Урожай Смерти

Глава 67. Королевская Воля

Ветвистая серия ослепительно-голубых молний с треском раскалывала тяжелый, плотный грозовой воздух, пока не знающая усталости химера взбивала черными копытами дождевую грязь, неся меня сквозь фронт бушующей грозы.

Это был второй день с тех пор, как я применил шторм смерти: и второй день неудержимой скачки. Заканчивая с зачисткой южной провинции Ренегона, мы оставили там небольшую часть сил - и лагеря с пленными, своеобразным запасом на случай осложнений во время кампании по взятию Кордигарда.

Осложнений не было: но живые консервы мне определенно пригодится здесь и сейчас…

Мысль о жертвах отозвалась ноющей, выворачивающей пустотой изнутри, что заполняла разум серией хаотичных мыслей.

Вспышка озарения, обостряет всё чувства до предела: и я поворачиваю поводья, слегка меня курс. Неподалеку случилась смерть - одно животное убило другое, и даже крохи силу помогут…

Адептов смерти учат этому с самого начала: цепляться за каждую крошку силы, доводить это умение до автоматизма, всегда быть точной бездонного провала, в который уйдут любые крохи силы, рассеянные вокруг: и мне даже не пришлось останавливать химеру.

Резкий порыв ветра бьет в лицо, сбивая с него воду и пронизывая тело в промокшей одежде холодом: фронт грозы пройден. Остается немного: жалкие три ночи и два дня. Не знающие усталости копыта химеры позволяют опытному мастеру смерти за считанные дни преодолевать расстояния, что заняли бы у каравана долгие неделя пути, если не больше. Ещё совсем немного, и я снова буду полон сил, и сладкая сила свежей смерти заполнит пустоту внутри… Ведь что может быть важнее?

Иногда озарения приходят после долгой, изнурительной работы: когда количество полученной информации переходит в качество, открывая разуму непокорную истину, рассмотренную с тысячи граней. А иногда спонтанно, почти случайно - словно порыв ветра, что стирает налет песка с артефакта древности.

От внезапного осознания я резко остановил коня, поднимая химеру на дыбы. Мертвая глотка черной лошади издала странное, искаженное, тяжелое ржание: совершенно бессмысленное для нежити. Но такова была магия смерти: ведь я сам вкладывал в неё образ животного, что не существовало в этом мире…

Но не это было главным. Что за… С каких пор, во имя сути всего сущего, меня вообще начал волновать источник силы? Когда я вообще начал любить приносить людей жертву? На краткий миг мысль, возникшая чуть раньше, показалась мне чудовищно чужеродной. Это ощущение прошло так же легко, как пришло, но этого оказалось достаточно, чтобы я остановился.

Я медленно осмотрел взглядом поле, на котором находился. Просто зеленая равнина, с лесом и несколькими холмами вдалеке. Даже нет следов деревень: пусть Ренегон и был самым густонаселенным королевством людей, даже здесь ещё оставалось немало незанятых земель. Вероятно, в дне пути я мог бы найти какую-то деревню…

Глаза словно застлало пеленой, отвечая на эту мысль, а пустота в груди словно заклубилась, сворачиваясь в ненасытную воронку. Ведь есть решение ещё проще! Зачем ехать так далеко, на юг? Сила находиться совсем рядом.

Усилием воли я отбросил эти мысли, помассировав виски. Это далось на удивление тяжело… Спрыгнув с химеры, я тяжело опустился на траву, разминая затекшие за два дня скачки мышцы.

Воздействие на разум? Но откуда? Я пристально ощупывал всеми чувствами пространство вокруг, даже переключился на зрение глазоеда… Но ничего не было. Это была обычная зеленая равнина, и никто не наблюдал за мной из холмов и леса. Не было ни чувства чужого присутствия, ни незнакомых потоков энергии. И это было ещё более подозрительно… Опустившись на землю, я усилием воли вогнал себя в драконью медитацию, изучая собственный разум на предмет чужого воздействия.

Часы пролетели незаметно: на горизонте темной, ночной равнины забрезжил рассвет. Не было ни утреннего тумана, ни радуги после дождя. Чистое, тихое утро посреди природы. И я так и не нашел внутри своего разума следов чужого воздействия - если таковое и было, его искусность намного превосходила всё, что я способен обнаружить.

Но что-то было не в порядке. Что-то со мной… И чем больше я об этом думал, тем отчетливее понимал это. Поэтому, сняв с седельной сумки кинжал, я принялся готовить ритуальный круг.

Чувство пустоты никуда не делось: сил во мне была лишь горстка, собранная по дороге за последнюю пару суток. Правда, я мог бы воспользоваться химерой, высосать из неё силу смерти. Эта мысль показалась неожиданно привлекательной - настолько, что мне пришлось приложить усилие и тряхнуть головой, отгоняя пагубные мысли. Лишаться транспорта нельзя… Только не сейчас.

Краткая вспышка проклятья: и небольшой круг травы медленно увядает, рассыпаясь прахом. Кинжал врезается в землю, чертя фигуру, а затем - красная кровь мастера смерти наполняет её. Импульс силы - и кровь вспыхивает багровым светом, медленно чернея.

Серая, тонкая пленка полусферы срывается с места, резкой волной расходясь во всё стороны вокруг: этот ритуал был предназначен, чтобы найти сокрытое от твоих глаз, определить источник неизвестной атаки, выяснить что за сущность скрывается от убийственного взгляда мастера смерти…

Но это не сработало. Я чувствовал каждое дерево и каждое животное в поле и лесах вокруг, чувствовал незримую тень завесы в небесах, но не было ничего, что действовало бы на меня.

Я был один.

И всё же, я не торопился, детально, шаг за шагом изучая собственные мысли и воспоминания. Пусть прошло уже немало лет, я всё ещё помнил, как холодный яд смерти едва не парализовал меня, когда я впервые применил её. Когда леденящий душу яд превратился в сладкое чувство опьяняющей силы?

Безусловно, я делал всё, чтобы приспособиться. Сотни и тысячи чернейших ритуалов, за которые, уверен, в иных мирах меня сожгли бы заживо без колебаний. Изнурительные тренировки, рвущие душу и тело. Снова и снова я перековывал себя в величайшего мастера смерти - ни на миг не допуская мысли, что моей воли не хватит, чтобы остаться собой. Счёт моих личных жертв, наверное, перешел уже на сотни тысяч…

Похоже, настало время рассмотреть вероятность того, что я был не прав. Благодаря ритуалу я знал: неподалеку есть ручей. Я неторопливо подошел к воде, наполняя опустевшую за два дня флягу, и смочил губы. Чистая, родниковая вода: в этом мире было ещё немало таких, нетронутых цивилизацией мест…

В воде отражался взрослый мужчина лет двадцати пяти на вид: в этом возрасте я и застыл после проведенного на севере ритуала, что даровал мне бессмертие.

Легкая щетина, что отросла за последние дни. Небольшой налет волос на голове, что ещё недавно была налысо побрита ради нанесения ритуальный тренировок. Обыкновенная, черная дорожная одежда, что была в седельных сумках Химеры: я переоделся после шторма смерти. Усталые, впалые черные круги под глазами, и пустые, равнодушные глаза, в которых было лишь одно желание…

Я медленно поднялся, не отрывая взгляд от собственного отражения. Изнутри водной глади на меня смотрел не великий лидер, не властитель и не завоеватель. Отнюдь не король-победитель, что завоевал власть над целой расой.

Что-то старое, почти древнее шевельнулось в памяти. В той, что хранилось внутри души, памяти, что пришла из прошлой жизни.

Из отражения на меня смотрел наркоман. Забывший про всё, забросивший себя человек, одержимый лишь одним желанием… Я видел таких людей - опустившихся, но всё ещё способных приносить деньги моим людям, но воспринимал их лишь как декорации окрущающего мира.

Как и когда чародей может подсесть на жертвенную силу? Известные мне знания гласили, что свежая сила жертв - самая лучшая. Лучше, чем старый флер смерти на кладбище или поле боя. Лучше, чем любые артефакты, и лучше, чем даже сила, извлеченная из любой нежити.

