Урожай Смерти

Глава 28

Смерть королевы стоила Виталии пятой части её жителей. Вырвавшаяся на волю затронула около четверти города, но, благодаря своевременной эвакуации ближайшего к эпицентру квартала людей пострадало меньше. И всё равно… Пускай точных подсчётов числа жителей в Таллистрии никто не вёл, по самым грубым прикидкам, в столице проживало около трёхсот-четырёхсот тысяч человек.

Никто и никогда в королевствах не встречался с катастрофой подобного масштаба. Бывали и землетрясения в горных районах, бывали наводнения и цунами в приморских, бывало опасные твари пробирались в города и устраивали бойни…

Но почти сотня тысяч человек за считаные секунды? Скажем так, неделя после катастрофы была тяжёлой. Впервые, наверное, за всё время королевской жизни мне пришлось по-настоящему проявить руководительские и лидерские навыки: даже офицеры моей, казалось бы опытной армии были полностью шокированы и деморализованы, не говоря уже обо всём городском руководстве и королевских чиновниках.

Строения почти не пострадали… Но огромный круг радиусом в милю, заполненный мёртвым телами был событием, которое ввергало в панику любого.

Кроме меня, разумеется. Стиснув зубы, я лично организовывал сначала команды санитаров: на границе рассеивания люди уже не погибали, но выброс смерти даже в слабой концентрации влияет на здоровье крайне негативно, и ещё почти сотня тысяч жителей чувствовала себя крайне скверно. Приходилось брать за шкирку молодых целительниц, хлопающих глазами, вдалбливать им, что людям нужно обильное питание и поддержка жизнью, приказывать поварам готовить огромные столы, а солдатам - сколачивать койки.

А затем мёртвые стали восставать, начали резню среди близлежащего населения. Простые, тупые зомби: но шокированные, усталые и неорганизованные люди плохо давали отпор.

Нет, простой мертвец, самоподнявшийся из-за изобилия энергии - лёгкая добыча для опытного мастера смерти. Достаточно лишь дать короткий импульс, разрывающий связи…

Проблема в том, что мастеров смерти в армии было меньше десятка. Я, Эскилион, пятёрка моих учеников из числа шаманов, да и древний король Ганатры: вот и всё.

А мертвецов были десятки тысяч. Поднялись не все, лишь та половина, что была ближе к эпицентру. К счастью, сухая плоть горела хорошо, и зомби были тупые… Но даже так мы потеряли несколько десятков мастеров огня, тысячи солдат и десятки тысяч гражданских.

Рутина, с моей точки зрения: собственно, ничего другого я не ожидал. Собственно, я даже выставил посты и предупредил армию о возможности поднятия мертвецов, но, похоже, всерьёз никто меня не принял, за исключением некоторых мастеров.

В сухом остатке получалось, что я потерял примерно пятнадцать тысяч солдат: около десяти тысяч от самого прорыва смерти, и ещё пять погибли от глупых, но сильных зомби. Скверно… Но, будучи честным сам с собой, я понимал, что легко отделался. Было ли тому виной то, что я хорошо постарался, снимая проклятье, или невероятным усилием воли мне удалось удержать часть этого взрыва смерти на себе? Наверное, отчасти было и то и другое…

— Тел больше не осталось? — коротко осведомился я у подошедшего капитана Фелиса.

Сегодня мы впервые хоронили павших. За городом, просто потому что места для того, чтобы организовать тризну для сотен тысяч павших просто не было.

— Мы собрали всех, милорд. — тихо ответил капитан, смотря в пустоту усталым и безразличным взглядом.

— Приведите Гастона. — приказал я.

Ренегонцы не стали уходить из города. Выжившие во время выброса смерти благодаря моей защите, враз растерявшие весь апломб и уверенность, они бледными тенями ходили по городу, натыкаясь на тела. Пятеро из девяти выживших гвардейцев пали от восставших мертвецов, но остальные выжили: Гастон, несмотря ни на что, нашёл в себе силы отбиться.

