Урожай Смерти

Глава 37

Я пришёл в себя резко, рывком: это было подобно долгожданному глотку воздуха после странного, полузабытого плавания в чёрном океане смерти. И в ту же секунду на сознание обрушился чудовищный груз: словно огромная гора обрушилась на меня, едва не заставив вновь нырнуть в чёрное небытие обратно.

Потребовалось мгновение, чтобы я осознал, что произошло и чем я являюсь. Я был чёрным скелетом, стоящим на земляном столбе, а вокруг меня бушевал невероятный ураган смерти, сжигающий всё: жизнь, землю, сам воздух… Подпитываемый мной самим, он становился всё сильнее и сильнее, и сейчас он почти приблизился к границе моей собственной сферы контроля, которая растянулась до размеров небольшого города… Кажется, ещё немного и я бы отпустил его: но не это привело меня в сознания, вырывая из погружения в океан собственной силы.

Нет, дело было в другом: пространство почерневших небес надо мной с оглушительным треском разрывалось на части, змеясь множеством трещин. Я не видел этого, будучи скелетом… Скорее чувствовал, застыв на грани собственного бессмертия: не полностью мёртв, не полностью лишён тела… Но уже и не жив, обратившись в костяшку, что превратилась в сверхпроводник.

Могучим усилием воли, словно пробиваясь через целую гору, я слегка раздвинул око бури, в котором находился, возвращая себе глаза и жизнь.

Небеса не изменились. Чёрные молнии моего урагана смерти, что вздымался до небес, медленно разрывали странную полупрозрачную пелену, похожую на покров смерти, заставляя ту покрыться оранжевыми трещинами. А в следующий миг я понял, что ещё чуть-чуть: и вся моя воля просто лопнет, прекратив удерживать это чудовищный вихрь смерти. Из последних сил я указал ему направление: простое, понятное… Вперёд.

Воронка смерти взорвалась, заполняя чернотой всё вокруг… И одновременно с этим бушующий черный ураган с невероятностью скоростью бросился вперёд, уничтожая всё на своём пути.

Меня распылило: не выдержали даже кости… В последний миг мне даже показалось, что часть это невероятной волны разделилась, превращаясь в полосы чёрного тумана, по густоте своей напоминающее жижу… И всё, что я видел, вплоть до горизонта, просто обратилось в пустошь. Не уцелело ничего: осталась лишь голая земля и камни, присыпанные прахом.

Я устало сел на край столба земли, на котором ожил, свесив ноги. Вокруг была гигантская яма, словно выеденная кислотой: и я затруднялся сказать, насколько та глубока. Сотни метров, может, даже потянет на пару миль… Дно терялось в темноте.

Внутри была лишь опустошённая усталость. И, наверное, впервые с момента, как я обрёл бессмертие, я почувствовал полузабытое, старое чувство ноющей пустоты в душе, которое сопровождает мастера смерти, чьи силы на исходе. Штормовой фронт запущенного урагана смерти терялся где-то у линии горизонта…

Я вяло подумал, что, наверное, не стоило этого делать. Ещё и небеса порвал, и попробуй пойми, что за дрянь с ними происходит. Но сил делать что-то с этим совершенно не было, поэтому я просто наблюдал за тем, как трещины разрастаются… Но это не продлилось долго.

Пространство дрогнуло, и в небесах появилась небольшая точка: до боли в зубах знакомое мне чёрное облако… И оно споро принялось летать туда-сюда, затягивая трещины. За этим я уже наблюдал с неподдельным интересом. Расстояние было слишком велико, чтобы наверняка ощутить что-то… Что же делает эта тварь?

Поддавшись наитию, я перешёл на зрение глазоеда. Мир окрасился в ещё более тёмные тона, а из трещин в небесах лился противный свет: но понимания это не прибавило.

Тем временем демон споро залатал все дыры и направился ко мне. Вскоре чёрная туча молчаливо и угрожающе нависла надо мной. Я зевнул. Некоторое время мы молчали.

— Не делай так больше. — бесстрастно-равнодушным тоном наконец донесло до меня свою точку зрения облако. — В следующий раз я могу не успеть.

Я ещё раз демонстративно зевнул, прикрывая рот рукой.

— Для начала объясни, что произошло. А я подумаю над твоими словами.

Демон несколько помедлил с ответом. Но запираться в этот раз не стал:

— В начале твоего пути я возвёл барьер над королевствами, который скрывает происходящее здесь от ненужных глаз. Ты едва не сломал его, проломив голой мощью. Если бы барьера не было, никто не дал бы тебе играться со столь опасными силами в собственной песочнице. Ты вообще хоть понимаешь, что только что создал?

