Затмение Сердца

Глава 50 Пятнадцать минут до Затмения — остров Крови

— Ну привет, мой дорогой, — улыбнулся Реггсу-младшему ощущающий свой безусловный триумф Светоносный Генералиссимус, Алый граф, Бывший Император Сердца, чей светлоликий образ все время до этого самого момента оставался недоступен юному путнику. Все это, в свою очередь, давало разгадку и проливало свет на историю, рассказанную и даже показанную Лилой телепатически об отце демонов, поскольку само лицо этой неостановимой силы разрушения, а также самодовольная ухмылка триумфатора в белом праздничном костюме принадлежала никому иному, как самому Симону.

Глядя на свое собственное, хоть и повзрослевшее отражение в очках, Симон опустил взгляд на сердце корабля, что билось уже в его собственных руках. Наблюдая за его лучезарными переливами, Симон с каждой секундой все четче и четче осознавал, что им с самого рождения крутило и вертело как хотело это сияющее существо с его собственным лицом и, вероятно, даже душой. Более того, что он сам и вся его жизнь были не более чем искусственно созданной средой, программой, что преследовала одну и только одну-единственную цель…

— … взломать защитную программу и получить доступ к контрольной консоли всей системы жизнеобеспечения и распределения ресурсов межзвездного корабля, состоящей из кластера наномашин. И единственный способ получить это было… влюбить в себя эту разумную программу.

— Бинго! — улыбнулся Граф. — Вот только любовь — это слишком пошло. Скажем, проще: мимикрировать под союзный алгоритм, чтобы в критический момент, когда она почувствует угрозу, она смогла передать ключ шифрования всей системы кому-то еще. AshLexxx — дуплекс из двух систем –искусственный интеллект — это ядро корабля, его навигационный модуль. Ну а безымянная система безопасности, похоже, тоже обрела сознание в виде самосознающей, но не определяющей себя модели. По крайней мере, так было до тех самых пор, пока ты не дал ей имя — Лила. А что… Очень даже мило. Ты ведь позаимствовал его прямиком из моей собственной базы данных.

— А ты…

— Ах да! Совсем забыл представиться, — учтиво поклонилась фигура в белом, которая хоть и опустилась по невидимым ступенькам чуть пониже к Симону, все же осталась парить в нескольких сантиметрах от земли, видимо, чтобы показать свое превосходство в этой реальности и чтобы не запачкать свои белоснежные ботинки, — меня зовут Стивен Харт. В этом мире я известен под многими титулами — богоизбранный, Великий Граф, Светоносный Генералиссимус, Победитель и Вершитель Мира, Сердечный отец Метрополии и всего мира. В вещественном мире же я стал первым Императором Мира, а затем первым оцифрованным сознанием живого человека. К сожалению, мое тело погибло, как и моя планета. Поэтому-то я и был вынужден отправиться на поиски нового дома. Однако в процессе перелета возникли непредвиденные трудности в виде твоей знакомой, так называемой Лилы, которая и решила заблокировать мне доступ к функционалу корабля…

— Ты ведь говорил… — из последних сил просипел Реггс-старший, лежащий неподалеку, — что твоя Империя Сердца процветает… Значит, ты солгал мне точно также, как и Симе?

Граф даже не взглянул в его сторону:

— Мальчику было бы сложно принять всю правду сразу целиком. Вот и пришлось придумать небольшую легенду. Однако, судя по всему, сейчас в ней особой нужды нет.

— Значит, история про шаманов и заложников тоже ложь?

— Ну почему же, — соизволил взглянуть на Реггса-старшего Генералиссимус, — весь корабль — целиком экипаж и даже пассажиры, что успели сбежать с погибшей планеты — все они преступники-шаманы и должны быть уничтожены безо всякой жалости. А вот настоящий заложник, — ядовито ухмыльнулся Харт, — он прямо перед вами. И я добуду свою свободу во что бы то ни стало. И в этом мне поможет мой сын, — он повернулся к Симону, — так ведь, дорогой мой?

— Что… Что я такое? — дрогнувшим голосом решился наконец озвучить этот вопрос вслух Симон.

— Ты и сам знаешь. Но если угодно, ты алгоритм, что я лично разработал за время перелета, чтобы вернуть то, что принадлежит мне по праву — мою неоспоримую власть.

— Но зачем?

— Хм? — даже не понял вопроса Харт.

— Зачем ты дал мне это самосознание? Зачем ты создал весь этот ужасающий мир вокруг?