Я не приказывал арестовать его, и он следовал за мной мрачной тенью, следя за тем как я организовываю растерянных и шокированных людей. Смотрел, как я отдаю команды целителям, и даже вяло помогал тем сам. Смотрел, как стена щитов огненных панцирей держит строй, защищая жителей города от восставших мертвецов. Как мастера пламени создают стену огня, и горящий вал зомби проходит сквозь неё, вгрызаясь тем в глотки…

Затрудняюсь сказать, о чём криомант думал в эти дни. Выглядел он так, что готов просто лечь и умереть на месте, растеряв всю волю к жизни. И сейчас, передо мной стоял настолько усталый и сломленный человек, что, казалось, он готов сделать всё, только чтобы не смотреть мне в глаза.

Я подхватил Гастона под руку и подвёл его к связке дров, на которой лежали десятки тел. Старики, женщины, несколько детей: иссушенные, серые и обезображенные.

— Посмотри на них, первый советник. — громко сказал я.

Гастон отвёл взгляд. Я схватил его за шиворот робы и силой развернул к телам.

— СМОТРИ! Нравиться, да? Таково правосудие Ренегона, да? Так ты пришёл судить меня за мои преступления? Сколько лет этой девочке, великий мастер магии? А сколько этому парню? Скорее всего не было даже пяти…

Я толкнул Гастона вперёд, к погребальной вязанке дров, и он споткнулся, упав на колени. И так и замер в этой позе, опустив голову.

Оглянувшись, я посмотрел на мрачные, угрюмые лица собравшихся людей. Многие не нашли в себе сил прийти на тризну, но даже так, здесь стояли тысячи моих солдат и тысячи жительниц Виталии. И в их глазах читалась такая обречённая решимость, что мне казалось, назови я им виновника, те доберутся до его глотки даже ценой своих жизней.

Часть меня, конечно, сетовала на такую бессмысленную потерю материала. Можно было бы создать отличный мёртвый легион… Но нет, не сейчас. Не после того, как ожившие мертвецы вырывали глотки родных и близких этих людей. Нужно было время, прежде чем они поймут.

Я залез на высокий помост перед кучей дров, построенный специально для погребальной речи и глубоко вздохнул, набирая в грудь воздух:

— Многие из вас теряются в догадках, что на самом деле произошло в тот злополучный день, когда погибла моя жена, королева Меллистрия. И у меня есть ответы.

Множество глаз скрестилось на мне: ожидающих, любопытных, словно погрязшие в обречённом царстве уныния люди стряхнули с себя оковы горя на один миг. Этот вопрос интересовал всех.

— Возможно, многие из вас знают, что я мастер смерти. Принято считать, что есть лишь семь великих стихий: но совсем недавно всем нам не повезло свести знакомство с восьмой из них.. Сила каждой из стихий обладает своими, особыми свойствами: там, где много огненного нейтраля, трескается от жары кожа, случаются засухи и пожары, извергаются вулканы. Ветер вызывает ураганы, а вода порождает гейзеры, наводнения и штормы. Думаю, все из вас знакомы с жизнью: Таллистрия недаром именуется королевством жизни, верно? Там, где жизнь, всё цветёт и плодится, жизнь стремится распространить себя…

Я перевёл дыхание, смотря на заинтересованных людей.

— Катастрофа, что произошла в Виталии, есть следствие силы смерти. Потому что ничто не сравниться с воплощённым разрушением в том, чтобы убивать. Жизнь и смерть, как две стороны одной монеты похожи: но если первая превращает пустыню в цветущий сад, то вторая превращает цветущий сад в мёртвую пустыню. И те твари, что восстали из тел наших павших родных — это лишь следствие слепого, бездумного стремления смерти к разрушению. Бессловесные инструменты стихии, жаждущие лишь разрушения…

Я сокрушённо покачал головой, опустив глаза.

— Было время, я считал себя лучшим и даже единственным подобным мастером в королевстве: после моего похода на север, в дикие земли. Но я ошибался. — подняв голову, я пристально всмотрелся в лица людей, что внимали каждому моему слову. — Немногие знают, но королева была нездорова. Знаю, это может показаться невозможным: иметь проблемы со здоровьем, если ты не ранен, стар или отравлен чем-то… Но на то была веская причина: королева была проклята.

Я поднял руку и сформировал над ней чёрный шар смерти, вызывая страх в глазах собравшихся.