— Небольшой ураган, который уничтожил немного местной флоры и фауны? — приподнял бровь я. — Вообще-то, думаю, я могу и лучше. Это так, по наитию было, просто мимолётный порыв души. Вот если хорошо подготовиться…

Демон ничего не ответил, но что-то в его клубящейся фигуре стало… Как будто угрожающим? Это было сложно уловить. А я всерьёз начал думать над тем, можно ли разорвать эту тварь, если закачать в него подобный ураган энергии. Он, конечно, сам скорее всего состоит из смерти, но, возможно, у него тоже есть свои лимиты? Позвать его, попробовать сковать дюжиной ритуалов удержания высшей нежити, а затем воткнуть в него силу в неплохой такой гекатомбы, тысяч на сто человек… Вдруг разорвёт?

— Проклятье, что ты только что сотворил, уничтожит Таллистрию. И вообще, всю жизнь в королевствах, если его не остановить. — ответил демон после недолгого молчания.

Я пожал плечами. Нет, силы я закачал немало, спору нет… Но это же не пожиратель жизни. Так что словам этой тварь я не верил.

— Я сомневаюсь в этом. — хмыкнул я. — Может, область местную потреплет, но не более того. Если ты так волнуешься об этом, останови его сам. Я изрядно устал, и если ты вдруг не заметил, в несколько затруднительном положении для путешествий.

Пространство дрогнуло и свернулось, и чёрная туча исчезла, оставив меня в одиночестве. Я откинулся на спину и улёгся на земляном столбе, вздохнув. Стоит отдохнуть… А там уже и свои подтянуться, протянут верёвку. Впрочем, долго отдыхать мне не пришлось: пространство вскоре дрогнуло вновь, и мой бывший наставник в искусстве смерти снова оказался рядом.

— Я ограничил область действия Таллистрией, внеся минимальные коррективы. В этом тебе повезло, нашлась лазейка. Но это максимум того, что я могу сделать. Мне нечем остановить это, так что дальше тебе придётся разбираться с собственным дерьмом самостоятельно.

С этими словами облако смерти сжалось, а затем исчезло, оставляя меня в одиночестве. А я запрокинул голову и расхохотался. Несмотря на провал с Аттароком, несмотря на всё предательство, несмотря на всю недавнюю ярость и злобу… Я хохотал безумным смехом и не мог остановиться, лёжа на земляном столбе посреди гигантской воронки в земле. Потому что впервые мне удалось создать то, что эта тварь определённо неспособна изменить. И это значило, что я сделал первый, слабый, робкий шаг на пути к собственной мести. Я на верном пути.

Я смеялся долго и от души, до слёз и боли в груди, едва не задохнувшись. И с лица ещё долго не сходила широкая улыбка: ещё более забавным была бы только моя смерть от смеха…

Однако всему приходит конец, и вскоре закончился и мой смех. И настало время выбираться из ямы, посередине которой я находился. Наверно, можно было бы дождаться своих людей с верёвками… Но зачем ждать, если у тебя есть разум?

Немного подумав, я сформировал что-то вроде тонкой плети из смерти. А затем с размаху ударил её по основанию колонны…

Земля начала уходить из-под ног. Но всё было рассчитано верно: разрушаясь, колонна рухнула на стену воронки, и дальше мне оставалось лишь залечить раны от падения, отплёвываясь от земли и праха на зубах, и выбраться наружу, гордо осматривая дело своих рук.

Результат напоминал гигантский карьер по добыче алмазов в кимберлитовой трубке: отличие заключалось лишь в слегка поломанном столбе, который торчал из самого центра воронки. Затем я посмотрел на образовавшуюся впереди пустошь, что простиралась до горизонта: словно кто-то слизнул ластиком гигантский лесной массив. А затем на выжженную смертью и посыпанную прахом землю вокруг воронки в земле. И забеспокоился! С таким количеством силы недалеко было до того, чтобы своих убить!

Было бы очень неловко обнаружить где-то рядом горстку прах, оставшуюся от Лилии! С лёгкой паникой я принялся перебирать связующие клятвы, выцепляя в них одну-единственную нить, привязанную к собственной душе: во время свадьбы я настоял, чтобы Исгерд связал нас между собой, чтобы всегда быть уверенным, что моя амазонка в порядке…

Связующая нить дала понять, что Лилия в относительном порядке. Поэтому я прикинул направление и зашагал в ту сторону, где должна быть армия: однако был остановлен по дороге одинокой фигурой.

— Вы в порядке, повелитель? — посмотрели на меня внимательные серые глаза мёртвого фанатика. — Шторм был ужасающий… Я опасался, что могу потерять вас насовсем: даже наша связь как будто начала угасать!

Я помедлил с ответом. Связь?

Юный лич смотрел на меня и искренним беспокойством, а я медленно перебирал духовные связи клятв. Так-то Эскилион был просто членом культа: он не приносил мне личных клятв верности… Откуда же…

Ритуал.

Я вскинул подбородок, внимательно рассматривая юношу. А затем медленно, нежно принялся ощупывать собственную душу, в поисках связи…

Для удобства собственного восприятия я представлял себе бессмертие как незримые цепи, что связывают меня с самим мирозданием. Семнадцать несокрушимых цепей, семнадцать точек фокуса ритуала… Разорвать даже одну было невозможной задачей, но переплетённые вместе, я уверен, они бы защитили меня даже от гнева бога.

