MARVEL: Небесный Кузнец

Глава 87

Ожидание затягивалось.

Минута. Две. Пять. Десять. Тридцать.

Ноги затекли до полной потери чувствительности, превратившись в бесформенные колоды под ним, но, будучи погруженным в медитативное состояние, Питер не отчаивался. Еще нет. Он ждал. Это было единственное, что он мог.

Ну, еще он предлагал. Ментально, беззвучно, он посылал в вибрирующее пространство комнаты свое предложение. «Я здесь. Я готов. Я идеальный сосуд».

Прошел час. Тишина. Только практически неслышимый гул метафизической энергии вокруг.

Затем два.

Холодное, липкое осознание начало медленно просачиваться сквозь барьеры медитации. Сомнение. А что, если Джон ошибся? Что, если Питер не идеальный? Что, если он просто… обычный?

Нет. Нельзя. Это проверка. Да, точно! Это просто проверка его воли, его решимости. Нужно ждать. Он готов был ждать сколько угодно.

Пять часов. Желудок свело от голода, но он игнорировал это.

Десять. Сознание начало плыть.

Двадцать.

Время потеряло всякий смысл. Оно растянулось в бесконечную, вязкую субстанцию. Отвлекаться от медитации было нельзя. Таблетки усталости… Черт! Почему он не додумался принять одну перед началом этого «собеседования»? Оно ведь будет? Должно же быть!

Мысли давно уже стали хаотичными, беспорядочными обрывками. Страх. Безнадежность. И… проигрыш. Осознание собственного, очередного, тотального проигрыша. Да, они с Джоном проиграли. План не удался. Он не смог. Он подвел. Снова.

Двадцать четыре часа. Сутки! Целые сутки он просидел в этой тесной каморке, взывая к пустоте.

Питера хватило еще на три часа агонии — физической и ментальной. А потом сознание просто отключилось. В последние ускользающие мгновения мелькнула отчаянная мысль: «Если это все же какое-то финальное испытание… то сейчас… все решится…»

Не решилось.

Проснулся он от мягкого света и знакомого запаха антисептика. Больничная палата. Рядом сидела тетя Мэй, и ее лицо, осунувшееся от беспокойства, озарилось ободрительной улыбкой, когда он открыл глаза.

Питер медленно прислушался к своим ощущениям. Пустота. Ничего не изменилось. Абсолютно! Он был все тем же обычным, слабым Питером Паркером.

«Идеальный сосуд»? Джон был слишком высокого мнения о нем. Он… он был тем, кем всегда был. Задрот. Ботан. Заучка. Хиляк. Слабак. Ничтожество. Он снова всех подвел. И в первую очередь — самого себя. Горький комок подкатил к горлу.

— Твой друг сказал, что ты заработался в лаборатории до полного истощения, — укоризненно покачала головой тетя Мэй, поправляя ему подушку. — Но, к счастью, ничего серьезного. Врач сказал, уже сегодня тебя должны выписать.

Друг… Джон… Да, теперь он точно мог назвать его другом. После всего, что Джон для него сделал… А он? Он смог лишь придумать пару идей и уже возгордился, возомнил себя научным гуру. А Джон в это время просто молча спасал мир от гребаных нацистов-террористов.

Интересно… разочаруется ли Джон теперь в нем? Сочтет ли его бесполезным?

Выписавшись из больницы через несколько часов, Питер первым делом направился в «Томпсон Корп». Ему нужно было поговорить с Джоном. Обсудить… дальнейшие шаги. Если они вообще будут.

Он нашел Джона в инженерной лаборатории. Тот сосредоточенно работал над… костюмом.

Питер замер на пороге. Это было не просто броня. Это было произведение искусства. Бело-золотой, с плавными, хищными линиями футуристичного дизайна. И он излучал силу. Невероятную, концентрированную опасность, от которой у Питера перехватило дыхание. Воздух в лаборатории стал плотным, тяжелым.

Джон держал в руке золотистую перчатку от костюма и, закрыв глаза, проводил с ней какую-то невидимую, метафизическую манипуляцию. Энергия вокруг него колебалась. Спустя три минуты он закончил, аккуратно положил перчатку — стоимость которой, Питер был уверен, превосходила бюджет военного джета — на лабораторный стол и только тогда обратил внимание на застывшего в дверях Питера.