В жертвоприношении есть сила - и нечто большее, чем просто энергия. Я не знал, почему, но так было. Так работал этот мир, эта вселенная. И к этой силе, похоже, можно привыкнуть куда больше, чем ты хочешь.

Я всерьез задумался. Было ли дело в смерти? Технически, опытный мастер двух направлений способен перенаправить силу жертв на любую магию. Создать могучий огненный шторм, запитать ритуал иной школы. Магия есть магия, конечно, будут потери, но всё же… Оттенков силы был бесчисленный калейдоскоп: например, можно было бы придумать нечто вроде магии крови, выпуская жертве всю кровь, но не убивая её до конца. Получиться извращенное искусство жизни, но уже не искусство смерти, которое, впрочем, имело в себе отдельные элементы, напоминающие магию крови: смежные области, не иначе, хотя, в ритуалах куда чаще использовать мертвая или умирающая кровь, а отнюдь не живая.Может ли иной мастер, приносящий жертвы, подсесть на них? Превратиться в безумного маньяка, одержимого этой силой? Я таковым ещё не стал, но скорее да, чем нет.

Пока же… Пожалуй стоит ограничиться той силой, что не требует жертв. Если так подумать, Кордигард сейчас буквально пропитан смертью: легионы нежити, тяжелые бои, множество смертей. Столица королевств была свежим полем боя - в буквальном смысле.

Пустота внутри словно запульсировала, сопротивляясь этой мысли: и я редко вздрогнул, судорожно выдыхая воздух.

Я стиснул зубы. Отказ от магического наркотика может иметь некоторые проблемы.

Возможно… Возможно если слегка заполнить пустоту, это облегчит проблемы.

Внезапно для самого себя я вспомнил, что вообще-то, у меня есть кое-что подходящее. Кристаллы смерти, что изобрел Эскилион… Накопители жертвенной силы. Десяток должен быть в одной из седельных сумок: я ими не пользовался, но держал, на случай нужды провести подходящих ритуал.

Я рванул к химере едва не споткнувшись, и принялся лихорадочно обыскивать седельные сумки. Вот оно… Сумка с ингредиентами для ритуалов, мешок на дне…

Маленькая, почти незаметная мысль, пробилась сквозь окно лихорадочного приступа. Что за спешка?

Я медленно, неторопливо отпустил сумку, отступив на шаг назад. Затем протянул к ней руку - и остановился. Рука задрожала…

Глубокий вздох: и тиски воли сжимаются на разуме. Левая рука хватает правую, заставляя ту опуститься, а по всему телу проходит дрожь. Что я вообще делаю здесь? Через несколько дней всё должно быть готово к коронации. Власть над сердцем мира, над сердцем людской расы. Первая империя в истории этого мира - моя империя! Я всегда мечтал о власти… Так зачем же я мчусь в одиночку на коне в глушь? Чтобы прирезать сотню-другую жертв в поисках силы, которую я мог просто собрать на поле боя?

Процесс зашел куда дальше, чем мне показалось на первый взгляд. Последние годы у меня никогда не было недостатка в силе. Я всё глубже и глубже погружался в секреты искусства смерти. Если я хотел убивать, я убивал. Если я хотел колдовать, я колдовал. Если мне нужны были жертвы, у меня всегда были под рукой те, кто принесет мне десяток-другой. Идиллия… Некоторые вещи порою оказываются куда более коварными, чем кажутся на первый взгляд. Я с хрустом сжал и разжал кулак, беря себя в руки. Здесь потребуются радикальный меры. Но нет ничего, с чем я бы не справился. Я не какой-то жалкий наркоман, помешавшийся на силе. Личная сила, бессмертие, магия и могущество - это не та вещь, которая делает человека властителем.

Это делает его личность. Воля, что заставляя реальность трепетать и склоняться. Харизма, что ставит людей на колени. Решимость, от которой содрогается мир.

Кто знает, смог бы я сделать то, что сделал, не будь у меня искусства смерти. История не знает сослагательного наклонения. Но я бы определенно попытался. И мне не нужна эта сила, чтобы довести это дело до конца.

Я закрыл глаза, погружаясь во тьму. И потянулся к силе, что, как мне сейчас казалось, хранил в своей душе целую вечность. Она откликнулась, конечно же: легко, привычно, и непринужденно. Разве есть что-то сложное, чтобы пошевелить своей рукой, правда?

Тонкие черные змеи выскользнули из рук, с радостью накидываясь на жизнь вокруг. Годы совершенствования не прошли даром: те крохи силы, что для начинающего адепта смерти стали бы лишь легким выбросом энергии, выходя из под моих рук, обращались утонченными, изящными, и невероятно смертоносными проклятиями. Трава вокруг пожухла, рассыпаясь прахом, и вместе с ней, казалось, вокруг умирала сама земля: мелкие грызуны и жуки, небольшие птицы, что прятали гнезда в траве, червяки и личинки… И смерть не останавливалась, собирая свою жатву: поля, холмы и леса вокруг медленно, но верно начали умирать. В воздухе повис флер смерти и разложения - сила принесенной в жертву земли клубилась вокруг, собираясь серо-черным туманом вокруг меня, готовая вновь наполнить энергией, стоило только пожелать.

Я но в приказал иное. Силе, себе, самой смерти и самой магии, самому великому искусству, которым владел - уйти прочь. Покинуть меня, до последней капли, последней крупицы силы.

Это было бы похоже на попытку разрезать себя на части. Оторвать собственную руку этой самой рукой до конца, без остатка. Конечно, это почти невозможно: вряд ли кто-то из людей когда либо пробовал оторвать себе руку этой самой рукой. Но именно что почти.

Вспыхнувшая боль изнутри затопила сознание, разрывая в клочья спокойствие, и я рухнул на колени, захлебываясь собственным криком - но не остановился. И черные, тонкие змеи проклятий змеились всё дальше и дальше, проклиная землю вокруг - от горизонта до горизонта.

Удивительно, сколько силы, сколько гнева и ярости может содержать в душе даже почти полностью обессиленный мастер смерти - но я не остановился, пока внутри не осталось ни единой капли.

Если ты хочешь избавиться от наркотика, первое что ты должен сделать - это извлечь его из себя…

Иногда проще сказать, чем сделать. Часто люди не способны на подобное без посторонней помощи.

Но я был способен.

Пошатываясь, я поднялся, стоя в окружении мертвой земли. Вокруг повисла зловещая тишина: мелкие насекомые, таящиеся в траве, шорох грызунов или шелест ветра - казалось, сама природа покинула это место, оставляя лишь смерть. Смерть клубилась вокруг окутывая мертвые земли незримыми потоками: и они не вредили мне. Словно неразумные питомцы, потоки энергии окутывали всё пространство вокруг, готовые исполнить любой приказ - но не смеющие подойти, ибо я сам приказа обратное.

А затем я услышал шепот. Многоголосый, почти неразличимый: он пришел вместе с тем, как последние частицы смерти покинули мою душу.

Это был зов и воззвание, и не один - многие тысячи, или даже десятки тысяч. Тихие и почти незаметные поодиночке, вместе они эти голоса сливались в многоголосый ураган шепотков, дробящий на части сознание.

Я пошатнулся, опираясь на стоящую рядом химеру - а затем, словно вспышка, пришло видение.

Молодая девушка, лежащая на каменном алтаре. Сырой, затхлый подвал. Фигура, что склонилась над ней в темном капюшоне. Крик…

Я резко выдохнул, отрывая руку, и помассировал виски. Быть может, в иной день и иной год я бы не разобрался в этом: но опыт сказывался. Об этом не писали в книгах - но я узнал явление, узнал навык, что передавали мастера Тиала из поколения в поколение. Немногие владели им - и тем удивительнее было то, что получилось у меня, без сторонней помощи.

Многолосый шепот в голове - явно плохой признак. Но я узнал его, и понял его. Не было врага, что пытался подавить меня. Не было ментальной атаки, что пришла извне.

Просто я сам наконец-то научился слышать мир так, как подобало мастеру смерти.

