Танец Клинков: Академия убийц

Глава 74: Зеркало истины

В бальном зале Зимнего дворца пахло дорогим парфюмом, шампанским и властью. Императорский приём был в самом разгаре: тысячи свечей отражались в бриллиантовых колье дам, мундиры офицеров слепили глаза золотым шитьем, а воздух дрожал от тихого гула сотен голосов, обсуждающих последние сплетни и государственные тайны. Это был мир, где улыбка могла стоить состояния, а неверный взгляд — карьеры.

Я стояла в тени массивной мраморной колонны, стараясь слиться с ней. На мне было платье танцовщицы — лёгкое, струящееся, созданное для сцены, а не для дворцовых интриг. Под слоем грима и тяжелым париком моё лицо было неузнаваемым, превратившись в застывшую маску безымянной артистки. Но внутри всё клокотало. Сердце билось где-то в горле, отсчитывая секунды до момента, который должен был изменить всё. Рядом, словно призрак, возникла Ирина. Её пальцы едва заметно подрагивали — верный признак того, что она плетёт сложнейший контур взлома.

— Готова? — её шёпот был едва слышен за звуками оркестра.

Я лишь кивнула, не в силах выдавить ни слова. Взгляд был прикован к центру зала, где на возвышении стоял Император. В своем белоснежном мундире он казался незыблемой скалой, вокруг которой вращался весь этот блестящий, фальшивый мир. Он поднял руку, призывая к тишине, и зал мгновенно замер. Даже звон хрусталя стих, словно испугавшись нарушить торжественность момента.

Над сценой парила гигантская магическая проекция — чудо имперской техномагии. Она дублировала лицо правителя, увеличивая его в десятки раз, чтобы каждый мог видеть малейшее движение монарших губ. Точно такая же проекция сейчас висела над Дворцовой площадью, транслируя речь на весь Петербург. Тысячи людей там, внизу, на холоде, ловили каждое слово.

— Подданные Российской Империи! — голос Императора, усиленный магией, раскатился под сводами, проникая в самую душу. — Сегодня мы стоим на пороге новой эры. Эры единства и процветания…

Слова лились гладко, уверенно, убаюкивая. Он говорил о традициях, о силе закона, о нерушимости устоев. Аристократы благосклонно кивали, офицеры выпячивали грудь. Всё шло по сценарию, написанному много лет назад. Сценарию лжи.

— Пора, — одними губами произнесла я.

Ирина резко сжала кулак.

Мир дрогнул. Сначала это было похоже на легкую рябь по воде — лицо Императора на гигантском экране исказилось, пошло трещинами, словно разбитое зеркало. Изображение мигнуло раз, другой, и вдруг исчезло, оставив после себя пугающую серую пустоту. Зал ахнул. Император нахмурился, оглядываясь на суетящихся проекционистов, которые в панике бегали у кристаллов управления.

Но пустота длилась лишь мгновение. Вместо благородного лика монарха над залом вспыхнуло другое изображение. Зернистое, слегка дрожащее, пробивающееся сквозь помехи времени.

Это был кабинет. Тяжелая дубовая мебель, заваленный бумагами стол, тусклый свет магической лампы. И две фигуры. Одна из них повернулась, и по залу пробежал шепоток ужаса и узнавания. Молодой, еще без седины, но с тем же хищным, пронзительным взглядом — Антон Громов. Директор Академии. Двадцать лет назад.

— Я подставлю Теневого… — голос Громова с записи прорезал тишину зала, как скальпель. Он звучал резко, холодно, без тени сомнения.

На проекции молодой Громов нервно расхаживал по кабинету. Напротив него, в глубоком кресле, сидел человек, чье лицо было скрыто тенью, но вальяжная поза и перстень на пальце выдавали его с головой. Князь Дмитрий Волконский. Нынешний глава Совета, стоящий сейчас в первом ряду, всего в двух шагах от Императора.

В реальности Волконский дернулся, словно получил пощечину. Хрустальный бокал выскользнул из его пальцев и с мелодичным звоном разлетелся о паркет. Шампанское растеклось лужей, но никто даже не посмотрел вниз. Все взгляды были прикованы к экрану.

— А если что-то пойдёт не так? — лениво спросил молодой Волконский с экрана.