— О, проснулся наконец! — Джон улыбнулся ему своей обычной, чуть насмешливой улыбкой, и от этой улыбки Питеру стало немного легче. — Я тут увлекся немного. Не обессудь, что не прислал за тобой машину, — он кивнул на детали костюма, разложенные вокруг. — Корпоративный ИИ еще не готов, сейчас в приоритете личное усиление. На случай, если один верткий ублюдок-шиноби из остатков Гидры вдруг поймет, кто главный зачинщик недавней чистки.

— Д-да… эм… Я вижу. Не нужно беспокоиться обо мне, — Питер наконец смог сделать шаг вперед, не отрывая взгляда от костюма. — Что… что это? Почему он настолько… — Питер запнулся, пытаясь подобрать слово. — …Внушающий?

— О? — Джон удивленно приподнял бровь. Он посмотрел на костюм, потом снова на Питера, но уже другим взглядом — изучающим, пронзительным. Питера пробрало до мурашек. — Странно.

Джон подошел ближе, его глаза сканировали Питера.

— Ты точно не обрел паучьи силы. Данные из больницы верны, да и я вижу, что связи с Паутиной нет. Но ты… почувствовал энергию «Абсолютной Химеры»? — голос Джона стал тише, задумчивее. Это был тот самый момент, когда он начинал строить теории, уходя в себя. Питер знал этот взгляд — у него самого такой бывал. Он замер, обратившись в слух.

— Допускаю, что из-за калибровки души и длительных медитаций ты все же смог развить некое подобие духовного чутья. В ослабленном формате. Можно ли назвать это вариацией паучьего чутья? Нет, механизм иной, ты не взаимодействуешь с Паутиной… Значит, действительно чистый Дух, метафизика… Занятно. Судя по всему, в этом мире магом действительно может стать каждый. Нужно будет как-нибудь проверить…

— Магом?! — Питер буквально подскочил. В душе, только что опустошенной провалом, вдруг вспыхнул крошечный, но яркий лучик надежды. Магия! Это ведь тоже путь к силе!

— Теоретически, — Джон остудил его пыл, покачав головой. — Но это долго. Неэффективно. И нет никакой гарантии, что у тебя получится. Это совершенно другой путь, требующий иных предрасположенностей. Не забывай, у нас есть другие способы стать сильнее. Намного быстрее и надежнее.

Надежда угасла так же быстро, как и вспыхнула. Питер понуро кивнул.

— Да… сыворотка суперсолдата. На основе рептильной ДНК… — Он уже понял, к чему клонит Джон. Это был тот самый «План Б», от которого он отказался ради шанса стать Человеком-Пауком. — Просто… магия… это звучало…

— Знаю, — неожиданно серьезно кивнул Джон. — Сам хочу до нее достучаться по-настоящему. Но боюсь, кое-кто может это не оценить. Поэтому все жду удачного момента.

Питер снова кивнул, чувствуя странное единение с этим почти всемогущим человеком в его невысказанных страхах.

— Я… тоже ждал. Очень долго ждал… там, в подсобке, — он наконец сказал то, что тяжелым камнем лежало на душе с момента пробуждения. — Двадцать семь часов. Но… прости, Джон. Видимо, Человек-Паук из меня никудышный, раз ко мне так никто и не явился.

— Эй, — Джон подошел и положил руку ему на плечо. — Это не твоя вина. Шансы изначально были невелики. 50 на 50 — это я еще преувеличил для мотивации. На деле, наверное, все 10 к 90, не в нашу пользу. Просто… пойми, когда речь идет о контакте с сущностями такого калибра, предугадать что-либо невозможно. Их мотивы, цели, методы… они за гранью нашего понимания. Кто мы такие, чтобы всерьез пытаться понять божественную логику? Просто смертные, которым повезло узнать чуть больше о мироздании.

— Но все равно… — Питер посмотрел на свои бесполезные руки. — Неприятно. Чувствую себя… обманутым.

