Виктория - значит Победа. Каждому по делам его

38. Принцессам не отказывают

Ожидаемо служанка привела Эмиля в покои, которые занимала её высочество Агнесс, когда навещала родных в Паризии. Интересно, кто отследил его передвижения и кому о них доложит уже прямо сейчас? Во дворце все следят за всеми, а некоторые слуги умудряются шпионить для множества заинтересованных людей. Конечно, следовало взять служанку за руку и шагнуть через тени, испугается — сама виновата, но по большому счёту никакой служанкиной вины нет. Это её прекрасное высочество могла бы подумать, но Агнесс никогда нет дела до того, что о ней скажут. Эмиль понятия не имел, как она объясняла все слухи и сплетни своему супругу, никогда не покидавшему Дармштейна. Или что там у них за договор, может быть, он поступает ровно так же, и всех всё устраивает. Но — это их дело, как жить, его не касающееся.

Если уж совсем по-честному, Эмиля немного подгрызали те неотвеченные письма от Агнесс, которые остались лежать стопкой на столе в его доме в Массилии. С другой стороны — ну не до того ему было, вот. Понятно, что после третьего, что ли, она бросила писать, ну да он не в обиде, ему-то скучать не пришлось. Ей, наверное, тоже.

Мысли закончились как раз у дверей в покои принцессы. Служанка открыла те двери и с поклоном проводила его внутрь. Эмиль огляделся — защита от подслушивания на комнате, и он добавил от себя — чтоб было вернее.

Агнесс полулежала на банкетке у окна — в простом утреннем платье, без парадной причёски — и читала какое-то, видимо, письмо, и отложила лист, увидев Эмиля, тот же поклонился, как подобает кланяться принцессе.

— Вы ещё помните меня, Эмиль, как это мило, — улыбнулась она.

— Вас невозможно забыть, ваше высочество, — улыбнулся он в ответ.

Чего от неё ждать? Сердится она или нет? Будет вставлять палки в колёса или же помогать? От Агнесс можно ожидать всего.

— И это подтверждают те письма, которые я отправляла вам, и они пропадали где-то в бездонной пропасти, — усмехнулась она.

— Я виноват перед вами, всё верно, — Эмиль поклонился. — И прошу вашего прощения.

— Я думаю, прощение будет вам даровано… если вы сейчас расскажете мне, что же вас отвлекло. Садитесь же и рассказывайте, — она похлопала ладонью по месту на банкетке рядом с ней. — Думаю, за всем этим скрывается какая-то необыкновенная история, потому что просто так вы бы не потерялись. Вы ведь в порядке, как я вижу, надеюсь, и дети ваши тоже в порядке?

— Да, благодарю вас, дети в порядке.

— Вы так и не решились отправить их из дома куда-нибудь в обучение?

— Они отправятся в Академию, ждать этого момента уже не так долго. А пока — пусть остаются дома, мне так спокойнее. Впрочем, они сейчас в Массилии, и с ними занимается граф Ренар.

— О! Как вам удалось этого добиться? Граф покидал Паризию крайне раздосадованным, и говорил близким знакомцам, что посвятит выпавшее ему свободное время научным изысканиям и написанию книг.

— Всё получилось почти само собой, тут почти нет моих заслуг. Я попросил, и он не отказал.

— Граф — человек большой души, всё верно. Я с теплотой вспоминаю его занятия со мной — я была ещё совсем юна и мало что понимала о жизни и о магической силе.

— Да, он прекрасный преподаватель и великий маг.

— И что же, детей вы отдали в обучение к графу, а сами? Слухи говорят, что вы вместе с Саважем ловили каких-то разбойников? Неужели никто другой не мог изловить их, пока вы туда не прибыли? Добрым жителям Массилии очень повезло, что наш король услал вас туда!

— Вы ведь знаете, Агнесс, я люблю искать концы у запутанных историй. И тут вышло ровно так же, история словно ждала меня. Местные не могли разобраться в ней примерно полгода.

На самом деле Эмиль отчётливо понимал, что если бы не интерес к Виктории и её жизни, то он мог и не заметить смерть не самого известного человека. Ну и пускай смерть была насильственной, и убийц не нашли, но если бы не прекрасная дама, сначала заинтересовавшая его сама по себе, а потом оказавшаяся в беде — то он вряд ли стал бы копаться в её обстоятельствах. И не узнал бы Викторию, и дрянные артефакты тоже не всплыли бы.

— И ради чего совершилось то убийство? Убитый был богат?

