Урожай Смерти

Глава 57. Расколотый Разум.

Я стоял на невысоком холме, скрестив руки на груди, и с лёгким любопытством наблюдал за тем, как стройные ряды безмолвной нежити пытаются спеленать одного молодого магистра огня.

Очередной огненный вихрь взмыл в воздух, накрывая добрые две сотни метров вокруг: в меня ударила горячая волна жаркого воздуха, заставляя слегка прикрыть глаза рукой.

Однако стоило только вихрю слегка опасть, сквозь яростное пламя вновь проступили обгоревшие, изуродованные, но упрямо идущие к своей цели мертвецы.

Нежить, что влилась в мои немертвые легионы после того ритуала была… странной.

Туповатые, полностью безынициативные, не слишком сильные и проворные: на первый взгляд они казались бесполезными. И хотя большую часть я перерезал ещё до завершения ритуала, свыше десяти тысяч сохранились в уголках города и встали в строй, стоило только той твари покинуть наш мир.

Это были пустые оболочки, без единого проблеска душ и разума: из таких не то что высшую нежить, но даже просто достаточно разумную поднять получиться с трудом и множеством затрат силы или жертв. И всё же…

Они несли в себе частичку силы того создания, что я по неосторожности призвал сюда. Это было неуловимой, почти незаметное, тончайшее ощущение: никто, кроме меня не чувствовал этого. Но я слишком хорошо запомнил эту тварь… слишком.

Тем временем ряды мертвецов приблизились к Итему на расстояние полусотни метров, бодро ковыляя в его сторону несмотря на ожоги. Закусив губу, молодой повелитель пламени сложил руки в жесте призыва: и на ближайшие ряды обрушился яркий луч бело-жёлтого пламени, разрезая подходящих к нему противников на части.

Он выкосил несколько десятков, однако даже высшая техника мастеров красных башен имела свои пределы: удерживать луч, насколько я знал, было запредельно тяжело, и крутануться с ним вокруг своей оси было практически невозможно. Поэтому вскоре молодой магистр погасил технику, вынужденный отвлечься на смыкающиеся вокруг ряды. Кольцо пламени мощной волной рванулось во все стороны, заставляя гореть саму землю: но пылающие факелы мертвецов продолжали идти, а обугленные части тех спереди уже принимались медленно шевелиться и подтягиваться друг к другу, срастаясь…

Они закидали его телами: в очередной раз. Слишком много сил требовалось, чтобы сжечь хотя бы одну подобную тварь дотла. Получалось, пожалуй, не самое плохое оружие против мастеров магии, если так подумать. Даже если не слишком сильные мертвецы не сумею выковырять мастер земли из каменной скорлупы, то, по крайней мере, они смогут заставить его тратить все силы на оборону, делая бесполезным в бою.

Я подошёл к кому из трупов, облепившему моего ученика так, что тот не можешь пошевелиться, и взмахнул рукой, заставляя тех расступиться. Итем протяжно застонал.— Ненавижу обнимашки с нежитью. Кажется, они сломали мне ребро… Или все рёбра…

Молодой магистр поднялся, кряхтя как старик, и принялся отплёвываться от попавшего в рот пепла и запёкшейся мёртвой крови.

— Ты снова проиграл. — флегматично заметил я.

— Может, сам попробуешь? — огрызнулся Итем.

Я выразительно приподнял бровь.

— Ну да, о чём это я… — устало махнул рукой ученик.

— Отдохни. — спокойно произнёс я. — Проанализируй ошибки. Ты снова перестал вплетать смерть в своё пламя, как только начал уставать: переключился на привычную стихию. Сделай использование двух типов силы привычкой, вбей это в подкорку… И тогда ты станешь сильнее, чем был прежде. Смерть делает разрушительнее всё… И пламя не исключение.

Итем несколько мгновений устало смотрел вслед уходящей нежити - а затем выбросил руку вперёд. Поток потемневшего, багрово-чёрного пламени ударил в спину мертвеца, заставляя того осыпаться пеплом. Я натянул на лицо улыбку, одобрительно кивнув.

Однако стоило ученику скрыться с глаз, улыбка с моего лица пропала. Успехи моих учеников - не только Итема, но и остальных культистов, что вырезали вместе со мной южные провинции Ренегона были неплохи: но радости по этому поводу я совсем не испытывал.И дело было отнюдь не в подозрениях в неверности. Нет, дело было во мне самом…

Последствия боя с тварью из другого мира оказались куда серьёзнее, чем я мог предполагать даже в самых худших кошмарах: и я заметил их не сразу.

На следующий день после битвы я впервые за очень долгое время не встал с кровати утром. Просто потому, что не хотелось делать хоть что-то: тогда я счёл это логичной усталостью после тяжёлой, изматывающей битвы… И не обратил внимание на то, что спустя несколько часов полусна-полудремы мне буквально силой пришлось заставлять самого себя встать.