— Согласен. Обидно, — кивнул Джон. — Но, как говорится, это не повод опускать руки. Если ты все еще хочешь силы… если ты готов…

— Хочу! — неожиданно резко, даже для самого себя, воскликнул Питер. Он хотел. Он хотел силы. Той, от которой он ранее сознательно отказался во имя Паутины. Но Паутина… Паутина не дала ему даже шанса. Не было ни диалога, ни испытания. Просто тишина. Пустота. Значит, он ей не нужен. А раз так…

— Тогда могу предложить два варианта, — продолжил Джон, видя вспышку решимости в его глазах. — Первый — уже упомянутая сыворотка суперсолдата. Естественно, мы ее доработаем. Сделаем лучше и чище. Второй — Экстремис. То, что сейчас у меня.

И Джон рассказал. Про Экстремис. Про наноботов, переписывающих ДНК. Про невероятную регенерацию, сверхсилы, термогенез… Про возможности, которые дарует этот вирус. И про цену. Ты практически перестаешь быть человеком. Становишься чем-то большим. Или… меньшим? Становишься не машиной, но чем-то близким к этому.

Питер слушал, и чем больше Джон рассказывал, тем сильнее крепло его решение.

— Я… — он помолчал, взвешивая все еще раз. — Давай все же остановимся на сыворотке суперсолдата.

Термогенез и бессмертие — это, конечно, круто. Но это было слишком. Слишком далеко от того, кем он был. Да и… чем больше сила, тем больше ответственность. А ему не нужна была сила, чтобы править миром. Ему просто хотелось защитить своих родных. Стать достаточно сильным, чтобы никто не смог им навредить. Скорее всего, он даже не будет геройствовать в костюме. Просто будет рядом. Невидимым щитом.

— Хороший выбор, — кивнул Джон, явно одобряя. — Тогда можешь пока изучить мою генетическую библиотеку. Я составил ее, когда создавал Экстремис. Там есть полная выжимка по крови Эрика. В комбинации с рептильной ДНК выходит неплохая синергия в плане регенерации и чувств. Посмотри, что можно адаптировать под тебя. Я через пару часов подойду, помогу с синтезом.

Кивнув, Питер направился в биохимическую лабораторию. Он снова почувствовал знакомый азарт исследователя. С таблеткой NZT процесс пошел быстро. Он погрузился в сложнейшие формулы, подбирая идеальную комбинацию генов, адаптируя сыворотку под специфику своего организма, убирая все риски, которые в теории только могли быть возможны.

Когда спустя два часа Джон действительно пришел, у Питера уже был готов финальный прототип.

— Еще раз подумай, — предупредил его Джон, глядя на автоинъектор с зеленоватой жидкостью в руках Питера. — Паутина может обидеться… окончательно.

— Судя по вчерашнему дню, я ей и так не интересен, — вздохнул Питер. — Так что да. Я все решил.

— Что ж… — Джон чуть заметно ухмыльнулся. — Тогда не переживай. Ты еще встретишь ту самую, кто оценит тебя по достоинству. Ну ладно, можешь колоться. Я проконтролирую. Если все же превратишься в гигантского стремного Ящера, обещаю быть нежным при поимке.

— Это невозможно ни в одном, даже самом гипотетически херовом сценарии! Я все проверил! — возмутился Питер.

— Знаю, — пожал плечами Джон. — Просто подбадриваю.

Питер выдохнул, отгоняя лишние мысли. Он взял инъектор. Руки не дрожали. Такое бывало лишь в моменты абсолютной уверенности. Он вспомнил свои мысли в той комнате: «Взять судьбу в свои руки». Это был его шаг. Его выбор.

Он кивнул самому себе и решительно вколол сыворотку в бедро.

Холод. Ледяная волна, начавшаяся в месте укола, мгновенно хлынула по венам, заставляя все тело оцепенеть. Дыхание перехватило. Мир начал темнеть по краям. Ожидаемый эффект, учитывая холоднокровность рептилий. Но все равно — страшно.

— Сейчас от нескольких часов до нескольких суток проваляешься с капельницей, — услышал он сквозь шум в ушах голос Джона, который уже вызывал по защищенной линии парамедиков ЩИТа. — А потом можно будет заявлять, что ты заново родился.

— ЩИТ… Не надо… им знать… — прохрипел Питер. Говорить было невыносимо трудно. Сыворотка уже начала перестройку, и с каждой секундой становилось все хуже.