— Проклятье есть приём мастера смерти, направленный на то, чтобы причинить вред своему врагу. Медленно или быстро, но в конечном счёте проклятье даёт эффект, обратный искусству жизни: вместо того, чтобы усилить, оно ослабляет, вызывая проблемы со здоровьем, слабость, раны, и в самом конце - смерть. — Я вздохнул, развеяв шар. — Меллистрия была проклята кем-то ещё очень давно, вероятно, в те времена, когда я ещё не бывал на севере. Насколько я могу судить с вершины моего опыта, это проклятие имело своей целью вызвать бесплодие у женщины.

По рядам женщин прошлась рябь, многие ахнули, инстинктивно хватаясь за животы. Я увидел, как некоторые из моих солдат бережно обнимают девушек, успокаивая тех.

— Времени прошло немало, а королеве был нужен наследник. — продолжил я. — Она призывала к себе всё новых и новых целительниц, пытаясь избавиться от неведомой хвори. Меняла любовников одного за другим, вновь и вновь стремясь продолжить род. Но это было тщетно: каждый раз проклятье снова и снова убивало её нерожденного ребёнка. Убивало и становилось сильнее. Король с поддержкой своих людей — крепчайший из людей… Но и нашей крепости есть свои пределы. Наверно, отчасти поэтому Меллистрия и сдала город, понимая, что у ослабленной и проклятой, у неё мало шансов победить меня в дуэли.

Люди начали перешёптываться, тихо, но довольно заметно.

— Я не всегда был справедлив к вам, признаю это. — сказал я, и шепотки замолкли. — Отчасти мной двигала обида и жажда мести, и наверно, я перегнул палку в своём стремлении заставить женщин Таллистрии уважать себя. Поэтому когда принцесса Леана сбежала из города, я подошёл к королеве и рассказал ей о том, что знаю о её проклятии. Рассказал о его природе и том, что, возможно, мастер смерти вроде меня сможет распутать этот ядовитый клубок смерти, что пожирает её детей. И знаете, мне удавалось! Сперва я запечатал проклятье, заставив его прекратить своё действие. Именно тогда Меллистрия забеременела от меня и согласилась стать моей женой. Однако чудовищная сила смерти, напитанная смертями тысяч нерожденных детей, всё ещё таилась в ней. Медленно, но верно, я принялся вытягивать из неё этот яд, ослабляя проклятье. Я знал, что подобный океан силы смерти может быть опасен: именно поэтому, чтобы снять проклятье, мы направились далеко за город, приказали увести жителей, на случай, если что-то пойдёт не так…

Я почувствовал, как взгляд Гастона упёрся мне в спину: мастер, похоже, на миг вышел из своей апатии.

— Но на обратном пути, уже на воротах, нас встретил ударный отряд Ренегонцев, что пришёл за моей головой. — бросил взгляд на Гастона я. — Не знаю, можно ли сказать, что мы с Меллистрией полюбили друг друга… После того, что я сделал, отношения у нас были сложные. Однако в том бою она встала со мной спиной к спине. Мы сражались, двое против семидесяти, сражались и победили. Но последний удар мастер Гастона, что сейчас стоит перед вами, оказался слишком силён: всё же, вынужден признать, он отменный мастер… Он пробил насквозь и мою защиту, и меня, и даже Меллистрию. Я, здоровый молодой мужчина и король, выжил, конечно. Но вот Мели… Ослабленная борьбой с проклятьем, беременностью, усталая после долгого и изнурительного сеанса лечения и вымотанная боем с гвардией Ренегона… Она не выдержала. Гастон убил её, и вся чудовищная мощь смерти этого проклятья вырвалась наружу, сметая всё на своём пути.

Я сгорбился и укутался в плащ.

— Я пытался остановить её, конечно. — глухо произнёс я. — Но это было сродни тому, чтобы попытаться остановить руками лавину. Я лишь думаю о том, как хорошо, что Ренегонцы не явились раньше. Если бы они убили мою жену во дворце, до того как я сумел ослабить проклятье, возможно, вместо четверти Виталии мы бы потеряли весь город.

Делая вид, что преодолеваю самого себе, я медленно выпрямился и вскинул голову.

— Не знаю, сумеете ли вы простить меня за то, что я не сумел защитить вас в этот день. Но даю слово, так или иначе, я заставлю Ренегон заплатить за то, что произошло здесь сегодня. За каждую слезу, пролитую в эти дни, за каждого человека, за каждую крупицу страданий: они ответят так, что страх передо мною поселится в их сердцах на долгие века….

Внезапно из толпы горожан наружу протолкалась маленькая, лет десяти-одиннадцати девочка, и бросилась ко мне, обнимая.

