Советница короля, или От фаты не зарекайся

Глава 22 — о поводах для счастья

Подготовка к конкурсу красоты шла полным ходом. Лида провела уже два заседания штаба, и на вечер было назначено третье — итоговое, на котором все члены штаба должны были отчитаться о проделанной работе.

Колокол на башне времени ещё не успел пробить восемь раз, а Несси уже влетела в кабинет.

— Я всё успела, — радостно сообщила она. — Все участницы конкурса получили приглашения и подробное описание, что от них требуется. Также я раздала приглашения и всем членам жюри.

— Отказов не было? — поинтересовалась Лида.

— Все, кого мы включили в список кандидатур на место в судейской коллегии, согласились с огромной радостью. Кроме одного. Он сказал, что подумает.

И кто же, интересно, оказался таким робким? В состав жюри конкурса решено было включить семь человек. Несси считала, что чем более солидной и полной будет судейская коллегия, тем справедливее будет её вердикт. Лида была с ней полностью согласна. У неё был и свой аргумент в пользу расширенного состава жюри — чем оно авторитетнее, тем сложнее потом будет королю в чём-то упрекнуть Лиду.

В итоге в списке оказались: во-первых, разумеется, сам король, дальше его брат принц Йон-Мартин, затем королевский художник Феликс, как основной эстет королевства и ценитель красоты. Следующим шёл шеф-повар Флоренс, у него по идее тоже должен был бы быть отменный вкус и понимание гармонии. Ещё зачем-то включили королевского лекаря Сильвана — вняли тому аргументу, что красота напрямую зависит от здоровья. Несси настояла также, чтобы её муж, королевский магистр Алоиз, тоже стал членом жюри. Причём аргументировала она своё предложение не тем, что её благоверный мудр, а тем, что в жюри должен быть хоть один женатый мужчина, потому что только женатые разбираются в истинной красоте. Ну и последним, седьмым, членом жюри и одновременно его председателем Лида назначила себя. А Несси взяла самоотвод, в виду того, что у неё и так забот хватало — она будет ведущей конкурса.

— И кто же этот робкий приглашённый, который попросил время на раздумья? — спросила Лида, будучи уверена, что Несси назовёт имя шеф-повара. Из всей семёрки он казался ей самым нерешительным.

— Его величество.

Неожиданно. Ну этот-то точно от скромности не умрёт. Почему же тогда сомневается, становиться ли членом жюри? Хочет, чтобы без его участия ему жену выбирали? Наверняка, затевает какую-нибудь очередную аферу. Интриган!

— Что ж, — усмехнулась Лида, — видимо, он так впечатлён авторитетностью состава жюри, что готов полностью на него положиться.

Несси кивнула, лукаво улыбнулась и продолжила отчёт. Лида диву давалась: и как только помощница успела столько дел провернуть за такой короткий промежуток времени. Выходило, что, в общем-то, всё готово. Оставалось только убедиться, что большая зала для торжеств, где будет проходить конкурс, тоже в полном порядке. Феликс должен был украсить её и прийти с отчётом, но пока задерживался.

Если гора не идёт к Магомету, то можно и самим прогуляться к горе. Несси отправилась в залу для торжеств, а Лида решила поискать Феликса в другом месте, где он по её догадке как раз и мог быть в этот момент. Дело в том, что на дневном заседании с участием Феликса, когда обговаривали, как украсить зал для торжеств, Лида рассказала о проблеме в другом зале — большом бальном. Она надеялась, что совместными усилиями они придумают, что делать с разбитым зеркалом, которое никак невозможно восстановить за несколько дней, оставшихся до бала. Несси крепко призадумалась, а Феликс, напротив, сразу же обрадовал, что у него есть гениальная идея.

— Любой предмет, даже поломанный или разбитый, истёртый временем или искорёженный судьбой можно превратить в произведение искусства, если за дело берётся талантливый творец, — заверил он. — Я посмотрю, что можно сделать.

Прежде чем отправляться на поиски, Лида прихватила с собой детский рисунок, который оставили “якобы родители” Лео. Она ещё ни словом не обмолвилась про них Феликсу, но решила хотя бы узнать, совпадает ли стиль этого рисунка со стилем его подопечного.

Лида действительно нашла Феликса в большой бальной зале. Он неподвижно сидел на полу и смотрел на стену, которая когда-то была полностью зеркальной. Лида тоже устремила туда свой взгляд и обомлела. Сначала она даже не поняла, как такое возможно. Здесь ведь просто было разбитое зеркало, но теперь стена будто ожила. Такой непостижимой красоты она ещё никогда в жизни не видела. Это был мир за гранью реальности. Вернее, это был искусный симбиоз реального и нереального.

Неповреждённые части зеркала оставались гладкими и ясными, отражая залу и мягкий свет люстр. Но именно вокруг них, там, где раньше зияли острые осколки, теперь располагались фрагменты искусства, созданные рукой мастера. Зеркало будто плавно превращалось в водопад. Его блеск сливался с отражениями, его сверкающие потоки выглядели такими живыми, что Лиде показалось, она слышит плеск воды.

Зеркало-водопад… Гениально!

— Феликс — ты волшебник! — вырвалось у Лиды.

Он вздрогнул. Видимо, её восклицание вырвало его из транса. Поднявшись ей на встречу, Феликс улыбнулся.

— Нет, моя прекрасная муза, это волшебство — не моя заслуга. Оживляют мою работу особенные краски, — он кивнул на столик, где лежали его кисти и стояла пара флакончиков с серебристой и золотистой жидкостью.

— Особенные краски? — переспросила Лида и ещё до того, как Феликс ответил, поняла, что он имеет в виду. — Это те краски, которые когда-то делал для тебя Софоклос?

— Да, он знал рецепт. Когда Софоклос бесследно исчез, я думал, что больше мне не доведётся работать этими чудесными красками.

— Откуда же они у тебя взялись? — спросила Лида, зная ответ.

— Это подарок Лео, — Феликс будто засветился изнутри. — Мой малыш — самый необыкновенный ребёнок. Непостижимо, как ему удалось.

— Это правда, — улыбнулась Лида. — Лео – просто чудо! Он знал, насколько для тебя важны эти краски, и хотел тебя порадовать.

— Да, когда-то я думал, что самое большое счастье — это иметь возможность снова творить этими красками.

— Значит, сегодня ты самый счастливый человек на свете? – Лида наклонила голову на бок, любуясь сияющим изнутри художником.

— Да, моя прекрасная муза, но не из-за красок.

— А из-за чего?

— Когда Лео дарил мне их… — Феликс снизил голос, посмотрел на Лиду широко открытыми ясными глазами, — он назвал меня папой… — в уголках его глаз блеснула влага.

Лида тоже ощутила, как защипало глаза. Она поняла, что не будет показывать Феликсу рисунок, который принесла с собой.