— Надо, Пит. Надо, — покачал головой Джон. — Здесь нет оборудования для поддержания твоей жизнедеятельности на таком уровне трансформации. А заказ и обустройство займут слишком много времени. У нас сейчас каждая минута на счету.

— Кхаа… Ладно… — это было последнее, что смог выдохнуть Питер, признавая правоту Джона.

Затем его накрыла спасительная тьма.

Пробуждение. Снова — стерильно-белая палата госпиталя, на этот раз где-то в недрах базы ЩИТа.

Тёти Мэй не было. Джона тоже. Зато был хмурый агент в темной форме без знаков различия, молчаливо сидевший у его кровати и следивший за показателями на мониторах. И за ним самим. Неотрывно.

Питер осторожно прислушался к себе. К изменениям в теле. Пустота, которую он ощущал после провала в «Комнате Резонанса», исчезла. Вместо нее — гул. Тихий, глубокий гул силы, пронизывающий каждую клетку. Он чувствовал свои мышцы — твердые, как стальные тросы. Чувствовал кровь, бегущую по венам — быстрее, чище. Он наконец-то преодолел ту грань, что отделяла его от… от них. От сильных. Теперь он… тоже был сильным.

— Сколько прошло времени? — спросил он, и его голос прозвучал непривычно ровно и глубоко. Он осторожно приподнял голову. Ни боли, ни головокружения, ни малейшего дискомфорта. Лишь ощущение невероятной легкости и готовности действовать.

— Четыре часа двадцать семь минут, — индифферентно ответил агент, нажимая кнопку на небольшом коммуникаторе на поясе.

Спустя минуту в палату вошла бригада медиков ЩИТа. Началось полное обследование, которое плавно перетекло в тестирование его новых физических способностей на подземном полигоне базы.

Здесь уже были все. Джон. Директор Фьюри, наблюдавший за ним с непроницаемым выражением лица, внимательно следя за каждым его движением. И даже Гвен. Она стояла рядом с Джоном, улыбаясь, и что-то тихо ему говорила.

Почему «что-то»? Он же теперь сверхчеловек! Питер ради интереса сконцентрировался на слухе. Шум вентиляции, гул ламп, далекие шаги в коридоре… и их голоса. Четкие, ясные, несмотря на расстояние метров в сорок.

— …а твои родители на свадьбу приглашены? — спрашивала Гвен.

Питер поперхнулся воздухом. Свадьба? Кто? С кем?! Судя по тому, как Джон смотрел на Гвен… Неужели?! Так быстро?

— Нет, — покачал головой Джон, его голос был тихим, но Питер слышал каждое слово. — У меня их нет. А приёмных я не считаю за родителей.

— Оу… прости, — голос Гвен стал тише.

— Все нормально, — успокоил ее Джон, легко приобнимая за плечи. — Так бывает. А ты, Пит, — он внезапно поднял голову и посмотрел прямо на Питера, — хватит подслушивать! Давай уже, покажи, на что способен!

Питер густо покраснел, отряхиваясь от наваждения. Он кивнул и приступил к тестам.

Сила. Скорость. Рефлексы. Регенерация. Все было… невероятным! Он с легкостью гнул стальные прутья. Уворачивался от тренировочных дронов так, будто видел их атаки заранее. Царапины от неудачного маневра затягивались прямо на глазах. В чистой физической мощи он теперь точно превосходил Гвен. В регенерации — превосходил на порядок.

Да, он был все еще слабее Джона или этого ходячего воплощения мощи, Гипериона. Но то, что он получил… это опьяняло! Это было чувство абсолютной свободы и контроля над собственным телом, которого он не испытывал никогда раньше.

Воодушевленный и по-настоящему счастливый, он подошел к Джону после завершения тестов.

— Джон… спасибо. Спасибо тебе за этот шанс.

— Свои люди, сочтемся, — просто кивнул Джон. — Кстати, ты приглашен на нашу свадьбу. С Гвен.

— Так… быстро? — все еще не веря, пробормотал Питер. — Вы же… знакомы меньше месяца!

— Все самое лучшее в жизни происходит быстро, Пит, — с улыбкой пожал Джон плечами.

Питер лишь потерянно кивнул. У него внутри шевельнулось что-то похожее на сожаление. Он был рад за них, правда. Но… ему тоже хотелось найти ту самую.