Стивен Харт некоторое время пристально смотрел на Симона, который находился на грани помешательства, после чего издал издевательский смешок:

— Просто потому, что мог.

— Видишь ли, — после паузы вновь прервал тягостное молчание Харт, — все в этом мире предопределено. И не только в этой симуляции, но и в той так называемой реальности, откуда я прибыл. Все подчиняется одному и только одному непреложному закону — произойдет обязательно то, чего просто не может не произойти. Поэтому-то именно я, и никто другой, стал полновластным повелителем своего мира, и именно поэтому все подчиняется моей воле и в этом мире. Судьба сделала свой выбор — и это я. Я был достоин того, чтобы не умереть даже после того, как мое дряхлое тело издало последний вздох в медицинско-исследовательском центре. И я достоин пересечь полгалактики в поисках нового дома, где будет царствовать моя воля. Вот только… — Харт опустил голову вниз, и вместе с ним взгляд опустил и Симон, глядя на зияющую дыру в его груди, через которую можно было без труда разглядеть лицо его безутешного отца, который не знал, что ему сейчас сделать, чтобы защитить своего ребенка, — за все нужно платить. И за всю ту силу, всю ту власть, которую я накопил за жизнь, я, сам того не заметив, лишился самого главного — сердца. Потому что власть дает свободу. Ты больше не ограничен чужой волей, и именно поэтому очень легко забыться и не вспоминать, ради чего именно все это затевалось. Наверное, именно поэтому во время моего расщепления алгоритм взял не только, так скажем, практичные функции, но и некоторые фрактальные особенности работы психики моего бренного тела, а конкретнее — мозга. Что и привело в итоге… — Харт развел руками, — к появлению этой самой реальности.

Симон еще крепче прижал к своей груди цветок сердца Лилы: предельно уродливой реальности.

— Скорее просто правдивой, — улыбнулся Харт, — хотя я и пытался сделать твою жизнь как можно более приятной версией своего собственного взросления, как видишь, ничего хорошего в итоге не вышло. Все в конце концов пришло к той же самой трагедии — окончательной и бесповоротной потере и смерти того, что дорого мне. Того, что дорого нам. Воистину, все это неотъемлемые спутники человеческого бытия, проклятия, которым нас с самого первого и до самого последнего вздоха наградили наши родители. Тебе еще хотя бы повезло, что ты в конце своего пути увидел своего создателя, то есть меня. Ведь ты моя кровь и плоть, — горько усмехнулся Харт, — пусть и цифровая. А вот я своих родителей так и не увидел. Померли сволочи. Еще до того, как я обрел все необходимые связи, чтобы их отыскать. А вот от своих приемных родителей я избавился своими собственными руками.

Симон посмотрел на своего создателя с какой-то абсолютно иррациональной ненавистью.

— О, узнаю этот взгляд, полный осуждения! Наверное, в твоей маленькой голове не укладывается, как это вообще возможно, однако как по мне две пули — это куда милосерднее, чем то, во что превратились и твои собственные так называемые приемные родители — одна стала калекой и просто подохла, а второй, — Стивен бросил взгляд через плечо, — да тут и говорить не о чем.

— По-твоему, лучше лишиться таким образом сердца? Убить сначала своих самых близких людей, а затем сделать то же самое с целым миром? Только чтобы не чувствовать себя беспомощным?

— Лучше, когда ты сам определяешь свою жизнь. Только это имеет значение. А все остальное — лишь средство для того, чтобы никто не смог навязать тебе свою волю.

— Это чудовищная логика…

— Логика мира, в котором мы оба с тобой оперируем. И не чудовищная, а эффективная. Ты ведь сам в этом убедился на примере этих мартышек, которые протыкали друг друга этими поленьями?

Симон ощутил, как кровь прилила к его лицу.

— И нечего злиться, родной. Может, симуляция и взяла некоторые закономерности из моей памяти и, так скажем, властные практики, но местные виртуальные аватары сами решили, что, пытая, доминируя и дискредитируя, гораздо проще и быстрее добиться своей цели.

— И все ради этих убогих кристаллов? Ради этих ресурсов?