— Да, весьма не беден, и как раз богатство убитого не давало покоя его, как оказалось, внебрачному сыну.

— Но убийца не смог бы наследовать убитому? — Агнес нахмурила свои ухоженные брови.

— Поэтому разбойники придумали целую комбинацию. Он, конечно же, всё знал, но сам не убивал. И рассчитывал, что это поможет ему получить права наследства.

— И кому же в итоге досталось то наследство?

— Вдове покойного.

— И как она восприняла?

Эмиль рассмеялся.

— Принялась преумножать богатство, доставшееся ей от супруга.

— Попытаюсь придумать… наверное, если у того покойного был взрослый внебрачный сын, то и сам он весьма не юн. Наверное, и вдова его такова — мне видится суровая дама, строго одетая и строгого поведения. Думаю, она и при жизни супруга была его правой рукой и отличной хозяйкой, оттого и не смутилась и не растерялась, когда оказалась во главе его владений. Скажите, я угадала?

Вот она, Агнесс. Из ничего придумает что-то. Но не всегда оказывается права.

— О нет, всё было совсем не так, поверьте. Вдова — молодая особа, она была четвёртой женой этого не самого приятного человека, он относился к ней вовсе не как должно относиться к супруге.

— А вы достоверно узнали? — улыбается Агнесс.

— Я гм, имел посмертную беседу с ним, и это весьма неприятный субъект, что в жизни, что после. Но его ожидает столь же неприятное посмертие.

— Ах, расскажите же! Раз вы никогда не вняли моей просьбе и не показали мне ни единого посмертного допроса, то хоть расскажите!

— Уверяю вас, Агнесс, там нечего рассказывать. Покойный был на редкость гадким человеком. Он отлично разбирался в делах, и совсем не понимал в людях. И в итоге даже завещание не смог составить так, чтобы не вызывать вопросов и сложностей.

— Обычно деловые люди отлично составляют бумаги, нет?

— Обычно да, но тут что-то пошло не так. И наследнице пришлось отбиваться от родственников, но я этого не застал, ей помог Монтадор.

— Что? Наш безупречный кузен Анри не смог пройти мимо несправедливости? — живо заинтересовалась Агнесс.

— Именно так, я полагаю. Справедливость была восстановлена, все получили, что им причиталось, и далее, думаю, всё будет в порядке.

— И это правильно. А вы, Эмиль? Что получили вы? — и смотрит хитро.

— А я, Агнесс, получил будущую супругу. Я женюсь в самом скором времени.

Агнесс так изумилась, что даже схватила лежащий рядом веер и прикрыла полуоткрывшиеся губы. К слову, по-прежнему прелестные… но уже не действовавшие на него так, как… другие губы. Память тут же подсунула пару моментов из недавнего, пришлось отогнать их усилием воли.

— Вы, Эмиль? Вы женитесь?

— Именно так, ваше высочество, — он снова склонил голову.

Всё равно узнает, и пусть лучше от него самого, чем от кого-то ещё.

— Вам наконец-то сосватали подходящую девицу с нужной направленностью магической силы? Где отыскали?

— О нет, Агнесс, это не девица, это вдова. И силы у неё предостаточно.

— Вдова? Простойте… неужто та самая вдова, которую вы спасали от разбойников? Какая романтичная история, право слово, — смеётся, но в глазах-то беспокойство.

— Та самая, да. Госпожа де ла Шуэтт, вдова богатого человека в годах.

— Так она неплохо устроилась, эта ваша вдова? Сменить старого, но богатого мужа на одного из первых придворных кавалеров — ей, можно сказать, повезло, так ведь?

— В первую голову — мне повезло. Она, понимаете, отлично справляется сама. И далеко не сразу согласилась повторно выйти замуж.

— Как и вы, друг мой, как и вы. Но чем же она вас так очаровала, что вы не просто не забыли её через несколько дней, но готовы дать ей своё имя и титул?

Здесь нужно быть очень, очень осторожным. Агнесс — неплохая менталистка, она не зря из Роганов, совсем не зря. И там, где её сила не одолеет некроманта, поможет обычная человеческая проницательность. Поэтому… нужно выдать часть правды, но ту часть, которая, с одной стороны, убедит, а с другой — не вызовет подозрений. Потому что Агнесс никак нельзя превращать во врага.

— Она некромант.

Глаза Агнесс расширились — на мгновение, больше она ничем не выдала своего удивления.

