Урожай Смерти

Глава 59. Магия войны, Часть 2.

Седовласый, коротко стриженный и гладко выбритый старик сидел за письменным столом, сосредоточенно выводя на бумаге символы. Слабый, едва набирающий силу свет раннего утра робко освещал золотистую вышивку на его роскошной мантии из красного бархата.

Он был не один в рабочем кабинете: напротив стола стояла женщина, чей внешний вид изрядно контрастировал со спокойным рабочим образом старика.

Женщина выглядела отвратительно: настолько, что на первый взгляд было сложно даже определить её возраст. Оборванная, грязная, покрытая пеплом и запёкшейся кровью одежда. Некогда, возможно, рыжие, а ныне почти чёрные от грязи и копоти волосы. Толстый слой темно-серого пепла покрывал безучастное лицо с глубоко впавшими глазами: похоже, она не спала уже несколько суток.

Старик продолжал писать ещё почти полчаса, пока женщина перед ним просто стояла, уставившись в стену пустым взглядом. И только закончив с последним листом, хозяин кабинета неторопливо отставил в сторону чернильницу, приложил к лицу красную печать с оттиском символа красных башен: обведёнными в круг языками пламени, в обрамлении семи башен. Сцепив руки, он наконец-то обратил свой взгляд на женщину.

— Знаешь, Фелиция, я давно привык к твоим разнообразным выходкам. — покачал головой старик. — Но в этот раз, ты, безусловно, превзошла саму себя. Я даже не буду спрашивать как и почему так вышло. Ты сама-то хоть осознаёшь последствия своего поступка?

Женщина промолчала, продолжая безучастно смотреть в пустоту.

Старик неторопливо отодвинул стул и поднялся, подойдя к окну. А затем резко рявкнул, развернувшись:

— Десять тысяч! Как минимум десять тысяч человек жили в этом городе! Всё, до единого, мертвы! А вместе с ними сотни наших солдат! Бравые, честные парни Палеотры! Офицеры соединённого королевства!

Фелиция вздрогнула, но не ответила. Старик одним быстрым, слитным движением шагнул, к ней, и отвесил ей мощную пощёчину, столь сильную, что в сторону брызнула кровь, разбивая губу женщины.

— Вспоминай!

Впервые в глазах женщины отразилось что-то кроме пустоты. Образы воспоминаний вспыхнули в памяти, смывая апатию. Огонь, пожирающий город. Сосущая пустота внутри… Ей нужна была сила: и она была вокруг. Первая жертва: случайный горожанин, что с ужасом выбежал на улицу, видя наводнение. Взмах руки: и чёрные когти вспарывают его глотку. Вторая, третья: и очередной квартал вспыхивает пламенем.

Мастера пламени не превратились в одночасье в мастеров смерти, конечно. Но, как и всякие маги, мастера красных башен ценили силу и новые знания. А потом простейшие, и наиболее эффективные приёмы культа смерти быстро оказались освоены: в первую очередь, знание о том, как получать из жертв силу.

Многим сила смерти казалась грязной, отталкивающей, извращённой жизнью: в некотором роде так оно и было. Но это всё ещё была сила, и опытный мастер мог преобразовать её, использовать в своих целях… Какими бы они ни были.

Улица сгорала за улицей? Но зачем? Почему? В разуме обессиленной волшебницы вспыхнул новый образ: свет, сжигающий его, а затем - безудержный, разрывающий горло и душу крик и всепоглощающая ярость.

Ногти вонзились в руки с такой силой, что с них капала кровь.

— Они убили Вотала. — исподлобья посмотрела Фелиция на отца.

— Кто они, дура? — закричал Грицелиус. — Невинные жители, что даже не участвовали в войне? Да хоть десять Воталов! Это не повод сжигать целый город!

— Ты никогда не одобрял наш брак. — равнодушно пожала плечами женщина. — Неудивительно. Тебе не понять…

Старик внезапно успокоился и отвернулся к окну, сцепив руки за спиной.

— Я изменил своё мнение. Вотал был достойным мастером и прекрасным шаманом. Я сожалею о его смерти.

Фелиция вытаращилась на отца так, словно увидела чудо света.

— Что? — тупо спросила девушка.

— Твой муж был достоин тебя, и я признаю это. — спокойно продолжил Грицелиус. — Жаль, мы так и не успели познакомиться поближе. Но эта война заставила меня уважать его. Но вот ты, похоже, не была достойна его. Чтобы он подумал, увидев тебя сейчас?

Фелиция вновь вздрогнула, обхватив себя руками.

— Что я должна сделать? — тихо спросила она, опустив глаза.

— Для начала приведи себя в порядок. А потом мы поговорим. — приказал старый маг.

Через полчаса чистая Фелиция вновь стояла навытяжку перед отцом, в новой, простой красной мантии, аккуратно убрав высушенные темно-рыжие волосы в пучок. Предводитель круга стихий и верховный магистр красных башен всё также неподвижно стоял в той же позе, сцепив руки за спиной.

