Виктория - значит Победа. Каждому по делам его

18. И снова дела Терезы

— Госпожа де ла Шуэтт, я прошу вас простить моего племянника. Я сразу сказал ему, что он болван. И что нечего разевать рот на даму, которой покровительствуют де Риньи и Саважи. И я готов прямо сейчас принести извинения госпоже де Тье.

Франсуа де Тье сидел напротив меня в кабинете, он явился тотчас после того, как получил от меня записку — извините, не смогу больше принимать вашего племянника после всего, что случилось сегодня утром. Я видела — он правдив. Он в самом деле настраивался на брак Огюста с Терезой, и как я понимаю, Тереза тоже начинала благосклонно смотреть на эту идею. Теперь же она сидела у себя и хлюпала носом.

— Может быть, у вас есть в запасе ещё один племянник, поумнее? — смотрю на него совершенно без задней мысли.

Потому что мне хочется уже устроить жизнь Терезы. Я понимаю, что не готова отвечать за неё до скончания дней. Она сейчас-то, случается, обижается, что у меня на неё не слишком много времени и я не могу развлекаться так же активно и придумывать активности для неё с подружками. А что будет, когда мы обвенчаемся с Эмилем? А если я рожу детей? Мне будет не до Терезы, а ждать от неё помощи бессмысленно.

— К сожалению, неженатого нет ни одного, — господин Франсуа расстроен. — Может быть, мы с Огюстом вернёмся после Пасхи, и госпожа Тереза взглянет на него более благосклонно?

— Попробуйте, — пожимаю плечами.

А сама думаю — не поговорить ли со старшим господином Орвилем? За спрос не дают в нос, а я могу обсудить размер приданого, и если что — накинуть Терезе ещё денег, если не хватит имеющихся. Потому что одно дело, если бы обе симпатизировали Огюсту и он выбрал Терезу, но он выбрал-то меня, и я ему отказала. Это и грызёт Терезу, как я понимаю — что меня предпочли ей.

Но Тереза же вроде бы отходчива, может быть — переживёт?

Вечером я поднимаюсь к ней, стучусь.

— Тереза, это я. Поговорим?

Она что-то вздыхает изнутри, я открываю дверь, вхожу. Франсин делает стремительный реверанс и убегает, я же плотно закрываю дверь.

— Тереза, господин Франсуа просил передать тебе извинения за себя и племянника. Сказал, что они уезжают, но готовы приехать после Пасхи, и если ты простишь этого балбеса Огюста — он возьмёт тебя в жёны.

— А думать-то будет о тебе, — шмыгнула носом Тереза.

— Вряд ли обо мне, скорее о моём имуществе, — хмыкнула я. — Поверь, не было там никакой любви, даже стремительно вспыхнувшей. Просто он оценил возможности и решил, что я выгодней тебя.

— И он тебе совсем не нравится?

— Нет, — качаю головой. — И вообще, какое мне дело до него, если я ношу кольцо Гвискара?

— Что? — она встрепенулась и вытаращилась на меня, будто впервые увидела. — Ты… ты обещалась Гвискару? Некроманту?

— Обещалась, Гвискару, некроманту, всё верно. Но изволь молчать об этом, мы пока не говорим громко о нашей помолвке.

— И что… он будет жить здесь? Или это ты будешь жить у него? — Тереза по-прежнему смотрит с изумлением.

— Мы не говорили об этом пока.

— И… когда свадьба?

— Когда решим некоторые насущные вопросы. Отвадим Фрейсине и узнаем, кто убил Гаспара. В новую жизнь нужно входить, отдав все долги из старой.

— В нашей семье будет некромант? И у тебя же дети могу родиться некромантами, как Луи и Луиз Гвискар!

— Тереза, поверь, мне нет разницы, кто они, эти возможные дети. Я… я просто хочу детей от него, любых.

Я сказала это и поняла — я вправду хочу. Эльфийского принца с серебряными волосами. И маленькую девочку с глазами… господина Антуана, да. С теми глазами, что я видела в зеркале каждое утро.

— Но как, они же… они же некроманты!

— Некроманты такие же люди, как и все прочие, — строго сказала я. — И это пока только планы. Не нужно обсуждать их ни с кем, ясно?

