Александра. Большая игра. (книга вторая)

Глава 24

(Картинка сгенерирована Анастасией Гречишкиной специально для «Александры-2»).

Я та, кого не ждут.

Я та, кого одни боготворят,

Другие — боятся и клянут.

Я та, которая свой флот,

Чрез тернии и бури к земле ведёт.

Я та, кто боевые тьмы своих монгол,

От топота копыт, которых сотрясается Амвон,

Ведёт туда, их на закат, на юг,

Где всё ещё Великий Град скорбит.

Я та, от рыка львиного которой,

Заплачет сам Визирь.

Я та, кто может так любить,

До губ закушенных, до слёз,

Боготворить и ненавидеть.

Я та, кто перевернёт весь мир,

Своею женскою рукой,

Заставит верить в сотворённый мною миф.

Московская Русь. Москва. Сентябрь 1515 года от Рождества Христова.

Я навещала черкесского князя каждый день. Очень боялась рецидива. Но всё обошлось. Вообще операция была проведена на грани фола. И в этих условиях её исход, в большинстве своём, мог закончится весьма печально. Минимум князь лишился бы почки. Максимум его отнесли бы на кладбище. Но, наверное, Богородица на самом деле покров свой на меня накинула или здоровье у этого черкеса была на десятерых, но этого Талька, как его назвал посольский дьяк, я вытащила почитай с того света. А черкесы, это была одна из самых лучших конниц на Кавказе. Хорошо вооружённая и экипированная. И мне такой бонус был не лишним. Дьяк посольского приказа мне вообще на пальцах объяснил, что и к чему. Между Москвой и Константинополем, с момента его захвата османами, здесь на Кавказе шло противостояние. Москва пыталась переманить к себе черкес. Турки к себе. Османы платили черкесским князьям, кто перешёл на их сторону большие деньги. Всячески их ублажали. А тут у меня в Москве брат верховного Князя Черкес и его племянник. Упустить такое, это себя не уважать. А я себя уважаю. Очень сильно уважаю. Да и дьяк посольского приказа суетиться сильно.

— Матушка-Государыня, как там Князь Талька? — Задал мне вопрос дьяк спустя пару дней после операции.

— Нормально. Жить будет.

— Слава тебе Господи. — Дьяк перекрестился.

— Скажи, Митрофан, какими силами располагает брат Верховного Князя Черкес?

— Самое малое, это тысяч двадцать отборной конницы. Это не считая князей других племён. Хотя и черкесских князей под осман ушло довольно много.

— Дай ка я угадаю, сейчас силы тех князей и дворян, что встали на сторону осман турецкий султан увёл с Кавказа?

— Совершенно верно, Матушка. Селим Турецкий их в Анатолию переправил, против персов. Шибко они давят на турка.

— Митрофан, расскажи мне о черкесах?

— Ну так, Матушка, черкесы, это общее название. Другое их название адыги. У них много племён и родов. Наиболее влиятельные, это бжедуги, темиргоевцы, бесленеевцы, кабардинцы, жанеевцы, егерукаевцы, мамхеги, махошевцы, хатукайцы. Из них знати и были князья, или как они сами свой титул называли пщи. Есть племена, где князей не было, это абадзехи, натухайцы, шапсуги, хакучи. У них всё решается на народном собрании, по нашему вече. Вообще адыги известны ещё со времён Древнего Рима. О предках адынгов, зихов, писал ещё древнегреческий философ и историк Арриан. На Западе Черкесию и сейчас называют Зихией. А дворян черкесы называют уорки.

— Князья, это пщи, дворяне — уорки. Ничего себе, почти по Толкиену…

— Просто, Матушка, что ты сказала? Какой Толкиен?

— Да это так я, о своём, о девичьем. Скажи, Митрофан, я что-то не совсем поняла, Князь и его сопровождающие, они ведь христиане?

— Да, христиане. Не православные. Католики.

— Католики?

— Да, Матушка. Лет двести назад, римский понтифик даже прислал письмо Верховному Князю Зихии, а по нашему Черкесии, Верзахту, где благодарил его, что князь способствовал христианизации своего народа. Первый храм был построен ещё во времена византийского императора Юстиниана, тогда же организована и Православная епархия Зихии. Она просуществовала до 11 века. Но вот только в последние лет пятьдесят ислам всё больше проникает в Черкесию. Это благодаря османам. Тем князьям, которые переходят на сторону осман и принимают магометанство, османы хорошие деньги платят. Сама по суди, на черкес сейчас давят с Запада крымчаки-мусульмане. С Юга османы и персы, тоже магометане, с Востока давили ногаи и казанцы. Они окружены магометанами. Ближайшие христиане к ним мы. Они давно ищут сближения с нами, ещё за 150 лет до прихода осман в Крым, уже были связи у нас с ними. Кстати, Матушка. С Великим Государём на Казань пошли и черкесы.

— Митрофан, а почему меня они называют на турецкий манер, Искандер-Султан?

— Так влияние турок возрастает. Вот и перенимают у них многое. Нельзя их оставлять одних, Матушка. Потому, что тот, кто владеет влиянием на черкес, тот владеет Кавказом.

— Это я поняла, Митрофан. Благодарствую тебе, дьяк. Иди. Если надо что узнать у тебя, я вызову.

Митрофан поклонился.

— Рад услужить тебе, Матушка.

Я продолжала размышлять. Напрягла память. Та выдала мне файл информации. До конца 15 века в Черкесии оказывается преобладало христианство. А потом, когда османы взяли Константинополь, а потом и крымские прибрежные города, начался мощный процесс исламизации самого Кавказа. Не многие народы сумели противостоять этой исламизации. Увы, но черкесы мужественно боролись. Однако сильно сопротивляться уже не могли, особенно после разгрома Черкесии в конце 14 века войсками Тамерлана. Сто лет после этого ещё продержались, так как давления осман ещё не было таким, а в 16 оно многократно усилилось. Причём, османы действовали довольно лояльно к черкесам-адыгам. Князей не просто перекупали, но давали им вольности, богатые подарки, осыпали всяческими ласками и льготами. И добились своего. Заложив под будущую Российскую Империю бомбу замедленного действия. Ведь именно черкесы стали основной движущей силой, которая воевала с Россией в Кавказской войне практически 102 года. С середины 18 века до середины 19. А после поражения, большая часть черкес приняла решение переселится в Турцию. И сейчас, в начале 16 века, этот процесс набирал обороты. Но всё ещё можно было отыграть назад. Пока можно было, так как точка невозврата ещё не была пройдена. Недаром в середине 16 века русские и черкесы проводили мощные войсковые операции против как крымчаков, так и против осман. Захватывали у них города, тот же Темрюк. Именно черкесы, напав на военные базы осман в Причерноморье, лишили тех же Астраханцев получать помощь.

В этой реальности этого не понадобилось, так как тут использовали другое, вернее других — ойратов-калмыков. Но хрен редьки не слаще.

Не, ребята мне такой цирк, что весь или почти весь Кавказ ляжет под осман не годился. А черкесы-адыги на самом деле одна из лучших на Кавказе ударных конниц. Как я позднее убедилась, все они, каждый их воин были вооружены и экипированы гораздо лучше те же татар. Не даром они татар гоняли в хвост и в гриву. А один из Гиреев даже был вместе с двумя своими сыновьями изрублен в капусту, как и всё его войско. Изрублен адыгами. Не даром османы так обхаживают черкес. Я улыбнулась. Значит не зря черкесский князь здесь у меня появился. Может Богородица его ко мне привела? Тут уже во всё, что угодно поверишь. Ну а раз так, то сама Богородица мне велит — бери, приручай к себе и владей! Ну и пусть они католики. Наплевать. Тем более, они оторваны от остального католического мира. Это ладно, когда в той же Кафе были генуэзцы. И в остальных портовых городах Южного Крыма были христиане, пусть разные по вероисповеданию, но христиане. А сейчас нет. Сейчас османы. А без подпитки, вера хиреет. Начинает видоизменяться. Была же православная у них епархия. Почему она загнулась? А потому, что не было подпитки из сакральных центров. Ну ничего, мы её восстановим. Теперь сакральный центр для них будет не в Константинополе, а в Москве. Тем более, Царьград под османами. На хрен его. Надо будет с Митрополитом переговорить, насчёт братии для Черкесии. Причём, надо нормальных, истово верующих и самое главное, грамотных. Не воинствующих засранцев, а тех, кто может тихой сапой, если надо в задницу пролезть и не замараться, но привести черкес к православной вере. Я думаю, этих Митрополит найдёт. Он мужчина абсолютно адекватный, да и Кавказ за собой застолбить, как одну из свои епархий, это очень круто.

