Виктория - значит Победа. Каждому по делам его

53. Неотвратимая общественная жизнь

Дальше события снова понеслись на хорошей такой скорости.

На казнь Руссо меня не позвали, но я и не стремилась, честно говоря, не то зрелище, которое хочется посмотреть, вот честно. Я, как человек из сферы масс-медиа, отлично понимаю интерес людей к такого рода событиям, особенно — если не предлагают ничего другого, но поддерживать не имею не малейшего желания. Инфоповод можно сделать и из более позитивных событий, их тут достаточно.

Гости дома Саважей, впрочем, обсуждали это событие долго и многословно, и о том, в чём признался Руссо, я как раз слышала. Список его открытий граф Ренар утащил в Академию, и там в библиотеке его положили под тройной гриф «секретно», не иначе. Правда, он тут же сказал, что представить себе широту распространения этих открытий не удалось. Нашли некоторое количество других разбойников, и не только разбойников, которым достались противомагические технологии, но кто-то получал готовые артефакты, а кто-то — прямо и описание способов их изготовления. И поэтому несмотря на то, что арестовали и казнили некоторое количество людей, нет никакой гарантии, что эти знания не выплывут лет так… через двадцать, да. Потому что если тут свершится революция, вся эта антимагическая хрень им только в помощь, явно же маги в стороне не останутся. А Старшие, при всей своей мощи, помогать не придут.

Я прямо спросила у графа Ренара про тех Старших — отчего они до сих пор не захватили власть и не сделали всё, как надо, они ж такие разумные и вообще крутые. Но господин граф только вздохнул и сказал, что у них свои пути, и свои цели, и решать какие-то человеческие дела они не собираются.

Ну да, моя история тому наглядный пример — и какие пути, и какие способы, и что не собираются. Нет бы самим вмешаться и навалять идиоту, так нет же, чужими руками. И никакого представления о том, что будет потом делать в этом их мире человек, если не сможет в него вписаться. Я-то смогла, но бывает всякое, и мы это знаем.

К слову, Жермон Фрейсине признан невменяемым и неспособным далее управлять своими землями, а герцогство перешло к Арно Фрейсине. Новый герцог должен был принести присягу где-то на днях, наверное, будет какое-то большое событие. Или нет, я уже не вполне понимала эту их здешнюю логику.

А потом Саважи позвали поговорить нас с Эмилем. Только они и мы, и больше никого. И господин герцог сказал:

— Вы понимаете, что вам нужно поскорее обвенчаться? Представиться ко двору в новом качестве и…

— Уехать поскорее и подальше? — интересуюсь хмуро.

— Именно, Викторьенн, именно, вы схватываете на лету.

— И что для этого нужно? Можем мы прийти и сказать — обвенчайте нас пожалуйста?

— Можете, — смеётся Саваж. — Но я бы всё же хоть немного подготовился. Кого вы желаете видеть в свидетелях свершившегося?

— Друзей, — улыбаюсь я. — Эмиль, думаю, тоже.

— Я подозреваю, что изрядная часть друзей у нас общая, — улыбается мой драгоценный жених.

Подготовка заняла два дня. Здесь не требовалось белое платье и фата, можно было просто одеться торжественно, некая церковь нашлась неподалёку от дома Саважей и называлась Сен-Жермен-де Сьель, как мне объяснили — на площади, с которой можно попасть и на улицу Сент-Антуан, к дому Саважей, и на улицу Сен-Жан, к дому Роганов, да-да, у королей в городе есть дом, просто дом, сейчас в нём обосновался Монтадор — там живут его дети и тётушка, сестра их с королём отца, которая за ними смотрит.

Далее список гостей. Из Массилии доставили разве что всех детей, включая Алоизия, Жанетту Саваж и братцев Пьера и Поля, с остальными домашними отпразднуем там, как вернёмся. А все остальные здесь или в лёгком доступе — господин граф Ренар, де Риньи, Саважи, де ла Мотты, Монтадор, принцесса Агнесс. С королевским маршалом Бенедиктом де Вьевиллем и его супругой Анной меня тоже познакомили, сказали — нужно знать приличных людей нынешнего царствования, я полностью согласилась. И всё, да?

Госпожа Жанна с помощью камеристок ещё раз внимательно просмотрела мой гардероб и смеялась — мол, все платья рассчитаны на то, чтобы привлекать внимание, но все они не вполне свадебные. Я возразила — вот, у меня тут есть всякая роскошь под бриллианты, и достала то платье, на котором делала голографию. Госпожа Жанна изумилась, конечно, но сказала — это на представление ко двору. Вас непременно заметят в нём, дорогая Викторьенн, не смогут не заметить. А на свадьбу наденете вот это, оно достаточно хорошо — и разложила бальное платье цвета пепельной розы, то самое, которое Амедео когда-то сшил мне первым.

Приём после венчания тоже предполагался в доме у Саважей, и госпожа Жанна только рукой махнула — ничего страшного, сделаем всё, как полагается. И мне оставалось только смотреть за её кипучей деятельностью и улыбаться. Дома свадьбу организовывали мы сами, и как сделали, так и сделали. Викторьенн вовсе не спрашивали ни о чём — ни о том, хочет ли она замуж, ни о платье, ни о гостях, да и какие там у неё могли быть гости! Поэтому я решила просто смотреть и радоваться.