Мы, повелевающие пламенем, люди действия. Огонь, что горит в наших сердцах, меняет нас. Разжигает чувства, страсть, создаёт движение… Ты почувствуешь это, как чувствует каждый из нас. Это не проклятие и не благословление: лишь свойство природы, которое мы должны учитывать. Это не сведёт с ума, не изменит тебя в корне… Но однажды, зайдя по дороге пламени достаточно, ты поймёшь, что бездействие, стагнация, и даже простое спокойствие станет для тебя пыткой. Таков наш путь, таково наше кредо. Запомни это. Прими это всем сердцем. И тогда пламя, что живёт в твоей душе, никогда не угаснет.

Слова отца, сказанные когда-то, в далёком детстве, всплыли в голове волшебницы. Но стоящей перед ней фигура так и осталось спокойным, полностью неподвижным изваянием. Женщина неловко поёрзала, ожидая дальнейших слов.

— Вотала убил Этериас Инвиктус. Небесный удар света, техника мастеров света: что-то вроде фокусирующий линзы, дабы собрать солнечный свет и обратить его в состояние, близкое к пламени. Одна из высших техник, не каждый мастер света владеет. Великолепно исполненная, накрыла всю группу. — наконец, заговорил Грицелиус, не меняя позы. — Почему ты убила остальных? Чем они провинились?

Фелиция глубоко вздохнула, собираясь с силами и на миг зажмурилась, погружаясь в воспоминания.

— Я… я не уверена. Думаю, я впала в безумие пламени. Слилась со стихией.

— После такого не возвращаются. — бесстрастно парировал Грицелиус.

— Возможно, частично. — обхватила себя руками за плечи девушка. — Я помню, как внутри словно оборвалось что-то… И я закричала… А затем: только образы, вспышки. Кажется, я вычислила источник удара: нити силы, что сотворили тот чудовищный свет, и сама ударила. Ударила, но не ощутила смерти сильного мастера. Вокруг города была вода, и мне казалось, она казалась мне непроходимым барьером: инстинктивно… И я била вновь и вновь, но словно в пустоту: он всё не умирал и не умирал…

— Потому что он уплыл. Сразу же, после того как нанёс удар. — холодно ответил Грицелиус, заставляя дочь вздрогнуть.

— Я не…

— Конечно, ты не знала. Крупные водные пространства, неопытность… Ты даже никогда не выходила в открытое море, это всегда дезориентирует нас сначала. — вздохнул старый маг. — Моя ошибка.

В комнате повисло молчание: но ненадолго.

— Нет. — решительно ответила Фелиция, выпрямившись и вздёрнув подбородок. — Я полностью признаю свою вину и приму любое наказание.

— Любое? — приподнял бровь Грицелиус, обернувшись.

— По законам военного времени за такое полагается казнь. — твёрдо кивнула волшебница.

Некоторое время старый маг молчал, вернувшись к созерцанию окна.

— Я рад, что ты цела и в своём уме, Фелиция. — наконец, вздохнул он. — Ты же не думаешь всерьёз, что я позволю кому-то казнить свою единственную дочь и оставить внука без матери? Я всё уладил. Официальная версия гласит, что ты пыталась убить диверсанта, который прятался в городе и прикрывался мирными жителями как живым щитом. Ты можешь быть свободна. Отдохни.

Волшебника помялась, опустив взгляд.

— Я… Я понимаю, что это вызовет многие проблемы. Я могу как-то помочь исправить это?

— Можешь. Мы обратим это в силу. — ответил Грицелиус. — Создадим легенду о великой огненной ведьме, способной спалить целый город. Любой войне нужны герои. От тебя будет требоваться лишь соответствовать. Ты можешь возглавить один из наших ударных отрядов… Может, даже однажды сможешь отомстить. Возьмёшься?

В потухших глазах огненной ведьмы вспыхнула искра пламени. От апатии не осталось и следа.

— Справлюсь. — стиснув зубы, отрывисто кивнула ведьма.

— Тогда иди. Если есть какие-то вопросы, задай их сейчас. У меня ещё много работы, компенсировать последний удар и сохранить старые темпы наступления будет непросто. Вполне вероятно, мы ещё не увидимся долгое время.

Фелиция ненадолго задумалась, застыв в лёгкой нерешительности. А затем всё же спросила тихим, полным ненависти голосом:

— Как… как он делает? Как выживает там, где умирают другие? Как побеждает тогда, когда победить невозможно? Откуда берётся такая сила? Что даёт ему её?

Пояснять, кто имеется в виду, Грицелиусу не требовалось.

— Это неправильный вопрос. — после краткого молчания покачал головой Грицелиус.

— А какой правильный? — живо спросила Фелиция, приподняв бровь.

Взгляд верховного мага стал рассеянным: старик погрузился в воспоминания.