На следующий день, сделав свои дела, какие можно, поехала в Госпиталь. Свита Князя тёрлась возле корпуса больницы. Я, на этот раз, приехала на коне верхом. В кителе, в штанах с лампасами, сапогах, кубанке и с шашкой на поясе. И с пистолями. Вся моя свита была точно так же экипирована. А девочки вообще в киверах на голове. Очень мощно и красиво. Я легко соскочила с коня. Свита князя замерла. С достоинством поклонились мне. Я в ответ улыбнулась. Смотрела на Идала.

— Здравствуй, Князь.

— Здравствуй, Искандер-Султан.

— Не Искандер-Султан. Князь. Мы же не турки. Так что обращайся ко мне, как в нормальных странах. Ваше Величество. Всё же я Королева Ливонская и Великая Княгиня Московская. Но можешь проще обращаться ко мне, царица. Это тоже будет правильно.

Идал говорил пусть с акцентом, но понять его можно было.

— Да, Ваше Величество. Королева и Великая Княгиня. — Он ещё раз поклонился. Я видела какими глазами он на меня смотрел. Это был восторг и запредельное восхищение. Не дай бог влюбится. Этого мне ещё не хватало. А это вполне могло произойти. Мне 28, ему тридцать или около того. Он не сводил с меня глаз.

— Как дядюшка твой, Княже? — Спросила его.

— Благодарствую, Царица. Хорошо с дядей моим.

Мои девы гарцевали на конях рядом. Плюс палатины и охрана от Корпуса.

— Скажи, Князь, а ты видел мой Корпус?

— Нет, Ваше Величество. Но я уже много о нём слышал. Они охрану Кремля несут.

— Это всё, что ты слышал?

— Нет. Царица Светлая. Много, что рассказывают про них. Что ещё отроками в битвах участвуют. — Я кивнула. — Что в них ты воспитываешь боевое братство, что сильнее крови родной. — Я опять кивнула. — Что разницы не делаешь между простыми и высокородными. Из них куёшь себе силу великую.

Я опять улыбнулась. Какой умный мужчина! Просто загляденье.

— Всё, верно. Княже. Не все мои кадеты пойдут по военной стезе. Да это мне и не надо. Кто-то пойдёт в дьяки и прочие. Они будут творить новую державу. Империю. Мощную и сильную. Которая раскинется от северных морей до южных. От западного моря, до восточного, далеко там, где встаёт солнце. У меня даже гимн есть этого. Хочешь спою, тебя? Гимн, который будет прославлять эту великую силу, которая пробуждается?

— Спой, Королева!

— Хорошо. Князь. Я ещё никому этого не пела. — Закрыла глаза вспоминая гимн России. Потом запела:

Славься, Отечество наше свободное,

Братских народов союз вековой,

Предками данная мудрость народная!

Славься, страна! Мы гордимся тобой!

От южных морей до полярного края

Раскинулись наши леса и поля.

Одна ты на свете! Одна ты такая —

Хранимая Богом родная земля!

Я замолчала. Слово Россия пока решила не произносить Князь смотрел на меня глазами, которые готовы были выпрыгнуть из орбит. Потом заметила, что моя свита молчит. Смотрит на меня такими же глазами, а у Божена, Ксении, Богдана, Ильи и Никифора на глазах слёзы. Улыбнувшись, продолжила.

— Наступает Великая эпоха, Идал. А ты хочешь быть её участником?

— Можно ли такое?

— Конечно, можно, Князь. Вопрос только в том, на чьей ты стороне будешь в этой Великой эпохе? В Великом противостоянии?

— На твоей стороне.

— Спасибо, Князь. Я это ценю. Поверь. Пойдём к твоему дяде. Ибо ты для него братучадо, так ведь?

— Так, Царица.

Я была уверена, что сейчас весть о новой песне о державе покатится по Москве, как лесной пожар. Молодцы наши пропагандисты из 21 века, такую песню сбацать. Очень сильную.

Мы прошли в Госпиталь. Я зашла в палату к Князю. С ним вместе лежали ещё двое человек. Один боярский сын и один какой-то там барон. Их пользовала Дарёна. У неё не забалуешь. Не нравится что-то? Пошёл на хрен. Она тоже подошла. Мы зашли втроём — я, Дарёна и Идал.

Князь лежал в своей койке. Увидев нас, обрадовался.

— Искадер-султан!!! Простите меня за неподобающий вид.

— По добру ли, господа? — Обратилась я ко всем в палате.

— По добру, Матушка. — Тут же ответил боярский сын, пытаясь встать. Но я остановила его жестом. Как и барона, и Князя Черкесского.

— Благодарствую. — Вставил своё слово барон. Он был немцем из Литвы. В Москву приехал по своим делам в Литовскую слободу, да и угодил в Госпиталь с аппендицитом. Дарёна сама уже справлялась с такими операциями. Барон довольно сносно говорил по нашему. Боярский сын же готовился к операции по удалению нароста, который образовался у него после удара саблей по лицу в виде шрама и закрывал ему левый глаз. Из-за этого вид у него был довольно жуткий.

— Как ты, Дмитрий Васильевич? Готовы к операции?

— Готов, Матушка-Государыня. Я правда видеть буду после этого обоими глазами?

— Будешь. Это я тебе обещаю.

Я видела, какими благодарным взглядом одарил меня он. А ведь я его назвала по имени отчеству. Для таких людей, как он, это было нечто. Потом посмотрела на Князя.

— Князь, давайте договоримся, что Искандер-Султан это в прошлом. Так меня называют исключительно мусульмане. Но мы же не они? Поэтому проще будет, Ваше Величество, если официально, либо Царица. Этого достаточно.

— Простите, Ваше Величество.

— Как себя чувствуете, Князь?

— Хорошо чувствую, Ваше Величество. Сначала была боль, да и сейчас есть, хоть и меньше. Но та боль была другая, привычная мне, как воину. А не та изматывающая и высасывающая все силы. Сейчас хорошо. Болит, конечно, но я её почти не замечаю.

— Всё верно, Князь. Боль должна была быть, ибо вмешательство в организм твой. Чужое. Но она пройдёт. — Посмотрела на Дарёну. — Как Князь с твоей точки зрения, дорогая?

— Динамика выздоровления положительная. — Что такое динамика, Дарёна, да и остальные мои лекари уже знали. Поэтому спокойно пользовались этими терминами и не только ими.

— Температура?

— В норме. По началу была, Матушка, но потом спала. Но ты и сама это знаешь.

— Это хорошо. Будем считать, что оперативное вмешательство прошло успешно. Парацельс всё написал? Описал всю операцию досконально?

— Да, Матушка. Я проверяла.

— Очень хорошо. Каждую операцию, какой бы она не была, простой или сложной, необходимо описывать детально, очень подробно. — Вновь обратилась к Князю. — Я не спрашивала, но… Где вы остановились, Князь?

— У Петра Ивановича Головина.

— О как! У казначея Великого Князя, моего супруга?

— Совершенно верно, Государыня.

— А почему именно у него?

— Так Пётр Иванович сын Ивана Владимировича Ховрина. Он внук первого Великокняжеского казначея Владимира Григорьевича Ховрина и племянник Дмитрия Владимировича Ховрина, по прозвищу Овца, который до него был казначеем. А Ховрины, Государыня, это одна из ветвей когда-то влиятельнейшего византийского рода Гаврасов. А в Крыму Гаврасы вообще были правящей династией в княжестве Феодоро. Вот Ховрины как раз из Крыма, в первой половине прошлого века выехали из Крыма в Москву. А с Гаврасами княжество Феодоро мои предки находились в хороших отношениях, вплоть до прихода осман, которые и уничтожили Гаврасов в Крыму.

— Они много кого уничтожили, твари. Но они за это ответят. — Смотрела на Князя. Улыбнулась. — Вот как у нас на Руси интересно появляются новые фамилии, да, Княже?

— О чём ты, Государыня? — Удивлённо спросил Князь.

— Ну вот смотри сам. Жили-были в княжестве Феодоро представители правящей династии Гаврасы. Так?

— Так. — Кивнул Князь. Боярин и барон внимательно слушали.

— Чуть меньше ста лет назад из Крыма в Москву перебирается представитель дома Гаврасов. Как его звали?

— Стефан или по-русски Степан, сын Василия Гавраса. С ним приехал и его сын Григорий. — Ответил Князь. Посмотрел на меня удивлённо. Я кивнула.

— Ну да. А какое прозвище было у Степана Васильевича?

— Ховра. Он ещё основал Симонов монастырь, куда и ушёл в монахи.