Подобные тревожных звонков было много: лёгкая апатия, игнорирование привычных дел, долгие бездумные медитации вечерами - однако, немного увлечённый некоторыми иными последствиями боя я обращал на это мало внимания, списывая это на побочные эффекты совсем иной проблемы.

В ментальной схватке с тварью, что, пожалуй, вполне заслуживала титул тёмного бога, я рассёк свой разум на две части, стремясь выбраться из его невероятной иллюзии. Это сработало: но имело свои последствия…

Я бил сильно, точно и наверняка, без сомнений и колебаний. И это нанесло мне самому рану, которую не излечило даже мое бессмертие. Сперва, в самом начале, мне показалось, что после выхода из той иллюзии две половинки моего сознания естественным образом соединились вновь: однако довольно быстро я понял, что это не так. Нет, вторая половина, своеобразный поток сознания, так и оставался отделённым. Просто главенствующей частью стала та часть, что вырвалась из плена чужих воспоминаний.

Это было странное чувство: словно ты перекатываешься из одной половины мозга в другую по своему желанию. Связь между ними оставалась, и это было несложно сделать: но восприятие неуловимо, всего чуть-чуть, но менялось при переходе. Словно ты переселился в похожее, но чужое тело… Чужой разум.

Медитации не дали эффекта, а целителей у меня под рукой не было. Возможно, со временем разум вновь станет цельным: а может и нет.

У меня было слишком мало практики в ментальной магии, чтобы утверждать что-то. Я умел кромсать, подчинять, калечить и даже сшивать между собой разум различных существ: иногда подобное требовалось для высшей нежити или некоторых запредельно сложных ритуалов: но не умел исцелять. Искусство смерти имело несколько практик, что могли помочь личу или высшей нежити обрести свойство самовосстановления, которое, правда, чаще всего требовало подпитки смертью: однако это было отнюдь не то же самое, что исцелить повреждённый разум или душу.

А попытка исцелить свой разум путём классического пришивания… Скажем так, с моей точки зрения это было бы похоже на попытку вылечить оторванную и держащуюся на коже руку грубой ниткой, игнорируя кости и внутреннее строение. Пришить-то пришьёшь, но скорее всего всё равно сгниёт и не заживёт.

Разум — это не плоть, конечно: заметно более сложная субстанция. Именно поэтому лезть в свой собственный грязными, грубыми инструментами не хотелось.

Поэтому я принял решение ограничиться исключительно теми практиками, которым когда-то меня научил дракон. Эффекта они давали мало: но, к моему удивлению, всё же давали!

Достаточно быстро мне удалось осознать, что раздвоения личности у меня нет и наблюдается: хотя этого и легко было ожидать. А затем я обнаружил, что благодаря сохранившейся, пусть и тонкой, связи я могу использовать обе части сознания по отдельности. И вот это было уже очень странно.

Смотреть, как твоя левая рука двигается определённым образом по твоему же приказу без твоего усилия - действительно нестандартное зрелище.

Чем больше я изучал новые возможности, тем больше плюсов находил: может показаться, что иметь два разделённых сознания в одном теле неудобно, но полная подконтрольность над ними дала впечатляющие результаты.

Я мог сотворить две высших техники искусства смерти одновременно. Мне и раньше мне неплохо это давалось: однако, заминка всегда присутствовала. Ты не можешь создать одновременно покров и удар: между ними происходит мысленное переключение, пусть быстрое, неуловимое, но всё же…

Вдобавок к этому это всерьёз решало проблему дистанции. Для того чтобы создать что-то мощное и масштабной далеко от себя, любому магу требуется немало сил и внимания: кажется, где-то даже был закон, описывающий предельную дистанцию. И хотя даже по нему я был близок к пику благодаря своей мощи, возможность приказать части своего разум сотворить что-то в отдалении от себя, одновременно сосредоточившись на поле боя это очень и очень много.Ни один враг не ожидает двух разных ударов с двух разных сторон от одного противника одновременно. Этого не демонстрировали даже быстрейшие из древних магов, что я встречал, даже крылатые твари, что отбросили меня от Кордигарда…Будь у меня такие возможности в том бою, как знать, может, они бы кончились раньше, чем мои силы.В какой-то миг мне казалось, что из этого боя я вынес сплошные плюсы. Однако в тот день, когда мы подошли к очередному городу, выйдя вперёд и вскинув руку, чтобы снести ворота, я замер.

Замер, потому что не хотел ничего делать. Я стоял так несколько секунд, вглядываясь в обречённый страх в глазах стражников: но так и не смог заставить себя нанести удар, потому что не смог найти в душе причины делать это.

Медленно опустив руку, я обернулся к ученикам, с трудом заставив себя сказать что-то:

— У меня есть идея получше. Покажите, на что вы способны. Покажите, чему научились за эти месяцы…

И они ударили: все вместе. Не колебаясь ни секунды. Воздух вокруг меня словно зазвенел от силы смерти. Молнии, потоки серо-чёрного тумана и волны антрацитового мрака чудовищным ударом обрушились на городские ворота, смешиваясь между собой.