Однажды демон сказал мне, что смерть - эхо. Эхо невообразимой агонии, эхо самое жизни, угасающей навсегда. Эхо, что отражается на гранях самого мироздания. Мне потребовалось достаточно много времени, чтобы понять это - но лучше поздно, чем никогда.

Теперь я видел это. Видел эхо умирающей травинки, проклятой яростью моей души. Последний вздох погибшего грызуна что яростно бился в агонии внутри своей ещё недавно казавшейся безопасной норы. Слышал жалобный скулеж небольшого волка, что разрывал заячье убежище на опушке соседнего леса…

Количество силы не всегда способствует искусству. Иногда, чтобы понять и уловить её тончайшие нити, нужно лишить себя её: ведь как человек не сможешь ощутить вкус напитка, вылитого в озеро, так и мастеру, полному сил, будет сложно прочитать событий, что отпечатались в изначальной силе вокруг него.

Но была у этого и обратная сторона. Эхо взывала ко мне, и этому не было конца. Просило, требовало, умоляло взять меня себе. И что хуже, этого же требовала пустота внутри меня…

Несколько долгих минут я простоял неподвижно, пытаясь бороться с этим чувством. А затем понял - я не смогу. Я не признался бы в этом никому, кроме самого себя, но я просто не мог отказаться от этого.

Слишком большой частью меня стала эта сила. Слишком глубоко проникла в душу. Даже находясь снаружи - она всё ещё была частью меня, и ничто во всем мире не изменит этого.

Ты не можешь быть мастером смерти наполовину. Если ты по-настоящему стал им, никто и никогда не отберет у тебя. Ни боги, ни демоны, ни сама смерть, и даже ты сам.

Я сделал этот выбор давным-давно, и не жалел о нем. И я не намеревался отказываться от него. Но именно это отличает раба собственных желаний от их властелина - способность отказаться от них. Но если твои собственный руки подводят, тебя, опускаясь…

Мы, люди, всегда были хороши в том, чтобы находить подходящие инструменты, что помогут нам изменить этот мир.

Клинок рванулся из ножен с радостным звоном, оглашая округу готовностью к битве. Я приложил ко лбу пламенный фламберг, когда-то сделанный Грицелиусом как символ моей власти - и приказал ему сделать то, что не мог сделать я сам.

Горячая волна пламени пронеслась внутри, словно опаляя саму душу - и эхо смерти затихло, надежно отрезанное от меня последним подарком великого мага.

Резко накатила усталость - начались третьи сутки без сна. Но больше я не намеревался откладывать свои планы. В конце-концов, если ты оставляешь свою корону слишком долго лежать в стороне, кто-то другой может одеть её. С этими мыслями я вновь поднялся седло, разворачиваю химеру в противоположном направлении. Меня ждал Кордигард - и рождение моей империи.

Жажда смерти отступила, принося покой в душу. Но жажда власти - возлюбленная и тщательно лелеемая, вспыхнула горячим огнем, что призывал к действию. И я совсем не намеревался приглушать её. В отличие от прошло страсти, эта - была моей. И она гнала меня вперед, заставляя спать в седле и не останавливаться даже не перекус. И на рассвете третьего дня я увидел городские стены.

Город, совсем недавно бывший яростным полем боя, медленно приходил в себя - но пройдут ещё многие месяцы, прежде чем раны, нанесенный моей войной, окончаться. Остовы сожженных зданий соседствовали с черным камнем, покрытым пеплом и прахом павших.

Меня узнали на воротах - правда, встречали меня отнюдь не те, кого я ожидал.

Молодой рыцарь в доспехах странников ударил себя кулаком в грудь, едва я подъехал.

— Приветствую вас в Кордигарде, Ваше Величество. — поприветствовал меня рыцарь, поклонившись. — Магистр Колн просил вас навестить его по прибытии. Он сказал, это дело ордена.

Я вскинул бровь. Из-под закрытого шлема доносился совсем молодой, звонкий голос почти мальчишки. Новый набор?

— И что же хочет магистр? — прищурился я, смерив рыцаря пронзительным взглядом.

— Не имею понятия, милорд. — честно признался парень. — Я здесь просто за тем, чтобы проводить вас, если вы решите принять приглашение.

Я хмыкнул.

— Вы что, расставили посты у каждых ворот?

— Нас осталось немного, но и ворот в Кордигарде немного. — просто ответил рыцарь.

— Веди. — после краткой задумчивости ответил я.

Остальные знают что делать, чтобы подготовить коронацию. Не прошло и недели с момента моего отъезда - вряд ли всё готово… Так что нет нужды пока требовать отчёта с остальных.

Магистр встретил меня в странном доме, отремонтированном совсем недавно. Хотя в Ренегоне любили яркие цвета - выбирать королевские цвета другого королевства, не имея отношения к его династии было, мягко говоря… не принято.

Тем не менее, молодой рыцарь, уверенно петляя по полуразрушенным улицам, привел меня в зелено-пурпурный дом. Цвета Таллистрии…

Внутри была лишь пара служанок, что быстро попрятались при моем виде. А сам магистр восседал в уютном кресле внутри рабочего кабинета, сосредоточенно водя пером по бумаге. Он поднял голову и замер, когда я вошел.

— Много работы? — улыбнулся я.

Старый рыцарь немедленно поднялся и сграбастал меня в медвежьи объятия.

— По твоей вине, между прочим! — фыркнул магистр. — Пойдем. У меня тут есть неплохая переговорная комната.

Вскоре мы оказались в уютной комнате, не имеющей окон, что освещалась лишь лампами и свечами на столе. Атласные мягкие диваны, неплохой резной стол, куда пара служанок живо принесла напитков и закусок.

Я не стал отказывать себе в удовольствии.

— Знаешь, ты больше похож на бродягу, чем на короля сейчас. — с улыбкой заметил магистр, покачав головой.

— Долгая дорога. — пожал я плечами, проглатывая вкуснейший кусок сыра. — Пожалуй, я заночую здесь. Что это за место, кстати?

— Ты не заметил цвета?

— Заметил, и слегка удивился. — ответил я, поднимая кубок.

— Это старая шутка. — хмыкнул Колн. — Мой ответ на твою, если хочешь. Изначально правителем Таллистрии был один из наших герцогов. Но это продлилось недолго: во втором поколении мужского наследника просто не родилось, и к власти окончательно пришли женщины. Общество Ренегона в те время было куда более консервативным… И король тогда издал указ, чтобы все бордели в королевстве перекрасили в королевские цвета Таллистрии… Скандал был жуткий, когда бой-бабы заметили. Они тогда так яростно пытались отстоять права на равенство. Чуть до войны не дошло, было много стычек на границе. Так что перед тобой первый таллистрийский бордель в старых традициях. Всё как ты хотел.

Я на мгновение замер.

— Я пошутил, вообще-то.

Сэр Колн демонстративно зевнул, широко улыбнувшись.

— С вами, безумными королями, никогда не угадаешь, шутите вы, или нет. Так что я всё организовал. А всем кто пытался что-то возразить, я говорил что это твой указ, и они замолкали.

Я ненадолго задумался… А потом негромко, но искренне рассмеялся.

— Один-один, старик. Рад что в тебе остался этот огонь. Но сомневаюсь, что ты позвал меня только за этим.

Улыбка испарилась с лица старого рыцаря, превращая его лицо в камень.

— Если ты готов к серьезному разговору, мне есть что сказать. — кивнул мне магистр. — Но если хочешь отдохнуть сначала…

Я отодвинул еду в сторону.

— Говори.

Магистр откинулся на атласную подушку, смотря на меня нечитаемым взглядом. А затем заговорил:

— Ты осознаешь, что фактически, предал всё свои клятвы?

Он говорил спокойно, без гнева и ярости, но с непоколебимой уверенностью в своих словах.

Конечно, я мог придумать убедительную, сладкую ложь - но я и правда устал с дороги. Что он сделает, убьет меня? Пойдет рассказывать, какой я злодей, после того как поддержал меня в войне? Смешно.

— Да. — просто ответил я.

Повисло тягучее молчание.

— Расскажешь, почему? — спокойно осведомился старый рыцарь.