— Это неправда. — подняла она на меня большие, честные глаза. — Вы спасли и меня, и мою сестру, и даже старую каргу Долли! Мама говорит, что там, где вы стояли, внутри кольца мёртвых остался целый конус живых жителей! Правда, я не знаю, что такое конус, но мы жили совсем недалеко от северо-восточных ворот!

Девочка доверчиво смотрела на меня с искренней любовью, держась за штанину. Я легко рассмеялся и поднял её на руки, улыбнувшись.

— Могу я доверять тебе важное дело, душа моя? — тепло спросил её.

— Конечно! — девочка активно закивала.

— Тогда помоги мне поджечь связки. Сегодня день горя… Но так или иначе, мы должны проститься с павшими.

Девочка серьёзно кивнула и взяла факел из рук подошедшего ко мне солдата. А затем, когда я подошёл к связке дров, подожгла её, едва дотянувшись тонкой ручкой. Вскоре и остальные костры заполыхали: мастера красных башен не теряли время даром.

Больше никто не произнёс на тризне ни слова в этот день. А на следующий я судил Гастона, в присутствии тысяч горожан, на центральной площади Виталии.

— Мастер Гастон, первый советник верховного иерарха и правая рука Кормира II. — неспешно начал я, сидя на помосте. — От имени людей Таллистрии, Палеотры, Ганатры и Арса я, король Горд, обвиняю вас в преступлениях против всех добрых людей королевств. Вы принесли множество страданий нашему народу. Вы обвиняетесь в практике искусств столь отвратительных, что требуют жизней людей для их использования. Вы убивали людей Виталии, попытались разрушить великий союз соединённых королевств, попытались лишить меня королевского достоинства, не имея на то законной власти. И что самое ужасное… Множество невинных людей погибло от вашей руки. — Гастон вздрогнул, когда я закончил свои обвинения его же словами. — Что вы можете сказать в свою защиту?

— Я не хотел убивать её. Это вышло случайно. — глухо ответил Гастон, стоя с опущенной головой.

— Какая интересная случайность. — всплеснул я руками. — Ударный отряд, состоящий из лучших мастеров и воинов Ренегона, совершенно случайно атакует меня в безлюдном месте, совершенно случайно убивает мою жену, что именно в этот день была со мной рядом и совершенно случайно она оказывается носителем проклятья, что способно уничтожить целый город. — Я доверительно наклонился к магу. — Знаете, Гастон, я могу поверить в одну случайность. С натяжкой - в две. Но чтобы три сразу, в одном месте… — Я покачал головой. — Боюсь, для этого надо быть совершеннейшим идиотом, а я всё же не таков.

— Я не хотел. — тупо повторил Гастон, не поднимая взгляда.

— Слушай мой приговор, убийца. — проигнорировал его оправдания я, и Гастон вздрогнул от такого наименования. — Несмотря на то что ты безумное чудовище, я отдаю себе отчёт в том, что всё это не только твоя вина.

Мастер криомантии неверяще вскинул на меня глаза, похоже, совершенно не ожидая таких слов. На его лица отразилась слабая надежда.

— Ты всего лишь цепной пёс, что выполнял чужие приказы. — продолжил я, и глаза первого советника расширились в понимании: всё же, он не был глуп… — Ты сказал, что действовал по приказу своего короля и главы церкви, и я верю тебе. Да, ты всего лишь слепое орудие… Что толку переплавить меч, если в смерти твоих людей виноват его хозяин? — Я наклонился и посмотрел псу церкви прямо в глаза. Так что слушай внимательно, Гастон, и запоминая. Забирай остатки своих людей и убирайся в Ренегон. Передай своему иерарху, передай своему королю, что однажды они ответят за все свои злодеяния. Передай им, что как король четырёх королевств, я сам буду судом конклава для них обоих. Передай им, что я требую от них явиться на мой суд, и если они откажутся, никто и ничто не остановит меня от того, чтобы призвать их к ответу. А теперь уходи, и больше никогда не появляйся в этих землях. Никогда.

Гастон смерил меня долгим, тягучим взглядом. Он все понял. Понял, что как я использовал ситуацию в свою пользу, понял, что проиграл, чувствуя тысячи злобных взглядов на себе… Поэтому он просто развернулся и ушёл, сопровождаемый больными тычками и бросками гнилых фруктов и овощей.