Барбакан над ними просто перестал существовать вместе с частью стен вместе с ближайшими к воротам домами: осталась лишь воронка проклятой земли, и крики множества людей поодаль, что остались живы, но теперь в агонии умирали от остаточной силы проклятий этого удара.Объединённый удар моих учеников не уступил моей собственной силе: даже с учётом того, что они ударили каждый по отдельности, не вкладывая силы в объединяющий их удар или ритуал. А затем мёртвые легионы вступили на проклятую землю, входя в город.

Я не участвовал в зачистке этого города. Просто стоял и смотрел, часами, на провал проклятой земли, пока армия мёртвых под командованием членом моего культа перерабатывала население. И стоял так до тех пор, пока ко мне не подошёл Улос.

— Они делают успехи, правда, милорд? — с довольными, отческими нотками в голосе спросил меня старый слуга.

— Верно. Делают. — эхом отозвался я.

— Это последний крупный город Юга. Полагаю, мы скоро можем выдвинуться к столице. — заметил Улос.

Некоторое время я молчал. Не потому, что не знал, что ответить: а потому, что не хотел.

— Я отдам приказ. — наконец, разлепил губы я. — А пока оставь меня.

Верный лич исчез: бесшумно, так же как появился. Некоторое время я ещё стоял, бездумно, бесцельно, безмятежно… А потом, стиснув зубы, усилием воли заставил себя размышлять.

Подобное поведение ненормально. Более того, запредельно тревожно. Апатия, долгие бездумные медитации, даже нежелание вставать с кровати: всё это, похоже, было симптомом повреждения, которое я ранее не идентифицировал.

В голове словно заскрипели шестерёнки. Я напрягал разум изо всех силы, пытаясь уловить, в какой его части я получил рану, медленно, тщательно прощупывая каждую часть своих потоков сознания.

Но они, пусть и разделённые, работали хорошо и чётко. Если какие-то повреждения и имелись, медитации драконов помогли привести их в норму, пусть и не срастили их в единое целое. Чистый, спокойный разум…

А затем я понял. По-хорошему, это открытие должно было привести меня в ужас: но даже поняв, я не почувствовал ничего.Всё было просто, если присмотреться. Не знаю как и в какой момент, но, похоже, тёмный бог просто выжег или мой разум, или мою душу изнутри. Потому что больше я не чувствовал ничего. И не хотел ничего.Я всегда любил власть больше, чем что бы то ни было на свете: но теперь, глядя на очередной завоёванный город, вспоминая о столице Ренегона, видя бесчисленные легионы мертвецов, готовы поставить для меня всю людскую расу на колени - я не чувствовал ничего. Я даже не хотел отдавать им приказ идти куда-то. Я даже не хотел больше быть королём: мысль о том, чтобы отдать кому-то власть даже не вызвала внутреннего протеста. Она вообще ничего не вызвала…Не было ни гнева, ни ярости. Не было злобы на врагов и жажды власти. Не было даже простых, человеческих желаний: внезапно я понял, что даже не ел ни разу с момента той битвы, хотя прошли долгие недели, просто обновляя своё тело бессмертием, даже не задумываясь о пище.И даже истовая, казалось бы, неугасимая жажда мести к демону, что привёл в этот мир и пытался отнять мою душу своим обманом, утихла.Так не должно было быть, но так было.

Иногда я задавался вопросом, как будет действовать свободный, чистый, холодный разум человека. Что же, похоже, мне выдался шанс испытать это на себе.

Машина будет ведома директивами, задачами, поставленными при её создании. Но директивы человека диктуют его желания, его эмоции. На миг мне показалось, что я представляю из себя машину, лишённую пилота: которая двигалась по инерции, следуя осколкам старых желаний. Но эта инерция кончилась здесь и сейчас.

Первым делом я проверил наличие собственной души. Вероятность того, что я не заметил её отсутствия, существовала: при встрече с тёмным богом возможно всё. Сосредоточившись, я чётко и уверенно принялся перебирать привязанные к себе клятвы и нежить. Всё было на месте. Все было привязано ко мне. Этот вариант можно было отбросить: моя душа всё ещё при мне.Все составляющие моего я при мне. Расколотый на две части разум, душа, и бессмертное тело. Первым делом следует отследить источник ненормальности.

— Улос. Позови ко мне Лию. — приказал я. — Кажется, я давненько не был с женщиной.Порождаются ли эмоции человека одной лишь химией? Получило ли моё бессмертное тело повреждение в этом плане? Я смотрел на зажмурившуюся девушку, что лежала рядом, и не находил ответа.Физиологические реакции соответствовали норме. Однако ощущения были… Странными. Неполными. Приглушёнными. Сложно было описать. Словно какая-то часть процесса отсутствовала.

— Лия, скажи мне, этот наш раз отличался от других? — спокойно осведомился я.