— Ну вот. Степан был ещё Гаврасом, но с прозвищем Ховра. А вот его сын Григорий уже стал Ховриным. Понимаешь, Княже? — Я улыбалась. Он кивнул мне, тоже улыбнувшись. Но я продолжила. — Но на этом история фамилии не остановилась. И уже у внука Григория — Ивана Владимировича Ховрина, появилось своё прозвище, Голова!

— Я понял, Государыня. — Засмеялся Князь. — И уже сына Ивана Головы, Петра стали называть не Ховрин, а Головин.

— Совершенно верно. — Кивнула я. — Но на этом не закончилось. Дело в том, Князь, что у Ивана Головы, было ещё три родных брата по имени Иван.

— Я знаю, Ваше Величество. Иван по прозвищу Хозюк, — я кивнула, — Иван Третьяк и Иван Четвертак.

— Третьяк и Четвертак, это по их старшинству. Третьяк, значит третий, а четвертак, значит четвёртый. У Ивана Ховрина Третьяка есть сын. Единственный. Тоже, кстати Иван. Так его уже зовут двойной фамилией Ховрин-Третьяк. А супруг мой как-то спросил его брата, казначея нашего, как там твой брат двухродный Ваня Третьяк поживает? И вот Ивана уже зовут не Ховрин-Третьяк, то есть двойной фамилией, а просто, Третьяк.

Слушая нас, боярский сын закивал.

— Всё верно, Матушка-Государыня. Ивана называют уже просто Третьяков. — Подтвердил он.

— Вот тебе и пример, Княже, как появляются на Руси новые фамилии, а значит новые рода. Были Гаврасы, а стали Ховрины. Были Ховрины, а стали одни Головиными, другие Третьяковыми.

Я смотрела на Князя и в тоже время вспоминала, что род Третьяковых, что Головины в последствии очень сильно разрослись. Третьяковы были и боярами и дворянами. Не всегда боярские дети становились боярами. Чаще так и оставались в боярских детях, хотя этим детям переваливало за 40. Часто такие уходили в служивое дворянство. Я помнила из истории, что многочисленное семейство Третьяковых при Иване Грозном служило в опричине. Многие Третьяковы выслуживались и получали поместья в 17 веке. А ещё больше их выслужилось уже в эпоху Петра. Так же многие из боярских детей Третьяковых становились купцами. Причём, купцами довольно богатыми. Ну а Головины, тут и говорить нечего. Головины разрослись аж до двадцати дворянских родов. Из них один род имел графский титул, когда Головины стали графами Священной Римской Империи. Шесть из этих двадцати имели статус столбового дворянства, что было выше простого дворянства. Почти бояре. Остальные выслужились уже при Петре Первом. Плодовитое потомство оказалось у Гаврасов-Ховриных.

— Князь, что я хочу сказать тебе… Когда Дарёна разрешит тебе покинуть Госпиталь, посчитав, что ты уже здоров, то милости прошу тебя с твоим племенником и сопровождающими переехать ко мне в Кремль. Не гоже, что Князь из правящей династии Черкесии, будет жить у кого-то. И отказа я не приму. Мы договорились?

— Для меня это честь, Ваше Величество.

— Вот и хорошо. Заодно посетите Корпус. Я всё покажу и всё расскажу. Сам всё увидишь. А там глядишь и отроков своих мне на обучение отправите.

— И дорого будет стоить, обучение у тебя, Государыня?

— Ничего не будет стоить, Князь. И ещё. Если у вас есть отроки, увечные, пусть, слабенькие. Всё равно вези.

— А они то зачем?

— Надо мне. Не беспокойся. Худа им не будут чинить. Наоборот, может кого-то удастся поправить, вылечить. Но не это главное, Князь. И среди таких есть настоящие бриллианты. Это я в первую очередь говорю о их уме. Вот, что главное для меня. У меня и такие учатся.

— Хорошо, Государыня.

— Ну тогда выздоравливай. Князь. Слушай и делай всё, что тебе будут говорить Дарёна и мои лекари. Барон, выздоравливайте. Дмитрий, всё у тебя будет хорошо.

— Благодарствуем Государыня…

Средний Урал. Река Тагил, правый приток реки Туры. Конец сентября 1515 года от Рождества Христова.

Аникей Строганов осматривал место, на которое вышел казачий отряд в две сотни сабель.

— Ну как тебе, атаман? — Спросил он сидящего рядом на коне Нестора Рябого, атамана отряда.

— Хорошее место. Что, Аникей, думаешь тут острог ставить?

— Да. Рядом река, значит от жажды не умрём. Само место на небольшой возвышенности. Если что, оборонять его удобно. Разве нет, Нестор?

— Согласен. Вересень уже, Аникей. Если ставить острог, то сейчас. И то можем не успеть до снега.

— Успеем.

Нестор развернулся к отряду.

— Всё, браты. Здесь ставить острог будем. Разбиваем лагерь.

Казаки загомонили. Стали спешиваться. На середину площадки выкатили обоз из почти двух десятков фургонов, выделенных для этого дела Великой Княгиней. На двух из них были топоры, пилы, скобы, кирки, лопаты и прочий инвентарь, необходимый для стройки. Казаки стали ставить шатры. Задымили костры. Застучали топоры в лесу. Аникей не знал, что спустя 67 лет Ермак Тимофеевич в своём походе на Сибирское ханство как раз должен был пройти именно здесь. Хотя скорее всего Ермак не будет завоёвывать Западную Сибирь. Если только Восточную?.. Да и то не известно. А сам Нижний Тагил, как город вообще будет основан только в конце 17 века. Но это было в другой исторической реальности. В этой же всё уже пошло по другому пути.

Позже, когда казаки, разбившись на группы, ужинали, грызя сухари и заедая их наваристой кашей с мясом, успели подстрелить из лука пару косуль, атаман Нестор Рябой спросил Аникея:

— Думаешь тут есть руда?

Аникей, дуя на кашу в ложке, ответил:

— Матушка-Государыня сказала, что здесь много руды. Медной, железной. Искать надо. Что, я зря рудознатца с собой взял. Вон Егор Скрябин. Завтра пока вы начнёте копать и лес заготавливать, выдели мне пару -тройку казаков. Пройдёмся мы с Егором.

— Добро. — Кивнул Аникею атаман.

С самого утра казаки принялись за стройку. Одни начали намечать будущие контуры острога. Ставить вешки. Другие пошли на заготовку леса. Благо его тут было много. Стучали топоры, пели свои песни пилы. После разметки, часть казаков, на кого хватило кирок и лопат, принялись вгрызаться в землю. Однако и о безопасности побеспокоились вокруг лагеря постоянно патрулировали дежурные наряды. В этот же день, недалеко от будущего острога нашли хорошую глину, из которой можно было делать кирпич. Песок тоже нашли. Нестор сразу отрядил несколько казаков добывать глину, возить её ближе к острогу, месить и начинать делать кирпичи. К тому же глиной планировали обмазывать с внешней стороны стены будущего острога, для воспрепятствования их поджога.

— Давай, казаки, поживее. Нам надо успеть до осенних дождей. — Подгонял атаман народ. Ему в ответ скалились в улыбках, отшучивались, но работали. Казаки умели не только хорошо воевать, но и хорошо работать.

Побежали дни. Благо стояла хорошая погода. Было тепло, стояло так называемое бабье лето.

Спустя неделю, по периметру будущего острога стали подниматься высокие стены. Вместе с ними так же росли и четыре сторожевые башни по углам острога. К середине октября стены и башни были готовы. Казаки начали строительство общей дружинной избы о двух поверхах.

Аникей Строгонов с Егором Скрябиным и тремя казаками каждый день уходили от строящегося острога. Обследовали окрестности. В один из дней Егор на склоне одной горы нашёл медный колчедан. Держа в руке куски породы, он посмотрел на Аникея.

— Что? — Спросил тот, подходя ближе.

— Медь. Точнее медный колчедан. Он основной источник получения меди. И его здесь много.

— То есть, можно здесь закладывать медный рудник? — Спросил Аникей.

— Да. — Кивнул Егор.