Я посмотрела так же строго и добавила чар — нечего Терезе болтать. А что болтать она будет, я не сомневалась ни мгновения.

— Поплачь, если хочется плакать. Я понимаю тебя, сама бы плакала, случись со мной такое. Господин Франсуа в самом деле жалеет, что так вышло. Он уже представлял, что ты будешь его племянницей и родишь ему внучатых племянников.

Тереза продолжала всхлипывать. Мне показалось, что уже нужно применять какие-то медикаментозные способы вывода из истерики, и я взялась за зеркало и позвала господина Валерана.

То пришёл, глянул на Терезу и пообещал принести магический отвар, который позволит ей проспать долго и отдохнуть, а наутро всё будет видеться проще. Я в целом была согласна, поэтому позвала ещё и Франсин, чтобы та помогла госпоже переодеться ко сну, дождалась господина Валерана, проследила за тем, как он напоил Терезу какой-то пахнущей мятой штукой, и она мгновенно уснула. Франсин осталась с ней, а мы с целителем пошли вниз.

— Господин Валеран, как вы думаете, это пройдёт?

— Я думаю, госпожа Викторьенн, пройдёт. Просто госпожа Тереза встречала не так много бед на своём пути. Конечно, супруг её скончался, но прошло уже несколько лет. Господин Гаспар не баловал её, но заботился, как умел. А вы и вовсе стали заботливой и любящей сестрой. Ничего, переживёт.

Я даже не стала спрашивать, что он знает о сути проблемы, потому что полагала — слуги разнесли все подробности по всему дому, и немножечко дальше, наверное. Ладно, преодолеем. Как-нибудь.

На следующий день мы обе получили приглашение на музыкальный вечер к Сегюрам, и конечно же, отправились. И что же — на ловца и зверь. Вскоре после нас появился господин Орвиль-старший, и тут же отвёл хозяина дома в сторону для какого-то разговора.

Мне стоило большого труда дождаться, пока почтенные мужи договорят, и только потом двинуться в сторону господина Орвиля. Тот даже и не заметил меня, пока я не подошла и не поклонилась. Наверное, это неправильно — подходить самой к мужчине, кланяться, заводить разговор — и меня снова сочтут кем-то там, но мне очень нужно поговорить с ним.

Ему лет шестьдесят, он хорошо одет — не самый писк моды, но дорого и достойно, его парик аккуратен, а в набалдашнике трости какой-то полудрагоценный камень — вроде лазурита, синий и с прожилками.

— Здравствуйте, господин Орвиль. Не могли бы вы уделить мне минутку вашего времени?

— Здравствуйте, госпожа де ла Шуэтт, — на лице его прямо было написано недоумение — мол, что ей нужно-то? — Что вам угодно?

— Обсудить с вами один важный вопрос.

— Важный? — он смотрит на меня с подозрением.

— Да, весьма, — я спокойна и уверена в себе. — Могу сейчас вкратце обрисовать моё дело, могу приехать к вам, когда скажете.

— Приехать? Можете? — усмехается.

— Да, могу. Я готова вести деловые переговоры в любом формате, удобном мне и второй стороне.

— Деловые переговоры? У вас? Ко мне?

— Именно, — что есть здешний брак, как не сделка?

А я собираюсь предложить ему именно что сделку.

— Ладно, если вам не важна ваша репутация, то мне моя пока ещё важна. Давайте отойдём, что ли.

— Конечно, — кротко киваю я и следую за ним к оконной нише.

У тёмного окна он останавливается и вопросительно смотрит на меня.

— С вашего позволения я прикрою нас от подслушивания, — и я делаю это.

— Так вы вправду маг? — смотрит с интересом.

— Я вправду маг. Можете уточнить у господина графа Ренара — он подтвердит.

— И что же нужно от меня магу, вдове и даме, которая на устах у половины города? — интересуется он.

— Скажите, вы уже нашли невесту для вашего сына Люсьена? — вот я и спросила.

— А вы желаете выйти за него? — изумляется господин Орвиль.

— Нет, я помолвлена с другим достойным человеком, — показываю кольцо. — Но желаю устроить жизнь своей родственницы и подруги. Они с вашим сыном питают друг к другу сердечную склонность, и я была бы рада видеть Терезу счастливой. Вы рассматривали возможность подобного брака?

