Виктория - значит Победа. Каждому по делам его

34. Избавиться от осколков прошлого

Мужчина мой появился ближе к ужину и был готов рассказывать о том, чем закончилось ночью дело в Вишнёвом Холме.

— Всё, поместье освободили от разбойников. Правда, там теперь нехватка работников, но господин Франсуа де Тье уже прибыл и сообщил, что готов оказывать всяческую помощь. Только кому бы та помощь понадобилась?

Мы разговаривали в кабинете, ради разнообразия — вдвоём. Вообще домашние мои притихли, видимо — до сих пор ещё не отошли от вчерашнего представления. Ходили тихо, в двери скреблись осторожно, говорили вполголоса. Господин Фабиан отправился в мастерскую Амедео порешать там какие-то вопросы, господин Валеран отбыл к графу Ренару исследовать неизвестный яд, молодёжь предоставили самим себе, и они отлично справлялись где-то наверху.

— Вы долго ещё там оставались?

Эмиль рассказал, что когда дела завершились, солнце уже поднялось, и он хотел одного — упасть и спать, желательно в спокойном месте. До этого момента часть разбойников отправили порталом Саважа в Массилию, а часть сдали местным властям в Экс — оказалось, шайку пытались выследить уже давно, но те хорошо заметали следы артефактами. Эмиля и Саважа благодарили и кланялись. И только когда Франсуа де Тье взял на себя присмотр за Вишнёвым Холмом, они откланялись.

— Наверное, ничего плохого нет в этом де Тье? — зевнул Эмиль.

— Ничего, — подтвердила я. — Более того, чтобы не скучал, я готова отправить к нему туда Терезу. Но сначала или тебе нужно расспросить её, или де Ренелю, решите сами. И… пускай отправляется и живёт там, как знает. А господа де Тье были готовы там за ней присматривать. Понимаешь, Орвили слиняли, в смысле — отбыли в столицу, так что этот брак не состоится, я так понимаю. Значит… пускай живёт, как может.

Эмиль молча обнял меня.

— Я думал, ты не решишься.

— Так вот решилась. Нужно… избавиться от осколков прошлого, — к тому же — чужого прошлого, да? — и жить дальше. Кстати, Жермен рассказал, откуда артефакты против магов?

— Рассказал, де Ренель сегодня должен проверять. Это какой-то гениальный мастер, не то здешний, не то вовсе столичный, поменьше бы таких гениев, честное слово. А нашёл гения, как можно было догадаться, Люшё, это тот ещё жук был, везде заползал.

— И всё жрал, да, — вздохнула я. — И что же, там кто-то пожелал дать простецам немного силы против магов?

— Я надеюсь, Ренель расскажет нам.

— Я понимаю, что возможности магов могут возмущать. Но раз мир таков, то нужно не возмущаться, а учиться жить с тем, что есть, — мне и впрямь кажется, что возмущаться климатом или погодой бессмысленно, правда, люди занимаются этим благим делом постоянно.

— Не все сталкиваются с магами, не все понимают возможности магов. Наш ночной… наша ночная добыча не понимала, к примеру. Оттого и испугался насмерть.

— Собаке — собачья смерть, — мрачно произнесла я.

— Тут тебе виднее, спорить не буду. Но знал он не так много, как его дядюшка. И я рад, что тебе не пришлось убивать эту падаль самой.

В целом я тоже рада.

— Он не объяснил, с чего решил, что Гаспар — его отец?

— Он даже сказал, где найти письмо его матери. И мы с Анатолем нашли его и приобщили к другим бумагам по этому делу. Правда, я подумываю о том, что де Ренель напрасно не организовал допрос вашего Гаспара сразу же. А сейчас уже то ли выйдет дозваться, то ли нет.

— Почему может не выйти? — интересуюсь.

Я всё же пока очень неумелый некромант и вообще не понимаю, как делать подобные вещи.