— Проваливай мразь!

— Убирайся в своё царство зла, убийца!

— Передай Ренегону, что они за всё ответят!

Я же расслабленно откинулся на спинку трона, прикрыв глаза. Теперь можно было и отдохнуть…

— Капитан, позовите ко мне Киану. — бросил я Фелису, а затем, немного подумав, добавил:

— И её подруг тоже. Это была чертовски напряжённая неделя.

— Что правда то правда, милорд. — вздохнул Фелис. — Но боюсь, я не могу выполнить ваш приказ. Все ваши любимые Таллистрийки, кроме Мелайи, погибли во время катастрофы.

Я резко вскинулся.

— Где тела?

— Сожгли на прошлой тризне, как и всех остальных. — философски пожал плечами капитан.

Настроение резко испортилось. Конечно, Киана начала сдавать последнее время… И всё же мне она нравилась. Нет, охотниц у меня теперь под рукой навалом: но как-то я прикипел к своим любым, первым…

Внезапная мысль пришла мне в голову. Интересно, как там Итем? Бедняга, кажется, крутил роман сразу с двумя моими охотницами!

— Тогда вызови ко мне в покои магистра Итема и графа Роланда. — сказал я. — Затем сходи к детям льда и попроси у них грибных настоек, таких, что покрепче, и тащи их нам. И Шеридана позови. Ниласа, пожалуй, тоже, заслужил…

— Что вы собираетесь делать, милорд? — подозрительно посмотрел на меня капитан Фелис.

Алкоголя в королевствах не водилось, конечно. Однако я точно знал, что гиганты гнали из грибов галлюциногенные настойки. Да и шаманы у них отнюдь не только варево прозрения делали… Что-то в запасниках у ребят Вальгарда должно быть, и для неподготовленных людей вполне сойдёт.

— Будем грустить, капитан. — вздохнул я. — И лучше это делать вместе, чем в одиночестве.

Идея оказалась… Ну, скажем так, эффективной. Сам я настойку почти не почувствовал, разве что координация пострадала: а вот аборигенам изрядно похорошело с пары кубков: ядрёная смесь была рассчитана на гигантов.

— Ты… Ик… Хочешь занять моё место… — сведя глаза к переносице, Шеридан грозно пытался посмотреть на герцога Ниласа.

— Ну… Хочу… И чо… — икнул герцог Палеотры.

— Забирай. — Шеридан полез обниматься к военачальнику армии Палеотры. — Мы ж друзья…

— Нельзя же… Друзей подсиживать… — пробормотал Нилас, оглядывая королевские покои таким взглядом, словно они летают вокруг него.

— Как-то вокруг холодно стало. — поёжился Итем. — Может, огоньку?

— Лучше два огонька. — важно кивнул граф Роланд.

— А ещё лучше три. — поддакнул капитан Фелис.

Надо ли объяснять, почему мне пришлось вызывать мастеров воды тушить пожар? Одним словом, вечер был хороший… Но посреди ночи моих собутыльников вырубило окончательно.

Можно было бы пойти спать, но у меня оставалось ещё одно незавершённое дело. Найдя одного из рыцарей смерти, я приказал ему вызвать ко мне магистра Пикуса. Заспанный и удивлённый, он вскоре предстал передо мной. Мы общались на одном из балконов, наблюдая за притихшим ночным городом.

— Что вы думаете о произошедшем, магистр? — вкрадчиво спросил его я.

— Никто не ожидал от Ренегона такого удара. — покачал головой Пикус. — За такое будет мало одной войны… Но мне претит мысль устраивать новую резню, после того, что мы все видели здесь. Это отвратительно.

— Я дал слово странникам, что не буду объявлять войну Ренегону первым. — ответил я. — Кстати, вы не знаете, где сейчас совет ордена?

Пикус посмотрел на меня странным взглядом.

— Вам не доложили? Хотя, конечно, в такой апатии все забыли про доклады… Все члены совета, кроме одного, мертвы. Их дом находился в некотором отдалении от северо-восточных ворот, но их всё равно достало. Выжил только двое из них, Мерик: молодой рыцарь, похоже, был у любовницы в тот день. И рыцарь постарше, сэр Колн, что тоже не был дома. Они сперва помогали целительницам, затем организовывали питание по вашему приказу. Сражались с мертвецами… Оба уехали прямиком в Ренегон, после того как сожгли остальных членов совета.