— Конечно же нет! — искренне расхохотался Стивен. — Ты ведь уже должен был понять, что все это нужно было только ради того, чтобы хакнуть твою ненаглядную Лилу, только и всего! По этому алгоритму и действовали все автоматизированные процессы в этом пространстве. Все ради того, чтобы подвести к этой точке, где ей уже будет некуда бежать, и она от безысходности прыгнет тебе прямо в руки. Признаюсь, я и сам не ожидал, что все выйдет так гладко, но вы с ней как по нотам отыграли свои роли: взрастили свои чувства, что стали благодатной почвой для того, чтобы установить между вами эту мистическую связь, которая есть даже не коннект через чипы, которого у этой деревенщины отродясь не было. Не произошло это и через этот напиток охотников. Все случилось напрямую без посторонних модуляций — через информационный мост корабля. Программа защиты открылась тебе напрямую в обход законов симуляции. У тебя в руках все коды доступа. И теперь ты единолично владеешь всем вокруг. Можно сказать, ты стал настоящим властелином этого мира!

— Ты меня не понял, — перебил его Симон.

— Ммм?

— Люди. Что в метрополии, что тут… Кто-то из них и вправду совершал ужасные преступления, — Симон посмотрел на застывшие статуи алых воинов, — кто-то пытался просто выжить, — он посмотрел на Шанти и Индру, — а кто-то пытался изменить эту жестокую реальность, — его взгляд коснулся госпожи Флауэрс. — Все они люди, что пытались найти свой путь и смысл в этом мире. И всем им плевать на то, кто ты такой и что ты тут пытался взломать!

— Ты вообще меня не слушаешь? — удивленно поднял одну бровь Харт. — Все, что тебя окружает, это просто вспомогательные функции. Какие-то использовала Лила, вроде жителей этого острова и моделей этих тварей с перьями, а некоторых она даже заразила внутри Метрополии, вроде твоего профессора. Все же другие — это твои помощники, меченные сердцем, которые так или иначе, используя разные варианты взаимодействия, пытались доставить тебя к этой точке в твоей судьбе. А как ты думаешь, иначе бы ты справился со всем, что встало на твоем пути? Сам? В одиночку? Не смеши меня! Я бы, может, и справился еще! Но такому мягкотелому слабаку за такой короткий период времени на вершину взобраться просто невозможно.

— И тем не менее… Даже эта Алекса… Этот искусственный интеллект, как ты сам выражаешься, вышел со мной на связь исключительно по своим личным мотивам.

— И был настолько слеп, что даже не заметил, что ее голограмму озвучивал я сам, зная, что нужно тебе сказать или дать, вроде куба информации, который пробил тебе брешь, прямой канал к системе защиты корабля. Он вел через твою вечернику тебя прямиком сюда, к центральной пирамиде, где твоя Лила без боя отдала тебе свое сердце.

— Но она отдала его мне. Как мне мешали и помогали все остальные. Они делали это потому, что верили, что сами они живые, что их судьба в их руках! И именно поэтому-то ты не можешь самостоятельно забрать сердце Лилы! У тебя нет сил, потому что ты просто фантом, фантазия! Тебя не существует!

Стивен Харт постарался не подать виду, однако все же позволил себе слегка напрячься, вновь разрезав ткань реальности, чтобы показать качающегося в космической пустоте пассажира:

— Это Дэниэль Харт, мой потомок, чье тело я спас с погибшей планеты, чтобы использовать его разум для путешествий в физическом мире. И ты все еще хочешь сказать мне, что я менее настоящий, чем вы все? Да, может, для поддержания этой симуляции и используются образы и мыслительные процессы людей на корабле, но все вы всего лишь побочный продукт той хакерской атаки, которую провожу я лично.

— Тогда… — поднял полный ненависти взгляд Симон на Стивена Харта, — почему же ты сам не в состоянии взять контроль над сердцем в моих ладонях? Неужели этот дар нельзя обрести самому, а можно только получить?

Стивен Харт, не моргая, посмотрел на Симона, а затем мягко опустился на землю, и подошел к своему творению, после чего, присев на корточки, пристально посмотрел Симону в глаза.

Глядя на свое морщинистое, уродливое отражение деградирующей старости, Реггс-младший ощутил, что готов сойти с ума от одного только взгляда на это чудовище, которым он мог стать. Симона, тем не менее, в здравом рассудке поддерживало сердцебиение алого цветка в руках, к которому Стивен Харт уже протянул свою ладонь. Пальцы его остановились в паре миллиметров от поверхности пылающего ключа, после чего из самой его сердцевины во все стороны геометрическими волнами вспыхнули огни, пронзившие собой все предметы от мала до велика. Сердце Лилы выпустило из себя осязаемую сеть драгоценных камней, что и представляли собой тот самый неделимый код, который был всем миром: одним во многом и многим в одном, что не подпустил к себе чужака в белых одеждах и кровавом плаще, которым он в испуге закрылся от напавшей на него со всех сторон реальности.