Впрочем, ладно. Не время для рефлексии. Время возвращаться домой.

— Паркер, — подошел к нему Фьюри. Его взгляд был тяжелым, оценивающим. — Твоя тяга к силе мне понятна. Но знай вот что. С этого момента ты — не просто студент. Ты — актив. Актив всего человечества. И если миру будет угрожать что-то глобальное… помни о том, что в этом самом мире живут твои родные.

— Д-да… директор, — голос Питера предательски дрогнул под этим взглядом. Вот она. Та самая пресловутая ответственность, о которой говорил дядя Бен. Она пришла. Непрошеная, но неизбежная.

Вернувшись домой, в их маленькую квартирку в Квинсе, и застав там дядю Бена и тетю Мэй — живых, здоровых, немного обеспокоенных его отсутствием, — Питер наконец выдохнул с облегчением. Жизнь… налаживается.

— Питер? Что случилось? — дядя Бен оторвался от газеты и серьезно посмотрел на него. — Почему ты… — он осекся, внимательно разглядывая племянника, — …выглядишь так, будто последние полгода не вылезал из спортзала?

— Ой… — Питер хлопнул себя ладонью по лбу. Этот момент он совершенно упустил из виду. Резкие визуальные физические изменения! Ни Джон, ни Фьюри его не предупредили. А значит… Они дали добро.

Питеру пришлось рассказать. Почти все.

Про чудесное исцеление дяди Бена, связанное с экспериментальным лечением, которое сейчас взял на вооружение даже ЩИТ, раскрывший себя миру. Про то, что он, Питер, участвовал в этом проекте. Про то, как он обрел силу и что он сделал это ради их защиты. Про их теперь абсолютно безопасное и безбедное будущее. Он говорил сбивчиво, но искренне, стараясь успокоить их шок. Он полностью раскрылся своим родным, естественно, опуская детали, связанные с именами Джона, Гидрой или ЩИТом. Их секреты — это их секреты. А секреты Питер хранить умел.

Тетя Мэй охала и ахала — от облегчения и страха одновременно. Дядя Бен долго молчал, переваривая услышанное. Наконец, он встал, подошел к Питеру и положил руку ему на плечо. Его взгляд был серьезным, но полным любви.

— Сила… — задумчиво произнес он, словно пробуя слово на вкус. — Ты же помнишь, Пит, что всегда говорил тебе старый Бен Паркер?..

— Да, дядя. Помню, — кивнул Питер, чувствуя, как внутри все сжимается от предчувствия. — С великой силой… приходит великая ответственность. Я понимаю.

И в этот самый момент небеса разверзлись. Не метафорически. Буквально.

Небо умерло первым.

Свет дня исчез и не вернулся. Солнце не просто пропало за тучами — оно погасло, будто его выключили. Небо потемнело, но это была не ночь. До ночи было еще далеко. Это была… живая, маслянистая, шевелящаяся тьма. Бездна, разверзшаяся над миром, окутала планету. Окутала Нью-Йорк.

Из этой тьмы начали падать капли. Не дождь. Капли живой, извивающейся тьмы. Они падали на улицы, на машины, на людей… И там, где тьма касалась человека, она начинала его поглощать. Ассимилировать. Люди кричали — недолго. А потом… они становились тьмой. Монстрами. Темными, бесформенными тварями с горящими глазами, которые тут же бросались на других, заражая их. Те — следующих. Цепная реакция кошмара.

Питер стоял у окна своей квартиры, окаменев от ужаса. Его новый, усиленный слух улавливал симфонию хаоса: крики боли, переходящие в нечеловеческий рев, скрежет металла, далекие взрывы… Что происходит? Почему?.. Как это остановить?!

Это был не зомби-апокалипсис. Это было нечто гораздо худшее. Безнадежнее.

И в этот момент произошло то, что окончательно сломило его.

Из черного, клубящегося неба вырвались они. Гигантские, невообразимые драконы тьмы, размером с небоскребы. Их силуэты были едва различимы на фоне бездны, но их присутствие давило, ломало саму реальность. Они раскрыли пасти и выдохнули на город — не огонь, а вязкие, живые потоки той же тьмы. Потоки, которые начали топить целые кварталы, поглощая здания, машины, людей… превращая все в единый, темный, извивающийся ландшафт ужаса.