А ещё через полмесяца Егор Скрябин обнаружил выход железной руды. Месторождение оказалось очень богатым. Аникей, сидя в своём кабинете, на втором этаже дружинной избы острога, писал отчёт Великой Княгине и Великому Князю:

'Да благословит вас Господь, Великий Государь и Государыня-Матушка. Пишет вам ваш недостойный слуга Строганов Аникей. Вышли мы с двумя сотнями казаков из Великой Перми. Сначала двигались на лодиях и стругах по реке Чусовая. Потом, исходя из карты, что дала нам Матушка-Государыня, высадились в месте, где было указано. Там нас уже ждали фургоны с припасами. После началось движение на восток, в земли ранее христианами неизведанными. В середине месяца Вересеня, достигли восточного склона Каменного пояса. Выбрали хорошее место для острога. Казаки стали ладить острог, а мы с Егором Скрябиным начали исследовать окрестности на предмет полезных руд. И нашли ведь, Великий Государь и Государыня-Матушка. Всё так, как ты и говорила, Матушка-Государыня. Медный колчедан. Много. Егор сказал, что можно ставить рудник. Очень богато там. А опосля нашли и железные руды. Тоже много и богато. Теперь осталось найти горючий камень, как заповедовала нам ты Матушка-Государыня. Его ищем, но пока ничего не нашли. Но верим, что найдём. Два раза набегали на нас сибирцы. Да слабы они оказались против казаков. И ружей у них не было и пушек. Две легкие полевые, что ты. Матушка-Государыня, отправила с нами и четыре крепостных пищали, что с собой привезли хватило с лихвой отучить басурман нападать на нас. А казаки и сами в ответ пошли в набег. Разорили три селения. Многих побили. Прости Великий Государь, и ты прости, Матушка-Государыня, что пренебрегли вашими советами, относится к местным народам по доброму. Но раз они нападают, как мы можем терпеть всё это?

А ещё мне крестьяне нужны, рудники делать, руду добывать. Заводик делать нужно. Где руду плавить будем. Казаки для этого не годятся. Поэтому взываю к вам царственные супруги, помогите. Ведь для вящей славе и могущества Руси Святой, как говорила ты сама, Матушка-Государыня, стараюсь я. На том кланяюсь вам. Жду припасов, пороха, ядер и иного имущества, что так надобно нам. Список нужного прилагаю. Ваш верный слуга, Строганов Аникей'…

Стокгольм. Швеция. Конец сентября 1515 года от Рождества Христова.

Марфа сидела в комнате одного из домов на окраине Стокгольма. Это был дом одного из агентов Корпуса. Она только что заслушала доклады шпионов. Из полученной информации Марфа поняла, что Стокгольм, да вся Швеция бурлила и это бурление готово было вырваться наружу бунтом против датчан. Марфа сосредоточенно обдумывала ситуацию. Как направить ярость бунта, на благо Ливонии и Руси? Матушка-Государыня говорила ей что можно сделать покушение на регента. Он пользовался уважением большинства шведов и покушение свалить на продатскую партию, а потом устроить ночь длинных ножей. Сначала этот вариант представлялся Марфе самым лучшим. Но потом она стала сомневаться. Слишком тут много было подводных камней. И начинать новой династии с большой крови, это как-то не очень хотелось.

— Гаврила. — Крикнула она. В комнату заглянул её супруг.

— Звала, Марфушка?

— Звала, Гаврилушка.

Гаврила Чёрный зашёл в кабинет.

— Марфуша, ладо моя, тебя что-то тревожит?

— Тревожит, Гаврила. Я разговаривала со всеми твоими людьми. Анализировала всё, что они мне поведали.

— Ну и, Марфуша? Тебя что-то тревожит?

— Тревожить, дорогой мой. Сходя из того, что показали твои люди, за Регентом ведётся наблюдение. Кто они такие? Что это за люди? Вот я тут всё написала со слов твоих людей. Почитай. — Марфа положила на стол листы бумаги, исписанные её почерком. Гаврила поморщился. Не любил он читать. Но ничего не оставалось делать, как сесть и начать знакомиться. Прочитав, Гаврила посмотрел на Марфу вопросительно. Марфа покачала головой. М-да. Хорош был её муж всем. Статью, силой, красотой мужской. Но он оставался тактиком. Поручи ему что-то сделать, сделает. А вот стратегом он был никакой. Поэтому разработка операций ложилась на неё. Ещё со времён, когда они разбойничали на дорогах. Это она собирала информацию, хотя тогда она и не знала такого слова и понятий. Разрабатывала операцию по нападению. А реализовывал её уже Гаврила. Вот и сейчас, он не смог понять всей ситуации.

— Значит так, Гаврила. Покушение на Регента отменяется. Будем действовать другим путём. Усилим охрану Регента. И усиль наблюдение твоих людей вокруг резиденции Регента и у здания их парламента, так называемого «Собрания сословий» или по-шведски риксмёте. Обрати пристальное внимание на людей, которые ведут наблюдение за Регентом. Особенно этих. — Марфа дала прочитать показания агентов, где указывались словесные портреты наблюдателей. — И ещё, проверь все чердаки домов, которые оптимально подходят близко к зданию собрания сословий. — В это время парламент Швеции ещё только формировался и не имел своего названия Риксдаг, который знают в 20 и 21 веке. Он назовётся так позже. Сейчас же это было именно собрание сословий — четыре сословия, крестьяне или свободные бонды, горожане, знать и духовенство. Собралось оно впервые в 1435 голу в ходе народного восстания против датско-шведско-норвежского короля Эрика Померанского. С тех пор собрание сословий и фунционировало, как народный орган управления. И именно собрание сословий могло привести Стена Стуре Младшего к королевской короне. Если собрание выдвинет его на престол Швеции, то весь народ Швеции поддержит Стена Стуре, то он станет народоизбранным королём Швеции. И тогда никто не сможет это оспорить. Ибо собрание сословий имело очень большое влияние на народ в целом. Даже продатская партия выступи против, моментально лишилось бы мало-мальской поддержки. А Стен пользовался мощной поддержкой всех сословий Швеции в его борьбе с датским засилием.

— Но Матушка сказала однозначно, Марфуша?

— Не однозначно. Она просто предложила самый крайний вариант. Но при этом сказала, чтобы я действовала по обстановке. Вот я и буду действовать по обстановке. Покушение сделают тамплиеры либо их наймиты. Матушка меня об этом предупредила. Будем ловить на живца, то есть на регента. И как только они попытаются его убить, ты должен сработать идеально. Взять убийц живыми. При этом сам Стен должен остаться живым. Это кровь из носа, как говорит Матушка.

— Я понял, Марфуша. Я сделаю.

— Сделай, любый мой, сделай…

Неделю спустя… Апартаменты регента Швеции Стена Стуре Младшего

— Ваша светлость. К Вам посланец Её Величества Королевы Ливонии и Великой Княгини Московской Александры Комниной.

— Зови. — Распорядился Регент.

В кабинет зашёл русский купец. С достоинством поклонился.

— Ваша Светлость, я Рукавишников Андрей, сын Игната. Купец Московский. У меня к Вам и Вашей супруге послание от Матушки-Государыни. — Купец протянул регенту тубус.

Стен посмотрел на супругу. Она встала с кресла и подошла к Рукавишникову. Взяла тубус, открыла его и достала оттуда свиток с печатью. Сломала печать и развернула послание. Читала молча. Закончив, передала свиток супругу. После чего, посмотрела на купца.

— Добро пожаловать в Стокгольм, Андрей Рукавишников, купец Московский. Вы хорошо говорите на шведском. Бывали у нас?

— Бывал, Ваша светлость. Я много, где торг веду.

— Присаживайтесь Андрей. — Указала Кристина Нильсдоттер Юлленшерна на кресло. Рукавишников сел в него. Кристина налила в серебряный кубок вина, подала его купцу. Он поблагодарил. Стен в это время знакомился с содержимым свитка.

— Андрей, вы прибыли на каравелле «Авангард» или на каракке «Святая Елена Константинопольская»?

— На каракке, Ваша Светлость.

На рейде Стокгольмского порта стояли каравелла «Авангард» и каракка «Святая Елена Константинопольская». Корабли уже стали на Балтике легендарные. Слухи о том, что четыре корабля Королевы Александры Ливонской разгромили на голову датский флот и пиратскую эскадру уже разнеслись по берегам Балтийского моря и Северного.

— Купец, Её Величество пишет, что она послала своих людей ко мне. Для обеспечения моей безопасности и моих близких? — Задал вопрос Стен Стуре.

— Да Ваша Светлость. Есть сведения, что вас и всю Вашу семью попытаются убить представители продатской партии.

— Откуда такие сведения? — Тут же задала вопрос Кристина.

— То мне неведомо. Источники сведений являются государственной тайной. Но сведения надёжные. Поэтому Государыня и послала своих людей для усиления вашей безопасности Ваши Светлости. Главная над людьми Государыни Майор Корпуса Марфа Чёрная.

— Женщина? — Удивился Стен.

— Женщина, Ваша Светлость. Но не надо недооценивать её. Марфа очень умна и опасна для врагов Государыни. Она старший офицер Корпуса и руководит Особым Отделом Корпуса.