— Дорога короля отличается от дороги рыцаря. — пожал я плечами. — А я всегда желал власти.

— И каким королем ты будешь? — задумчиво спросил в пустоту магистр.

— Лучшим, что видел этот мир. — просто ответил я.

— Надеюсь, ты простишь мне скептицизм в этом вопросе. — вздохнул Колн. — Некоторые злые языки говорят, что ты просто вырезал южную провинцию, только ради того, чтобы поднять новую армию.

Я спокойно достал нож, и принялся резать мясо на части. Ещё теплое, приготовленное недавно.

— А во что ты веришь?

— Я верю, что несмотря ни на что, в тебе ещё осталась частичка нашего брата. — посмотрел мне прямо в глаза магистр.

Я не отвел взгляд.

— Тогда давай оставим всё как есть. — спокойно предложил я. — Так будет проще нам обоим.

— И что дальше?

— Дальше я надену корону Ренегона. — спокойно ответил я. — А затем большая часть королевств признает мою власть. Конечно, остануться те, кто будет сопротивляться. Но это лишь вопрос времени. А затем… Затем ничего.

— В смысле ничего? — вскинул брови старик.

Я усмехнулся и отрезал ещё один кусочек мяса, закидывая его в рот. И, лишь прожевав, заговорил:

— Некоторые люди думают, что я тут намереваюсь построить империю на костях людей, превращая королевства в царство смерти и нежити. Но это просто глупо. Нет, я не намерен что-то менять. Поставлю надежных наместников, слегка модифицирую систему управления, дабы удобнее было направлять ресурсы нашей расы на интересные и перспективные проекты… А затем буду жить в своё удовольствие. Один человек, даже лучший правитель, всегда будет ошибаться. Это часть того, что делает нас людьми. Я не считаю себя безгрешным и безошибочным. Поэтому, обеспечив стабильность своего положения и всей системы управления, я просто перестану мешать людям развиваться. Мастера будут постигать таинства магии. Ремесленники - выдумывать изобретения, что улучшают жизнь народа. Ученые - открывать новые тайны мира, а рыцари и охотники - обеспечивать стабильные дороги и логистику. Люди сами найдут дорогу дальше… Надо им лишь не мешать. Конечно, для стабильности такого положения потребуется немаленькая армия и большой штат стражи - насилие было и остается универсальным языком во все времена, и у меня будет на него монополия - и это позволит мне оставаться главным так долго, как я захочу.

— А что будет с орденом? — пристально вцепился в меня напряженным взглядом сэр Колн.

— А разве я должен что-то предпринимать по этому поводу? — поднял я бровь. — Орден достаточно благочестив, чтобы не выступать против моей власти… А достаточно компетентен, чтобы для него нашлись задачи. Работа для рыцарей-странников всегда найдется.

Старый рыцарь резко успокоился: из его позы ушло напряжение. Кажется, у него были серьезные подозрения, что я намереваюсь вырезать их всех. Но у меня не было таких намерений - пусть живут. Старые мои грехи со временем забудуться. Спустя годы молодые рыцари будут смотреть мне в рот, и не вспомнят ужасы войны. А репутация ордена послужит надежной основой моей власти.

Никогда не стоит опираться лишь на один столп, укрепляя свое положение. Ни один человек не правит в одиночку.

— Не всё примут такое положение дел. — покачал головой старик. — Мне отступать уже поздно, я поддержал тебя и слишком стар, чтобы менять стороны. Но сиятельные лорды, аристократия… Четыре герцога погибло, пока шла эта войны, и ты всерьез думаешь что остальные семь великих лордов Ренегона поддержат тебя? Позволят тебе надеть корону, а не поднимут на стяги наследников Кормира?

— Ты увидишь всё своими глазами. Сперва Ренегон склонит колени… А затем и остальные.

— Если склонит.

— Они склоняться. А если нет, я сломаю их. — посмотрел я в глаза старому рыцарю.

И тогда старый странник, мастер жизни и мастер меча, не знавший поражений, человек, что не боялся выйти против целой армии и способный выдержать огненный шторм, сметающие тысячи рыцарей в рассеивающих магию доспехах, вздрогнул, отводя взгляд.

— У меня есть кое-что для тебя. Идем. — Магистр поднялся из-за стола, избегая смотреть мне в глаза.

Бордель, организованный благородным рыцарем, странная вещь по определению. Поэтому я совсем не удивился, когда я нем нашлась оружейная комната. И в её центре стояли лучшие латы, которые я когда-либо видел в жизни.

— Часть наших мастеров ушла в подполье и покинули орден. — неспешно заговорил сэр Колн. — Так что я полагаю, наши секреты не долго остануться таковыми, включая секрет рассеивания нейтраля. Я слышал, твои старые доспехи были изувечены в последних боях: так оставшиеся трудились день и ночь, сотворив тебе новые. Да, это белая сталь. Прочнейший металл в мире… Пришлось растрясти почти всё запасы ордена, даже пустить на металл мой собственный меч. Я не был уверен, что к твоему возвращению ты не отдашь приказ вырезать оставшихся рыцарей, но решил, что, так или иначе, я хочу, чтобы памятью ордена, случись тому исчезнуть, остались доспехи, а не оружие. Мы должны быть защитниками людей, а не их убийцам. И потому я не стал пытаться выковать клинок, что будет способен убить бессмертного. Надеюсь, эти доспехи однажды напомнят тебе об этом - дабы и ты был защитником нашего мира, а не его убийцей. Ведь теперь это твой мир, верно?

Я не ответил, медленно, нежно проводя рукой по искусной гравировке. Что-то позабытое, давно похороненной под опытом моей долгой жизни шевельнулось в душе.

Прошло немало времени с тех пор, как я испытывал восхищение чьим-то шедевром - кажется, мало что может удивить в средневековом мире человек более развитых эпох.

Но им это удалось. Потому что передо мной были не простые доспехи: нет, то был артефакт, в который его создатели вложили часть своей души. Так же, как сделал Грицелиус. И это артефакт откликнулся на прикосновение, робким, слабым импульсом, словно привыкая к тому, кто коснулся его.

— Верно. — наконец, сказал я. — Это мой мир.

И я понял, как именно я заставлю их склониться.

Улос неслышной тенью возник за моей спиной, едва я только успел закончить с завтраком.

— Всё идёт согласно плану, милорд. — прошелестел лич. — Роланд и я почти подготовили всё к коронации. С вашего позволения, я воспользовался вашей печатью, чтобы организовать исполнение некоторых… Старый традиций. Цвет лордов Ренегона будет в Кордигарде не позднее чем через три недели.

— Что-нибудь слышно о его святейшестве?

— Ничего, милорд. С момента вашей последней битвы он не появлялся среди людей. Мы нашли остатки одного из патрулей неподалеку от места встречи, но, полагаю, он убил их до того, как вы встретились. Некоторые люди обеспокоены разломами, что появились вокруг… Но никто не осмелиться задавать вам вопросы.

— Объяви их запретной зоной. Там опасно. — коротко приказал я.

— Разумеется, милорд. — кивнул старый слуга. — Будут ещё указания?

Я немного помедлил с ответом.

— Я хочу, чтобы ты распустил слухи, что я лишился силы смерти. Перегорел, и больше не могу уничтожать армии. Ты знаешь, такое случается с мастерами…

— Да, я читал о подобных случаях. — кивнул Улос. — Иногда силы возвращаются, иногда нет. Вы действительно лишились силы? Я не чувствую от вас привычного давления смерти…

Я улыбнулся.

— Да, действительно. И это не должно быть секретом. Однако… Не стоит остальным знать, что иногда утраченное может вернуться очень легко.

Мой вернейший слуга понимающе кивнул, не говоря больше ни слова. И у меня не было сомнений, что он организует всё правильно.

— И ещё одна вещь… — задумчиво добавил я. — Скажи Колну и Роланду, чтобы они взяли своих лучших людей и встретили меня за городом. Мы будем неподалеку - но я не хочу лишних глаз.

— Никакой нежити? — мгновенно понял меня Улос.

— Верно. И скажи им взять целителей - и побольше. — кивнул я.