— Не пойдет, — отрезал Громов, останавливаясь перед столом. — Дмитрий слишком честен. Он верит в Кодекс, идиот. Это его и погубит. Мы обвиним его в убийстве без контракта. Улики уже готовы.

— Рискованно, — усмехнулся князь. — Гильдия Тени сильна.

— Гильдия Тени станет моей, — Громов на записи ударил кулаком по столу. — Или исчезнет. Мне нужны послушные псы, а не вольные волки. А Теневой… он просто мусор, который нужно вымести.

На Дворцовой площади, где та же картинка транслировалась на огромном экране, тишина сменилась глухим, нарастающим гулом. Люди, привыкшие верить в непогрешимость власти и святость Гильдий, сейчас видели изнанку. Грязную, кровавую кухню, где решались судьбы героев. Ропот перерастал в гнев.

В бальном зале царил шок. Дамы бледнели, прикрывая рты веерами, кавалеры хватались за эфесы шпаг, не понимая, кого защищать. Император стоял неподвижно, его лицо побелело от ярости. Он медленно повернул голову — сначала к экрану, потом к реальному Громову, стоящему у подножия трона.

Громов побледнел так, что стал похож на мертвеца. Его губы тряслись, глаза бегали по залу в поисках выхода, но натыкались лишь на стены отчуждения.

Запись продолжалась.

— И помни, — голос Громова стал тише, зловещее. — Я уничтожу любого, кто встанет у меня на пути. Жену, дочь… мне плевать. Власть не терпит сентиментальности.

Изображение мигнуло и погасло, оставив после себя звенящую тишину.

— Выключите это! — визг Громова разорвал оцепенение. Он бросился к сцене, расталкивая ошарашенных гостей. — Это подделка! Ложь! Проекционисты, ко мне! Это заговор!

Волконский, более опытный в интригах, пытался сохранить лицо, но предательская дрожь рук выдавала его животный страх. Он шагнул к Императору, открывая рот для оправданий, но монарх поднял руку, останавливая его взглядом, тяжелым, как могильная плита.

— Молчать, — тихо произнес Император. И в этом шепоте было больше угрозы, чем в любом крике.

Именно в этот момент, когда хаос готов был поглотить порядок, я шагнула из тени.

Я шла не как танцовщица, развлекающая публику. Я шла походкой хищника — мягкой, пружинистой, полной скрытой силы. Паркет не скрипел под моими ногами. Люди расступались передо мной инстинктивно, словно чувствуя исходящую от меня волну холодной ярости.

Я остановилась на авансцене, прямо под тем местом, где только что висело лицо моего врага. Свет люстр падал на меня, выхватывая из полумрака одинокую фигуру. Я чувствовала на себе сотни взглядов — удивленных, испуганных, любопытных.

Медленно, нарочито театральным жестом, я подняла руки к голове. Резкое движение — и тяжелый парик полетел на пол, освобождая волну темных волос. Второе движение руки — и магический грим растаял, стекая с лица, как вода.

Перед залом больше не было безликой артистки. Перед ними стояла Анастасия Теневая. Дочь преданного отца. Наследница уничтоженной Гильдии.

Мои глаза горели холодным серебряным огнем. Внутри больше не было страха. Только ледяная, кристальная ясность.

— Я — Анастасия Теневая, — мой голос, усиленный магией Ирины, прозвучал чисто и звонко, перекрывая истерику Громова. — И я пришла за своей платой.

Громов замер, обернувшись. В его глазах мелькнуло узнавание, а следом — настоящий, первобытный ужас. Он увидел не просто девушку. Он увидел призрака прошлого, который вернулся, чтобы вонзить кинжал возмездия.

— Взять её! — взвизгнул он, тыча в меня дрожащим пальцем. — Это государственная изменница! Убить её!

Стража дернулась, но тут же замерла. Гвардейцы переглядывались, не зная, чьи приказы выполнять. Слишком сильным было впечатление от записи. Слишком очевидной была правда.

Я улыбнулась. И это была не добрая улыбка.

— Танец начинается, директор, — прошептала я.

В моих руках, словно сотканные из воздуха и света, материализовались парные клинки. Тонкие, изящные, смертоносные.

— Посмотрим, как вы умеете вести.

