, неожидавшую подвоха Изабеллу. Усадил её впереди себя. Королева начала возмущаться. На что Василий ответил: — Не беспокойтесь, с Вашей прекрасной дочерью ничего не случится. Считайте, что Изабеллу спас рыцарь, вырвав из лап дракона и везёт её к родителям.

В итоге, они двинулись в сторону порта. Изабелла сначала вновь испугалась. Но постепенно успокоилась. И ей стало даже нравится так ехать. Он осторожно её поддерживал. В какой-то момент ей стало даже хорошо и спокойно. Гораздо спокойнее, чем во дворце отца и матери. Грудь Василия дышала жаром. От него хорошо пахло — силой, бесстрашием, брызгами морских волн и солёным ветром…