Затмение Сердца

Глава 46 Одна неделя до Затмения — столица Метрополии Сердца: пентхаус отца Симона

— Симон, а ты когда-нибудь был влюблен?

— А? — немного ошарашенный этим вопросом, юноша даже не нашелся, что ответить.

— Ну, то есть… — выдохнула Кейт, — был ли ты когда-нибудь по-настоящему влюблен?

Симон краем глаза покосился на пустую террасу пентхауса, на которой они остались с Кейт вдвоем после вечеринки. Он прекрасно осознавал в этот момент, что, пожалуй, лучшей возможности признаться в любви ему навряд ли представится. А потому нужно было действовать быстро и решительно! Набрав в легкие побольше воздуха, Симон уже было открыл рот, чтобы пробить невидимую стену отчуждения между собой и этой во всех смыслах замечательной девушкой, но тут же захлопнул его, наткнувшись на очередной непреодолимый щит из ее собственных слов и смыслов:

— Наверное, ты подумаешь, что я какая-то дура, но я ощущаю себя… Покинутой что ли. Потому что как бы я ни старалась, я так и не могу ощутить то, что, как мне кажется, я должна… Нет, того, чего я действительно достойна!

Симон даже несколько оскорбился про себя, поскольку вот же он! Стоит прямо перед ней! Может ей стоило напомнить об этом? Раскрыть, так скажем, глаза на то, что идеальный кандидат на вакантное место ее партнера сейчас находился тут, прямо рядом с ней и ее поиски, наконец, окончены.

— У меня, конечно, есть один парень, которому я очень нравлюсь… Не помню уже, говорила ли я об этом или нет. Но вот насчет своих чувств по отношению к нему я не так сильно уверена… То есть нам, конечно, хорошо вместе, особенно когда удается подключиться к определенным стимулирующим мозг программам на сервере, да и вроде перспективы его карьерного роста не такие уж плохи… Но мне все равно как будто бы чего-то не хватает. Может, мне просто стало скучно? Потому что я прекрасно помню те месяцы, когда мы только познакомились, — разоткровенничалась Кейт под воздействием энергонапитков, — я буквально не слезала с него, если понимаешь, о чем я. Но потом чувства как будто бы начали угасать, что ли… И я уже смотрю в сторону на других ребят. И это заставляет меня ощущать еще больший стыд. Но и находиться в своем текущем положении мне невыносимо, поскольку я ощущаю себя как в золотой клетке. Куда еще более ужасно то, что я и вправду могу ее покинуть в любое мгновение, но только за ее пределами меня будет ждать не свобода, а точно такая же клетка, которую я рано или поздно смогу разглядеть вокруг себя. Только вот она уже может оказаться не такой уже и комфортной. И вот что мне прикажешь делать, а, Сима? Всю жизнь сидеть на одном месте? Так ведь и с ума сойти можно! С другой стороны, перескакивать так с одной жердочки на другую тоже смысла нет, поскольку в итоге все достойные места кончатся и придется тогда вообще цепляться за прутья клетки самой, чтобы хоть немного передохнуть. Что думаешь?

Симон был искренне раздосадован тем, что он даже не рассматривался в качестве подобной «клетки», пусть даже и вымышленной. Все это было понятно не только из ее монолога, но из ее поведения, которое Симон наблюдал не только этой ночью, но, как он сейчас анализировал, за все время их знакомства. Ведь когда Кейт была, безусловно, предметом его искреннего интереса, он сам, с другой стороны, если смотреть правде в глаза, никогда не был ей интересен. Симону, безусловно, хотелось узнать, кем же был этот таинственный парень, к которому она испытывала столь противоречивые чувства, однако его гордость не позволила ему даже подумать в этом направлении, поскольку свои карты на стол он уже выложил, и глупо было предполагать, что Кейт чего-то там не разглядела в нем, и для нее остались не раскрыты какие-то загадочные глубины его души. Тем более, что и раскрывать там было нечего. Все напоказ — его дорогой дом, на который он даже не сам заработал. Обучение в университете при центральной управленческой академии Метрополии, куда тоже он попал исключительно благодаря связям своего отца. Да еще и эта мазня, которой он хотел зарабатывать себе на жизнь…

— Я думаю… — наблюдая за тем, как Кейт потянулась к столику, на котором были разложены его рисунки, попробовал сфокусироваться Симон, чтобы дать вразумительный ответ, — не важно, что произойдет. Останешься ли ты в своей настоящей клетке или же метнешься к следующей. Все это не имеет никакого смысла.

— Почему? — лениво перекладывая на своих обнаженных коленках рисунки Симона, устало выдохнула Кейт.

— Не имеет смысла в том контексте, что переживания, связанные с этими изменениями, бессмысленны, поскольку все события, как мне думается, уже предопределены заранее, и нам остается только наблюдать за тем, как они постепенно разворачиваются как в пространстве вокруг, так и внутри нас самих.

— А не обыкновенное ли это снятие ответственности с нас самих?

— Да, я тоже думал об этом, и в конечном итоге пришел к выводу, что даже и то, в какой степени мы берем на себя ответственность или же представляем хотя бы, что это так, на самом деле тоже есть строго детерминированный процесс, равно как и наше наблюдение за ним.