— Великих мастеров всегда было немного. Наиболее талантливые из нас, те, в чьих жилах кипит чистая сила сотворения: они рождаются редко. Раз в столетие, а то и пару. В теории любой человек может стать великим мастером, через упорство, тяжкий труд и совершенствование своего мастерства: но на практике все магические ордена, включая церковь, берут на обучение только самых талантливых, оставляя за бортом слабосилков, неспособных по незнанию навредить себе и остальным. Вопрос ресурсов: слишком много времени и сил надо потратить на обучение слабых, и потому тем достаются лишь обрывки знаний, да фокусы деревенских травниц. Возможно, это следствие несовершенства нашей системы обучения: быть может, когда-нибудь мы научимся использовать и таких. Однако истинных сокровищ, сияющих душ, как называл их мой наставник, всегда было очень мало. Не в каждом королевстве вообще такой найдётся: бывали случаи, когда верховным иерархом какого-либо королевства становился просто самый сильный мастер, который существенно не дотягивал до уровня остальных, просто за отсутствием иных претендентов. Например, нынешний верховный магистр кольца воды в Ганатре заметно слабее меня. Нет, целитель он превосходный, да и в бою не уступит своим подчинённым, но я бы не оставил от него и пепла, даже случись нам сражаться в открытом море. Увы, лучших всегда немного. Поэтому вопрос нужно ставить иначе. Тебе следует спрашивать не про его то что даёт ему силу: это всего лишь природный талант в сочетании с суровым воспитанием мастеров Аурелиона. Нет, следует спросить иное: кто убил остальных?

— Что ты имеешь в виду? — нахмурившись, уточнила Фелиция.

— Аурелион - одно из самых молодых королевств. — уточнил Грицелиус. — Их мастера уступают остальным в искусстве, просто потому, что у них было мало времени и денег. Из-за молодости их школы многие наши, да и не только наши секреты, им неизвестны. Однако для того, чтобы оставаться на уровне с остальными, они в своё время, когда королевство только развивалось, приняли спорное решение: ужесточили школу выживания, что проходят все неофиты-боевики, до предела. Из-за этого до конца обучения в Аурелионе доживает лишь четверть учеников, в среднем… Об этом просто редко говорят. Но они выходят сильнее: давление делает своё. С другой стороны, мы компенсируем это знаниями и мастерством, которые им недоступны, и при этом имеет заметно больше людей. Когда я был молодым мастером, среди наших магистров шли споры на этот счёт: школа Аурелиона тогда как раз едва-едва успела зарекомендовать свою эффективность. Но всё же, тогда мы сошлись на том, что не готовы жертвовать таким числом учеников ради этого. Оно того просто не стоит. Сейчас, когда молодой иерарх, пройдя подобную школу, получил доступ к архивам Ренегона, нет ничего удивительно в том, что он стал одним из сильнейших мастеров королевств.

— Я не об этом. — покачала головой Фелиция. — Ты говорил про убийство.

— Талантливого мастера, прошедшего хорошую школу выживания, крайне тяжело убить. Я так навскидку даже не назову тебе тварь, способную на подобное, потому что известные нам обитатели суши и даже море на такое неспособны. — степенно ответил Грицелиус. — Разве что может сработать эффект внезапности, как, например у меня с Крикуном: ранее нам не попадались твари, способные оглушить человека на большом расстоянии звуковым ударом. Однако вот так совпадение: лучшие мастера королевств за последние годы словно бы вымерли. Нас всегда было немного, но мы очень живучи. Наш век выдался ещё богатым на таланты: у Палеотры был я, есть Итем, и, помимо нас, был ещё наш верховный иерарх. Не скажу, что мы были дружны, но мастером он был отменным: даже лучше меня. Целых трое великих мастеров, когда Ганатра могла похвастаться только их верховным. В Ренегоне тоже была троица: их глава церкви, Гастон, и старик-магистр, возглавляющий орден странников. А затем всех иерархов убили. Разом. Что в принципе дело практически невозможное: сила, способная на подобное, может уничтожить целое королевство.

Старый маг на миг отвлёкся, нахмурив брови.

— Это само по себе дело в высшей степени странное, да и странное проклятье на храме Отца ясности не добавило. Многие сосредоточились на расследовании этого дела, но никто не преуспел. Сейчас Альянс винит нашего короля в этом, однако это, скорее всего, просто вражеские домыслы. Куда более важен другой факт, на который они не обратили внимания…

— Это какой же? — жадно подалась вперёд Фелиция.

— Почти всё великие маги королевств на текущий момент мертвы. — сверкнул глазами Грицелиус. — Словно попали под какую-то лавину. Сперва иерархи. Затем готовящийся уйти на покой бывший иерарх Нелеи. Следом остальные: в южных королевствах, да и на севере, была парочка действительно великих мастеров. Но всё они погибли при странных, загадочных обстоятельствах, которые никто не смог объяснить до конца. Я не верю в такие совпадения.

Фелиция всерьёз задумал. А затем прямо спросила:— Ты уверен, что их не прикончил сам Горд? Ему хватило бы сил. В рамках подготовки к войне за право властвовать над королевствами… Почему нет?

Грицелиус покачал головой.