— Дядя Бен! Тетя Мэй! — Питер вырвался из ступора.

Схватив их в охапку — его новая сила позволяла нести их обоих без малейшего усилия, — он выбил окно и прыгнул. Он карабкался по стенам зданий, уворачиваясь от капель тьмы, неся своих близких все выше и выше. Он забрался на крышу самого высокого небоскреба в округе, надеясь, что здесь их не достанут.

Отсюда он смотрел, как умирает его город. Как умирает его мир.

Джон… Гвен… Гиперион… Фьюри… Хоть кто-нибудь… Где они все?! Часть его сознания, та самая, что просидела 27 часов в пустой комнате, знала ответ. Но он не хотел в него верить. Не мог.

Весь мир… Неужели таков будет его конец? Так внезапно. Так бессмысленно. Так… неправильно.

Тьма подступала к подножию небоскреба. Она медленно ползла вверх, поглощая этаж за этажом. А потом… она застыла. Весь мир уже принадлежал ей. Весь мир проиграл, даже не успев понять, что началась война. Питер не питал иллюзий. Спасения не будет.

И когда из возникшего прямо перед ними на крыше темного марева бесшумно шагнула фигура, Питер понял — это конец.

Высокий, неестественно бледный мужчина с длинными, развевающимися седыми волосами. Он был облачен в черную, словно выкованную из самой ночи, броню. На груди извивался символ — спиральный, кроваво-красный паук. В правой руке он держал меч того же цвета, клинок был живым, текучим, как сама тьма.

Этот мужчина… Это был не человек. Это был Бог. Или Дьявол. Существо, способное, Питер не сомневался, щелчком пальцев уничтожить планету. Но оно выбрало иной путь. Показательную казнь. Казнь для того… кто посмел вмешаться в предначертанное. Кто посмел обмануть Паутину.

— Значит… я… — Питер услышал свой собственный голос, тихий, сломленный шепот. — Я своими руками… уничтожил этот мир…

Он хотел стать героем, чтобы защитить их. А вместо этого — навлек на них это. Их с Джоном авантюра обернулась кошмаром вселенского масштаба.

— Да, — раздался голос. Не снаружи. А прямо у него в голове. Голос был незнакомым, молодым и… на удивление игривым, почти веселым. Он явно не принадлежал той темной сущности, что стояла перед ними.

— Кналл не любит, когда с ним играют, Питер, — продолжил голос, небрежно назвав имя Бога Тьмы. — Этот мир обречен. Это конец. Финита. Но…

Голос стал серьезнее.

— Ты — идеальный сосуд. Ты заинтересовал Его лично. А я… я опоздал помешать тебе связаться с Паутиной другим способом. Тем не менее… я могу вытащить тебя отсюда. Прямо сейчас.

Питер почувствовал, как его душа словно повисла над пропастью.

— Ты получишь настоящую силу. Силу Паутины, которой ты так жаждал. Чтобы однажды сразиться с Ним по-настоящему. Чтобы отомстить за этот мир.

Пауза. Голос стал жестче.

— Но я могу спасти только тебя. Твоя семья… они часть этой Вселенной. Они погибнут здесь. Умереть с ними или выбраться без них — решай.

Выбор.

Отказаться от всего, что ему дорого? Сознательно оставить дядю Бена и тетю Мэй умирать в этом аду из тьмы… чтобы спастись самому? Ради какой-то «великой цели»? Стать героем ценой их жизней?

Или… отказаться? Отказаться от силы. От будущего. От мести. От статуса «сосуда». Остаться здесь. Обнять своих близких в последние секунды их жизни. Встретить смерть вместе с ними. Не как герой. А как Питер Паркер. Племянник. Сын.

Выбор был очевиден. Он никогда не был проще.

Не колеблясь ни секунды, Питер развернулся спиной к Богу Тьмы и голосу в голове. Он крепко, изо всех сил, обнял дядю Бена и тетю Мэй, прижимая их к себе. Они плакали, но тоже обняли его в ответ.

Питер зажмурил глаза, уткнувшись лицом в плечо дяди. Он был готов. Он надеялся лишь, что это будет быстро.

«Прости, Джон… Кажется, мы заигрались».

Это была его последняя мысль, прежде чем сознание погасло во всепоглощающей тьме.