— Если душа ушла далеко, то бесполезно.

— Но попробовать-то можно?

— Можно.

— Так давай сделаем это. Можно, наверное, позвать для, так сказать, усиления воздействия кого-нибудь из де Риньи?

— Можно. Я думаю, даже маркиз может заинтересоваться. Я поговорю.

Мне стало немного не по себе, когда я представила себе возможный разговор с Гаспаром, но… нужно задать ему всё возможные вопросы и в самом деле жить уже дальше. Без него и его дел, без Терезы, без Эдмонды и её притязаний… просто жить, вот.

Эмиль тут же взялся за зеркало, и в итоге к ужину у нас появились оба де Риньи. Алоизий тут же прибежал обняться, правда, потом чинно поклонился и произнёс все положенные слова приветствия.

— А что, Эмиль, возьмём с собой молодёжь? — усмехнулся господин маркиз.

— Я подумывал о том, чтобы показать им особенности работы с давно ушедшей душой, — кивнул тот.

— Кто нам ещё нужен? Де Ренель? Ну так собирай отряд, да и отправимся. После ужина, конечно, — улыбнулся маркиз мне. — У вас великолепный повар, Викторьенн. И что же, вы ведь тоже пожелаете пойти?

— Я без всякого сомнения пойду, — отвечаю. — Потому что меня это тоже касается, и я хочу… послушать этого человека. А когда мы сделаем это, мне понадобится связь с Вишнёвым Холмом. Или с Франсуа де Тье, если он уже отбыл оттуда к себе.

— Устроим, Анатоль устроит. Что вы хотите сделать?

— Я хочу отправить под его присмотр госпожу Терезу де Тье, младшую сестру Гаспара. Он желал присмотреть за ней и может быть, устроить её судьбу, вот пускай и занимается. Я как-то больше не в силах. И думаю, число обитателей этого дома тоже придётся уменьшить.

— Никаких полумер, — смеялся господин маркиз. — Вы весьма решительная особа, Викторьенн.

— Видите, полумеры уже привели к новым неприятностям. Мне уже достаточно, я хочу жить, просто жить.

Появившиеся господин граф и господин Валеран рассказали, что в фитиль свечи было добавлено вещество, о происхождении которого им пока ничего узнать не удалось. Но оно несомненно действует только на магов, и они могут объяснить, как именно.

— Эмиль, об этом нужно будет непременно доложить его величеству, понимаешь? — веско сказал господин маркиз.

— Понимаю, — кивнул тот. — Но сначала — довести дело до конца.

В компанию ещё позвали де Люса, пока все собрались, дело снова подошло к полуночи, и вот — мы прибыли в склеп, где находятся останки Гаспара, набились в него всей командой, снаружи бьёт церковный колокол… и Эмиль начинает ритуал.

Я вроде бы уже и бывала при посмертных допросах, и понимала, что должно произойти, но всё равно было мне не по себе. Потому что… а ну как сейчас этот гад увидит меня и скажет во всеуслышанье, что я — это не Викторьенн? Или не увидит, обычно тот, кого допрашивают, видит только того некроманта, что вызвал его?

Ладно, я ж теперь тоже некромант недоделанный, так что смотри, Вика, в жизни пригодится. Вдруг придётся вот так вызывать какую-нибудь поганую дохлятину для какой-то очень важной цели?

Пока же поганая дохлятина не отзывалась. Я видела, как и куда Эмиль приложил силу, но очевидно — не выходило.

— Анатоль, — скомандовал маркиз.

Его внук тут же подключился и добавил силы — именно добавил, ведущим оставался Эмиль. И я понимала, что они делают, и когда ничего не произошло, то невежливо отодвинула Раймона, встала с другой стороны от Эмиля и добавила силы от себя.