— Предположение логичное, и рассматривал эту версию. В неё хорошо укладывается тот факт, что живы мы с Итемом. Однако вместе с тем уцелела и глава таллистрийского круга жизни, хотя, она женщина и не боевик… Но это невозможно. Горд не смог бы прикончить одиннадцать иерархов в прямом бою в одиночку, а на тот момент у него не было могучих союзников, кроме меня: это я выяснил достоверно. Даже ударив внезапно, из засады, даже создав могучий ритуал-ловушку, он бы убил одного, двух, пятерых… Но не одиннадцать. Остальные бы стёрли бы его в пыль. В крайнем случае, даже умирая, они бы разнесли весь королевский квартал Кордигарда. Великие маги не умирают так легко, а я за последнее время хорошо выяснил, на что способны мастера смерти. Нет, их силам есть свой предел, и даже тысячи жертв не помогли бы ему тогда прикончить всех. Поэтому я не верю в обвинения Альянса: слишком несопоставимы силы. К тому же остальные великие мастера погибли, когда наш король был далеко от места их смерти.

— Тогда кто или что их убило? Если ему не хватило бы сил… Они ведь умерли тихо, верно? Никто даже не заметил сразу?

— Не тихо. — покачал головой Грицелиус. — В храме были следы боя. Слабые, незаметные, но всё же, они дали бой тому, кто пришёл по их головы. Вот только сила подобного существа… Я бы не хотел столкнуться с подобной тварью в бою. Потому что для того, чтобы убить одиннадцать лучших мастеров магии в королевствах так, чтобы этот бой не вышел за пределы храма… Здесь нужна сила бога. Но Отец бы не стал. Другие боги тоже. И эта тварь, возможно, где-то здесь, в нашем мире, следит за нами прямо сейчас, готовясь нанести уда…

Глаза Фелиции расширились. Она узнала жест: старый, почти неиспользуемый сигнал мастеров пламени, что используют напарники. Жест означал, что надо уходить в защиту, ибо твой союзник будет бить по площадям.

Никогда в жизни волшебница не творила щиты так быстро. Потому что в следующий миг Эрнхарт Грицелиус, спокойно, безмятежно ведя наставляющий её разговор без всякого перехода буквально взорвался пламенем, заливая огнём всё вокруг. Фелиция скрючилась в три погибели, с трудом удерживая поглощающую пламя сферу огня: техника, специально разработанная мастерами красных башен, чтобы не задеть своих. Однако пламя её отца было столь сильно, что ей едва хватило сил и воли удержать его…

Всего пара мгновений: и пламя рассеялось, и давление пропало. Фелиция неуверенно поднялась, продолжая удерживать сферу.

Дом, в котором они находились, перестал существовать. Они стояли на небольшом кусочке раскалённого камня посреди озера чёрной, грязной лавы.

Грицелиус взмахнул рукой, разгоняя дым.

— Что… Что это было? — выдохнула Фелиция.

Могучая огненная ведьма, способная сжечь целый город, впервые за долгое время вновь почувствовал себя маленькой девочкой рядом с отцом.

Глава круга стихий некоторое время молчал, словно вслушиваясь во что-то. А потом раздосадовано вздохнул.

— Ушёл. Кто бы это ни был, он ушёл. Я его определённо задел, но сомневаюсь, что навредил всерьёз. Но, думаю, это была та самая тварь, что убила остальных. Похоже, она владеет чем-то вроде искажения пространства. Никогда не думал ,что такое возможно, но поди ж ты… Взяла и пропала, а мир словно вздрогнул и пошёл рябью.

— Не уверена что хочу знать, что это. — поёжилась Фелиция.

— Оно выглядит как чёрное облако. Или что-то похожее на чёрное облако. Или, может быть, это зрительная иллюзия, скрывающая что-то ещё, вроде пустынного миража. Мне докладывали, что подобная тварь однажды возникла над домом верховного иерарха в Ренегоне, и это сопровождалось разрушениями и странной магией. Заметить эту дрянь крайне сложно: маскируется прекрасно. Пришлось готовиться по косвенным признакам: хорошо, что мой человек в Кордигарде сумел запомнить остаточный фон, а затем мы вместе изменили несколько мелких магических источников так, что те подавали заметный только мне резонанс… До сих пор я не был уверен, что сработает, но, похоже, тварь не так хитра, как мне казалось.

Некоторое время они молчали, вместе наблюдая за кипящей лавой, что медленно остывала. Фелиции пришлось сосредоточиться, применяя технику, поглощающую жар: её отец же, казалось, делал это инстинктивно, будучи мыслями далеко отсюда. Удивительно, не женщина не видела на лице своего отца и тени страха: даже стоя на границе смерти, готовый сразиться и умереть, тот, казалось, даже не допускал и мысли об испуге.

— Я всё ещё хочу мести. — решительно сказала женщина.

— Ты не сможешь убить его. — покачал головой Грицелиус. — Особенно в одиночку. Возможно, не сможешь даже с отрядом: перед нападением на город он расправился с одним из наших ударных отрядов.

— А ты? — внимательно посмотрела на отца Фелиция.

Пожилой маг некоторое время молчал, смотря на медленно остывающую лаву.