— И где она?

— Она прибудет в скором времени. Марфа уже здесь, в Стокгольме, как и её люди. Сейчас они осматриваются. Я её представлю Вам, Ваша Светлость, в ближайшее время.

— Королева Александра пишет о желании обручить нашу дочь Илиану со старшим сыном Её Величества, принцем Вячеславом. — Проговорил Регент Швеции.

— Совершенно верно.

— Но Илиана ещё слишком мала. Ей только год исполнился.

— Разве это помеха для помолвки, Ваша Светлость?

— Нет, но моя дочь католичка. А принц православный. — Возразил Стен, глядя вопросительно на Андрея.

— Ваша светлость, как-то раз Государыня сказала такую фразу: «Париж стоит мессы!»

— Что это значит?

— Это значит, что королевская корона стоит того, чтобы сменить веру. Но даже здесь, Государыня готова закрыть глаза. В конце концов, большинство её подданных тоже католики.

— То есть, моя дочь останется в Римско-католической вере?

— Вполне возможно. Но, есть условие. Ваша дочь должна воспитываться при дворе Государыни.

Стен посмотрел на супругу. Та пожала плечами.

— Дорогой, это нормальное требование. Предварительно я дала на это согласие. Но окончательное решение за тобой.

— Ваши Светлости. К вашей дочери будут относится, как к принцессе крови. Она будет воспитываться среди детей Государыни и её сестры, Принцессы Елены. Государыня сказала, что так дети привыкнут друг к другу, узнают друг друга. Станут с самого детства одной командой, будут хорошо друг друга понимать и действовать сообща. Ибо, когда придёт время на них ляжет бремя власти. И они должны будут принимать правильные, с точки зрения интересов государства, решения. А муж и жена есть одно целое. Они не разделимы.

— Хорошо, Андрей. Я приму решение. Как разместился? Всё ли хорошо?

— Да, благодарствую, Ваша Светлость. Я разместился на Ливонском подворье.

— Хорошо, Андрей, иди.

Рукавишников встал, поклонился и вышел.

— Что скажешь, Кристина? — Задал вопрос Стен супруге.

— Я считаю, что нам выгоден этот брак. Если Илиана станет женой принца Ливонии, значит сама станет принцессой. А значит мы получим поддержку Ливонии и Москвы. Иоанн Третий завоевал Казань и ещё какое-то княжество, таким образом стал контролировать всю Волгу. Большую судоходную реку. А по Волге можно пройти в Хвалынское море, оттуда к персам. Вот и смотри, Стен. Из Персии прямой путь в Индию и Китай. Большой торговый путь пройдёт через Русь и Ливонию.

— Я понимаю. Что ж, наверное, ты права. Пусть Илиана будет помолвлена с русским принцем…

Три дня спустя…

К Стену Стуре заглянул его оруженосец Якоб.

— Ваша Светлость, к Вам опять этот русский купец.

— Проси и позови Кристину.

— Слушаюсь, Ваша Светлость

Сначала он позвал жену Регента. Дождавшись её, пригласил уже и русского купца. Но тот зашёл не один. С ним была молодая женщина в европейском платье. Стен про себя отметил, что красивая.

— Ваша Светлость, — проговорил купец, — как я и обещал, руководитель Особого Отдела Корпуса, майор Марфа Чёрная.

Молодая женщина пристально смотрела на Регента. Потом перевела взгляд на его супругу. Чуть улыбнулась. Потом присела в реверансе.

— Ваши Светлости. Для меня это честь, получить Вашу аудиенцию. — Произнесла она по-немецки.

Кристина улыбнулась Марфе в ответ. Стен Стуре встал. С интересом смотрел на молодую женщину.

— Рад приветствовать Вас, фру Марфа. Проходите, прошу, присаживайтесь. — Стен подождал пока Марфа не сядет в кресло. Сам опять сел на своё место.

— Простите ваши Светлости, но я вынужден вас покинуть. — Поклонился Рукавишников Регенту и его супруге. Стен кивнул в ответ. Когда купец вышел из помещения, Стен задал вопрос:

— Прошу прощения, фру, но неужели Вы офицер?

— Да, Ваша Светлость. Я отношусь к старшему офицерскому составу, в соответствии с новым армейским уставом Руси. Моё звание майор. Я руковожу Особым отделом Корпуса.

— А чем занимается Ваш Особый отдел? — Задал новый вопрос Стен. Кристина пока молчала, внимательно слушала.

— Разведкой за пределами Русского государства, контрразведкой внутри государства и охраной монарших особ и первых лиц государства.

— Что же привело Вас к нам, госпожа майор?

— Беспокойство Матушки Государыни о вашей безопасности, Ваша Светлость. А так же о безопасности Вашей жены.

Стен перестал улыбаться. Он словно подобрался весь.

— А поподробнее, фру Марфа?

— Есть сведения, которые указывают, что некие лица попытаются убить Вас, Ваша Светлость, а так же убить Вашу супругу и возможно ваших детей. Как я понимаю, Кристина Юлишерна Нильсдоттер беременна? Надеюсь, в этот раз родится сын.

Кристина побледнела и рефлекторно попыталась закрыть свой живот. Он был ещё совсем небольшой, но всё же.

— Кто? — Задал вопрос Стен.

— Вы точно хотите это знать, Ваша Светлость? — Марфа была спокойна.

— Кто?

— Тамплиеры. Для этого они используют людей из продатской партии. А после того, как вас с супругой ликвидируют, на шведский престол постараются возвести Вазу.

— Кого? Густава?

— Да, Ваша Светлость.

Стен откинулся на спинку своего кресла. Усмехнулся.

— Тамплиеров нет вот уже как 200 лет, фру Марфа.

— Это не так, Ваша Светлость. Это тамплиеры сделали всё, что все поверили, что они уничтожены. На самом деле Орден продолжает существовать и функционирует, причём очень эффективно. И задача тамплиеров привести к власти такую королевскую династию, которая будет настроена враждебно как к Русскому государству, так и к Ливонскому королевству. Густав Ваза идеальный для них вариант. А династия Стуре нет, особенно после того, как госпожа Кристина посетила Венден вместе с дочерью. Её Величество Королева Ливонии и Великая Княгиня Московская, Александра Комнина-Нибелунг, предлагает Вам, Ваша Светлость династический брак. Ваша дочь выйдет замуж за её старшего сына, Вячеслава. Он является наследным принцем Ливонской короны. Таким образом, Ваша дочь станет сначала принцессой Ливонской, а после и королевой. Ваша Светлость, Вы, как Регент Швеции, должны короноваться. Это в Ваших интересах. Хотя бы для того, чтобы Швеция наконец обрела свою свободу, которую вы, шведы, кроме кучки отщепенцев, так жаждете.

— Я не могу так просто короноваться. Если я это сделаю без одобрения риксмёте, то я стану узурпатором.

— Вот, Ваша Светлость, мы и подошли к самому главному. Именно ваш парламент должен объявить Вас королем Швеции. Конечно же, при полной поддержке народа Швеции.

— Парламент навряд ли объявит меня королём.

— А вот здесь, Ваша Светлость Вы ошибаетесь. Как моя Государыня говорит, на это есть свои политтехнологии.

— Какие ещё… Полит… технологии? Что это за слово?

— Это такое понятие. Искусство управление толпой. — Марфа улыбнулась. — Ваша Светлость, Вы очень популярны у шведских бондов, шведского дворянства нижнего и среднего уровня. Даже среди высшей аристократии у Вас есть сторонники. Хотя в большинстве своём аристократия Швеции тяготеет к Дании. Так ведь?

— Да. Вы, фру Марфа, удивительно информированы о таком.

— У меня служба такая. Мне положено это знать, как начальнику Особого отдела Корпуса. Так вот, что если народ на площади, когда начнётся заседание риксмёте, начнёт скандировать: «Стен Стуре Король Швеции!». Ваши сторонники в парламенте поддержат народ Швеции и тоже потребуют короновать Вас. Продатская партия, конечно, сильна, но не настолько. А если она выступит против, то только обозлит свободных бондов и дворянство.

— А народ будет скандировать? — Криво усмехнулся Стен.