И в этот момент что-то преломилось — я прямо услышала треск, но не реальный, а где-то там, в пространстве теней. Вообще-то мы ведь проламываем нехилую такую дыру в пространство теней, подумалось мне. Но снаружи у нас маркиз, де Люс, молодёжь и де Ренель, хоть он и не некромант. Наверное, справятся?

Я никогда не видела портрета того человека, состояние которого преумножала и с делами которого разбиралась. И не сразу сообразила — кто это вообще.

Гаспар де ла Шуэтт выглядел… солидно. Суконная одежда, серебряные пуговицы, аккуратный белый парик. Очевидно, Жироль знал своё дело — уж наверное, при жизни его господин выглядел так же аккуратно. Но — взгляд хищника, холодный, расчётливый.

— Ну наконец-то, — заговорил он, не дожидаясь разрешения. — Чего так долго-то? Я уже почти совсем ушёл! Нет никаких сил ждать, пока придут, значит, и скажут всё, что нужно!

— Говори, что нужно, — сощурился Эмиль.

— Чего творите? Почему мой ребёнок не родился? Почему моя последняя жена, эта молодая дура, распоряжается моими деньгами? Где Жермен, отчего он не следит за ней? Что позволяет себе Фабиан, почему он её слушает?

— А что, мёртвые не видят и не знают о том, что случилось после их ухода? — поинтересовался Ренель.

— Приличные знают, а этот, очевидно, к таковым не относится, — пояснил со смешком господин маркиз. — Но если бы он ушёл совсем — его бы не дозвались скорее всего, только если бы пошли искать в пространство теней. А он где-то на пороге болтался, видимо, ему не давали покоя его деньги — как они там да что с ними.

— Деньги… прирастают, насколько мне известно, — сказал Эмиль со смешком. — Но теперь изволь не болтать лишнего и отвечать. Кто убил тебя?

Гаспар встряхнулся.

— Подлец меня убил, — сообщил он. — Самый что ни на есть подлец, и сословия он был подлого. Не знаю, кто он и что ему от меня было нужно, наверное, один из тех, кто не хотел жить своим умом, и надеялся на мои деньги!

— Кто имел повод убить тебя?

— Да все! Все, кто хотел моих денег. Эдмонда и её сынок, те ещё змеи. Тереза безмозглая. Конкуренты.

Что характерно, никто из названных не убил его.

— Человека, который тебя убил, наняли кучер Люшё и секретарь Жермен, — сообщил Эмиль.

— Быть того не может. Люшё грамоту-то знает едва-едва, где ему нанять кого-то! А Жермен — моя тень, моё создание, у него нет своего ума, своих мыслей и своих целей!

Да, вызвать ещё и Жермена и дать послушать вот это — вот удивится-то, хмыкнула я про себя. А Гаспар… дурак он, вот. Привык, что пуп земли. Высоко летает, вниз можно не смотреть. И повезло ему, что раньше не встретился никто, способный дать отпор. Потому что как только нашлись люди, готовые против него сговориться, тут-то у них всё и получилось. А тем, кого он гнобил и жрал — не повезло.

— Почему Жермен утверждает, что он твой сын?

— Ложь! Бессовестная ложь! — Гаспар спал бы с лица в этот момент, если бы это было возможно. — Он не может быть моим сыном!

— Ты ни разу не спал с его матерью? — усмехнулся Эмиль.

— С какой такой его матерью? Откуда ж я знаю, какая шлюха была его матерью, — фыркнул Гаспар.

— Его мать — Пьеретта Люшё. Спал ты с ней?

Было видно, что Гаспар задумался. Забыл? Не вспоминал?

— И что с того, если спал? — поинтересовался потом. — Она даже говорила, что понесла от меня, но отчего сразу от меня? И ещё потом пыталась проклясть меня, дура несчастная, когда поняла, что ей не светит ни денег, ни места в моём доме, ничего!

Да, а в письме она утверждала, что Гаспар был её первым и единственным к тому моменту мужчиной, и что раз уж он силой принудил её, то должен и о ребёнке позаботиться.