— Может, и могу. — наконец, ответил глава круга стихий. — Он моложе и куда менее опытен, хотя на его стороне играет божественная защита. Но мне хватит сил её пробить. Я не уверен, что хочу этого. Вся эта война… Это такая глупость, ты знаешь? Знать, что рядом обитает тварь, равная по силе богам, знать, что она убивает наших лучших мастеров, и сражаться друг с другом… Словно сценарий, постановка, развязанная и поддерживаемая кем-то крайне могущественным. И именно в тот момент, когда Отец оставил нас и не отвечает на молитвы. Это не может быть совпадением.

— Я понимаю. — вздохнула Фелиция. — Но не могу принять. Наверно, ты прав, одной мне не справиться. Я попрошу короля, всё же, когда-то…

— Нет. — резко ответил Грицелиус, повернувшись к дочери. — Нет… — выдохнул старый маг, успокаиваясь. — Я разберусь с этим сам.

Отряд из семнадцати мастеров в серых, покрытых коричневыми и тёмно-зелёными пятнами мантии быстрым шагом двигался по плато. Три новые пятёрки, что Этериас снял с фронта: и его последний напарник. Последний из тех, что выжили…

Это обстоятельство не слишком-то вдохновляло остальных, если быть честным. Но на лицах волшебников Ренегона была лишь мрачная решимость.

Ударная группа двигалась через каменистое плато с редкими Валунами: эта часть земель Ренегона была необитаема людьми, и потому являлась хорошим путём, чтобы незаметно добраться до места, где, как докладывала им армейская разведка, находился ещё одна двадцатка мастеров пламени.

Но в этот раз им не суждено было добраться до цели. Движение мастеров прервал спокойный, уверенный, и слегка насмешливый голос:

— Далеко собрались?

Опытные боевые маги среагировали мгновенно, образуя кольцо: но их не атаковали. Этериас сосредоточился на ощущениях, внимательно ощупывая своей силой окружение… Но долго искать не пришлось. Из-за крупного, вросшего в землю, покрытого слегка подсохшим коричневым мхом валуна показался старик в красной мантии, что ловко подкинул себя ветром вверх, забираясь на него.

— Какая неожиданность. — не моргнув и глазом, солгал волшебник. — Сам глава церкви и такая команда поддержки… Удивительно, что судьба свела нас вместе, правда?

Этериас помедлил с ответом, вглядываясь в лицо противника. А затем его глаза слегка расширились в узнавании.

Перед ним стоял верховный магистр красных башен. Они не были добрыми знакомыми, но пересекались: годы назад, в Ренегоне, на последнем конклаве королей, да и на предпоследнем тоже, когда его только посвятили в сан…

— Это засада. — мрачно бросил глава церкви своим соратникам. — Приготовьтесь к бою.

Сообщение было лишним: это и так стало очевидным. Однако, к удивлению магов Ренегона, стоящий на камне повелитель пламени не спешил нападать. Напротив, Грицелиус широко, почти радостно улыбнулся и сел на край камня, свесив ноги и поболтав ими, словно ребёнок. Лишь глаза оставались холодными, цепкими, отслеживающими каждое движение.

— Вы удивительно догадливы. — усмехнулся маг. — Это действительно засада. Вы и в самом деле думали, что один и тот же трюк с убийством моих людей получиться дважды? Какая самонадеянность. Однако вы ошибаетесь, если думаете, что угадали мою цель.

На каменистом плато повисло молчание. Маги Ренегона слегка растерялись: а сам Этериас мрачно оглядывал окружение, всё ещё подозревая ловушку. Где же прячутся остальные? В земле? За камнями? Валунов немного, но достаточно, чтобы спрятать отряд, и те хорошо скроют фон жизни…

— У меня есть предложение к тебе, Этериас Инвиктус. — прервал молчание Грицелиус.

— Не думаю, что вам найдётся, что мне предложить. Если только это не добровольная сдача в плен. — качнул головой глава церкви.

Грицелиус фыркнул и спрыгнул с камня, мягко опускаясь на землю. Этериас уже приготовился атаковать: но, вопреки его ожиданиям, повелитель пламени лишь медленным, нарочито-спокойным шагом подошёл почти в упор, остановившись всего в метре от своего визави.

— Удивительная самонадеянность. — покачал головой старый маг. — Даже в засаде, с очевидным перевесом сил на моей стороне, я не вижу в тебе и тени страха. И всё же, я удивлю тебя. Я вызываю тебя на дуэль, повелитель света и ветра. Эстеро дан торанис. Как равный равного. Моя душа против твоей. Воля против воли. Пусть всполохи потока рассудят нас: отныне и навсегда.

Глаза главы церкви расширились в изумлении.

Очень давно в королевствах не звучало этих слов. Столетия прошли с тех пор, как церковь запретила магические дуэли: далеко не каждый мастер по сей день помнил, как когда-то давно среди людей гремели и магические битвы.

Эстеро дан торанис - сотворение, что рассудит нас. Древний призыв к силе самого потока, которому когда-то научил первых мастеров людей сам Отец. Раньше люди верили, что сама сила сотворения, великого потока, что пронизывает все миры, имеет свою волю: никто не знал наверняка, конечно, но разумные часто любят приписывать собственные черты разнообразным объектам, ведь кто, как не незримая, бесконечно могущественная сила, может рассудить их, когда сами боги отказываются вмешиваться в их спор?