Ритуал, разумеется, предусматривал возможность обратного эффекта. Но это был поистине концептуальная магия: для разрыва связей требовалось просто-напросто сделать то же самое, перенаправив точку фокуса. Долго раздумывая над этим, я пришёл к выводу, что, вероятно, боги, способные сотворить мир, возможно, сумеют распотрошить мою память и воссоздать процесс, лишив меня бессмертия. Но и здесь были подводные камни: с первого раза у них не получится, это я предусмотрел…

Наконец, я нащупал слабую нить. Странная, почти незаметная связь. Словно маленький узелок, прицепившийся к моей цепи. Но невероятно крепкий, почти нерушимый: он всё же был частью ритуала, но случайной, непредусмотренной…

Я потянул за узел и восприятие дрогнуло: теперь я смотрел на мир глазами лича.

Краски слегка выцвели, а чувство смерти обострилось. Ушла усталость, чувство голода жажды… Я чувствовал восхищение, с которыми на меня смотрел юноша: он связывал со мной любые варианты своего будущего, был готов на всё, надеялся, что однажды сможет стать не менее великим мастером смерти, а в его голове роились десятки новых идей после взгляда на устроенный мною шторм…

Я тряхнул головой, отгоняя наваждение. Похоже, через эту связь я мог просто-напросто взять своего культиста под контроль: напоминало прямое управление марионеткой. Интересный эффект. Я сосредоточился и послал Эскилион приказ-мысль: ударь молнией смерти в землю.

Лич без малейших колебаний запустил рядом со мной молнию, глядя на меня преданными глазами. А затем с искренним любопытством спросил:

— А зачем это нужно, повелитель?

— Проверял возможность мысленной связи. — честно ответил я. — Если ты вдруг не заметил, я не говорил это вслух.

Эскилион на миг завис. А потом в его глазах заиграло осознание.

— Это… Это же великое открытие, милорд! — чуть ли не подпрыгнул на месте парень. — Сама возможность подобного… Дух захватывает, какие возможности открываются!

Я добродушно рассмеялся.

— У нас ещё будет возможность всё проверить. — пообещал я. — Пока меня интересует другое… Ты проверял собственные возможности регенерации? Как лич, ты должен уметь восстанавливаться, наращивая мёртвую плоть со временем.

— Пару раз, но не особо увлекался. — пожал плечами Эскилион. — восстановление идёт, но медленно: у мастера Улоса получается намного лучше. Хотя выходит более приятно, чем у ваших рыцарей смерти: никаких грубых рубцов.

Я задумался, а затем приказал:

— Отрежь себе один палец. Наименее нужный.

Вопреки моим ожиданиям, Эскилион снял с ноги сапог и отрезал мизинец на ноге, а не на руке. Умный мальчик… Действительно выбрал не наименее нужный. А затем культист вопросительно посмотрел на меня: что дальше?

Сосредоточившись, я потянулся к связующей нас нити… А затем натянул её, тронув цепи собственного бессмертия.

Моя душа словно вздрогнула, окатив меня леденящей болью от всех цепей разом, а сам молодой культист в судорогах скрючился, раскрыв рот в безмолвном крике…

— Что… Что это было, господин? — непонимающе посмотрел на меня Эскилион с лёгкой обидой в глазах.

— Проверь палец. — задумчиво ответил я.

Предчувствие меня не подвело: отрезанная часть тела восстановилась почти мгновенно.

— Похоже, мы связаны теснее, чем я думал. — похлопал по плечу парня я. — Это не слишком приятно, понимаю… Но, думаю, я могу воскресить тебя в случае нужды. Даже если тебя уничтожат до состояния, из которого лич не может подняться. Только не злоупотребляй этим, хорошо?

В душе молодого культиста бушевала такая буря эмоций, что я даже затруднялся с тем, чтобы определить, что он думает на самом деле. Но негатива там точно не было: скорее изрядная примесь чистого, незамутнённого восторга… Эскилион выглядел так, словно разом получил всё, о чём мечтал.

Он стоял так минут десять, долго справляясь с собственными эмоциями. Я же раздумывал, насколько я могу использовать открывшийся эффект. Наверное, в теории, можно было бы повторить один из элементов ритуала и получить возможность воскресить одного из приближённых. Жаль, на это уйдёт много времени и расчётов: я даже слегка пожалел, что прикончил учёного. Боевого смысла немного: вероятно, воскрешение слуги дастся мне даже тяжелее, чем воскрешение самого себя. Но вот в плане сохранения верных людей во время войны? Возможно, возможно… Однако сколько таких связей может выдержать душа человека? Моя и так уже обрела много не предусмотренных природой функций в короткие сроки, как бы не сломать чего-нибудь в самом себе.

— Что будем делать дальше, милорд? — наконец, справился с собой Эскилион. Несколько раз он порывался что-то сказать, но каждый раз одёргивал себя, пока, наконец, полностью не взял себя в руки.