— Я выставлю патрули вокруг места вашего отдыха, милорд. — кивнул лич и шагнул назад, растворяясь в тенях.

Последнее время он стал даже лучше в этом. Быть может, научился какой-то магии?

Гвардейцы и рыцари встретили меня за городом - в полном обмундировании и готовые к походу. Многие справедливо ожидали продолжения войны - но в этот раз у меня были другие планы.

— Приказы, милорд? — Граф Роланд лихо отсалютовал мне мечом, широко ухмыльнувшись и демонстрируя великолепные зубы.

Я хрустнул шеей, поведя плечами. Новые доспехи сидели непривычно… Но у меня ещё будет время это исправить. Обведя глазами гвардейцев, я просто сказал:

— Я хочу, чтобы вы убили меня. Столько раз, сколько сможете. Всё вместе или по отдельности, не важно.

Посреди поля повисло молчание. Никто не шелохнулся с места. Верность - обоюдоострый клинок, и об этом стоит помнить. Роланд демонстративно приподнял бровь, ожидая пояснений.

— Я временно лишился силы смерти. Но это даже хорошо. — улыбнулся я. — Так будет даже проще убедить их. Через несколько недель в Кордигарде по моему приглашению соберется весь цвет аристократии Ренегона. Знаю, я не самый лучший фехтовальщик в королевствах. Но у меня есть то, чего нет ни у одного из них. Поэтому они склоняться… Или сломаются. Меня устроят оба варианта. Я слишком заржавел за последние годы, и настало время вспомнить, каково это - сражаться с людьми. Рассматривайте это как тренировку. Вы можете отдыхать, лечиться и отступать… Но я бессмертен. И поэтому я не уйду с этого поля, пока не достану каждого из вас.

Колн и Роланд переглянулись. Магистр кивнул графу, и восьмерка гвардейцев взяла меня в кольцо.

Я обнажил фламберг за миг до того, как они бросились вперед.Они достали меня в восьмером, конечно же. Я сумел ранить троих и всколь достать четвертого, но матерые гвардейцы, прошедшие войну - отнюдь не мальчики для битья. Точный удар под колено заставил меня припасть даже сквозь доспех из белой стали, а тяжелый удар по шлему оглушил, бросая на землю. Роланд свистнул, останавливая бой. Я поднялся, пошатываясь, и разогнал жизнь по телу: тягучую, непривычно непокорную, но изгоняющую боль и усталость.

— Снова. — коротко приказал я.

Роланд выступил вперед, молча вступая в бой один на один. И бой быстро показал мне разницу между королем, что полагается на магию, и настоящим мастером меча. Не сказать, что я ничего не мог противостоять ему: у меня были лучшие доспехи и прекрасный клинок, но граф умело отводил все мои удары, отсушивая мне руки болезненными ударами даже сквозь доспехи.

Я так и не заметил, откуда он достал тонкий стилет, который вогнал мне прямо в глаз сквозь щель забрала.

Поднимаясь с земли, я тяжело отстегнул шлем, стирая кровь и возвращая себе ориентацию в пространстве.

— Ваши доспехи имеют кольчужные соединения из белой стали внутри, что надежно закрывает всё уязвимые места для обычного оружия. — спокойно сказал Роланд. — Но они не делают вас неуязвимыми. Даже тупой меч, ударивший в нужной место с нужной силой, может убить вас.

Я молча кивнул Роланду, принимая информацию, вытер кровь платком, что принес один из гвардейцев, и надел шлем обратно. Забрало не пострадало… Только моя гордость.

— Снова. — приказал я, и Роланд уступил место тройке молодых рыцарей-странников.

Дальнейшие недели слились в меня в сплошной звон оружия, тяжелые удары стали о сталь и непрерывные атаки. Я не стремился убить своих людей - это было просто бессмысленно. И всё же, ряды гвардейцев и рыцарей редели от тяжелых ран, оставленных волнистым клинком, а целители выбивались из сил.

Хитроумные планы и тонкие стратегии, грядущие интриги и предстоящие указы: всё это словно отошло на другой план в те дни, сливаясь в круговорот битвы. Я бросался в битву вновь и вновь, до тех пор, пока не начинал терять сознание от усталости. Но падая, я поднимался. Умирая, я поднимался. Вновь и вновь - с силой смерти или нет, бессмертный воин способен на многое.

— Снова.

И новая восьмерка гвардейцев молча бросается в бой: но в этот раз мне удается выскользнуть из кольца, оставив лежать двоих с разрубленной грудью

— Снова.

И четверка рыцарей берет меня в полукольцо, синхронно атакуя: и я принимаю три удара на доспехи, проскальзывая под меч четвертого.

Кажется, я потерял счёт времени, впадая в своеобразный боевой транс. И лишь голос магистра вывел меня из него: чудовищно усталый голос.

— Хватит, Горд.

— Что? — тупо спросил я, замерев на миг.

— У нас кончились люди, Горд. — устало выдохнул сэр Колн. — По крайней мере, те рыцари и гвардейцы, которых можно выставить против бессмертного латника с волнистым клинком, и не потерять их. Мы с Роландом трижды посылали в город за подкреплением, а целители просто не успевают лечить те раны, что оставляет твой меч. Если ты хочешь тренироваться дальше, зови нежить. Иначе ты начнешь убивать собственных людей.

Я тряхнул головой и снял шлем, с хрустом стряхивая с головы толстые корки запекшейся крови. И перевел мутный взгляд на Колна

— Этого мало.

— Осмотрись. Всему есть свой предел - заржавевшим тебя уже точно никто не назовет. А для остального будет мало и трех месяцев.

Я оглянулся вокруг. Легкораненые, бледные гвардейцы споро оказывали первую помощь воинам, что лежали вокруг - после того, как закончился последний раунд.

— Есть ещё ты и Роланд. — задумчиво протянул я, прогоняя в памяти последние поединки. Кажется, мне так и не удалось достать вас всерьез.

— Мастером меча не стать за пару недель, даже если ты лично решишь перерезать всю свою армию, пользуясь своими доспехами и мечом из белой стали — язвительно отозвался старик. — Это приходит только с годами, и ты свои годы уже упустил. Может, лет через 100 наверстаешь, если не будешь лениться с тренировками. А теперь, с твоего позволения, я отправляюсь спать. Три недели боев это слишком… Даже для меня.

Старик слегка пошатнулся, и, чуть прихрамывая на левую ногу, зашагал в сторону палаток. Я перевел взгляд на Роланда. Бравый граф выглядел бледной тенью себя - темный круги под глазами, печать усталости на лице.

— Я спал несколько раз, пока Колн брал командование. — со слабой ухмылкой признался он. — Но всё же… Загоняли вы нас, милорд. Хотя это определенно интересный опыт - сражаться против бессмертного.

Граф протяжно зевнул.

— Что ты думаешь о моих навыках? Если серьезно?

Остатки ухмылки мгновенно стерлись с лица Роланда.

— Этого мало. — мрачно сказал мне граф. — Не поймите меня неправильно, я никогда не встречал человека, что сражается столь яростно и отчаянно… И вы далеко не худший меч в нашей гвардии, особенно с таким мечом и доспехами. Но этого будет мало. Лорды Ренегона отнюдь не забыли, как нужно держаться за меч. Среди высшей аристократии найдется как минимум несколько людей, что вытрут ноги о вас, даже так. И ещё больше - смогут сразиться на равных. Поэтому я бы не рекомендовал ставить корону на поединок.

— Я воскресну. — заметил я. — А они устают.

Роланд протяжно вздохнул и покачал головой.

— Это так не работает. Конечно, вы можете запугать их магией смерти, или взять измором. Но это против традиций, а здесь, в Ренегоне, они сильны, как нигде. Можно убить всех верховных лордов, что явятся на вашу коронацию, заткнуть им рты, стереть их разумы, сломать их души -- но всё, что вы получите, это вялотекущую гражданскую войну внутри древнейшего из королевства, и она будет длиться столетие за столетием, пока не умрут последние старики, что помнят былые время. Или не умрут их внуки. И нам придется вырезать большую часть населения. Если это то, чего вы хотите, скажите прямо - и я пойду готовить людей.