Этериас помедлил, внимательно изучая своего врага. Он был удивлён, но недостаточно, чтобы стать глупым.

— И почему я должен на это согласиться? — недоверчиво качнул головой иерарх. — Что помешает твоим людям добить меня после дуэли, уже уставшего? Быть может, ты лишь выигрываешь время, а вокруг стягивается кольцо.

Грицелиус взмахнул рукой, и вместе с этим взмахом из-за камней вышли мастера пламени, беря группу иерарха в кольцо. Больше четырёх десятков…

— Я могу просто атаковать. — спокойно ответил Грицелиус. — И убить вас всех прямо сейчас. Ты хорош, но недостаточно, чтобы убить всех моих людей вместе со мной. Выбирай.

Этериас осмотрелся вокруг, становясь мрачнее тучи. Вполне возможно, вышедшие - далеко не всё. Без шансов. Он бы справился с десятком, может, с двумя. Но не с равным ему повелителем пламени, что уже однажды сломал его защиту, и полусотней мастеров одновременно.Как бы иерарху ни хотелось обратного, увы, он не был всесилен.

— Почему ты делаешь это? — не выдержав, воскликнул глава церкви. — Почему сражаешься за него?!? Мы оба - мастера людей! Братья по духу! Что заставляет тебя идти за чудовищем, уничтожившим целое королевство?!? Тем, кто убивает любого, посмевшего встать на его пути? Сумасшедшим отродьем самой…

— Попридержи язык. Ты говоришь о моём короле. — холодно оборвал монолог своего противника Грицелиус.

— Ты знаешь, что я прав. — твёрдо выпрямился Этериас, вскидывая подбородок. — Так почему же?

Они столкнулись взглядами: непоколебимая решимость молодого иерарха и уверенная в своей правоте мудрость старого магистра.

Грицелиус отвёл взгляд. Повисло молчание.

— Наш король не идеален, я знаю. — после краткого молчания ответил глава круга стихий, смотря в сторону. Но не он начал эту войну. Не он убил беременную женщину, что была готова принести ему наследника. И, как бы ни были жестоки его действия, в конечном счёте, именно его правление принесёт мир в королевства.

— Мир… — горько усмехнулся Этериас, покачав головой. — Вот только какой мир это будет? Мир под пятой безжалостного тирана, готового убивать кого угодно, чтобы сохранить свою власть? Не в таком мире я хочу жить. Я выбираю свободу.

Старый волшебник снисходительно посмотрел на молодого мага, как на ребёнка.

— Свободу… Чем твоя свобода отличается от его? Почему ты можешь делать всё что хочешь, а мой король нет? Кто поставил правила, те самые моральные границы, в которые ты так хочешь загнать всех остальных? Кто дал тебе право решать за всех?

— Это называется человечность. — твёрдо ответил Этериас. — И я бы не променял её ни на что другое. Потому что, если мы откажемся от того, чтобы быть людьми, кем мы станем?

Грицелиус надолго замолчал, размышляя. В какой-то момент Этериасу даже показалось, что он просто даст команду атаковать: но нет, старый маг всё же заговорил.

— Ты сражаешься с неизбежным. — укоризненно посмотрел на противника глава круга стихий. — Тысячу лет назад мы были лишь группой полудиких племён, что жили небольшими группами. Племена объединялись, образуя полисы и города. Города выросли, образуя баронства и графства, а затем и целые королевства. Люди стремятся к единству: именно оно делает нас сильнее, позволяя выживать там, где гибнут одиночки. Рано или поздно мы придём к этому. Один народ. Одно королевство. Один король. Подумай о том, сколько жизней это может спасти. Сколько тайн раскрыть. Сколько великих дел можно совершить вместе…

— Неизбежного не существует. — Этериас даже не колебался.

— С твоей смертью или сдачей война закончится. — внезапно сказал Грицелиус. — Ты остался последней нитью, разве нет? Духовный лидер, последний из иерархов, сильнейший волшебник Альянса… Вся эта кровь, боль и ненависть… Всё может закончиться здесь, прямо сейчас.

— К сожалению, не могу сказать тоже про тебя. — криво усмехнулся глава церкви. — Впрочем, пока жив твой король, боль и кровь никогда не закончатся.

— В таком случае нас ожидает вечность боли, потому что он бессмертен. — сухо возразил Грицелиус.

— Если это и правда так… Значит, мы будем сражаться вечно. — решительно ответил Этериас. — Пока он не сдастся и сам не прекратит эту войну.

Старый маг протяжно вздохнул, словно сетуя на безумное упрямство собеседника.

— Мои люди отпустят тебя в случае победы. Таков мой приказ и моё слово. А теперь выбирай. Это моё последнее предложение. Другого не будет.

Этериас смотрел в глаза старого мага несколько долгих, тягучих мгновений, а затем кивнул.

— Эрнхарт Грицелиус. Я принимаю твой вызов, повелитель пламени. Как равный равного. Моя душа против твоей. Воля против воли. Пусть свет и ветер сотворения докажут мою правоту. Эстеро дан торанис.