Всех детей тоже нарядили, Луиз, Жанетте и Камилле поручили неотложно находиться при мне, этакие девочки с букетами. Не знаю, что там они обсуждали меж собой и обсуждали ли вообще, но нам с Эмилем улыбались. Ладно, с Луиз и Луи поговорим позже, со всеми моими тоже. В принципе, в их жизни ничего не меняется, после свадьбы и представления ко двору мы возвращаемся в Массилию, это решено.

В тот самый день всё было очень насыщенно и оттого быстро — подъём, быстрые сборы, мне дали посмотреть на себя в зеркало — хороша, ничего не скажешь. И далее быстро в церковь.

Там нас поджидали все заявленные гости, а ещё неожиданно — Арно Фрейсине и его дядя, господин Бернард. Тоже поклонились и пожелали счастья.

Но самый изумительный гость появился за миг до начала службы. Прямо на ступенях открылся портал, и из него шагнул Луи де Роган собственной пафосной персоной. Молча кивнул — продолжайте, мол, всё в порядке.

И дальше господин граф Ренар вложил мою руку в руку Эмиля, и мы произнесли все положенные слова, и нас объявили мужем и женой, и поздравляли — все, начиная с короля. Правда, в конце тот сказал — жду завтра на большом приёме, и мы оба только поклонились молча — мол, слышали, будем.

Король сразу после того и отбыл, а мы отправились к Саважам — праздновать.

Поздним вечером, когда мы, наконец, отправились тенями в дом Эмиля и остались одни, мой теперь уже муж спросил:

— Не пожалела? — и улыбается ещё, паршивец.

— Сам смотри не пожалей, — усмехнулась я и поцеловала его.

На придворное мероприятие меня тоже собирали всем миром.

Несмотря на то, что я теперь уже была виконтессой Гвискар, и утром после свадьбы Эмиль представил меня всем обитателям его дома в этом качестве, вещи мои всё одно оставались у Саважей. Эмиль посмеялся и сказал — значит, пускай госпожа Жанна проследит. Меня доставили к ней, и она проследила — причёска, платье, бриллианты принцессы Антуанетты — раз она была крёстной Викторьенн, то это объясняло наличие её украшений на моей шее и в других стратегических местах. Камею я спрятала в кружевах на лифе, если сказали, что надо надеть, я надену. Ну и голографию я повторила, только было интересно, как надолго затянется мероприятие, не исчезнет ли она. Ладно, увидим в процессе.

Дальше оказалось, что нормальные люди на представление ко двору прибывают в приметной карете, но самые нормальные — порталом. И саважевский портал был к моим услугам, точнее — к нашим с Эмилем. Мы вышли как раз на ступенях дворца, и проследовали, и далее торжественно шли до большущего зала, в котором уже бродили разные люди во множестве. Но мы прибыли в приметной компании — Саважи, де ла Мотты, де Риньи — старый и молодой, а в самом зале уже поджидала принцесса Агнесс.

— Завтра я отправляюсь домой, — сказала она мне с улыбкой. — Будем держать связь, хорошо?

— Конечно. И если что — зовите, тени доведут.

Эту присказку про «тени доведут» я услышала от старшего де Риньи, который произнёс её как раз в связи с Агнесс и её домашней ненормальной ситуацией. И намеревалась дальше пользоваться. Мало ли.

На нас поглядывали, я ловила обрывки громких мыслей и сказанных вслух слов — кто это с Гвискаром, откуда взял, не знаем такую. Кто не побоялся выйти за некроманта, неужели совсем страха нет, неужели не знает, что первая его жена умерла в родах и что её скорее всего ждёт та же участь, потому что всем жёнам некромантов суждено умереть? Мне уже хотелось пойти и покусать за все эти глупости, но Эмиль крепко держал меня за руку и транслировал спокойствие и уверенность.

Где-то в голове зала нам поклонился Арно Фрейсине. Сказал — его сегодня тоже будут представлять в качестве герцога. И что отца его отправили домой — де ла Мотт выдал для того портал и сам проследил за тем, как доставили и кто будет за ним присматривать, и прогонять от него призрачных волков.

Собственно, больше мы и не успели ничего, потому что распорядитель объявил пришествие короля, и мы все склонились в приветствии.

Короля сопровождала дама — темноволосая и, я бы сказала, очень стильно выглядящая. Как будто её одевают не те же портные, к которым обращаются остальные дамы в зале, а кто-то поинтереснее. И на ней вместо бриллиантов — камеи. Ой, нет, не вместо, вместе. На шее у дамы сложносочинённая конструкция, в которой использованы и жемчуг, и бриллианты, и камеи, целых три штуки. На губах у дамы улыбка, она мягким рассеянным взглядом скользит по залу, замечает нас с Эмилем, усмехается. Следует с королём дальше в голову зала.