— Будет, Ваша Светлость. Главное к этому подойти с умом творчески, как говорит Её Величество Королева Александра. На заседании в парламенте, Вы начнёте ратовать за союз с Москвой и с Венденом. Дадите пряник тем шведам, которые добывают и выплавляют железо. И Венден, и Москва готовы выкупать всё шведское железо. Это одно из главных. Далее. Вы знаете, надеюсь, что Великий Князь Московский взял Казань и Астороконь. Земли этих ханств он присоединил к Руси. Теперь вся Волга у него под контролем. Через Волгу мы получили прямой выход на Персию. С персидским шахиншахом у Матушки Государыни есть договор о взаимопомощи. Плюс торговый договор. Из Персии открыт прямой путь в Индию и в Китай. Новый Шёлковый путь. Он из Персии пройдёт по Руси, потом по Ливонии. И далее в Европу. Матушка предлагает Швеции присоединится к нему. А это очень большие деньги. Вы же это понимаете, Ваша Светлость?

— Понимаю. Да, от такого грех отказываться. Но насколько персы будут исполнять обязательства по Шёлковому пути?

— Будут, Ваша Светлость. Они в этом заинтересованы не менее нашего. Плюс сейчас в Персии действует русский экспедиционный корпус, он помогает персам артиллерией против осман. С его помощью персы одержали над османами ряд побед и в итоге захватили почти половину Анатолии. Им до Константинополя осталось совсем немного.

— Я понял. Но что с парламентом?

— Всё будет хорошо, Ваше… Величество…

Ещё неделю спустя…

В Стокгольме начиналось заседание риксмёте, «Собрания сословий». В первый день на площадь перед парламентом Швеции стал стекаться народ. Вскоре вся площадь была заполнена. В парламенте шли дебаты. Стен Стуре сидел на своём кресле Регента. Он морщился от того, что предлагала продатская партия. Как же ему хотелось взять меч и врезать главному оратору этой партии.

В это время на площади происходили следующие события. Народ волновался. Кто-то из бондов крикнул:

— До коли мы будем терпеть датчан? Шведы гордые и у нас должен быть свой король. А не эта тварь из Дании. Тем более, он сумасшедший. Даёшь Стена Стуре королём! — Вопль над толпой. Толпа зашумела. Особенно подогреваемая некими людьми. Площадь взревела. Семена были брошены в благодатную почву. И они взросли.

— Стен Стуре наш король! — Закричал кто-то из толпы. Площадь сначала притихла. Призыв повторился. — Стен Стуре наш король!!!

— Стен Стуре наш король! — Раздались крики с другого конца площади.

— Да здравствует Стуре, король Швеции! — Ещё раздались крики. Толпа на площади заволновалась. Требования о коронации Стена Стуре нарастали.

— Нам нужен свой король! — Крикнул известный в Стокгольме Хуго Остерм, промышленник, имевший в собственности три железных рудника. Хуго взобрался на возвышение. — До коли мы, шведы, будем кланяться Дании? До коли они будут грабить нас? Скажите, шведы, разве мы не достойны иметь своего короля?

— Достойны! — Зашумело людское море на площади.

— А кто достоин надеть корону Швеции? Кто защищал Швецию и заботился о ней, как не Стен Стуре?

— Да! — Взревела площадь.

— Свободные люди Швеции, так давайте обратимся к Стену с просьбой, взять на себя бремя королевской власти. Заботится о нас. Никакой датчанин не сделает для нас больше, чем Стуре.

— Стуре король Швеции! — Скандировала уже вся площадь. На возвышение поднимались ещё люди, многие из них были известны. И все они призывали к коронации и к независимости Швеции от Кальмарской унии, которую в Швеции уже давно ненавидели.

На одной из улиц, примыкающей к площади стояла женщина, в длинном плаще. На голову был надет капюшон, скрывающий её лицо более чем на половину. Рядом с ней стояли двое мужчин с довольно мрачными лицами. К этой странной троице подошёл ещё один мужчина.

— Ну что, Гаврила, народ на площади, я смотрю, разогрет? — По губам женщины скользнула улыбка.

— Разогрет. Требуют Стена в короли. Ты была права. Они в общем-то уже были к этому готовы, Марфуша. Нужно было только их подтолкнуть. По сути ты поднесла огниво к сухому пучку сена.

— А что в парламенте?

— В парламенте начались дрязги. Расмус Энгстрём, тьфу, прости Господи, имена у них, лидер парламентской группы бондов предложил Стену короноваться. Всё, как и планировалось.

— С Расмусом была предварительная договорённость. — Ответила Марфа. — Что дворяне?

— Разделились. Часть во главе с Мартином Мартинссоном поддержали Расмуса. Ещё одна часть заняла выжидательную позицию. Ни нашим, ни вашим.

— Понятно. Это болото. Примкнут к победителю. — Кивнула молодая женщина. — А аристократия?

— Эти резко против. Особенно там распинается барон Пайкуль, это который Ларс-Улоф. Имя такое. — Пояснил Гаврила.

— Пайкуль… Что-то знакомое. — Задумчиво проговорила Марфа.

— В Ливонии есть свой Пайкуль. Один из бывших ландсгерров. Получил титул барона, после того, как Ливония стала королевством. — Пояснил один из сопровождающих Марфу. Говорил с акцентом, который указывал на его немецкое происхождение. Марфа вопросительно посмотрела на него.

— Родственник этому Ларсу-Улофу?

— Да, младший брат. Пять лет назад перебрался в Ливонию и вступил в Орден. Получил землю одного из ландсгерров, погибшего в стычке с литвинами и не оставившего потомства. Кстати, выступал против того, чтобы Её Величество Королева Александра заняла трон Ливонии. Один из немногих.

— Как интересно. Матушка знает о нём?

— Знает. Её Величество знает всех по именно, кто выступал против её коронации.

— И он всё ещё жив? — Искренне удивилась Марфа. Мужчина пожал плечами.

— Таково решение Её Величества. Она приказала никого из них не трогать… Но я думаю, до поры до времени, как говорят у вас, у русских. Я думаю, она выжидает, пока кто-нибудь из них не сделает ошибку.

— Понятно. Гаврила, аристократия вся выступает против Стена?

— Нет. Некоторые молчат. Даже немного отошли в сторону. Например, Карл Путбус. Представитель древнего княжеского рода с острова Рюген. Здесь он граф Путбус.

Марфа посмотрела на своего немецкого товарища, который давал пояснения по Пайкулям.

— Мартин, этот Карл, случайно не родственник тому Путбусу, который попал в плен к Её Величеству после разгрома датской эскадры?

— Совершенно верно, Госпожа Марфа. Родственник. Карл Путбус принадлежит к младшей ветви рода Путбусов. А тот, кто попал в плен к Королеве Александре к старшей ветви рода. Они же приходятся и родственниками Гриффичам, что тоже находятся у Её Величества в плену.

— Похоже, Матушка собрала у себя весь аристократический зверинец с острова Рюген, по нашему Руян. — Усмехнулась Марфа. — И что-то подсказывает мне, что навряд ли они получат свободу, если только сами, по доброй воле не передадут ей все права на Рюген.

— Добровольно? — Удивлённо посмотрел Мартин на Марфу. — Кто же откажется добровольно от такого?

— Поверь, Мартин. Матушка умеет убеждать. Всё будет строго добровольно. — Улыбаясь кивнула молодая женщина. — Хотя мне вот тут не понятно. Почему шведский Путбус, Карл, не выступает против Стуре?

— Ничего удивительного Госпожа Марфа. — Пожал плечами Мартин. — Всё дело в том, что хоть шведские Путбусы и состоят в продатской партии, но не очень жалуют датскую корону. Здесь имеет место историческая обида. Я думаю, они и примкнули к датскому лобби только по тому, что надеются на восстановлении своих прав на имущество на острове Рюген.

— Это как так?

— В 1309 году от Рождества Христова, датская корона потребовала от младшей ветви Путбусов отказаться от всех прав на Рюген в случае пресечения старшей ветви рода. А учитывая, что шведским Путбусам стало известно, что их родственничек попал в плен к Её Величеству, то сами понимаете, Госпожа Марфа.

— Ах вот оно что! Ну-ну. Посмотрим. Главное, что они не выступили против Стена Стуре. А если хорошо себя будут вести, то возможно что-то им и достанется на Рюгене. Но это решать Матушке. Что с духовенством, Гаврила?

— Архиепископ Стокгольмский Густав Тролле поддержал Ларса-Улофа Пайкуля. Предложил низложить Стена с поста Регента.

— Густав Тролле давний противник Стена Стуре. Он сам хочет занять место Регента Швеции. — Пояснил Мартин.

— Понятно. Надо будет поплотнее заняться этим архиепископом. Чувствую, он нам ещё попортит крови. Надо будет его скомпрометировать перед шведами. И постараться, чтобы его пнули с должности архиепископа. Пусть монахом идёт куда-нибудь.

— Густав Тролле большой поборник борьбы с еретиками, в том числе с ведьмами и колдунами. — Произнёс Мартин. — Очень любит жечь людей на кострах.