— У нас война на руках. — улыбнулся я. — Война, которая не закончится до тех пор, пока мы не будем править людьми… И она только начинается. Идём за гончими: я хочу проверить результат своего последнего экспромта.

Пусть я не верил в слова демона… С него станется сказать правду так, чтобы я в неё не поверил. Лучше проверить всё лично.

Я намеревался совершить быстрый рейд до горизонта, чтобы понять, где иссякла сила проклятья. Но в момент залезания на гончих ко мне подошла Лилия, ультимативно уперев руки в бока.

— Я еду с тобой. — не терпящим пререканий тоном заявил мне рыжая королева. — Это мои земли, и не дай мать-природа твой чёрный шторм задел один из моих городов!

— Я предупреждал, что не люблю предательство. — пожал плечами я. — Поехали.

Мы отправились вчетвером: я, Лилия, Эскилион и Мелайя.

Осуждающий взгляд жены преследовал меня вплоть до того момента, когда мы встретили на своему пути мёртвый город. Действительно мёртвый: искорёженные, словно погрызенные стены… Деревянные ворота просто перестали существовать, как и многие другие менее прочные строения. Мёртвая тишина, лёгкий ветер, и полное отсутствие тел: зато сами улицы были покрыты тонким слоем праха. А вокруг города была лишь серая мёртвая пустошь: от горизонта до горизонта.

— Как много предателей, по-твоему, было в этом городе? — посмотрела мне в глаза Лилия.

Я отвёл взгляд, поморщившись.

— Ты убил их. Скажи мне. — требовательно надавила королева.

— Может, и не одного. — не смотря ей в глаза, ответил я. — Я не хотел их смерти, если ты об этом.

— Тогда зачем? — тихо спросила Лилия.

Я помедлил с ответом.

— Я хотел, чтобы армия Аттарока вместе со всеми предателями перестала быть. Любой ценой.

Впервые моя амазонка не нашлась с ответом на мои слова. Эскилиону явно было плевать: он лишь с любопытством настоящего исследователя осматривал мёртвый город, набирая праха с улиц себе в мешочек. А Мелайя тихо спросила:

— Как долго, по-твоему, люди королевств будут платить эту цену? Когда всё это закончится.

— Когда падёт Ренегон. Когда альянс королей сдастся и признаёт мою власть. — пожал плечами я. — У них нет шансов, неужели вы этого не видите? Этот удар… Это был выплеск гнева, безрассудная ярость. Возможно, подготовившись, я смогу даже лучше. Скажи мне, зачем они сражаются? Зачем пытаются вывести меня из равновесия, если обречены? Я тоже человек, и я не идеален. Когда из себя выходит воин, он может изрубить на куски пару человек. Когда это случается со мной… Итог перед вами. Мне не доставляет удовольствия совершать массовые убийства. Но иногда приходиться.

Дальнейший путь мы проделали в молчании. И чем дальше мы ехали, тем больше мрачнела Лилия. Я примерно догадывался о чём она думает… Скорость костяной гончей, наверно, можно сравнить с неплохим галопом лошади. Мы ехали целый день, и вокруг была лишь пустошь: преодолели сотни миль… Лишь к самому вечеру на горизонте забрезжил тёмный лес. Выходит, конус уничтожения и в самом деле накрыл целую область? Не всё герцогство, скорее, его северо-западную часть, дальше уже шли иные земли: большая часть, включая Тофотен, была восточнее. Но даже так это минимум несколько мелких городов и множество деревень.

Я подъехал к тёмному лесу и поднял руку, останавливая спутников. Что-то было не так. Лес начинался с сухих серых остовов: сюда пришлись остатки ярости моего удара, снеся верхушки деревьев. Затем начинались более целые стволы: уцелевшие, не испорченные…

Вот только все они были мертвы, я отчётливо это понимал. Мертвы глубоко и далеко: погибших лес простирался на километры вглубь, и этому не было конца. А что ещё важнее… Он был проклят.

Любое проклятье можно снять, развеять, это аксиома: по крайней мере, так меня учил демон. Либо оно само развеется, выполнив свою функцию, либо израсходует энергию, прекратив существовать. Самые могучие и долгие проклятья умели меняться, имея несколько долгоиграющих задач, одной из которых был постоянный поиск подпитки: но даже с ними опытный мастер смерти мог совладать, разорвав нужные нити, распустив смертоносный клубок.

Здесь же… Если быть честным, я затруднялся сказать, что происходит в этом лесу. Некоторые из деревьев определённо были каким-то подвидом нежити. Некоторые напоминали мне ритуальную артефакторику смерти. Какие-то выступали якорями для чего-то, похожего на землю теней. И главное, всё это было связано между собой: странные, хаотичные нити… Которые стремились разрастись! Вот только расти было некуда: вокруг была лишь пустошь и такой же мёртвый лес.