ТАНЕЦ В КЛЕТКЕ

Первый удар Громов нанес сам. Поняв, что терять ему нечего, он выхватил из-под полы длинный стилет — запрещенное оружие на балу, но кого это теперь волновало? Он был быстр. Невероятно быстр для человека, который двадцать лет просидел в директорском кресле. Школа Кинжала учит скорости, и Громов был её мастером.

Он метнулся ко мне черной молнией, целясь в горло. Зал ахнул.

Мое тело среагировало раньше мысли. Годы балета в прошлой жизни и жестокие тренировки в этой слились воедино. Я не стала блокировать. Блок — это остановка, а танец не терпит остановок.

Я ушла в глубокое плие, пропуская лезвие над головой в миллиметре от макушки. Мир замедлился. Я видела искаженное яростью лицо Громова, видела расширенные зрачки его глаз, видела капельки пота на его лбу.

Из нижней позиции я выстрелила вверх в гран-жете. Мой прыжок был не просто физическим действием — он был магическим импульсом. Воздух вокруг меня сгустился, превращаясь в режущие потоки ветра. Я перелетела через Громова, в воздухе разворачиваясь в пируэте. Мой клинок чиркнул по его плечу, рассекая дорогой сюртук и пуская первую кровь.

Громов зарычал и развернулся, но я уже была далеко. Я скользила по паркету, используя па-де-бурре — мелкие, быстрые шаги, которые делали мои перемещения непредсказуемыми.

— Ты думаешь, это игра? — прохрипел он, снова атакуя. На этот раз он использовал технику "Теневых двойников". Его фигура размылась, и на меня бросились сразу три Громова.

Обычный боец растерялся бы. Но я не была обычным бойцом. Я была танцовщицей, и я знала: в танце, как и в жизни, настоящий партнер только один. Остальные — декорации.

Я закрыла глаза. Зрение могло обмануть, но чувство ритма — никогда. Настоящий Громов создавал самый сильный магический след. Его движения были тяжелее, реальнее.

Я начала вращение. Фуэте. Тридцать два оборота. Классика, ставшая смертельной. С каждым поворотом я выпускала волну магической энергии. Серебряные дуги расходились от меня во все стороны, разрезая иллюзии. Двойники Громова лопались, как мыльные пузыри, не выдерживая напора моей магии.

Остался только один. Настоящий.

Он отступил, тяжело дыша. В его глазах я увидела то, чего добивалась — страх. Он понял, что перед ним не просто ученица. Перед ним — создательница новой Школы.

— Взять их всех! — заорал Волконский, опомнившись. Он понял, что Громов проигрывает, и решил вмешаться. — Гвардия! Измена!

Двери зала распахнулись, и внутрь ворвался отряд элитных гвардейцев. Тяжелые доспехи, алебарды, магия огня на наконечниках. Ситуация резко ухудшилась.

— Анна! — крикнул Максим.

Я мельком глянула в сторону. Мои друзья уже вступили в бой. Максим, огромный и неудержимый, раскидывал гвардейцев голыми руками, используя инерцию их же тел против них. Ирина, забравшись на балкон, поливала нападающих дождем магических стрел, прикрывая нас сверху. Алексей… Алексей скрестил свой клинок с капитаном гвардии, защищая подступы к сцене.

Бальный зал превратился в поле битвы. Крики дам смешались со звоном стали и треском магии. Люстры раскачивались, роняя хрустальные подвески, которые разбивались о пол, добавляя хаоса.

Но мой бой был здесь. С Громовым.

— Ты не уйдешь, — прошипел он, вытирая кровь с плеча. — Ты сдохнешь здесь, как и твой папаша.

Упоминание отца стало последней каплей. Холод внутри меня сменился обжигающим жаром.

— Мой отец умер стоя, — тихо сказала я. — А ты умрешь на коленях.

Я перешла в наступление. Это была не просто атака — это была вариация "Кармен". Страсть, ярость, фатальность. Я наносила удары в ритме хабанеры, меняя темп, сбивая его с толку. Медленно-медленно-быстро. Укол-укол-разрез.

Громов был хорош, нельзя отрицать. Он парировал, уклонялся, огрызался контрударами. Но он дрался по учебникам. Он знал семь Школ. Но он не знал восьмой.

Я сделала вид, что открываюсь для удара в бок. Громов клюнул. Он выбросил стилет вперед, вкладывая в удар всю силу.