Девушка сладко потянулась, однако, увидев мой серьёзный взгляд, слегка задумалась.

— Каждый раз другой, если так подумать. — пожала плечами девушка. — Если говорить за сейчас… Мне кажется, ты был какой отстранённый. Словно делал всё механически, погруженный в свои мысли далёко-далёко отсюда. Королевские дела, я понимаю. Но мне всё равно понравилось.Культистка доверчиво прижалась ко мне, улыбнувшись. Ну да, влюблённым много и не надо.

Я резко отстранился и принялся одеваться. Итак, тело, похоже, в порядке. Разум расколот, но стабилен: иначе я бы уловил повреждения в своих медитациях. Оставалась душа: она была на месте, но степень повреждений я установить не мог. Учитывая мнение женщины: возможно, что-то на запредельно тонком уровне, связанное с обменом энергией, тянущееся глубоко в корни, в саму суть моей личности.Часом позже костяная гончая уже несла меня в город, где произошёл призыв. Легионы мёртвых продолжат зачистку и без меня: разобраться в себе было куда более важно.

Вымерший, опустевший город. Реки крови и части тел на улицах: убитые моими руками. Мёртвая тишина на улицах: всё это не волновало меня. Я ходил от улицы к улице, сопоставляя воспоминания. В этом доме я впервые коснулся этой твари и она заметила меня. Здесь произошёл первый бой. На этой стене на меня обрушилась ментальная мощь древнего бога…Где же ты нанёс мне столь тяжёлую рану, тварь? В какой миг давление стало столь сильно, что задело саму мою душу?Я помнил, как сражался, как выворачивал себя наизнанку, бросая вызов неукротимой воле тёмного бога. Помнил, как расколол свой разум на части, вырываясь из непреодолимой иллюзии. Но ответа не было.

В конце концов я остановился на площади: почти не пострадавшей. Лишь потрескавшиеся камни плитки говорили о том, что когда-то здесь на меня смотрело нечто. Нечто столь ужасное, что сам мир дрожал от одного его присутствия: пусть он и не ступил в его пределы, находясь за той тонкой гранью, что разделяло наши миры.

Медленно опустившись на колено, я неторопливо стянул кожаную перчатку, коснувшись рукой расколотого камня. Странное, неестественное чувство чужой силы, чей след несло это место, мурашками пронзило саму душу. Это случилось здесь. Здесь, где я посмотрел в глазе столь глубокой бездне миров, о существовании которой до недавних пор никто в этом мире не знал.Как ты сломал меня? Что было в тебе такого, что сумело ударить меня так глубоко, в самое сердце моей души? Что способно погасить даже огонь моей ненависти, что я считал неугасимым?

Я поднялся, медленно перебирая воспоминания, холодным, бесстрастным разумом анализируя прошлого себя. Я всегда жаждал власти и силы. Это простое, естественное, человеческое желание. Оно было частью меня, делало меня человеком, сильным, решительным, своего рода исключительным представителем людского рода. И я всегда верил: на этом пути, на пути к абсолютной власти, нет и не может быть никаких правил, что способны сдержать идущего.Любой закон существует лишь для тех, кто недостаточно силен, чтобы нарушить его, а последствия меня никогда не волновали и не пугали.

Это было для меня аксиомой. Непреложной истиной, тем, что не требует подтверждения. Своего рода стержнем. Верой… Если можно было так выразиться.

Тёмный бог, которому мне довелось посмотреть в глаза сквозь призму тонкой плёнки, что отделяла в тот миг наши миры, считал иначе. Он сдержал своё слово древнему мастеру смерти: хотя никто и ничто не могло его остановить от того, чтобы следом за ним сожрать и душу его бывшей возлюбленной, и остатки опустевшего мира.Я жаждал власти, как никто другой, веря, что нет ничего лучше, чем властвовать над миром - или, кто знает — может, над целыми мирами.Он отдал мне этот мир без колебаний, когда понял, что был призван по ошибке, потому что в его глазах то, что не отдано добровольно, не имело большой ценности. Я победил здесь, как защитник этого мира, не потому, что мой враг оказался слабее: а потому, что тот просто не захотел всерьёз нападать, отступив перед моей решимостью. Нет, он сожрал бы весь мир, если я бы я дрогнул… Но в то же время даже не стал давить.То, что я мог считать атакой, было лишь лёгким любопытством, направленным на меня. То, что я считал необоримым прессом, сокрушающим разум и волю: всего лишь взглядом и вопросом.Быть может, были и иные причины. Правила и законы самого мироздания, вплетённые в ритуал: как знать. Однако я отказывался в это верить, слишком всеподавляющим было присутствие этого существа. С такой мощью он мог разорвать любые оковы любого ритуала. Чтобы принудить подобную тварь исполнять свою волю, придётся принести в жертву далеко не тысячу жизней: а скорее целые миры… И не факт что получиться.