— И как же она попыталась проклясть?

— Утверждала, что напоила меня водой, на которую нашептала какая-то ведьма! И что детей у меня больше не будет. Но кто ж ей поверит-то, дуре, какая ещё ведьма? Вода была как вода, ничего особенного!

— Но детей у тебя не было, ни от одной жены, так ведь?

— Сначала не было, а потом снова было, — самодовольно ответил он, но потом вдруг резко побледнел. — Но ребёнок не родился, — проговорил он тихо. — И это был вовсе не мой ребёнок, — прошептал он ещё тише. — А этого подлого мальчишки, которого я взял к себе и отмыл от грязи! Ненавижу! И эта… эта… она позволила ему…

Я не стерпела и хлестнула это явление щупальцем — так, тихонько, чтобы не развоплотить совсем, вдруг он ещё нужен?

— Ты кто? — воззрился он на меня. — Я тебя не знаю, ты чего руки распускаешь?

И тут я поняла, что он видит, точнее — кого он видит. Он видит Вику Мирошникову. Ну и пускай он её видит, так сейчас намного лучше.

— Есть повод руки распускать. Как ты относился к своим жёнам? Скольких из них ты убил? — и я повернулась к Эмилю. — Можно сделать так, чтоб его там, где он есть, вечно били и жрали?

— А вот мы сейчас его отпустим и он пойдёт именно туда, где будут жрать и бить, — улыбнулся Эмиль. — Он тут, понимаете ли, цеплялся на порог, потому что беспокоился о своих деньгах. Ну а мы его сейчас… отцепим. И полетит он, куда таким лететь положено. И никак уже не вернётся.

— Молодёжь, видели, слышали? — спросил из-за наших спин маркиз. — Может, и не возникнет нужды вызывать кого бы то ни было спустя так много времени после смерти, но если вдруг — помните, что вы видели, и знаете, как это следует сделать.

— Да, господин маркиз, — бойко ответила за всех Луиз, — непременно сделаем. Только пусть он будет… не таким противным, как этот, — наморщила она нос.

И так смешно это прозвучало, что мы все, не сговариваясь, рассмеялись. И это оказалось как-то… правильно. Посмеяться, выдохнуть и завершить.

Эмиль подхватил поток силы из раскрытой нами дыры и запустил его обратно, ему помог Анатоль, а я присоединилась, как только сообразила, что тоже должна.

— Ступай, куда положено, — сказал Эмиль.

— Ступай, куда положено, — эхом повторил Анатоль.

— Ступай, куда положено, — откликнулась я.

И впрямь, пускай валит, что ли. Да там и остаётся. И пусть его там жрут, бьют и всячески унижают. Ему полезно испытать на себе то, что он позволял по отношению к другим. К зависимым от него другим.

Я увидела, как поток подхватил Гаспара и потащил. Он не устоял на ногах и завыл — тоненько, на грани слышимости. И вой этот вскоре растаял вдали. А Эмиль с Анатолем быстро латали прореху в ткани мироздания.

Они успели — прежде чем мы услышали шаги и грохнула дверь снаружи, и к нам вошёл герцог Саваж.

— И что вы все здесь позабыли? Дети сказали, что толпа некромантов направилась с кем-то беседовать, прочих не взяли. Я испугался, что придётся кого-то спасать — не то некромантов, не то тех, с кем они взялись в ночь поговорить. А вы тут, значит, поднимали кого-то? И что это был за великий герой?

— Такого героя бы, — хмыкнул Луи де Гвискар и тут же потупился под взглядом отца, маркиза и сестрицы.

— Значит, никого спасать не нужно, и это хорошо. В таком случае скажу, что ночами добрые люди спят. Даже если они некроманты, — хмыкнул Саваж.

— Не смеем спорить, Жанно, — вежливо кивнул ему маркиз де Риньи.