Именно этого я и ждала.

Арабеск. Я встала на носок одной ноги, а вторую выбросила назад, вверх, создавая идеальную линию тела. Моя нога ударила его по руке снизу, выбивая оружие. Стилет взмыл в воздух, сверкая в свете свечей.

Громов опешил. В его глазах читалось непонимание: как можно сражаться, стоя на одной ноге?

Я не дала ему времени на размышления. Плавный переход в аттитюд, разворот — и я поймала падающий стилет свободной рукой. Теперь у меня было три клинка. Два моих и один его.

— Конец танца, — выдохнула я.

Я прыгнула. Не высоко, но длинно. "Гран-жете в сердце тьмы". В полете я скрестила клинки перед собой, создавая магический треугольник, концентрирующий энергию.

Громов попытался выставить щит, но было поздно. Мой удар пробил его защиту, как бумагу. Я приземлилась за его спиной, встав в финальную позу — колено на полу, голова опущена, руки с клинками разведены в стороны, словно крылья.

Зал погрузился в тишину. Даже гвардейцы опустили оружие.

Громов стоял, шатаясь. Он медленно повернулся ко мне. На его груди расплывалось красное пятно. Он открыл рот, пытаясь что-то сказать, но вместо слов из горла вырвался лишь хрип.

— Ты… — просипел он, глядя на меня остекленеющими глазами. — Ты танцуешь… как твоя мать…

Он рухнул на колени. Потом лицом вперед. Прямо к моим ногам.

Я медленно поднялась. В ушах звенело. Руки дрожали, но я заставила себя стоять прямо. Я посмотрела на Волконского. Князь забился за трон, бледный, как полотно. Его власть, его интриги — всё рухнуло в одно мгновение.

Император медленно спустился с возвышения. Он прошел мимо тела Громова, даже не взглянув на него, и остановился передо мной. Вокруг нас образовался пустой круг. Гвардейцы замерли, ожидая приказа. Друзья застыли в боевых стойках, готовые броситься мне на помощь.

Император смотрел на меня долго, изучающе. В его глазах не было гнева. Была усталость и… уважение?

— Анастасия Теневая, — произнес он. Голос звучал тихо, но в мертвой тишине зала его слышал каждый. — Ты нарушила протокол. Ты устроила бойню во дворце. Ты убила имперского чиновника.

Я вскинула подбородок, глядя ему прямо в глаза.

— Я свершила правосудие, Ваше Величество. То, которое вы не смогли обеспечить.

По толпе пронесся вздох ужаса. Никто не смел так говорить с Императором.

Он чуть прищурился.

— Правосудие — это моя прерогатива.

— Тогда почему убийца моего отца двадцать лет управлял вашей Академией? — парировала я. Терять мне было уже нечего. — Почему человек, предававший Империю, стоял у вашего трона?

Император промолчал. Он перевел взгляд на Волконского, который пытался стать невидимым.

— Взять князя, — бросил он коротко.

Гвардейцы, те самые, что минуту назад готовы были убить меня, развернулись и схватили Волконского. Тот даже не сопротивлялся, обмякнув в их руках, как тряпичная кукла.

Император снова посмотрел на меня.

— Ты сильна, девочка. И ты права. Но закон есть закон. Ты будешь арестована. До выяснения всех обстоятельств.

Я кивнула. Я знала, что так будет. Но я также знала, что теперь всё будет иначе. Правда раскрыта. Гильдия Тени очищена.

Я бросила клинки на пол. Они звякнули, ставя точку в этой главе.

— Я готова, — сказала я.

Гвардейцы окружили меня, но теперь в их действиях не было агрессии. Они смотрели на меня с опаской и почтением. Я видела, как Максим рванулся вперед, но я остановила его взглядом. "Не надо. Всё идет по плану".

Меня выводили из зала под конвоем. Я шла с гордо поднятой головой, чувствуя спиной взгляды сотен людей. Я знала, что завтра моё имя будет у всех на устах.

Анастасия Теневая. Танцующая с клинками. Та, что бросила вызов Империи и победила.

У дверей я оглянулась. Тело Громова всё так же лежало на паркете, одинокое и жалкое в своей смерти. Зеркало истины разбилось, но его осколки, наконец, показали правду.

И пусть меня ведут в темницу. Мой танец только начинается.