С этими словами глава церкви махнул рукой, приказывая своим людям отойти подальше, оставаясь один в кольце.

Грицелиус улыбнулся: одними глазами, почти незаметно. В этот самый миг можно было предать древний обычай, приказать атаковать, убить соперника. Но вместо этого повелитель пламени лишь отдал зеркальную команду, приказывая своим людям отступить на край плато.

Для сражения двух великих волшебников, несомненно, требовалось место.

— Последние слова? — без тени насмешки спросил Грицелиус, на правах старшего по возрасту.

— Ты можешь выбрать неумолимое течение истории - это твоё право. Я выбираю стать мастером моей собственной судьбы. Ради всех нас. — с непреклонной решимостью в голосе ответил верховный иерарх.

Этериас ожидал насмешки, мудрой фразы, или доказательства своей неправоты: но, к его удивлению, седовласый маг лишь коротко кивнул, признавая право своего противника на этот выбор.

Глава церкви не спешил атаковать первым, внимательно изучая противника: эффект внезапности здесь явно не сработает, а его враг, несомненно, значительно опытнее него.

Грицелиус не шелохнулся, но атаковал: десятки, а затем и сотни каменных кольев взвились из земли, обходя иерарха по широкой дуге.

Кольям ему меня не достать, по голой мощи мы примерно равны, холодно размышлял Этериас. Но враг вложился в эту атаку серьёзно: тогда зачем?

Глава церкви ответил солнечной призмой, и сияющий луч с небес ударил в повелителя пламени: но тот лишь рванулся вперед вместе с порывом ветра, поднимая руки…

Этериас слишком поздно понял замысел противника. Окружающие их колья взорвались каменной шрапнелью, наполняя сотни метров вокруг безжалостными осколками: атака, от которой невозможно успеть уклониться, если не подозреваешь заранее… И одновременно с этим пламенный луч чудовищной силы вырвался из рук повелителя пламени: луч, сопровождаемый окружающим его вихрем светящихся, сияющих полупрозрачных лезвий ветра, наполненных силой под завязку.

Троица стихий в одной атаке ударили в полупрозрачную сферу в один миг, сливаясь в едином разрушительном порыве. И сияющая полусфера божественной защиты не выдержала, промявшись внутрь и схлопнувшись. В последний момент Этериас успел перенаправить малую часть энергии во взрыв: так, как делал его враг в их прошлой схватке.

Иерарха отшвырнуло в сторону как тряпичную куклу, нашпиговав градом осколков: но не разрезало на части и не испепелило.

Он не успел подняться и затянуть раны: в следующий миг плато накрыл чудовищный огненный шторм,от которого рвался воздух и плавились камни.

Для иного, возможно, это было бы концом: очень немногие волшебники в королевствах способны выдержать такую атаку, даже будучи полны сил. Но великие волшебники не умирают просто так: даже раненые, даже от могущественного шторма пламени. Фронт огня разрезал луч чистого света, разбивая вдребезги поднятую на его пути каменную стену.Грицелиус поморщился от ударившего его в щеку осколка, но не шелохнулся, принимая атаку на ладонь: его воля против воли его врага. И свет погас…

Шторм бушевал, поддерживаемый стальной волей повелителя пламени, и выход был только один: вверх. Окутанная сияющей сферой фигура взмыла в небеса от мощного толчка: но только для того, чтобы рухнуть вниз, от резкого движения повелителя пламени, что создал под своим врагом воздушную яму.

Эрнхарт скривился и махнул рукой, погасив шторм: в последний момент враг всё же успел дёрнуть себя в сторону, падая на камень вместо озера лавы.

Потрепан, но жив: констатировал для себя глава круга стихий. Земля с грохотом дрогнула и пошла трещинам: но Грицелиус ловко перенаправил поток трещин, возвращая удар под ноги оппоненту. Сияющая вспышка света встретила пронзившие небеса метеоры пламени.

Земля плавилась и дрожала, когда воля волшебников с грохотом сталкиваясь в пространстве, развеивая чужие приёмы.

Они могли бы ещё долго обмениваться ударами: сил у великих волшебников было в избытке. Но когда небеса затянуло чёрными тучами, и могучий разряд молнии ударил совсем неподалёку, Грицелиус понял тактику противника.

Глава церкви, уступая в мастерстве и чаще пропуская удары, решил взять противника измором. Призванный им дождь помешает его врагу восполнять силы, вытягивая магию из окружающей среды: а сам он, более способный к магии света, легко восполнит их…

За долгие годы своей жизни Эрнхарт Грицелиус овладел многими школами и приёмами, объездив всё королевства до единого. Но две школы ему так и не поддались: свет и вода. Нельзя объять необъятное всего за пару столетий, будь ты хоть трижды великим волшебником.

Поэтому Грицелиус просто шагнул вперёд, прекратив атаку, и принялся сокращать дистанцию со своим врагом.