— А, так он ещё и изувер⁈ Любит наслаждаться чужой болью и страданиями? Хорошо. Я подумаю, что можно будет сделать. — Ответила Марфа и её глаза опасно блеснули. — Мартин, всё хотела спросить. Ты же давно живёшь в Швеции. На сколько я знаю, «Собрание сословий», риксмёте, традиционно собирали на поле Мура. Почему сейчас решили собрать парламент в здании?

— Дождь, Госпожа Марфа. Старик Олафссон, старейший член «Собрания» предсказал, что будет сильный дождь. Возможно даже с мокрым снегом. А старик никогда не ошибается. Ну и мокнуть никто не хочет. Лучше провести собрание под крышей и в тепле, чем мокнуть на ветру. — Усмехнулся Мартин. — Смотрите какие тучи. Ещё немного и точно хлынет.

В этот момент к ним подбежал ещё один мужчина. Это оказался оруженосец Стена.

— Стен Стуре собирается выступить перед народом на площади. — Сообщил он.

— Гаврила, Мартин, ваши люди контролируют примыкающие к площади здания?

— Да. — Ответили оба мужчины. — В двух местах заметили подозрительных людей. — Добавил Гаврила. — И даже удалось увидеть, как один из них заносил в дом арбалет.

— Понятно. Всем приготовится. Это будет очень опасный момент. Якоб, — Марфа смотрела на оруженосца Регента, — охрана Его Светлости усилена?

— Усилена.

— Держите наготове щиты. Всё, пошли. — Мужчины выскочили на площадь и растворились в толпе. Марфа и Якоб проследовали в здание шведского парламента.

Марфа наблюдала за Стеном. Он обращался к народу. Говорил о выгоде Швеции в союзе с Венденом и Москвой. О том, что там шведы получат постоянный рынок сбыта своего железа, который являлся основой шведского экспорта. Говорил о новом шёлковом пути, который Москва и Венден хотят проложить через свои земли из Персии, Китая и Индии. И что шведы могут в этом поучаствовать. Говорил о необходимости значительного снижения налогов, установленных Копенгагеном для Швеции. Площадь каждый раз взрывалась одобрительными криками. Рядом со Стеном находилась его охрана. Пара человек, в том числе и Якоб имели щиты. Марфа, слушая Регента, осматривала окна зданий, примыкающих к площади. Некоторые окна были открыты. В них находились люди — мужчины и женщины. Они тоже слушали Регента. Марфа не увидела, но скорее почувствовала возросшую опасность. Хотела крикнуть, но Якоб, оруженосец Стена среагировал быстрее. Он резко поднял щит, закрывая своего господина. Сначала в щит ударил арбалетный болт. А потом и стрела, пущенная из лука. И по тому, под каким углом они воткнулись в щит, было понятно, что стреляли с разных направлений. Сначала народ на площади ничего не понял, но разглядев, что торчало из щита, люди взревели.

— Они хотели убить Регента! — Завопил кто-то из толпы. Стена уже закрывали со всех сторон щитами.

— Убийцы вон там! — Раздался другой крик. Кричал какой-то молодой парнишка. Марфа узнала в нём одного из людей Мартина. Несколько мужчин бросились к дому на окна которого указывал юноша. Одно окно было открыто, но там никого не было. Толпа на площади волновалась. Опять стали кричать, что Стен Стуре король Швеции. Вскоре из дома вытащили трёх мужчин, довольно сильно избитых. Так же принесли арбалет. Толпа хотела уже их растерзать, но Стен остановил людей.

— Стойте! Шведы, остановитесь. — Он поднял руку. Щит перед ним Якоб убрал. Марфе это не очень понравилось, так как стрелка из лука не нашли. Даже откуда он стрелял было не понятно. — Шведы, вы же христиане, а не дикари! Остановитесь. Если эти люди виновны, то их должны судить! — Громко говорил Стен. — Давайте будем делать всё по закону. Народ на площади одобрительно загомонил. К Стену подошёл старик. Как поняла Марфа, это и был старейший в риксмёте Олафссон. Он поднял руку, призывая народ к тишине. Потом повернулся к Регенту.

— Стен Стуре. Народ Швеции знает тебя, как поборника свободы для шведов. Ты молод, но уже снискал себе славу и известность. Ты принадлежишь к известному в Швеции и благородному роду Стуре. Ты плоть от плоти земли нашей. Швеции нужен король. Свой король. Готов ли ты принять на себя бремя королевской власти. Заботиться о народе Швеции. Защищать его и оберегать?

Хоть сам Олафссон и был старым, но его голос был очень громким и все на площади слышали его. Народ замер, глядя на Регента. Стен смотрел на старика.

— Почему я, старейший?

— Потому, что ты Стен Стуре. Никто, кроме тебя не справится с этим. Именно за тобой пойдёт народ Швеции. В тебя верят и тебе доверяют. Я понимаю, мальчик мой, что сия ноша очень тяжела. Но кто, как не ты готов нести её. — Олафссон повернулся к площади. — Шведы, хотите ли вы Стена Стуре видеть своим королём? Говорите сейчас и здесь. И если есть тот, кто против, пусть выскажется сейчас. Но если промолчит, то пусть молчит и дальше.

— Стен Стуре Король Швеции! Мы хотим его видеть королём! — раздались крики. Их подхватило людское море. Олафссон поднял руку призывая людей к тишине. Постепенно народ замолк. Он посмотрел на Стена. — Ну что, сынок, ты готов дать ответ?

— Если народ Швеции пожелает видеть меня королём, я готов нести это бремя.

— Стен Стуре, я на правах старейшего в «Собрании сословий» хочу спросить тебя. Будешь ли ты защищать народ свой? Будешь ли ты заботиться о нём? Не будешь ли ты ущемлять его свободы. Предавать шведов и торговать их интересами? Будешь ли ты творить волю свою согласно законам Швеции, не приступать их?

— Клянусь, что буду защищать народ свой. Клянусь, что не посягну на вольности и права народа своего. Клянусь, что буду отстаивать интересы моей милой Швеции. Клянусь соблюдать законы моей страны.

— Достаточно, Стен Стуре. Ты поклялся прилюдно. Не забывай клятвы своей.

Марфа смотрела на Стена и улыбалась. Она помнила слова, сказанные ей Государыней: «Запомни, Марфа, твоя самая главная задача, это коронация Стена. Он должен стать королём. Сейчас он просто Регент. Сегодня он, завтра им может стать другой. А вот король, это уже другой уровень. И даже если с ним, не дай бог, что-то случиться, после того, как он наденет корону, Кристина останется королевой. А она хорошей будет королевой. Кристина патриот своей страны. Она жёсткая и целеустремлённая. И титул королевы у неё уже никто не отнимет. Но самое главное её дети будут не детьми Регента, а принцами и принцессами крови. И будут иметь право на власть. Это самое главное». И Марфа это понимала. Сейчас, глядя на то, как Стен давал клятву, она улыбалась. Теперь осталось только провести коронацию. А старый Олафссон продолжал:

— Я обращаюсь ко всем сословиям Швеции. Свободные бонды, вы готовы принять Стена Стуре своим королём? — Олафссон обратился к делегации бондов в «Собрании Сословий». Ему ответил лидер представителей бондов Расмус Энгстрём.

— Свободные бонды поддерживают Стена Стуре. И обещают ему, что мы, свободные бонды станем его надёжной опорой.

Толпа на площади взревела, подтверждая слова Расмуса.

— Теперь я обращаюсь к рыцарям Швеции. Готовы ли вы принять Стена Стуре своим королём?

К Олафссону подошёл Мартин Мартинссон.

— Рыцари готовы. Мы признаём Стена Стуре королём Швеции. И обещаем ему свою поддержку. — Мартинссон посмотрел на магнатов. — А вы готовы к тому, что Швеция обретёт своего короля? Или против? Вы не хотите свободы?

Аристократия, глядя на толпу на площади замерла. Если сейчас выступить против, то мало никому не покажется. А дураков среди магнатов не было. Они молчали. Но всё нарушил архиепископ. Он шагнул вперёд.

— Что вы творите, неразумные⁈ У нас есть король. Он в Копенгагене. Он законный король.

— Дьявол его побери, идиот. — Выдохнул лидер магнатов Ларс-Улоф. Но было поздно. Народ на площади зароптал недовольно. Олафссон, старейший член Собрания покачал головой.

— Ты ошибся, архиепископ. Кристиан не наш король. Он датчанин. А нам нужен свой король.