Я внезапно понял, что если Лилия войдёт в этот лес, живой она отсюда не выйдет. Из такого места живым вообще могу выйти только я, даже магистр пламени не осилит просто пройти несколько километров в этом хаосе смерти.

— Лилия, отправляйся назад. — коротко сказал я. — Лес проклят. Понятия не имею, что это за дрянь и как это получилось, но здесь определённо очень опасно. Здесь поляжет даже полная семёрка опытных мастеров-стихийников, не пройдя и десятка миль.

— Нет, так просто ты от меня не отделаешься. — поджала губы моя королева. — Хочешь, иди сам, оставив меня в пустоши, но я никуда не уеду, пока не пойму итоги твоего безумства.

— Едем вдоль. Надо найти место, где кончается конус моего удара. — дёрнул щекой я.

Мы ехали всю ночь и половину дня, но нужное место нашлось: там, где мёртвые деревья соединялись с живым лесом. И сейчас прямо на изумлённых глазах мёртвый лес буквально поедал живой, превращая его в своё хаотичное, чудовищно опасное подобие…

Это было довольно быстро. За полчаса наблюдений проклятье разрослось на добрых несколько метров.

— Эскилион. Время. — бросил я.

— Локтей двадцать в час, плюс минус. — серьёзно посмотрел на меня лич. — В день будет примерно третья часть мили, или шестая, смотря какую брать. 2-3 мили в неделю… За год сожрёт половину Таллистрии, не меньше.

— Быстрее. — мёртвым голосом отозвалась Мелайя. — Оно ускоряется, причём постоянно. Медленно, почти незаметно… Но у меня острый взгляд. Через неделю оно будет пожирать леса вдвое быстрее.

Лилия судорожно выдохнула. А затем требовательно посмотрела на меня:

— Снимая эту дрянь, Горд. Немедленно. У нас много проблем от живой природы, это правда… Но если это просто оставить так, как есть, у нас просто вымрет всё королевство! А затем вымрут соседние!

Я опустился на колено, прикоснувшись к мёртвому стволу дерева. К моему удивлению, проклятье не атаковало: наоборот, словно узнав меня, нити смерти потянулись к моей душе, наполняя её силой!

Я присмотрелся к ближайшим нитям проклятья, и точечно развеял их, превращая проклятый участок леса в просто мёртвый. Затем прошёл сотню шагов, повторив процесс. Затем ещё, ещё и ещё…

Работа не самая простая: пространства очень обширные. Но когда я ушёл на полмили вдоль границы соприкосновения лесов, тихий зов Эскилион позвал меня обратно.

Я вернулся, вопросительно посмотрев на лича. Культист молча указал мне на место стыка, где начинался угол пустошей. Проклятье вновь росло… И это уже не лезло ни в какие ворота! Не прошло и часа, как я избавил солидный участок леса от проклятья! И оно снова здесь, как ни в чём не бывало!

Я вновь развеял проклятье и принялась наблюдать. И под моим удивлённым взором из глубины проклятого леса выстрелили новые нити, вновь наполняя энергией мёртвые деревья и формируя новые проклятья, возвращая лес в первозданное хаотичное состояние.

Немного поразмыслив, я просто ударил обширным конусом пожирателя материи, превращая участок леса в прах и лишая проклятье физической оболочки. На несколько минут разрастание прекратилось: и мне показалось, что я нашёл хороший метод остановки…

А затем из проклятого леса по мёртвой, опустошённой земле, словно змеи, пролегли видимые невооружённым взглядом серые нити, вытягиваясь на добрую сотню метров, и жадно вонзились в живую часть леса. Начиная собираться вновь…

Эскилион смотрел на это со смесью восхищения и опаски.

Я присел на землю и принялся прикидывать в уме скорость. Наверное, конечно, этой дальности есть предел. Предположим, он составляет несколько сотен метров. Но пока я буду отрезать одну часть проклятья от живых лесов… Оно будет жрать их в другом месте! А пожиратель материи работает не мгновенно, это займёт время!

— Эскилион. — окликнул я лича. — Как ты думаешь, какова дальность этих серых нитей? Насколько надо отрезать живой лес от проклятого, чтобы он прекратил распространяться.

— Думаю, это невозможно, милорд. — пожал плечами парень. — Пока мы ехали по пустошам, я видел подобные бугры на земле, что, словно гигантские корни, тянулись на десятки миль. Они почти незаметны, если не присматриваться, но после ритуала… Ну, у меня стало острое зрение.

Я перевёл взгляд на Мелайю, и та мрачно кивнула.

— Он прав. Я тоже замечала. Нужен другой выход.

Мне оставалось только задумчиво почесать подбородок. Проклятье выходило слишком едким и обширным, и, казалось, не имело управляющего центра. Такими темпами я буду снимать его медленнее, чем оно будет расти. Здесь, наверно, нужна целая армия мастеров и магистров смерти, чтобы остановить эту дрянь! В ином случае она скорее и в самом деле уничтожит королевство, как сказал демон. Впрочем… Был путь проще. Можно было просто попробовать вытянуть силу. Раз уж я её выпустил… Нет, наверно, проклятье разожралось, но изрядная часть должна потратиться на первоначальный удар, верно? Значит, можно попробовать вытянуть силу, использовать связи проклятья против него самого.