Никогда прежде я не встречал подобного существа: и само его существование, столь могущественного, столь непобедимого, и одновременно следующего непонятным правилам разбивало мою собственную веру в торжество силы над законом в принципе.Это не было бы проблемой, с которой нельзя справиться: люди могут утратить свою веру и найти новую, выковать внутри себя новый стержень, измениться, но продолжить идти дальше. Смог бы и я, вне всяких сомнений.Однако эта тварь была чем-то большим, чем просто дух или демон. Само её существование меняло мир вокруг себя: и концепции, что существо воплощало, становились реальностью даже без её воли.

Это был хороший урок того, что может представлять из себя божественность. Быть может, будь на этом месте кто-то подобрее, он бы не нанёс мне подобную рану: но сущность, что я призвал, не считала необходимым как-то сдерживать своё влияние на окружение.

И потому одного её взгляда хватило, чтобы сломать меня изнутри: слишком разными были, слишком убеждён я был в своей правоте, слишком непримиримо готов был её отстаивать. Но иначе это был бы уже не я…

Я неторопливо надел перчатку и зашагал прочь. Картина произошедшего была ясна, но способов исправить её на ум не приходило. Вероятность того, что повторный призыв может меня исцелить, стремилась к нулю. Даже если оно на это способно, мне просто нечего предложить взамен. Возможно, помогли бы иные боги, или кто-то, всерьёз умеющий латать души: но искать первых было неразумно, а вторых я просто не знал.

Рассказывать драконам о том, что я призвал тёмного бога в этот мир определённо не стоило. Нет, с этим мне придётся разбираться самому.

Запрокинув голову, я долго смотрел в безмятежные небеса. Где-то вдалеке, высоко, находилась неуловимая завеса, отрезающая королевства от чужих взоров.

Старый я не обратился бы к демону за помощью, это точно. Значит, и новый не должен. Холодный разум спокойно, бесстрастно, вдумчиво перебирал решения, планируя дальнейшие действия. Без единого желания, без единой ошибки, без единого спонтанного порыва.

Следует продолжить то, что я уже начал. Хочу я или нет, быть верховным правителем целой расы лучше, чем не быть им: при любых раскладах. Однако обсудить ситуацию хоть с кем-то тоже следовало. Старый я, возможно, держал бы всё в себе из-за личной паранойи… И не стал бы доверять слугам настолько сильно.

Однако логика диктовала обратное. И был лишь один человек в королевствах, что не был моим врагом или слугой.Элдрих Ганатра. Древний король-основатель первого королевства севера. Партнёр, но не вассал. Союзник, но не слуга.

Костяная гончая вскоре унесла меня прочь из разорённого города: впереди были долгие часы скачки. Но ни голод, ни бьющий в лицо ветер, ни усталость меня уже не беспокоили. Остались лишь цели, что диктовал разум, который не был намерен останавливаться.

Древний король внимательно выслушал историю того, что происходило внутри города, не задавая уточняющих вопросов. А затем задумчиво скрестил руки за спиной.

— Значит, мы призвали тёмного бога. Удивительно, что никто не заметил. Здесь должна быть армия драконов под предводительством богов, закрывать прорыв между мирами…

— Над королевствами висит пелена, скрывающая всё от нежеланных взоров. — флегматично ответил я. — Больше никто не вмешается в эту войну. Крылатых я тоже отвадил, похоже, это была случайность. Впрочем… Страховка на этот счёт всё ещё не будет лишней.

— Поэтому ты приказал копать туннели. — кивнул Элдрих. — Понимаю.

Армия мёртвых росла, и чем больше она становилась, тем больше разного рода нежити просто слонялись без дела. Не то чтобы послушные мертвецы создавали проблемы: но планом было предусмотрено и это. Поэтому, едва у нас появились лишние рабочие руки, я приказал им копать. Закапываться в землю, в самом буквальном смысле. Тысячи и сотни тысяч мертвецов круглыми сутками копали подземные туннели, убежища, бункеры: под южными провинциями Ренегона возводились огромная сеть подземных проходов, что становилась лишь больше и глубже.Посмотрим, как магия гарпий будет пробивать сотни метров земли и камня. И на этом я совершенно не собирался останавливаться. Если алайсиаги попробую взять меня в плен, сначала им придётся изрядно повозиться в земле, пропитанной смертью.

— Есть идеи, как исцелить подобное? — спокойно спросил я.

Багровые провалы посмотрели на меня с лёгким удивлением. Однако скелет качнул головой.

— Умеешь ты задавать вопросы. — проскрипел Элдрих. — Да, я общался с богами, но ничего из этого не напоминало то, что ты описываешь. Это больше было похоже на светскую беседу. Хотя… Памятуя случай с матерью-природой: она была на меня очень зла. Так зла, что это можно было пощупать. Я помню это чувство, даже сейчас, спустя сотни лет… Ярость тысячи хищников. Гнев мириадов лесов. Вихрь жизни, сметающий всё на своём пути, бушевал в её пронзительных зелёных глазах. Я не дрогнул тогда, но и она не стремилась запугать меня: это была всего лишь её суть, тщательно, умело скрываемая внутри. Возможно, кто-то из наших богов сможет тебе помочь. Но вот в том, что они захотят я отнюдь не уверен.