— Детерминированный кем? — спросила Кейт, разглядывая на листке бумаги черную фигуру со множеством рук, чью голову венчали белоснежные волосы до самого пола и, казалось, превращались в подобия водоворотов по краям этого изображения.

— Не знаю, — ощущая непонятно откуда взявшуюся дрожь, выдохнул Симон, — чтобы поменьше фантазировать, скажем так… Я представляю весь наш мир как гигантскую вычислительную машину, чьих мощностей хватает ровно настолько, чтобы создавать образ самой себя и, считывая его, проецировать вовне, создавая тем самым то, что мы и называем реальностью. То есть этот алгоритм как бы отражает сам себя в дурной бесконечности.

— Понятно, — саркастично отозвалась Кейт, — ну а кто тогда создал этот самый механизм? Эту машину, что предопределяет все, что происходило и что еще только произойдет?

— Никто. Это порождающий сам себя процесс, который, опять же будет активен или пассивен в той или иной форме, пока не исчерпает полностью свой потенциал.

— А что будет после?

— После чего? — не понял Симон.

— После того как этот так называемый «потенциал» будет полностью и бесповоротно исчерпан?

— Я… — загнал сам себя в тупик ум Симона, — я не знаю…

— Так, может, все-таки этот процесс кто-то запустил? — посмотрела Кейт на Симона, показывая ему картинку с черной фигурой. — Например, как тебе такой вариант?

Симон ощутил, как сердце его сжалось при виде его собственного рисунка, но он при этом постарался не подать виду:

— Мир создал листок бумаги? Нет, конечно, в теории такое исключать нельзя. Однако так в принципе можно тогда заявить про что угодно…

— Да нет же, глупенький! — позволила себе улыбнуться Кейт. — Я говорю не о самом листке бумаги, а о том, что на нем изображено!

— И что же?

— Ты мне скажи! Твое же это творчество! — протянула Кейт листок бумаги Симону, который осторожно взял его, почувствовав, как его пальцы мгновенно пронзил едва ощутимый электрический разряд.

— Я… — как загипнотизированный смотрел на свое «творение» Симон, — если честно не знаю, кто… Или что это такое…

— Как так? Сам не знаешь, что рисуешь?

— Можно и так сказать, — разглядывая свой рисунок, который триггерил в нем погребенные глубоко внутри воспоминания из детства, медленно проговорил Симон, — мне просто приходят эти образы, и я в какой-то степени даже не знаю, как выразить это… Я становлюсь беременным ими в интеллектуальном плане. И мне не остается ничего иного, кроме как подарить им жизнь на этом ватмане. Однако в плане сочинения полноценной истории для этих персонажей… У меня нет никаких инсайтов по этому поводу. И даже что-то придумать у меня не выходит.

— Ясно. Ну, тут значит все проще простого!

— Что именно?

— Тебе просто нужен хороший рассказчик, типа писателя! Ты будешь рисовать, а он придумывать текст!

— Нет, так не пойдет. Вряд ли он… Или она сможет словами выразить то, что я хочу продемонстрировать этими узорами и образами. Так что кого-то еще и насиловать этим додумыванием я абсолютно не горю никаким желанием.

— Ну а что, если найдется человек, пусть на другом конце света, который думает точно также, как и ты?

— Это был бы самый настоящий кошмар! — расхохотался Симон. — Да и звучит это все крайне маловероятно. К тому же… — он пододвинулся чуть поближе, решив все же пойти ва-банк, — может, этот человек на самом деле не так уж далеко, как кажется?

— Прости, — улыбнулась Кейт, вставая, — но боюсь, что я совершенно не умею сочинять истории.

— Я бы научил, — неуклюже попытался удержать ее Симон.

— Я тебе говорю! Еще найдешь свою музу, которая… — прервалась Кейт, заслышав какое-то шуршание внизу, — похоже, твой отец вернулся.

— Похоже на то, — посмотрел Симон в сторону леса, за которым вот-вот должно было появиться солнце, — уже ведь почти наступило утро…

— Тогда я пойду, — коротко поцеловав Симона в щеку, оставив шлейф своих сладких духов, Кейт ненадолго задержалась у столика с рисунками, — я возьму этот? Мне чертовски понравилась эта дамочка с шипами. Может, что-то использую при заказе образа для грядущей вечерники. Ты не против?

Симон лишь отмахнулся.

— Вот спасибо! И да, кстати, вот этот дизайн мне тоже жуть как нравится, но мне думается, он больше подходит для мужчин, — Симон в ответ покосился на огненно-алый образ на столе.

— Господин Реггс! Доброе утро! — донеслась до уха Симона утихающая речь Кейт, которая быстро сбежала по ступенькам на нижний этаж.

Сам же Симон, сидя на удобном пуфе, смотрел на открывающийся вид из пентхауса своего отца, шевеля губами и разговаривая сам с собой:

— Утренний свет затмил собой звезды… Да, звучит неплохо. Может, так и предложу своему будущему литератору…

— Сима! Ты наверху? Можешь спуститься ненадолго?

Симон еще раз опустил свой взгляд на черную фигуру, изображенную на листке, а затем потянувшись всем телом, стал вставать:

— Да, пап, уже иду, — выпрямился Симон, тут же зажмурившись от яркого света солнца, что, выйдя из-за горизонта, ненадолго ослепило его своим светом.