Я вошёл в лес и принялась выкачивать смерть, втягивая в себя тяжёлые, густые потоки смерти. Чувство пустоты слегка отступило. Это давалось легко: проклятье даже не сопротивлялось, наоборот, словно бы охотно наполняло меня силой без малейших проблем… Я наполнял себя силой час, два, больше… Солнце склонилось к закату, а ночь сменилась рассветом.

А сила всё не кончалась и не кончалась. И проклятье всё продолжало расти и расти, словно не замечая моих потугов. Я пошёл глубже в лес, превращая себя в настоящий насос, заставляя деревья рассыпаться прахом, потянувшись всё дальше и дальше в недра проклятых земель, напрягая все свои силы… На миг мне показалось, что у меня начало получаться, сила проклятья вокруг начала слабеть!

Но вдруг всё изменилось. Поблёкшие нити смерти, связывающие части леса между собой, неожиданно налились могучей силой, и я едва совладал с нахлынувшим потоком энергии. А затем из недр проклятого леса прямо рядом со мной проскользнула огромная чёрная тень.

Она не атаковала, нет. Наоборот, словно играясь, тень закружилась вокруг меня наполняя огромным потоком силы проклятье! Во только сила существа была такова, что одно его присутствие заставляло рассыпаться мою плоть в прах. Я отступил на шаг назад, поморщившись от боли, и пристально принялся изучать существо, что замерло на месте.

Чем-то оно напоминало мне демона. Но было гуще, темнее… Это напоминало скорее не облако, но антрацитово-чёрную жирную кляксу, висящую в воздухе.

Никогда и нигде мне не доводилось ни слышать, ни читать о чём-то подобном. От существа разило силой смерти так, что это можно было почувствовать за сотни метров. Оно буквально прожигало каверну в реальности одним своим существованием, словно ядовитая кислота…

Немного поразмыслив, я потянулся нитью смерти ощупать странное создание: и в этот самый момент пошатнулся, столкнувшись с неоформленным потоком видений. Бессмысленный, бесформенный поток образов, из которого сложно было что-то вычленить: но к счастью, у меня уже был опыт работы с подобным. Бессмертие может научить многому…

Существо не умело говорить, но было разумно. И, глядя на меня и тянущееся к нему нити, оно задавало, как умело, один-единственный вопрос.

Хозяин?

Что-то мне подсказывало, что здесь не ожидается отрицательного ответа. Я осторожно, медленно поднял из глубин сознания воспоминание, где я отпускаю на волю чудовищный шторм смерти…

И новый поток видений захлестнул меня: детский восторг, безумная радость, готовность сделать всё… Чёрная клякса размазалась в воздухе, закружившись вокруг меня, словно маленький щенок, нашедший родителя!

Проблема была в том, что от меня при этом осталась половина: другую просто срезало, как будто её не было. Я собрался вновь и тяжело вздохнул. Опасности нет… Но это займёт время.

Потребовалось несколько часов, прежде чем я сумел научить существо не пытаться облизать меня и научился худо-бедно с ним общаться. Но понимая насчёт его природы мне это не дало совершенно. Нет, я подспудно представлял, что оно родилось во время невероятного неструктурированного буйства сил смерти. В такой момент может произойти всё что угодно. Но чем оно являлось? Что висит в воздухе передо мной? Все мои знания, этой жизни и предыдущей, пасовали перед этим вопросом. Исгерд, наверно, обозвал бы его духом смерти. Но создание имело мало общего с духами, известными мне по шаманизму, и явно подчинялось каким-то иным законам. Что же ты такое? Магическая аномалия? Живое проклятье? Нежить в энергетической форме? Элементал смерти, наконец?

Наверняка я определил только одно. Существу, судя по всему, являлось узловым элементом проклятья. Это было понятно по тому, что оно умело наполнять энергией пострадавшие участки, восстанавливая их. Мне, к слову, силу оно предоставляло с радостью, демонстрируя готовность исполнить любой приказ… Вот только проблема была в том, что сколько бы я ни пил, проклятью, растянувшемуся на сотни миль, от этого было ни тепло ни холодно. Похоже, оно пополняет свои запасы и растёт банально быстрее, чем я мог поглощать энергию.

Это был очевидный тупик. Я не мог уничтожить проклятье привычными методами. Оставалось только попытаться приказать существу это сделать… Но здесь возникала совершенно неожиданная проблема.

Оно не понимало.

Прекрати убивать, посылал образ я.

Непонимание.

Жрать деревья — нет.

Непонимание.

Перестань делать серые щупальца.

В смысле перестать? А как убивать тогда?

Не убивать!

Непонимание.