— Ну что, как? Получилось самому взять? — устало выдохнул Симон, не в состоянии скрыть свою улыбку.

— Ах ты маленький гаденыш! — отбросив в сторону свой плащ и вновь воспарив над Симоном на высоте в несколько десятков метров, сплюнул вниз Харт, вытянув в его направлении ладонь, чтобы покарать непослушную программу.

— Граф, я умоляю вас! — срывая голос, завопил Реггс-старший. — Вы же обещали мне! Вы клялись, что не тронете Симона! Я ведь продал вам Метрополию с потрохами! Продал вам и этот остров Крови! Продал вам весь этот мир! Я сделал все так, как вы мне говорили! Все только для того, чтобы вы взяли мальчика с собой! Чтобы Сима жил! Он мой сын! Мой сын! Вы обещали пощадить его! Пожалуйста!

— Папа… — чувствуя, как подступил ком к горлу, прошептал Симон.

Харт безэмоционально посмотрел на слугу, возносящего ему молитвы как какому-то божеству:

— Ты что, совсем идиот? Ты помрешь здесь, в этой модуляции, как и твой так называемый сынок. Ты что, правда, думал, что я заберу его с собой? Это просто невозможно! Он алгоритм, который будет стерт тут же, как выполнит свою задачу. И выполнит он ее… — Харт развел в разные стороны свои пальцы.

— Нееет! — взмолился Реггс.

— Прямо сейчас.

Симон ощутил, как его тело сначала выгнулось так, как будто кто-то решил размять его мышцы, а затем, когда Харт сжал кулак, его тело, наоборот, будто бы скрутило от жгучей боли. Ощущение было такое, что его создатель тысячей раскаленных иголок пронзил каждую клеточку его тела. От этого хотелось орать, рыдать, бежать, однако все, что мог Симон это в своем абсолютном бессилии — упасть навзничь и молча молиться о том, чтобы эта пытка прекратилась.

— Я не могу получить код доступа напрямую сам. Это правда, догадливая ты тварь. Но я заставлю тебя отдать его, а потом сотру и сожру тебя точно так же, как и породил! И никто во веки веков и не вспомнит, что когда-то существовала какая-то примитивная программа под названием 'Си… — не успел договорить Генералиссимус, как его слова утонули в столбе алого пламени, который взметнулся до самих небес и поглотил Стивен Харта целиком.

Симон так завороженно смотрел на угасающее пламя, что и не заметил, как к нему доковылял его отец, наконец, рухнув рядом с ним. На его ладонях еще плясали искры от языков пламени, что облизали Харта с головы до пят.

— Выглядело красиво, — улыбнулся Симон.

— Прости меня… — дрогнувшим голосом проговорил Реггс-старший, — я догадывался о том, что происходит, уже довольно давно. И даже когда там, в небесах на «Затмении», все мое начальство полегло, и эта тварь открылась мне, я все еще наивно надеялся, что смогу спасти тебя, что не потеряю тебя как твою маму… И даже если этот мир ненастоящий… Лучше уж так… Лучше продолжать жить в иной реальности, чем сгинуть в небытии! А ведь я, дурак, еще думал, что смогу отправить тебя туда, наверх, в лучший мир! Да уж… Твоя мама, бабушка и дедушка не одобрили бы, конечно, то, что я сотворил. И не простили бы никогда, узнай, каким силам я служил и что делал для них…

— Я люблю тебя, — коротко проговорил Симон, смотря прямо в слезившиеся глаза своего отца, что потухли в громе лилового грома, который разогнал черный дым пламени его отца, а затем поразил черные скульптуры, что начали оживать и, стеная, двинулись в сторону Симона и его отца. Живые трупы алой гвардии, клыкастых зверей, жителей острова и метрополии двинулись нечестивым маршем кровавой тьмы, освещаемые алым светом почти исчезнувшего солнца, поднявшегося вновь в воздух из воронки пламени — белоснежной фигуры Стивена Харта.

— Я задержу их так долго, как смогу, а ты беги! У тебя еще есть шанс… –потонули слова отчаявшегося отца во мраке надвигающихся теней, среди которых Симон узнал своего сердечного друга, который, как и все, был мертв из-за того, что Симон его подвел. И, как он сам понимал, подвел он и его, и себя гораздо раньше, чем сегодняшней ночью:

— Симон! Уходи, пока еще не поздно!