— Этого следовало ожидать. — пожал плечами я. — Надо полагать, боги помогают только благочестивым рыцарям, а не королям-завоевателям.

Древний король резко повернулся ко мне, а багровые провалы сверкнули гневом.

— Нет. Нет, не помогают. Это ложь…

Я вежливо приподнял бровь, ожидая пояснений. Основатель Ганатры повёл себя странно: за ним редко водились подобные эмоции. Всё же, древний лич, поднятый из старых костей короля-основателя… Он и при жизни-то не был образцом несдержанности, а уж сейчас-то и подавно.

Скелет издал странный скрип, отдалённо напоминающий вздох.

— Я был таким когда-то. Вторым сыном графа, что вступил в рыцарский орден. Благочестивым воином чести… Земли, что принадлежали моему отцу, мы очистили от жизни одними из первых: это было герцогство недалеко от стыка границ Палеотры и Таллистрии. В своё время между ними активно развивалась торговля: и земли отца были удачным торговым маршрутом. Наша семья разбогатела на этом, сделала целое состояние. Графы окрестных земель присягнули отцу, образуя могучее герцогство: тогда подобное не было большой редкостью, да и вассалы королей жили посвободнее. Но тогдашнему владыке Ренегона это не понравилось.

Я усмехнулся. История, типичная для любого феодального общества.

— Дай угадаю - дальше…

— Да. — оборвал меня Элдрих. — Он убил моего старшего брата и отца. Убил качественно, надёжно, и так, что не придерёшься. Я далеко не сразу об этом узнал: на то, чтобы войти в дело и справиться с герцогством ушло немало времени, а тех из советников, что могли догадаться, переманили в столицу под разными предлогами.

— И ты захотел мести. — понимающе кивнул я.

— Я просил помощи церковь. Просил о справедливости, о праведном возмездии. Молился отцу: и он даже снизошёл до меня. — пристально посмотрел на меня багровыми провалами скелет.

— И что он сказал? — с интересом осведомился я.

— Что я заслуживаю права на месть. Но осуществлять её мне придётся самостоятельно. Отец не убивает одного сына в угоду другому. И немного всякой чуши о том, что месть не приносит облегчения. — скелет с лязгающим скрежетом рассмеялся.

— Выходит политика невмешательства. — хмыкнул я. — Да, иногда мерзкая штука. Что было дальше?

— Дальше я принялся работать. — успокоился Элдрих. — Но возможности герцога, у которого изрядно упали доходы и у которого в процессе вникания в дела ушло несколько вассалов, несопоставимы с возможностями короля древнейшего из королевств. Поэтому я принял решений уйти на север. Тогда существовала лишь Палеотра, Ренегон и Таллистрия: остальные земли выглядели слишком непривлекательно. Болота, пустыни, непроходимые леса и горы… Ты знал, что в северных королевствах не растёт зерно из центральных земель? Гибнет холодными ночами периодически, поэтому собирать урожаи не получается. По этой самой причине Таллистрия находиться на юге Ренегона, а Палеотра - на востоке. На западе сейчас Бингл, но там много болот, и с ними тоже не всё так хорошо. Я договорился с мастерами жизни. Заплатил им немало денег. Лет пять они работали над тем, чтобы зерно прижилось. А затем, собрав всех верных людей, я отправился на северо-восток и объявил себя первым из королей севера.

— И как на это отреагировали другие королевства?

— Сначала меня пытались отговорить. — Усмехнулся Элдрих. — Потом угрожать. Но отношения с Палеотрой и Таллистрией у меня сначала были хорошие, тогда ещё в лесном королевстве не заправляли всем бабы, а огневики уже тогда любили деньги, и я подложил соломы в этом вопросе. Наймиты короны Ренегона сперва пытались уговорить меня продать зерно для собственной экспансии, потом пытались украсть его, а затем и вовсе была война.

Древний король отвернулся, устремив взгляд вдаль.

— Они умылись кровью. Нет, я не мог победить армию Ренегона, не теми силами, что были. Но мы уходили в леса и делали доспехи из шкур, устраивали им ловушки, травили колодцы и вырезали по ночам патрули. Это растянулось на несколько лет… А затем то ли церковники уговорили его отступить, то ли сам король понял бесперспективность дальнейшей потери людей: но они отступили.

Багровые провалы внимательно посмотрели на меня.