В него ударила каменная шрапнель, свет, воздушные лезвия, вихрь ледяных стрел и целая серия снарядов из чистой силы: тщетно. Трещины в земле смыкались от его поступи, ледяные стрелы таяли, свет рассеивался, вода вскипала, обращаясь в пар, а камень горел, не оставляя даже пепла. Повелитель пламени упорно шёл вперёд, и ничто не могло его остановить.

На миг Этериас остановил атаку, задумавшись: возможно, стоит разорвать дистанцию, раз враг так упорно сближается?

— Ты же не собираешься просто убежать, верно? — приподнял бровь Грицелиус, без труда разгадав намерения противника.

Глава церкви не ответил на оскорбление: но ветер вокруг словно ожил, кружась вокруг, поднимая в воздух пыль и камни. Надвигалась буря, и Этериас был её центром.

Он был готов выдержать всё: комбинированную атаку, хитроумные приёмы. Воздух вокруг дрожал, закручиваясь в безжалостном вихре, а сияющая сфера божественной защиты наполнилась силой.

На миг могло показаться - ничто в мире не способно пробить эту защиту, по крайней мере, в один удар. Но Грицелиус и не собирался атаковать так просто. Повелитель пламени бесстрашно шагнул в воздушный вихрь, готовы разорвать любого на куски: и превратился в пламя.

Этериас не поверил своим глазам. Волшебник буквально испарился, а рванувший во все стороны шторм чистого огня словно поглотил его вихрь… Но лишь затем, чтобы с чудовищной силой обрушиться на его сферу, сжимая её со всех стороны.

Буря и дождь развеялись. Земля затихла. Остались лишь пламя и сфера: неумолимый огонь, что сжигал сам воздух, плавил камень и знание бога, подаренное когда-то своему жрецу…

Этериас держался, что было сил, не видя вокруг ничего, кроме пламени. На миг ему показалось, что в окружающем его бушующем шторме огня видно чужое лицо: была ли это иллюзия или лишь вспышка внутренних страхов?

Он не знал ответа, да и не думал об этом. Лишь держался, помня, что стоит на кону. Секунда шла за секундой, но пламя было неумолимо: и глава церкви впервые дрогнул, пропуская часть безжалостной силы внутрь. По лицу прокатилась бисеринка пота… Ещё одна… Нет, он может выдержать…

И он бы выдержал: если бы не одно но. Пламя могло показаться безумной, всесжигающей стихией: но им управлял отнюдь не безумный разум. И этот разум нашёл брешь в обороне: сосредоточенный на собственной защите, Этериас уделял куда меньше внимания защите окружения.

Камень, на котором он стоял, в один миг раскалился и потёк, обращаясь лавой: прямо внутри защитной сферы.

Верховный иерарх закричал страшным криком, погружаясь в лаву. Из последних сил удерживая сферу, он сжал кулак, призывая воду: и это было ошибкой.

Вода испарилась, мгновенно обращаясь в пар, варящий своего создателя заживо.

Даже воле и концентрации величайших мастеров есть предел: и он был и у главы церкви. Неукротимая сила пламени последним порывом сжала божественную сферу в последний раз: и та взорвалась, не выдержав.

Глаза иерарха взорвались: порыв пламени вонзился в кожу, заставляя ту обугливаться. И рассеялся. Рассеялся, оставив обугленную фигуру, по голени погрузившуюся в раскалённый камень.

Битва затихла. Мастера Ренегона, недоверчиво поглядывая на повелителей пламени, медленно приблизился к месту, где потух огненный шторм, развеивая дым и заставляя застыть камень. Один из мастеров красных башен опустился на колено, прикасаясь рукой к раскалённому камню и прикрыл глаза.

— Он мёртв. — со вздохом открыл глаза повелитель пламени. — Отдал всего себя в последнем порыве огня. Не осталось даже пепла.

Мастер Киллиан тем временем подошёл к обугленной, обгорелой фигуре, положив руку ей на плечо. И его глаза расширились:

— Он жив. — удивлённо воскликнул мастер воды. — Едва-едва, но ещё жив! Это…

Обступившие его пятёрки мастеров Ренегона выстроились боевым порядком в один слитный миг, закрывая своего господина.

Никто не строил иллюзий: прямо сейчас их всех могли добить, и никто бы не помешал мастерам красных башен сделать это.

Повелители пламени переглянулись, принимая решение.

— Уходите. — наконец, высказал общее мнение один из седых магистров. — Такова была его воля… А у нас ещё осталась честь.

— Победил. Даже Грицелиуса. До чего же живучий ублюдок… — сплюнул один из мастеров красных башен.

— Не надо. — качнул головой седой магистр. — Он погиб бы без посторонней помощи. Так что это ничья.

Мастерам Ренегона не требовалось повторять дважды: и они ретировались с максимальной скоростью, оставив повелителей пламени стоять на плато со смешанными чувствами.

— Стоило ли оно того. — задумчиво протянул мастер помоложе. — Конец войны на одной чаще весов, и посмертная воля и честь величайшего из нас на другой.

Седовласый магистр вскинул взгляд к небесам.

— Только боги знают ответ на этот вопрос. Время покажет. Но я думаю, мы сделали верный выбор. Так будет правильно: но лучше бы нам всем молчать о том, что здесь произошло.