Впрочем, далее король ведёт мероприятие один — дама отошла в сторону и стоит там одна. О нет, не одна, ей кивнул Монтадор, она сделала ответный реверанс, но что-то мне подсказало, что эти двое — не друзья.

Сначала представляли Арно Фрейсине, и король утвердил его во владении всем, чем раньше управлял его отец. Далее ещё какие-то люди получали какие-то плюшки. А потом мы услышали:

— Виконт де Гвискар представляет свою супругу, урождённую де Сен-Мишель, — сообщил распорядитель.

Эмиль тихонько пожал мою руку, мы сделали сколько-то положенных по этикету шагов и вновь поклонились.

— Рад приветствовать вас в этом зале и в этой ситуации, Гвискар. Приветствую вашу супругу. Поздравляю вас со свадьбой и желаю благополучной жизни, — произнёс король, и по его кивку вынесли некую крупную шкатулку и вручили Эмилю, тот принял с поклоном.

— Благодарим ваше величество, — произносит Эмиль и мы снова кланяемся.

— И что же, госпожа виконтесса, вы готовы принять придворные обязанности? — интересуется король.

— Безусловно, — говорю с поклоном, — но прошу ваше величество об отсрочке.

— Ради чего? — король живо интересуется.

— Посевная, ваше величество. В Массилии сейчас от меня будет больше пользы, чем на любом придворном мероприятии. Его высочество Монтадор подтвердит, что есть важные задачи, которые я решаю легко. А когда будет снят урожай и поспеет молодое вино, я с радостью прибуду в столицу.

— А если нам потребуются ваши особые умения здесь? — посмеивается король.

— В таком случае вашему величеству стоит только сказать, и мы с супругом появимся, — я снова наклоняю голову.

— Значит, отправляйтесь и решайте ваши сложные задачи, — усмехается король.

Ещё один поклон, и можно, наконец, отойти. И перевести дух.

Далее происходит полный хаос — ожидается начало танцев, все бродят, без стеснения разглядывают друг друга и беседуют. К нам подходит Агнесс.

— Вы великолепны, Викторьенн.

— Благодарю, — улыбаюсь. — Всё хорошо, как я понимаю.

— Ваше высочество, — слышим мы новый глуховатый голос, — представьте же вашу протеже. Гвискара весь двор знает давно и хорошо, а вот его избранницу я вижу впервые.

Я оборачиваюсь — о, это та самая дама, что вышла вместе с королём. Маркиза дю Трамбле, знаменитая фаворитка?

Оказалось — да, именно она. Принцесса представляет нас друг другу, я снова кланяюсь, Эмиль тоже.

— Отчего вы не желаете остаться при дворе? Вы станете новой законодательницей придворной моды, — маркиза оглядывает меня с улыбкой. — Где шьют такие… любопытные платья? И в каких шкатулках хранят до первого выхода в свет подобные драгоценности?

— Платье мне сшил один портной в Массилии, я думаю, он сможет принимать заказы и из столицы, мы поработаем над этим, — улыбаюсь. — Рисунок на ткани — коммерческая тайна. Этот декор пока не поставлен на поток, но если вы заинтересовались, нам нужно встретиться за пределами бальной залы и обсудить, что бы вы желали. А украшения… это подарок моей крёстной. Знаете, в детстве мне рассказывали сказку о девочке, у которой в крёстных оказалась могущественная фея. Мне не выпало феи, но я с гордостью ношу память о её высочестве Антуанетте, что нарекла меня тем именем, которое я ношу.

— Наверное, за этим скрывается удивительная история, — заметила маркиза. — Я бы послушала.

— Я думаю, это возможно, — киваю неспешно. — Договоримся.

— Непременно, — соглашается она.

Начинаются танцы, но ни король, ни его дама не танцуют. Я же получаю не только менуэт и сарабанду с Эмилем, но ещё и танец с Монтадором, а потом — с Саважем и с Вьевиллем.

Герцог Вьевилль провожает меня туда, где мы с Эмилем базируемся весь вечер, но Эмиль ещё не подошёл, а его отзывают, и он откланивается. И тут же возле меня возникает некая незнакомая мне особа, одетая… да обычно одетая, как все они тут. С достаточным количеством золотой вышивки и бриллиантов.

— И что же, вы не побоялись выйти за Гвискара?

— Поверьте, нет, бояться нечего, — я улыбаюсь.

— Как же, он ведь некромант!

— Я тоже, — улыбаюсь особенно широко.

Даму сдувает, и больше я её не вижу. Но потом появляется ещё одна.

— Вы ведь раньше не бывали в столице? — интересуется.

— Отчего же, я прожила здесь шесть лет.

— Но не бывали при дворе.

— Не доводилось.

— Ещё бы, — усмехается она, — иначе бы вы знали, с какими дамами успел побывать в нежной дружбе ваш супруг. А особенно с её высочеством Агнесс, которая вас так трогательно опекает.

И что, она думает, что я сейчас пойду и заплачу? Я рассмеялась ей в лицо и сказала строго:

— А вы не завидуйте, зависть — грех.

Правда, тут появился предмет нашего разговора, подал мне руку и мы отправились танцевать фолию.