Я обменивался ментальными образами с существом долгие часы, но, судя по всему, оно было просто не способно представить себе концепцию существования, где оно не убивает всё вокруг. Исключением здесь был только я, как хозяин… Хотя, не будь я бессмертен, наверно, и меня бы убило на месте: просто от переизбытка щенячьей любви.

Я мог отдать элементалю любой приказ, но если тот был слишком сложным и заумным, тот просто не понимал, чего от него хотят, и впадал в ступор, посылая в ответ образы непонимания. Мне оставалось только потереть виски: голова начинала изрядно болеть, и это было не только физической проблемой.

Стоило задуматься о том, чтобы уничтожить существо. Возможно, лишившись главного контролирующего элемента, проклятье развеется. Хотя, возможно что и нет: скорее, просто разобьётся на тысячи автономных блоков, продолжая медленно уничтожать Таллистрию. В любом случае, пока элементаль здесь, снять его буквально невозможно: он просто придёт и восстановит участок с невероятной скоростью. Несколько минут я прикидывал, как бы половчее его грохнуть… А затем до меня дошло, что я совершаю, возможно, непоправимую ошибку.

Передо мной было создание, сотканное из чистой смерти. Могущественное настолько, что, возможно, нарушало некоторые физические законы самим фактом своего существования. И при этом демон, который, очевидно, заметно сильнее и опытнее меня, заявил, что неспособен его остановить…

Убить элементаля смерти магией смерти — это хорошая шутка. Тот, вероятно, просто сожрёт любое направленное на него воздействие и попросит добавки. И это в лучшем случае. В худшем… В худшем он поймёт, что это агрессия. А агрессия от любимого хозяина, это предательство. Как отреагирует на предательство существо, созданное в порыве дичайшего гнева, злобы и ярости на предателей?

Вопрос риторический. Пока оно демонстрировало мне идеальную верность — но между нами не было связи. Я не мог контролировать эту тварь, она выполняла мои приказы по доброй воле. Вероятно, инстинктивно я вложил в неё всё то, что испытывал в тот самый момент: ярость к армии пустынников, гнев на предателей, желание убить их любой ценой, даже ценой Таллистрии!

Может, в этом и была лазейка, которую нашёл демона, внося коррективы в поведение элементаля? Пусть хоть вся Таллистрия сгорит…

Как это бывает с детьми: выросло, что выросло, мда… Ситуация. Впрочем, стоило подумать и о хорошей стороне. Я направил элементалю вопрос о судьбе пустынников.

Чёрная клякса встрепенулась. А затем меня атаковал поток образов чужих смертей: вот отряд бедуинов идёт по лесу, и их ведут несколько охотниц, а затем чёрные нити вонзаются в них, убивая. Вот пустынники отдыхают на привале после тяжёлой дороги, а в следующую ночь сами леса чернеют и ужасные лианы из тьмы разрывают их на куски. Очередной отряд ступает на тонкую тропу, и земля вспыхивает силой смерти, заставляя новых солдат корчиться в агонии…

Существо посылало все новые и новые образы, демонстрируя мне весь арсенал проклятий, что я знал!

Я застонал, схватившись за голову, и поток видений прекратился. Вместо этого в меня полился поток чистой силы смерти: заботливый щеночек помогал как мог… Поморщившись, я послал образ с ещё одним вопросом.

Ты убил их всех?

Лучистое, мурлыкающее довольство. Всех.

Могло быть и хуже, правда же?

Я тяжело вздохнул, поднимаясь на ноги. Затем немного подумал о том, что я могу с этим сделать… И понял, что выходов не особо много. Хотя одна идея, пожалуй, у меня была: и потому я отослал элементалю последний приказ-образ.

Убей всю Таллистрию. Максимально медленно, мучительно. Они умирают слишком быстро.

Элементал замер на мгновение. А потом ответил мне образом восхищения и радостного согласия. Растянуть мучения предателей: что может быть прекраснее?

Когда я вышел из леса, в меня впёрлись три вопросительных пары глаз.

— Я почувствовал… Что-то странное, повелитель. — заговорил Эскилион. — Вам удалось что-то сделать?

Я просто кивнул.

— Я замедлил проклятье. Замерь скорость.

Эскилион немедленно отправился в кусты.

— Замедление — это хорошо, но что будет дальше? — пристально посмотрела на меня Лилия. — Даже будь оно медленнее раз в пять-десять, оно всё ещё в силах уничтожить королевство. Ты создал редкостную дрянь, будь так любезен, сними её!

Я вздохнул.

— Я не могу, Лилия.

— В смысле не можешь? — взвилась женщина, вскакивая на ноги. — Ты же создал это! Будь любезен разрушь! Совсем недавно ты мне заявлял, что мастеру смерти нет равных в разрушении! Бахвалился могуществом!

— Так и есть. — спокойно согласился я. — Собственно, происходящее подтверждает мои слова, разве нет? Ты же просишь меня об ином. Ты просишь меня защитить королевство… А смерть не слишком хороша в защите.