— Так я построил своё королевство. Выиграл войну. Ко мне потянулись люди, что не хотели жить под властью Ренегона. Но жажда мести никуда не ушла, ведь достать ублюдка мне так и не удалось. Осторожный был, без пары сотен закованных в железо гвардейцев никуда не ходил. Потом было ещё несколько войн с Палеотрой: хитрая тварь сумела настроить торгашей против меня, денег у него было все же побольше… Но Палеотра - не Ренегон, им я пустил кровью ещё сильнее, что стало началом долгой вражды. Я завещал потомкам эту месть, но время стирает многое. Прежде чем мы успели освоить весь север, мои наследники продали зерно для посадок герцогам Ренегона. Может и зря, конечно, однако, учитывая, что в итоге появились королевство Арса и Аурелиона, а не новые Ренегонские герцогства, это было всё же не самое худшее решение.

— Разве король Ренегона не мог просто повторить процесс? — поднял бровь я.

Скелет древнего короля расхохотался.

— Я убил мастеров жизни, что сделали это. А они были лучшие из лучших в те времена. Так что даже если бы он захотел… Пример был свежим, чтобы отвадить желающих. И я бы сделал это снова, случись им попробовать. Поэтому единственным способом было получить достаточно зёрна для массовых посадок: если возьмёшь слишком мало, прежде, чем успеешь вырастить много, пройдут десятилетия. Рано или поздно это бы случилось, конечно, но я зорко следил за этим: мои люди неоднократно сжигали краденые амбары с северным зерном в Ренегоне. Но мы отклонились от темы… Боги тебе не помогут, как не помогли мне. Важно другое. Что будет дальше? Наши приоритеты изменились? Чего ты хочешь сейчас?

Я некоторое время молчал, смотря вдаль.

— Я не хочу быть королём. На самом деле, я не хочу ничего. — сказал я то, что, как мне ранее казалось, не скажу никогда.

— Это не так плохо, как ты думаешь. — хмыкнул древний король. — Лучшие короли выходят из тех, кто не хочет ими быть. Но что мы тогда будем делать дальше? Остановим войну?

Безмятежные небеса на горизонте молчали, не взывая к милосердию. Не взывая ни к чему. Внутри была лишь пустота. Осталась ли в ней хоть какая-то маленькая искра? Что-то, что может послужить побуждением к действию? Я искал в себе ответ и не находил его.

У меня была лишь безжалостная логика, и она говорила, что отступать слишком поздно. Всю свою жизнь прошлый я учил себя этому. Каждое моё действие, каждое воспоминание, каждая победа и каждая ошибка говорили: отступать нельзя.

— Я пойду до конца. — разлепил я наконец губы, что отчего казались тяжёлыми и неповоротливым. — Мы возьмём Кордигард и возьмём королевства, потому что таково моё слово.

Элдрих обнажил меч и отсалютовал мне, с лязгом хлопнув в ладоши латными перчатками.

— Я и не ждал иного. Тогда к делу. Герцог, которого ты посылал на северо-запад, вернулся и докладывал, что он выполнил твою миссию, пока ты был в отъезде. Из его объяснений я понял, что ты заразил жителей северных королевств, а также северные провинции Бингла и Ренегона каким-то странным массовым проклятьем. Что делать с этим дальше?

Я уже почти забыл о том, что устроил эпидемию магической чумы. Королевства не знали болезней: потому, возможно, Элдрих просто не понимал масштабов грядущего события и его серьёзности.

— Убей его и его семью, что у нас заложниках. — приказал я. — Никто не должен знать об источнике чумы. А когда об этом событии пойдут слухи, объявим, что мы нашли лекарство. Я всё подготовил.

— Это не будет проблемой. — удовлетворённо кивнул скелет. — Это я сделаю даже с удовольствием: его предки когда-то перехватили у меня герцогство, между прочим.

— Что с армией? Когда мы будем готовы выступать на Кордигард? — осведомился я.

— Вообще-то, мы уже готовы. — внезапно ответил Элдрих. — У нас больше трёх миллионов простых мертвецов, тысячи личей, мы вплотную подошли к восточным провинциям и даже захватили пару городов там. Собственно, все ждут только твоего приказа, продолжая наращивать армию только за отсутствием иных указаний.

— Тогда выступаем. — приказал я без промедлений. — Этот город должен пасть. Настало время выйти из тени: если затягивать всё слишком долго, Ренегон может взять Палеотру. Собирай войска.

Я не получал вестей из соединённого королевства с тех самых пор, как начал этот кровавый поход. Целью было сохранить секретность: никто не должен знать где я, и чем занимаюсь. Даже чумной герцог ехал по присмотром нескольких разумных теней исполнять своё задание: и они убили бы и его, и всех вокруг, случись тому задумать предать меня.

Хотел бы я видеть лицо короля Ренегона, когда ему доложили, что из собственных земель в его сторону выдвинулась армия нежити. И хотя перемещение от границы с Таллистрией до столицы заняло несколько недель: я был уверен, нас не ждали. Не было ловушек, нападений, попыток замедлить продвижение. Похоже, вся армия и в самом деле ушла воевать на восток и просто не успевала вернуться.

Крестьяне и горожане просто разбегались на нашем пути.

