Затмение Сердца

Глава 48 Девять лет до Затмения — Метрополия Сердца

— Что, бабуль?

— Я спрашиваю, Сима, каких таких вычислительных мощностей?

— Тех, что нас всех окружают!

— Все равно… Я что-то не слишком хорошо понимаю, что ты имеешь в виду…

— Там, наверху! — указал пальцем в звездное небо маленький мальчик. — Что это, по-твоему, такое?

Бабушка, подняв голову, прищурилась, и спустя пару секунд опустила свой несколько удивленный взгляд на внука:

— То же, что и окружает нас здесь и сейчас. Все вокруг — это творение Богини. А если ты хочешь знать, что именно она сотворила там на небе, то вот это, — она тоже подняла руку по направлению к лунному небу, — конечно же звезды! А что же еще?

— Или нам только кажется, что это звезды.

— Что же это получается? По-твоему, значит, их не существует? Но ведь вот же они! — она еще раз подняла голову. — Я вот лично их вижу ясно и четко.

— Конечно, — улыбнулся мальчик, — мы можем видеть их, поскольку и мы тоже находимся на этом самом уровне вычислений, что и вся эта калькуляция. То есть я не пытаюсь сказать, что эти горящие точки исчезнут, если мы сможем к ним приблизиться, чтобы доказать их существование, или напротив, отсутствие такового. Вовсе нет. Эти газовые гиганты скорее всего там и останутся в любом случае и никуда не убегут, но сама их суть — это не более чем математическая формула, точно такая же, которая позволяет нам тут общаться с тобой, бабуль. И мы, и звезды — это просто процесс расчета этой самой формулы, только и всего.

— А кто же рассчитывает эту формулу тогда? — тепло улыбнулась бабушка, решив подыграть своему развитому не по годам внучку.

— Думаю, нет кого-то или чего-то, что рассчитывает эту реальность, весь наш мир. Уверен, этот процесс обмена информацией происходит сам по себе просто потому, что не может не происходить! И закончится он тоже лишь тогда, когда эта математическая формула будет рассчитана до самого последнего значения: когда уже не останется ничего, что можно было еще описать языком причинно-следственных связей.

— И когда, ты думаешь, это может произойти, Сима?

— Я не знаю… Может, и через триллион лет окончательный ответ не будет найден, а может, и уже через самое короткое мгновение вся вселенная схлопнется воедино и подсчет будет окончен.

— Именно, — подмигнула своему внучку бабушка, — когда того пожелает Богиня, тогда действительно все будет кончено. Тогда и только тогда. А без нее мы и шага ступить не можем.

— Но тогда… Если это правда, то получается, этих Богинь может быть бесконечное количество?

— Это почему это? Богиня одна. Наша Великая мать создала этот мир, и к ней мы вернемся, когда пройдем то, что нам отпущено.

— Я понимаю, — деликатно возразил Симон, — но все же… Если наш мир не один, а их может быть бесконечное количество, то значит у каждой такой реальности есть своя собственная Богиня?

— Я не совсем понимаю… Что значит «бесконечное количество»? Где ты такое прочитал?

— Я сейчас! Погоди секунду, бабуль! — выбежал с балкона Сима, вернувшись через несколько минут с рисунками, которые он торжественно передал своей бабушке. — Вот, погляди!

Бабушка стала внимательно рассматривать рисунки, остановившись на одном, который несколько ее смутил, а потому она решила поинтересоваться, что же именно было на нем изображено:

— А это значит…

— Корабль, бабуль! Корабль, на котором все мы летим! И на котором, судя по всему, присутствует эта самая Богиня!

— Но при чем тут наш мир? И где тут вообще корабль?

— Ну вот же! — ткнул пальцем в рисунок маленький мальчик, указывая на часть зеленовато-голубого диска внизу композиции. — Это то, куда мы все стремимся попасть.

— Наша планета?

— Нет. Возможно, она и похожа на нашу, но нога человека туда никогда не ступала. Мы только еще движемся к этому новому миру.

— Движемся? На том самом корабле, который ты упоминал?

— Именно! На нем самом!

— Но, дорогой… Где же тут корабль?

— Да вот же! — стал тыкать пальцем Симон в серебряные звезды, что были рассыпаны сверху голубой поверхности планеты и соединены разноцветными линиями друг с другом. — Вот же он!

— Извини меня, Симон, — мягко проговорила бабушка, — но я думаю, что корабль, а уж тем более тот, который направляется к далеким звездам, должен быть нарисован… Гхм, отдельно. А не быть самими звездами.

— Но это никакие и не звезды, бабуль! Это и есть пассажиры! Эти звездочки и есть мы, что летим сквозь звездное пространство, даже не подозревая об этом! А эти линии — это и есть та информация, что нас связывает, та самая сеть, что и создает наш уютный домашний мирок, чтобы мы сильно не заскучали во время нашего путешествия!

— Как-то слишком сложно, дорогой, — ласково улыбнулась бабушка, — но может, ты и прав. В конце концов, пути Богини неисповедимы. Поэтому в мире нет ничего, что не могла бы создать наша Великая Мать.

— Значит, и наш корабль, и всех нас создала эта самая Богиня… А из чего?

— Хороший вопрос, Сима. Если можно так сказать, из самой себя. Из своей фантазии.

— Ух ты! Прямо как эта самая реальность на борту корабля!

— Возможно, дорогой… Но откуда вообще ты взял эту идею? Может быть, в детском доме вам давали почитать похожий фантастический роман?

— Да нет же, бабуль! Я просто помню то, что происходило со мной до того, как я оказался тут.

Бабушка немного напряглась, не желая говорить о травматичных воспоминаниях, которые могли бы ранить ее приемного внука, но все же решив деликатно коснуться этой темы, продолжила:

— Но как ты мог оказаться тут иначе, как не через своих биологических маму и папу?

— Но ведь господин и госпожа Реггс не мои настоящие мама и папа, — спокойно парировал Симон.

— Да, это так, но ведь у тебя были и родные отец и мать, пусть и бросившие тебя.

— Да нет же… — уже немного напрягся, сам не понимая почему, маленький Симон, — я помню, как вместе с остальными двигался от звезды к звезде, пока не оказался…

— Это очень красивая история, Сима, но даже в твоих документах, подтверждающих твое рождение, содержится проверенная информация, что ты не свалился с неба! Там четко указано, что у тебя был вполне определенный родитель с красивой и даже, я бы сказала, патриотичной, фамилией!