— Нет. — задумчиво ответил я. — Я хочу править этим место. Это сердце мира, сердце нашей расы. Не мне тебе объяснять, что это значит для людей. Если я сломаю Ренегон… Склоняться и остальные.

— Тогда вы должны найти другой путь. — твердо сказал граф. — Империя, построенная на страхе, не простоит долго. Нам придется собирать её из осколков вновь и вновь, и этому не будет конца.

— И какой же? — спросил я, поднимая голову к небесам.

На землю опускались сумерки, заставляя первые, самые яркие звезды пробиваться сквозь воздушную пелену.

— Я не знаю. — легко ответил старый соратник, присоединяясь к созерцанию звезд. — Я всего лишь мечник, не самый плохой, но и не лучший в королевствах. Если бы я знал, как стать королем, разве я бы служил в гвардии? Вы, возможно, не помните, как это было: но я был тогда на стенах, когда вы схватились с королем Ганатры. Он был неплохим мечником, кстати. Лучше чем вы сейчас… Да и снаряжение у него было лучше вашего. И всё же вы победили его - один на один, меч против меча. Ваша воля оказалась крепче... И даже магия ему не помогла. Тогда и именно тогда я признал вас своим королем - это всё, что я знаю.

Я промолчал, выстраивая в голове планы, корректируя их, отбрасывая и составляя вновь.

В бездну всё это. Я был победителем в этой войне. Я знал всё их традиции до единой. Они склоняться, или я сломаю их: и это единственный выбор, который я им дам.

Мы вернулись в город к ночи. Медленно, неторопливо. я принялся снимать доспехи: коронация намечалась всего через несколько дней. В мои покои проскользнула тонкая, изящная фигурка в черной балахоне.

— Могу я помочь вам, милорд?

Я приподнял уголки губ, слегка улыбаясь.

— Конечно, Лия.

У меня не было постоянного оруженосца - я так и не определился, хочу ли вообще иметь человека, который будет иметь постоянный доступ к моему телу, за исключением моих женщин. Так что ученица была как раз вовремя. Девушка взяла мочалку, набирая туда воды, и принялась медленно, нежно помогать мне отдирать от тела пропитанный кровью и задубевший поддоспешники.

— Столько крови… — покачала головой культистка. — Вам, должно быть, было больно?

Я зевнул.

— На самом деле, не очень. — честно признался я. — Наверно, вопрос привычки. Гореть заживо или рвать себе ауру куда больнее, вот там и с ума сойти можно с непривычки. Но если человек захочет… Он может выдержать любую боль.

— Я возьму эти способы себе на заметку, если захочу свести кого-нибудь с ума, учитель. — весело прощебетала Лия, не прекращая работы с мочалкой. — В этом доме есть небольшой бассейн, а я слегка нахваталась магии огня у мастеров красных башен во время войны… Может быть, мы пойдем туда?

Я не стал отказываться. Это была хорошая ночь. Но перед тем, как уйти, я бросил один взгляд на покрытые кровью доспехи, что приняли на себя немало ударов в эти дни.

На них не было ни царапины.

Я устроил собрание там, где когда-то находился дворец Ренегонских королей. Ныне это были лишь груда хлама и камней… И теперь посреди неё находилась новая дорога, которая вела к одной единственной площадке, где черной громадой возвышался огромный трон.

Не знаю, из чего Улос сделал его - но на миг мне показалось, что он словно поглощает свет.

В назначенный день они пришли. Сиятельные лорды и влиятельные купцы, главы крупнейших городов и настоятели монастырей. Готовые склониться или нет - они не посмели игнорировать зов на собрание, где решалась судьба их королевства. Это был пасмурный, беспросветный день, когда ни один луч солнца не пробивался сквозь затянувшие небо серые облака.

Мои люди стояли поодаль, и несли караулы на стенах королевского квартала, и готовились к празднествам. К началу новой эпохи. Но прежде, чем она начнется… Я должен быть заставить склониться этих людей. Медленным, неспешным шагом я замер на том месте, где находилось начало дороги: и разговоры собравшихся стихли, ожидая моих слов.

— Я собрал вас всех здесь, чтобы мы решили - кто будет следующим королем Ренегона, древнейшего из королевств людей. — громко высказался я. — Если кто-то, кроме меня, хочет высказаться на этот счёт, говорите.

По толпе влиятельных лиц пробежались шепотки. Вперед выступил седовласый старик в бело-синей робе: королевских цветах Ренегона.

— Учитывая, что его святейшества с нами больше нет, как настоятель древнейшего из монастырей королевств, я могу провести коронацию, Ваше Величество. Согласно законам о престолонаследии, королем должен стать старший из сыновей Кормира II, Неймир Ренегон. Полагаю…

Я громко рассмеялся, прерывая старика.

— Право слово, это очаровательно. Столько крови пролилось… А вы до сих пор не поняли, что такое правосудие?

— Я буду рад, если вы поясните всем нам, Ваше Величество, что вы имеете ввиду. — не повел и бровью настоятель.

Я медленно обвел взглядом собравшихся. И принялся неторопливо цедить слова:

— Может быть, некоторые из вас не в курсе, с чего началась эта война… Но я напомню. Гвардия Ренегона явилась в мой дом, словно имела на то право, и напала на меня. И даже хуже - убила мою жену и нерожденного наследника. Безжалостно, без сомнений и колебаний. И, вместе с этими, использовал для этого магию, что уничтожила четверть Виталии!

— Учитывая, что именно ваша магия уничтожила королевство жизни, заставив бежать всех его жителей, вам не кажутся эти слова лицемерными? — подал голос мужчина лет пятидесяти, одетый в вороненые латы.

Крепкий воин. Герцог, судя по качеству оружия, не меньше.

— Представьтесь, пожалуйста. — обратил я взгляд на аристократа.

— Лорд Кенинг Ренегон, герцог северных земель. — сухо назвался аристократ.

— Всё верно, лорд Кенинг. — легко согласился я. — Вот только я на имел намерения уничтожать Таллистрию. В конце-концов, я только что женился на королеве… В этом просто не было никакого смысла. Могущественная магия имеет свои недостатки. Аттароку не следовало оскорблять меня столь сильно… Гнев не всегда хороший советчик. А вот вы можете сказать, что мастер Гастон не имел тайных приказов от короля убить мою жену и уничтожить Виталию?

— Не могу. — поджал губы герцог севера. — Но зачем ему это делать, скажите мне?

Я широко, хищно улыбнулся, снимая шлем.

— Разве Ренегон не имеет долгую и кровавую историю устранения тех, кто угрожает его власти? Я хорошо знаю историю основания Ганатры, например. Из первых уст… Быть может, кому-то показалось, что три королевства, объединенные под моей рукой - это угроза?

Собравшиеся люди зашептались. Уверен, грязные секреты старой политики не были секретом здесь для многих…

На миг в глазах герцога мелькнула истовая, неподдельная ненависть. Но ни одна мышца не шевельнулась на его лице: держать себя в руках аристократ умел прекрасно.

— Я не понимаю, что вы имеете ввиду. Говорите прямо, Ваше Величество. Возможно, нам здесь недостает изящества, чтобы понять ваши тонкие намеки. — спокойным, равнодушным тоном произнес герцог.

Неплохая стрела. Может, кто помоложе и вспылил бы…

— Прямо… — протянул я. — Хорошо. Вы прогнили. Ренегон прогнил. Вся ваша династия, всё ваше королевство. И это долг - священный и непреклонный, каждого из рыцарей людей исправить это. И я тоже рыцарь людей. Я очищу эти земли, огнем и смертью, так или иначе. Я буду королем этих земель… Такова ваша плата за то, что вы сделали. За мою жену и ребенка, которых вы подло убили. За войну, что вы развязали. За Таллистрию, что вы обрекли за смерть. За подлость и грязь, что вы привыкли игнорировать. Я наведу здесь порядок… Или сожгу это королевство дотла. Выбирайте.

На мгновение повисла мертвая, звенящая тишина: а затем её разрезал крик:

— Нет!