Он вытаращился на меня, как на неведомое науке насекомое.

— Юная особа говорит о браке? Сватает свою подругу?

— Какая уж юная особа, не смешите. Вдова, как вы уже совершенно верно заметили, и вдова, ведущая дела покойного мужа. Устройство Терезы — это тоже дело, унаследованное мною от мужа. Я должна решить этот вопрос.

— И что вы предлагаете? — смотрит и усмехается.

— Я предлагаю брак между вашим сыном Люсьеном и Терезой де Тье. Тереза владеет имением Вишнёвый холм, которое семейство де Тье весьма желает получить обратно, хоть бы и через брак, но господа де Тье сделали серьёзную ошибку и теперь этот союз невозможен. Однако же, я полагаю, Тереза может заключить другой брак, а господа де Тье утрутся. Кроме имения, у Терезы есть ещё счета в двух банках, вот выписки о доходе, — я подготовилась, достала из кармана в фижме заготовленные бумаги и передала господину Орвилю.

Он взял и внимательно изучил — о да, именно внимательно изучил. Не поверхностно глянул. Значит, понимает, и значит, свои дела ведёт внимательно и точно.

— Любопытно, любопытно. Отчего же тогда обеспеченная вдова Тереза де Тье вечно нуждается в деньгах, не подскажете?

— Вечно нуждается в деньгах? — не поняла я.

— Именно. И мой сын время от времени просит у меня разные суммы для неё.

Что-о-о?

Ладно, с Терезой я поговорю ещё. А пока…

— У вас есть расписки? Или какие-то иные документы?

— Расписки, — кивает Орвиль с гаденькой улыбочкой.

— С собой?

— О нет, они у меня дома.

— О какой сумме идёт речь?

— Триста тринадцать франков золотом.

Мать твою, Тереза, ты куда столько денег опять про…любила?

— Хорошо, давайте договоримся так: я завтра навещу вас в такое время, когда вам будет удобно меня принять, и привезу деньги. Но в ответ возьму с вас обещание: никогда больше не давать Терезе в долг… разве только она станет вашей невесткой, и тогда это уже будут внутренние дела вашей семьи.

— А если я всё же дам? Вы ведь снова оплатите? Скажу вам честно, я только потому и дал эти деньги, что был уверен — вы всё вернёте.

— Нет, — качаю я головой. — Не оплачу. И с ней самой я уже об этом тоже говорила, и с владельцами некоторых лавок, где ей открывали кредит, тоже. Вам придётся дожидаться, пока она получит доход с Вишнёвого холма, или пока ей пришлют проценты по вкладам.

— И что же, вы по-прежнему желаете видеть её женой моего сына? — усмехается он.

— Почему нет? Они два сапога пара. Пускай уже учатся жить сами. У вас ведь нет владений для Люсьена?

— Нет, — качает он головой.

— Вот, Вишнёвый холм в помощь. Дела там обстоят неплохо, я проверяла совсем недавно. Есть семенное зерно, прошлый урожай удался. Если ваш сын унаследовал хоть каплю вашего разума — он не пойдёт по миру и не будет голодать. Опять же я полагаю, что какой-то стартовый доход вы ему выделите. А дальше уже от него и от Терезы будет зависеть — как они станут жить.

Господин Орвиль некоторое время молчал, я уже думала — ничего не скажет, встанет и пойдёт. А я останусь в луже под дождём, фигурально выражаясь. И с долгами Терезы. Но он взглянул на меня с некоторым, как мне показалось, уважением и сказал:

— Я услышал и понял ваше предложение, госпожа де ла Шуэтт. Но я должен подумать. Буду готов дать ответ завтра в десять утра, если вам будет угодно навестить меня в это время.

— Я буду, благодарю вас, — киваю, снимаю заклятье и поворачиваюсь к залу.

Приглашённый Сегюрами скрипач виртуозно играет, Тереза сидит рядом с Люсьеном д’Орвилем, они держатся за руки. Голубки, мать их. И я так… изумилась, что совсем забыла сказать господину Орвилю старшему о том, что Тереза тоже брала у меня деньги для своего драгоценного Люсьена. Не такую фантастическую сумму, но брала. Ничего, завтра скажу.

Ладно, будем выплывать, вариантов-то нет, правда?