— Я не понимаю. Если ты создал его, ты должен мочь его уничтожить, разве нет? — сузила глаза рыжая амазонка.

Я прикрыл глаза рукой. А затем медленно, терпеливо принялся объяснять.

— Это как яд, вылитый в реку. — тихо заговорил я. — Только река в данном случае вся Таллистрии. Ты можешь вылить яд в реку, но попробуй достань его оттуда обратно: если водоём большой, даже опытный мастер воды не справится. А здесь ситуация ещё хуже: искусство смерти это как яд, который не слабеет, распространяясь, а становиться только сильнее. И проклятье банально будет расти быстрее, чем я могу его ослаблять. Поэтому остановить его уже невозможно. Границы локализованы, дальше Таллистрии оно не пойдёт. Скорость я максимально замедлил. Это предел.

Лилия надолго замолчала, отвернувшись.

— Никаких шансов? — глухо спросила она.

— Нужно несколько сотен магистров смерти, чтобы остановить эту дрянь. — дёрнул щекой я. — Крайне опытных магистров, чтобы сами не ошиблись и не погибли в процессе. — А у нас в культе мастеров раз-два и обчёлся. Должно пройти много поколений, прежде чем у мы сможем избавиться от этого. Пока они пройдут, Таллистрия вымрет.

Лилия вновь замолчала. Я уже думал, она ничего не скажет, но женщина подняла на меня глаза, полные отчаянных слёз. И, пожалуй, это был первый случай, когда я видел гордую и несокрушимую воительницу всерьёз плачущей…

— Что нам тогда делать? — обречённо посмотрела на меня женщина.

Я поднялся, начиная собираться в дорогу.

— Эвакуируй королевство. Нелейский перевал закрыт, но здесь хороши любые пути. Пусть идут куда угодно: в любой королевство, лишь бы из Таллистрии. Все, кто останутся здесь, вскоре умрут мучительной смертью. Я полагаюсь в этом деле на тебя, Лилия. — я пристально посмотрел на женщину, заставив её сглотнуть. — Я могу рассчитывать на твою верность?

Слёзы мгновенно высохли, и в следующий миг передо мной стояла несокрушимая воительница, что готова возглавить гвардию.

— Можешь. — сухо бросила мне жена. — У меня остаётся только один вопрос… Что в это время будешь делать ты?

Я бросил взгляд на небеса, что уже не вызывали никакого раздражения.

— Проверю, нельзя ли ещё замедлить проклятье. Постараюсь сделать это на всех участках. А затем поеду в Ренегон. Полагаю, нам стоит договориться о перемирии на время эвакуации.

— Думаешь, ты сможешь их убедить заключить мир? После всего, что было? — удивлённо спросила Лилия, посмотрев на меня расширившимися глазами.

— Оставь это мне. — просто ответил я.

Я потратил ещё несколько дней, убеждаясь, что все пустынники, вошедшие в леса, мертвы. Убедился, что проклятие действительно замедлилось: но количество и скорость перешли в качество. Элементаль смерти сплетал новые и новые, значительно более могущественные и изощрённые проклятья, превращая свои земли в настоящие сады смерти, наполненные непроходимыми ловушками.

Затем я приказал отправить в Ренегон письмо с предложением о переговорах: непосредственно лидеру альянса и верховному иерарху. Некоторое время я раздумывал о том, не убить ли обоих на месте… А затем с сожалением отбросил эту идею. Покушение на главу церкви вот-вот должно быть готово, а их убийство на переговорах может отвернуть от меня многих людей: и это после потерянной Таллистрии.

Я отправился на переговоры в одиночку, но уже после перехода границы Ренегона меня догнал Эскилион на одной из костяных гончих, и предельно мрачным видом вручил мне письмо.

Писал герцог Таслиниус из Палеотры, и письмо было кратким.

Аттарок Ниора с основной частью своей армии выдвинулся морем в Лиссею, соединил силы с Мелианом Лиссейским, и вместе они разбили нашу армию под командованием герцога Ниласа. Герцог в плену. Армия выдвинулась на соединение с силами Ренегона, игнорируя Дерею и прочие замки. Собираю новые войска и ополчение.

Я скомкал письмо и раздражённо откинул его в сторону, уничтожая его коротким всплеском смерти прямо в полёте. Ублюдок разделил свою армию на три части, отправившись морем в Лиссею… И по итогу в стратегическом плане всё становилось совершенно отвратительно.

— Какие будут приказы, повелитель? — без колебаний спросил меня фанатик.

— Передай Улосу, что время пришло. — ответил я. — Пусть начинает поднимать собирать легионы. Я выиграю нам время на переговорах. А затем мы размажем их, в одной генеральной битве.

— Что с Ниорой, милорд? — осторожно спросил меня юноша. — Мы оставим их в покое? Или…

— Пусть отдыхают. — прикрыл глаза рукой я. — Их время ещё придёт. Нам ведь некуда торопиться, верно?

Молодой лич, не проживший и двадцати лет, ответил мне широкой, искренней юношеской улыбкой.