Молодой мужчина в бело-голубых доспехах и плаще гвардейца протолкался вперед сквозь толпу, смотря на меня яростным, отчаянным взглядом, полным звенящей, жгучей ненависти.

— Это мой трон. Моя земля. Мое право рождения! — Выпалил он, смотря мне прямо в глаза. — И не тебе его забирать, убийца!

В противовес его ярости, я остался спокоен.

— Неймир Ренегон, я полагаю?

— Третий моего имени, наследник Кормира Второго, и истинный король Ренегона! - гордо вскинул подбородок молодой блондин с голубыми глазами.

— Ты даже не потрудился выяснить, кто я такой? — приподнял бровь я. — Где ты отсиживался всю войну?

— О, я знаю кто ты такой. — прошипел наследник престола. — Повелитель смерти, убийца, безумец… Самый могущественный и бессмертный боевой маг в истории людей. Но это ничего не меняет. Меня тебе напугать и не заставить склониться. Ты можешь убить меня, но тебе не покорить нас. Такой как ты никогда не будет править Ренегоном. Никогда.

Я оглянулся вокруг: и пусть люди молчали, я видел, что они поддерживают его слова. Так было правильно в глазах людей. Я мог убить этого человека, мог убить их всех… Но был и иной путь.

— Смелые слова. — спокойно кивнул я, принимая ответ. — Но готов ли ты ответить за них?

— Я сражался и убивал тех тварей, что ты делаешь из мертвецов. — хмыкнул мужчина. — Ты правда думаешь напугать меня смертью?— Разве я говорю о смерти? Нет, юный Ренегон, я говорю о совсем ином. — покачал головой я. — Как насчёт того, что мы разрешим этот спор, как подобает королям древности? Один на один, меч против меча. Выясним, чья воля крепче. Чья истина сильнее. Ты говоришь, что не ведаешь страха… Но я думаю, что это ложь.

— Ты правда считаешь всех вокруг за идиотов? Думаешь, можешь незаметно убить меня магией смерти и сделать вид что выиграл дуэль? — осведомился Неймир.

— Я лишился сил в последней битве с Этериасом. — равнодушно пожал плечами я.

— Значит, сохранил бессмертие, и рассчитываешь взять измором? — прищурился Ренегон. — Это не будет честным боем. Может, ты и сильнее, может, ты и сумел выиграть войну за счет неведомо откуда полученных сил… Но не держи окружающих за дураков. Мы все знаем, что ты не воин. Тебе не одолеть меня в честном бою.

— Вот как. Ты и правда в это веришь. — задумчиво протянул я.

— Я знаю истину. Такова твоя суть. — равнодушно натянул на лицо маску молодой принц.

— Неймир Ренегон. — внезапно для собеседника официальным, холодным тоном я обратился к нему, от чего несколько окружающих нас людей вздрогнули. — Ты не достоин нести бремя этой короны. Обремененный честью, я говорю тебе - сражайся. Оставь хитрости и коварные уловки не достойным трона. Я всё ещё бессмертен, ты прав. Но если ты убьешь меня хотя бы раз - я оставлю в покое это королевство. Таково мое слово.

Со звоном я достал из ножен пламенный клинок, и люди вокруг отпрянули, образуя свободное пространство. Несколько долгих мгновений молодой принц смотрел на меня.

— Я слышал, ты можешь затягивать раны в любой момент… Думаешь, это будет честный бой? — криво усмехнулся он.

— Вокруг нас твои люди, разве нет? Опытнейшие мастера-наставники и зоркие воины. Разве они не заметят подвоха? Заметят, как срастаются мои порванные кости? Сражайся, Ренегон. Сражайся в последний раз, как никогда в жизни. Или ты хочешь, чтобы история запомнила твой род трусами?

Если бы ненависть могла убивать, я был бы мертв на этом самом месте. Этого он уже не выдержал - и рванул клинок из ножен…

Вокруг не было гвардии, что присягала мне или ему: то было одним из условий собрания. Только люди, что свободны принимать решения. Только те, кто имеет власть. И всё же, первых ударов мне хватило чтобы понять: я был не ровней молодому принцу. Он был хорош, очень хорош. Навыки, выпестованные лучшими мастерами Ренегона, отточенные войной, природный талант и работа мастеров жизни… Я не почти не уступал ему в силе и скорости, но и он не сильно отставал от меня в качестве оружия и снаряжения. Пусть мой меч и оставлял зарубки на его доспехах, а его - не оставлял на моих и царапины, я быстро понял, что мне не выиграть в этом бою так просто.

И всё же… Он не дотягивал до мастера меча, а я был совсем не новичком в фехтовании. Пусть мне не хватало мастерства - но мне хватало знаний. И потому я намеренно сделал ошибку, которую мог бы допустить мечник моего уровня. И Неймир её не пропустил…

Ренегонская школа фехтования выпестованная за столетия турниров и сражений между латниками, знала немало приемов против рыцарей в полных латах, и потому молодой принц прекрасно знал, как можно обезвредить врага в тяжелой броне, даже если твой меч не способен её пробить. И потому, когда ему показалось, что я допустил ошибку, Неймир обрушился на мое плечо тяжелым, сушащим левую руку ударом, и скользнул сбоку, беря её в мертвый захват.

Этот захват - внутри тяжелой брони - считался неснимаемым. Даже самый обученный и тренированный человек не может игнорировать такую боль, ненадолго выходя из строя - и этого достаточно, чтобы бросить латника на землю и победить.

Именно поэтому посмертное удивление моего врага послужило бальзамом на мое сердце, когда я резко провернулся, ломая собственную руку, и вогнал волнистый меч ему прямо в сердце, проламывая доспехи.

Он так и умер, на этом самом месте - с удивлением и непониманием, застывшем на лице.

Я оттолкнул мертвое тело ногой, снимая его с меча. Левая рука повисла неподвижной плетью.

— Если кто-то хочет высказать о том, что это был нечестный бой… Я слушаю.

Герцог севера выдвинулся вперед.

— Это был честный бой. Но это не делает тебя королём. Неймир не ставил на кон свою корону… Лишь принял свой вызов. С его смертью она переходит к младшему сыну.

— Тогда где он? Пусть выходит. — усмехнулся я, и от этой усмешки по толпе прошла рябь.

Краем глаза я отметил, как молодой, лет четырнадцати, светловолосый и голубоглазый юноша дернулся в толпе, крепко сжимаемый за плечи седовласым аристократом.

— Молодой наследник ещё слишком молод для дуэли. — покачал головой герцог. — А одна случайная победа не делает тебя легендарным воином, достойным трона.

Я ещё раз окинул взглядом толпу. Возможно, следовало убеждать, уговаривать, держать на себе маску приличия… Но с меня было довольно этого дерьма.

— Вы упрямы. — громко сказал я, пристально рассматривая собравшихся. — Однако с меня довольно бессмысленной чуши. Если вы думаете, что это война ужасна, значит, вы никогда не знали ничего о реальном мире, в котором живете. С меня довольно ваших уверток, вашего упрямства, и ваших попыток ускользнуть. Думаете, что я недостоин этого трона? Вы слепы в своей гордыне, в своей лицемерной уверенности, что вы хозяева этого мира. Наступает новая эпоха, и я поведу людей в неё. Вы можете следовать за мной… Ибо я милосерден. Или можете остаться на обочине истории, куда вас загнало правление Ренегонов. Это мой трон, завоеванный моей силой, моей решимостью, моей волей! Как рыцарь людей, я дам вам последний шанс. Прочь с моей дороги… или бросьте мне вызов здесь и сейчас, как подобает воинам. Вы, всё! Каждый из вас! Сражайтесь за своё право, как сражался я всю свою жизнь! И если хоть один из вас сможет убить меня хотя бы раз… Я признаю, что вы достойны. Но знайте же, что шансов для вас нет. Знайте, что я убью каждого, кто встанет у меня на пути. Среди вас нет мне равных… И потому вы встанете на колени. Я сказал.

Я шагнул вперед, ступая на дорогу к трону: и трое выступили мне наперерез.

Герцог севера был первым.