Я устало прикрыл глаза. Даже не знаю, к лучшему или худшему это. С одной стороны, стариков мне удалось убедить. С другой, идиотами те отнюдь не были и могли догадаться об обмане в дальнейшем. Ладно, это дело десятое, время покажет, куда посмотрит орден…

— Меня интересует ещё один вопрос, мастер Пикус. — сказал я после долгого молчания. — Вы знаете, как Гастон убил мою жену?

— Все, кто мог видеть вашу битву, кроме Ренегонцев, погибли. — покачал головой Пикус. — А те молчали…

— Я расскажу вам. — кивнул я. — Он сотворил огромную волну, десятки метров в высоту. Но это не страшно, вряд ли Меллистрию бы убил потоп… За мгновение до того, как меня настигла волна, она разделилась на части, превращаясь в тысячи ледяных нитей и игл, что пробили меня и мою защиту насквозь: столь сильным было давление на определённые участки моего покрова. Я выжил, конечно, но вот за моей спиной стояла Меллистрия. Вы ничего не хотите сказать мне по этому поводу? Насколько я знаю, никто не владеет магией льда в королевствах. Кроме вас. И я отлично помню, где и когда вы ей научились…

Пикус сильно побледнел. А затем рванул воротник робы и судорожно задышал под моим тяжёлым взглядом.

— Говорите. — приказал я.

— Я… Я и подумать не мог… — проблеял маг.

— Чётко и ясно! — цыкнул на него я.

Пикус глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. А потом жалобно заговорил:

— Конечно, я виновен милорд… Но это не со зла! Я написал книгу о ледяной магии, отправил её в цепь воды! Гастон один из лучших мастеров королевств, наверно, он как-то достал её или копию, хотя она и предназначена для внутреннего использования...

— Ты понимаешь, что убил тысячи этим решением? — холодно посмотрел на него я.

Пикус грохнулся передо мной на колени.

— Умоляю, милорд… Я не хотел ничего такого, просто хотел поделиться своим знанием! Прошу, простите меня…

Старый маг внезапно расплакался, осознавая свою ошибку. Слабые они какие-то, эти мастера воды… Что Гастон, что Пикус. Ну, подумаешь, массовые убийства, что, повеситься теперь? Я как-то не проливал слёз по тем семнадцати тысячам, что прикончил на севере!

— Встань. Я прощу тебе, если сделаешь две вещи. — сказал я.

Пикус торопливо поднялся и посмотрел на меня с надеждой.

— Первое - я хочу, чтобы ты устроил объединение водной цепи и красных башен. Убеди остальных водников. Я понимаю, что вероятнее всего вас ждёт подчинённое положение, но, думаю, выбью из Грицелиуса половину магистерских кресел для вас. Это то, что должно быть сделано. Добавите к себе затем мастеров Арса и целительниц Таллистрии, назовёте новый орден, например, кругом стихий… Ты понял меня?

Пикус тяжело вздохнул, склонив голову.

— Это будет непросто, милорд, но я постараюсь. Круг стихий… Звучит не так уж и плохо, если так подумать.

— А вот второе задание будет потяжелее. — я отвернулся, смотря на ночной город.

— Тяжелее, чем подготовить объединение мастеров четырёх королевств? — всерьёз удивился Пикус.

— Да, тяжелее. — кивнул я. — Раз уж за моей головой прислали отряд… Я хочу вернуть должок. Найди мне двадцать лучших мастеров с нашей стороны. Научи их убивать. Добавь к ним хороших наёмников, для поддержки. Постарайся, чтобы это нельзя было связать с нами, никто не должен знать, что это моих рук дело.

— Вы хотите убить короля Ренегона? — глаза магистра воды стали напоминать блюдца.

— Нет. — ответил я. — Я хочу, чтобы вы убили главу церкви, Этериаса Инвиктуса.

Король — это просто мясо. Я уже убивал королей. Но вот один из лучших мастеров королевств, верховный жрец, фактически, избранник бога… Про него ходило немало слухов, а Гастон ясно дал понять, что хорошим мастерам есть чем меня достать. Глава церкви это ведь не просто мастер, это религиозная фигура, символ, вокруг которого можно объединить народ. Избавиться от него, определённо, будет верным решением.