— Вы опять бунтуете против своего короля? — Взвыл архиепископ. Марфа усмехнулась. Она рассчитывала создать хитроумную комбинацию, чтобы скомпрометировать архиепископа, а он сам подставился. Как говорила Матушка Государыня, не сЦы против ветра, сам останешься обосЦанным. Вот и его высокопреосвященство обосЦался против ветра. Она даже засмеялась. Жестом подозвала к себе одного из людей Гаврилы.

— Пусть в толпе крикнут, что архиепископ предатель. Понял меня?

— Понял, Госпожа. — Парень нырнул в толпу. Толпа на площади глухо роптала. Но архиепископа понесло. Он обещал шведам все казни египетские за измену своему монарху.

— Его высокопреосвященство предатель Швеции! Гнать его надо, гниду эту! — Раздался вопль. Это имело эффект сорвавшейся лавины. Народ загомонил. На архиепископа смотрели с ненавистью. Густав Тролле начал осознавать в какую задницу он попал. Заткнулся. Оглянулся на представителей аристократии. Лидер магнатов, Ларс-Улоф, покачал головой, давая понять, что извини, ты нарвался. И мы не собираемся ложится под молотки. Густав взглянул на Олафссона. Тот смотрел на него ледяными глазами.

— Ваше Высокопреосвященство, Вы предатель. И Швеция не может более иметь вас в качестве первосвященника государства.

— Что значит не может иметь? Вы не можете меня низложить. Меня сюда назначал сам Папа Римский.

— Для нас это не имеет значения. Как назначал, так и снимет. И назначит того, кто с радостью займёт место архиепископа. А Вас, пока решение не принято, мы вынуждены взять под стражу. — Олафссон повернулся к Стену. — Что скажите, Ваше Величество?

— Олафссон, я ещё не величество. Нужна коронация. Но я поддерживаю тебя. Предателям не место в Швеции.

— Насчёт коронации мы решим, мальчик мой. И чем быстрее, тем лучше. Я, как самый старейший член «Собрания» назначаю день коронации через три дня. Ты будешь готов Стен?

— Буду. А кто из священников благословит меня на трон?

— Не беспокойся. Мы найдём такого среди истинных патриотов Швеции.

Архиепископ Стокгольмский на какой то момент выхватил из толпы лицо молодой женщины. Очень красивой. И он содрогнулся. В её глазах горел натуральный дьявольский огонь. И она торжествующе улыбалась, глядя на него. «Ведьма!» — Подумал он сразу. Даже глаза зажмурил. Но посмотрев опять на то место, её уже не обнаружил. «Ведьмы, твари, они затмили разум шведов. С этим надо бороться огнём и железом…» — Скакали мысли в голове у архиепископа…

Спустя сутки, к дому Хуго Остерма прибыла повозка, в которой приехало трое. Один из них дёрнул за верёвочку. Раздался звон колокольчика. Дверь открыл мальчик.

— Я к Хуго Остерману. Он меня ждёт. — Сказал один из троицы, самый представительный.

— Проходите, господин. Он ждёт вас. — Сказал мальчуган. Все трое зашли. В холле дома их встретил сам Хуго. Увидев вошедших, он радостно улыбнулся.

— Андрей, рад вновь видеть тебя!

— Здравствуй, Хуго. Я тоже рад видеть тебя вновь. Я всё привёз, как мы и договаривались.

— Прошу. — Указал Хуго к столу. Андрей Игнатьевич Рукавишников сел на предложенный хозяином дома стул.

— Хуго. Как я и говорил, мы очень заинтересованы в вашем железе. Мы договорились о первых поставках. Я готов внести предоплату.

— Это хорошо, Андрей. Мы с тобой давно имеем дела. Ты надёжный партнёр.

— Ну вот видишь, Хуго. С нами всегда выгодно иметь дела. Я готов выкупить у тебя всё железо, которое у тебя сейчас есть в наличии. И не только у тебя.

— Скажи, Андрей, я слышал, что в Москве принцесса Елена начала выплавлять много железа и даже варит превосходную сталь. Разве вы после этого нуждаетесь в том, чтобы покупать у нас?

— Всё так, Хуго. Но этой стали нам мало. Нам нужно гораздо больше. А именно из вашего железа получается самая лучшая сталь. Поэтому мы готовы покупать его у вас. Что-то не так Хуго?

— Всё так. Всё нормально, Андрей. Вам нужно наше железо, лучшее в Европе. Хорошо, мы тоже заинтересованы в этом. И мы готовы наращивать добычу железа.

— Наращивайте. Но, Хуго, хочу тебя предупредить, ориентируйся не только на железо. Скоро пойдут товары из Персии. Китая и Индии. Я готов на паях с тобой и ещё с правильными и уважаемыми людьми Швеции начать и это дело. Это золотая жила, Хуго. Ты же всё понимаешь? Насчёт Ганзы не беспокойся. Этих Матушка Государыня уже прижимает. Ганза будет в итоге, делать то, что ей скажет Её Величество, Королева Ливонии. У нас на вервях в Риге и других заложены мощные военные корабли, галеоны. Так сказала Королева. Давай создадим с тобой компанию, на паях. И наша компания будет прикрыта самыми мощными военными кораблями.

— Королева тоже участвует в этом?

— Конечно, участвует. Так что сам оцени уровень. Но официально её в нашем деле нет. Ты же понимаешь?

— Понимаю. Я согласен. Готов вложится всем, что у меня есть.

— Вот и хорошо, Хуго. Как говорит Матушка Государыня, ты в деле. Я тебе привёз аванс за железо. Чтобы ты не думал обо мне плохо.

— Я не думаю о тебе плохо, Андрей.

— Замечательно. — Рукавишников кивнул своим двоим сопровождающим. Они проставили на стол перед Хуго четыре мешочка. Там было серебро. — Считай, Хуго. — Сказал Рукавишников.

— Я тебе верю, Андрей. — При этом его глаза сверкнули алчно. Русский купец только усмехнулся.

— Хуго, деньги любят счёт. Так что пусть или ты сам посчитаешь или твои помощники. Выбирай.

— Кнут, иди сюда. — Крикнул Хуго. Появился молодой человек. — Мой сын и наследник. — Пояснил хозяин особняка. Посмотрел на сына. — Забери кошеля и посчитай. Быстро.

Хуго взглянул на Рукавишникова.

— Может вина, друг мой?

— Не откажусь. А потом я тебя угощу нашим зельем. Называется кальвадос. От самой принцессы Елены. Поверь, это очень незабываемо.

— Верю. — Засмеялся Хуго. — О принцессе Елены ходят легенды. — Андрей Рукавишников вопросительно смотрел на Хуго. — Ну что, она очень красива. Так это?

— Так. Они обе очень красивые женщины. Что Матушка наша, что её сестра. А как иначе? Они сёстры.

— Скажи, Андрей, это правда, что именно прин7цесса Елена придумала оружие для своей сестры?

— О каком именно оружии ты говоришь, Хуго?

— Особые скорострельные пушки и особый порох?

— Правда. Но принцесса Елена не только этим занимается. Она ещё делает особое мыло. И вообще наборы косметики.

— Что значит набор косметики?

— Это то, что помогает женщинам сохранять молодость и быть красивыми. Да, Хуго. Не смотри на меня так.

— Она знает эликсир вечной молодости?

— Нет, Хуго. Просто она делает косметику. С помощью неё женщины становятся более красивыми. Я, кстати, привёз один такой набор тебе. Вернее твоей жене, если ты не будешь против? Я даже покажу твоей супруге, в твоём присутствии, как им пользоваться.

— Я не уверен, что готов к этому.

— Не спеши, Хуго. Знаешь, что самое интересное?

— Что?

— Изначально наборы косметики, принцесса Елена готовила для Европы. Но они оказались для Европы не востребованы. Но, в отличии от Европы, Азия и Восток в целом эти наборы покупают. Причём, отрывают с руками. Восточные купцы чуть ли не днюют и ночуют возле подворья Вяземских. Они готовы всё скупить. Ты знаешь там какие деньги крутятся? Бешенные. Огромные. Принцесса Елена перенаправила производство косметики на Восток. Их покупают в Персии, в Китае, в Индии. Даже османы, с которыми мы в плохих отношениях, всё равно покупают через своих купцов.

— А что с ним делать?

— Позови свою жену и дочерей. На их примере сам решишь, нужная вещь для дела или нет.

Хуго позвал. Вскоре в комнату зашли мадам, жена промышленника и две его старшие дочки. Рукавишников достал из набора деревянный, расписной цилиндрик. Покрутил его в руке, сняв колпачок.

— Это губная помада. Она сделает ваши губы яркими и притягательными.

Купец стал показывать это на примере, используя одну из дочерей Хуго…