— Что? Маг-некромант в жёнах… в четвёртых жёнах у богатого безродного дворянчика… чего только не бывает на свете! Он потому и умер, да, этот де ла Шуэтт? Потому что с некромантом нельзя обращаться неподобающим образом?

— Нет, всё не так, — покачал головой Эмиль. — И её история может быть рассказана только с её согласия.

— Понимаю. Вы уже готовы хранить тайны будущей супруги, это похвально. А она столь же щепетильна в отношении вас? — Агнесс улыбается хитро.

— Думаю, да. Впрочем, у меня нет таких тайн, раскрытие которых угрожало бы мне… неприятностями.

— А тайны вашей наречённой?

— А их нужно сначала узнать, — качает головой Эмиль.

Сначала завтрашний разговор с королём и объявление об их браке, а потом уже — всё остальное. Там и поглядим, что можно сказать, а что — не следует. Агнесс не станет рассказывать то, что узнала сама, просто так и всем подряд, а только там и так, где это сможет принести ей какую-то пользу. Но какую пользу ей могут принести сведения о том, что вдова де ла Шуэтта — вдруг некромант? От некромантов не зря в лучшем случае держатся подальше, а то и вовсе обходят десятой дорогой. Агнесс же хоть и образованный маг, и готова иметь некроманта в любовниках — тут он усмехнулся про себя — но всё же в достаточной степени обычная женщина.

И она знает его историю и знает, что женщина-некромант для Эмиля — первейшая кандидатка в супруги. Значит…

— Что же, я буду рада познакомиться с вашей невестой, — кивает Агнесс. — Приходите вместе с ней. Она уже в столице? Где будет венчание?

— Венчание будет достаточно скоро, вот и всё, что я пока могу сказать.

— Вот и славно. Женитесь, поезжайте с ней в ваш замок, проведите там пару сладких месяцев… а потом возвращайтесь. И вдруг вам захочется добавить перчинки в пресную семейную жизнь?

Агнесс смеялась, но за смехом этим чудилось Эмилю что-то нехорошее. Но с другой стороны — никто же не рискнёт воевать с некромантом, будучи при том универсалом или вовсе простецом? Только если глупец, а Агнесс глупой не была никогда. Поэтому есть шанс, что она не станет ничего предпринимать против Виктории. Впрочем, может и впрямь представить дам друг другу? И две выдающиеся особы найдут общий язык?

— Только смотрите, виконт, оденьте её хорошенько. Я думаю, что провинциальная вдовушка, будь она хоть три раза богата, не сможет одеться так, чтобы на неё не показывали пальцем при дворе.

Эмиль отлично всё это понимал, но также и понимал, что первую встречу с королем придётся провести… в чём есть. Но ему помнились в гардеробе Викторьенн какие-то приметные варианты… нужно посмотреть, в общем. Прийти домой и посмотреть.

— Благодарю за совет, ваше высочество, — кланяться и благодарить, что ещё делать с принцессами?

— И ступайте уже к ней. Думаю, вам не терпится, да? — она снова взглянула хитро.

Конечно, Эмиль хотел к Виктории. В идеале — прямо под тёплый бок. Доспать для начала, а потом… Или сразу, не досыпая.

— Благодарю, ваше высочество. Вы не только прекрасны, но и великодушны.

— Полно вам, все эти словеса мне говорят по нескольку раз в день. Скажите что-нибудь… что можете сказать только вы.

— Вы неповторимы и неподражаемы, Агнесс. Никак нельзя подумать, что золотоволосая богиня может быть и стратегом, и тактиком, а вы всё это, и ещё чуть-чуть. И я горд, что вы дозволили мне это узнать, — он поклонился совершенно искренне.

И она ответила столь же искренним поклоном.

— Благодарю и я вас, Эмиль. И… будьте осторожны. И вы, и ваша невеста. Что-то носится в воздухе.

— Что вы знаете? Скажите, умоляю вас, — он и впрямь посмотрел… посмотрел.

— Так вот ничего, — покачала она головой, и показавшаяся было человечность снова спряталась за маской принцессы. — Благодарю вас, виконт, вы умеете развлечь, как никто.

Он поднялся и поклонился, и вышел, не забыв снять с дверей своё плетение. А уже за дверями покоев Агнесс достал зеркало — вызвать Викторию. И увидел, что она уже пыталась вызвать его — несколько раз. Не преодолела заклятье, лежащее на покоях принцессы?

А на его вызов она не отозвалась. И ещё несколько раз не отозвалась.