— Ты не воин, а лишь обманщик. — твердо сказал он. — И тебе…

Я ударил, не дожидаясь дальнейших слов. Быстро, беспорядочно, неумолимо… Возможно, будь у него чуть больше времени, лишняя секунда на то, чтобы перевести дух и выстроить оборону - герцог севера бы достал меня.

Но его меч сломался раньше, перерубленный волнистым клинком, что создал для меня повелитель пламени. И следующий удар разрубил его от груди до шеи…

Я вытянул вскинул меч вперед, направляя его на оставшихся, и сипло втянул в себя воздух, переводя дыхание.

— Следующий.

— Лорд Тенет, герцог восточных гор. — сухо представился второй противник. — Полагаю, я покажу вам, чего стоит наша школа фехтования.

Он был мастером меча, этот герцог. Свежий, сильный, поджарый, на пике своих сил - превосходящий меня во всем, кроме оружия и доспехов. Наверно, этот человек выиграл немало турниров… Но у него был один недостаток - он никогда не сражался с другим человеком за насмерть. Может, он даже убивал нежить, может, даже рубил моих гвардейцев - но никогда до сего дня он не сражался в смертельной, неистовой дуэли один на один, когда в ход идут любые уловки.

Он был великолепным воином, этот герцог. Но он был собакой, волкодавом, что всю жизнь спокойно охранял хозяйский дом. А я был хищником, готовым вгрызаться в каждый шанс на победу.

Тяжелый удар по голове на миг оглушил меня, бросая на землю: и рот наполнился кровью. Я откатился в сторону, уклоняясь от добивающего удара, и сорвал шлем: а затем поднявшись, плюнул кровью в глаза противника.

Всего секунда замешательства - но я успел насадить его печень на меч, вонзая волнистый клинок в подмышку.

Я ещё раз сплюнул на дорогу к трону, и оскалился кровавыми зубами, смотря на третьего противника.

— Готов к смерти?

Не знаю, кто был этот человек. Он имел хороший доспехи, имеющие несколько тяжелых зарубок - возможно, ещё с последних боев за Кордигард. Он имел выправку опытного воина и держал оружие, возможно, с большим знанием, чем я сам. Но он увидел что-то в моих глазах в тот миг - что-то, заставившее его испугаться, заставившее понять, что ему не выиграть этот бой.

И он отступил, молча склонив голову, пропуская меня вперед… Но лишь затем, чтобы обрушить на спину тяжелый удар.

Доспехи спасли меня в тот миг. Зря он сделал - глаза застлала кровавая пелена…

Я пришел в себя и вынырнул из боевого транса тяжело дыша над разрубленным, изуродованным телом, сам не помня, как победил его. Всё тело болело, словно отбивная. Вяло пошевелив жизнью внутри, я поднял взгляд на людей, перешагивая третьего противника. А затем вскинул подбородок.

— Кто-нибудь ещё?

Волна дрожи прокатилась по людям. Многие из них, облеченный властью, всё это время находились вдалеке от реальной войны, что вел Ренегона. Древнейшее королевство - это обширные земли. Некоторые никогда не видели такой жестокости…

И всё же, нашелся ещё один человек, готовый встать на моем пути. Седовласый аристократ, тот самый старик, что держал за плечи наследника престола. Неспешным, но уверенным шагом, он скинул с себя тяжелый плащ, что закрывал надетую на него искусную кольчугу - и вышел мне навстречу.

— Ты убил моего моего племянника. — спокойно поведал мне аристократ. — И внучатого племянника тоже. Ты хорош в этом - убивать других, определенно, твоё призвание. Возможно, ты даже сам считаешь себя воином. Но я вижу перед собой лишь яростного зверя… А зверь не должен быть королем.

— Мой наставник хорошо научил меня тому, как быть воином. — просто ответил я. — Ты ошибаешься.

Внезапно он улыбнулся мне: светлой, чистой, открытой улыбкой без всякой ненависти.

— Тогда покажи мне. Я буду рад это увидеть.

Он нежным, изящным движением достал из ножен тонкий длинный клинок, обходя меня сбоку уверенной походкой. И было что-то в движениях этого старика, что ясно дало мне понять: это не моя лига. Возможно, даже не лига Роланда, а я едва мог его достать. Возможно, будь я свежим и полным сил… Но с одной рукой, избитый, израненный, усталый - кажется, во мне осталось не так уж и много жизни. Четыре боя подряд, пусть и скоротечные, выпили из меня всё силы.

Я глубоко вздохнул. Может, Кадоган и не научил меня искусству боя так хорошо, как ему бы хотелось. Но кое-что из уроков старика я усвоил - то, что никогда не стоит сдаваться.

Мысли пропали, ибо в них не было нужды. И тело сорвалось в бой само, словно бы без участия сознания. Время замедлило свой бег… А в следующий миг я осознал, что мой меч торчит из сердца противника, что смотрел на меня с невероятным удивлением.

— Кто… Кто научил тебя этому? — прошептал старик синеющими губами.

— Сэр Кадоган Бессмертный. — просто ответил я.

— Я был не прав насчет тебя. — слабеющим, но ясным голосом произнес старый аристократ. — Ты всё же воин, после всего…

Тело едва хотело двигаться - навалилась дикая усталость. Молодой принц протолкался сквозь толпу и бросился к телу, и я едва успел вытащить из него меч.

— Дядя, нет! — крикнул парень, бросаясь на колени к мертвому телу.

— Он мертв. — сухо сказал я.

На меня уставились глаза, полные неподдельной ненависти и слез.

— Как… Как ты сделал это. Израненный, усталый, с одной рукой… — прошептал мальчишка. — Он был первым мечом Ренегона, даже старый!

— Нет. — покачал я головой. — Первым мечом Ренегона был мой учитель.

Принц молча утер слезы и поднялся, глядя на меня исподлобья.

— Лучше убей меня сейчас. — мрачно сказал он. — Иначе однажды я приду за тобой.

— Я дам тебе один совет, юный принц. — серьезно ответил я. — Если ты намереваешься навредить кому-то, никогда не говори ему это. Угрозы не сделают твои шансы лучше, а твой удар - внезапнее. Куда больший вред способны нанести те, кто промолчат…

— Я запомню.

С этими словами парень бросил последний, отчаянный взгляд на трон, и зашагал прочь - из королевского квартала.

Тяжелой, усталой рукой, я вскинул меч, наводя его вокруг.

— Кто-нибудь ещё?

Молчание было мне ответом.

— КТО-НИБУДЬ ЕЩЁ? — закричал я, тяжело дыша, и бешено оборачиваясь вокруг.

Но люди отводили глаза, склоняя головы. Желающих больше не было. Не было и тех, кто уличил бы меня в нечестном бою…

На дороге перед троном повисла зловещая, звенящая тишина, которую разорвал внезапно поднявшийся ветер. Он дул всё сильнее и сильнее, поднимая в воздух пепел и прах, которого накопилось на улице изрядно.

Я сделал глубокий вдох, опуская меч, и негромко сказал:

— На колени.

И они склонились. Лорды и купцы, градоначальники и мастера-настоятели - всё, кто ещё имел какой-то вес на этой земле. Я с хрустом поправил левую руку, залечивая свои раны, и зашагал вперед. Хлопья праха и пепла превратились в серый дождь, укрывая всё вокруг мягкой, обманчивой пеленой. Они забивались повсюду, накрывая людей с головой: но никто не смел поднять на меня взор

Огромный черный трон, покрытый пеплом, показался мне лучшим местом этого мира: ведь разве что-то могло быть лучше? Меня не волновал ни пот, покрывший волосы, ни кровь, что хлюпала внутри доспехов… Это было прекрасно, и ничто не могло изменить это. Я откинулся на мягкую, бархатистую спину трона и положил руки по бокам, взяв на них окровавленный волнистый клинок.

Улос возник рядом: незримой, пепельной тенью, что неотрывно сопровождала меня повсюду.

— Что дальше, милорд? — тихо спросил меня он.

— Дальше… — я окинул взглядом стоящих на коленях людей. — Пожалуй, я посижу здесь немного. Это ведь такое чудесное место, разве нет?

— Именно так, милорд. — степенно подтвердил мою точку зрения верный слуга. — Именно так.