Я даже не интересовался отчётами разведки в этот раз. На самом деле, с отчётностью в армии мертвецов вообще было туго. Живые и разумные некроманты были слишком загружены множеством задач и буквально сбивались с ног, потому что представляли собой высший офицерский состав: и для культистов, которые никогда в своей жизни не командовали ничем, получить в собственное распоряжение целые армейские корпуса численность в десятки тысяч было не только головокружительной карьерой, но и ещё немалой головной болью.Они справлялись плохо. Если бы это живая армия, подозреваю, от голода травм на марше можно было бы потерять немалую её часть. Но мёртвые легионы неприхотливы и многочисленны: так что главным было то, что армия двигалась.

Меня больше интересовали собственные возможности: так что я посвятил дорогу тренировкам. Комбинировал проклятья, учился, как лучше вытягивать силы из простой пехоты или сотворять из множества простых скелетов и зомби более продвинутую, энергозатратную нежить. Возможно, стоило бы сделать так сразу: однако, как показывала практика, те формы немертвых, что представляли из себя аналоги мясных или скелетных големов, были слишком прожорливы и недолговечны - поэтому более разумным и экономичным методом было создание их прямо на поле боя, как я делал во время прошлой осады.Тренировки шли хорошо. Мне удавалось всё: и даже больше. С опытом приходили новые идеи, новые приёмы, новые ухватки, да и ученики иногда подкидывали интересные идеи… Ничего сверхсильного: но подойдёт, если надо удивить противника.Где-то на грани восприятия мелькали мысли о том, что чего-то не хватает. В памяти всплывал тот миг, когда я положил начало уничтожению Таллистрии. Оборванные до костей стоящий в центре невероятного урагана скелет с поднятыми руками: и ярость его была столь велика, что казалось, могла уничтожить целый мир, гнев, что расколол сами небеса…Может быть, я и лишился чего-то важного. Может, мне не удастся повторить это вновь сейчас. Но устраивать массовые катаклизмы в королевстве, что ты собрался завоевать - нелогичная идея, и проверять это без необходимости повода не было.Впрочем, это не значит, что я не готовился. За неделю до столицы я вновь обрил голову, нанося на себя символы смертника: те, самые, что готовил к прошлым битвам, те, что готовят мастеров смерти к последнему бою.Старый я не придавал сверх большого значения материалу, предпочитая использовать то, что было под рукой, но в этот раз я решил использовать кровь детей. Дети - квинтэссенция жизни, верно? И хотя у меня не было доказательств того, что так я стану сильнее, хуже точно не будет. Хотя, дети - это сильно сказано. Чтобы нанести татуировки под кожу, будет достаточно крови одного ребёнка.

Я задумчиво взглянул на карапуза лет двух, что притащила мне нежить. Упитанный, крупный: явно не голодал. Он смотрел на меня опухшими от плача глазами и всхлипывал. Да, этот подойдёт. Ребёнок истошно закричал, когда я поднял его за ногу и нанёс сильный порез, выдавливая из него кровь для татуировок. Но мне надо было много, так что вскоре вопящее создание отправилось обратно на стол, продолжая истошно кричать. Поморщившись, я послал мелкое проклятье в голосовые связки: и крик затих. Всё же, наносить татуировки следует спокойно, безошибочно, с минимумом отвлекающих факторов. Взмах руки: и кровь ребёнка, смешанная с моей собственной, поднимается в воздух, тонкой струёй сперва смешиваясь с прахом татуировок, а затем влезая мне прямо под кожу. Прямое нарушение законов реальности, выжигаемой смерть, стоит дорого: но тогда всё точно будет идеально.

Это заняло несколько часов: но ошибок не было. В зеркале отражался полуголый молодой лысый мужчина со странными символами на лице. Я чувствовал, как тело медленно умирало… Вот только я был бессмертен.И какой идиот додумался считать бессмертие проклятием?Закончив, я бросил взгляд на молча лежащего ребёнка. Он был ещё жив. Можно было бы поэкспериментировать… Но времени до штурма оставалось не так уж и много. Поэтому я просто добил жертву, прежде чем вышел из палатки: не пропадать же силе.Следовало принести в жертву побольше пленных. Да, я полон сил, но кто знает, какие секреты припасли для меня защитники Кордигарда? Всех пленных убивать неразумно, могут ещё пригодиться, но половину… Половину я могу себе позволить.

Мы прибыли к столице Ренегона готовыми к любому бою. Я даже скомандовал отдохнуть лишний день перед последним переходом: культисты явно сбивались с ног. Но на подходе нас ждал сюрприз.Кордигард находился в осаде. Армия соединённого королевства, взяв город в полукольцо, вела планомерную, грамотную атаку: осадные орудия и лучники под прикрытием мастеров пламени вели методичное, неторопливое избиение городских стен. Я даже слегка пожалел, что сам приказал оборвать всю связь, не полагаясь даже на мёртвых птиц: следовало исключить любые шансы на то, что кто-то прознает мое местонахождение.

Это были приятные новости. Даже в самых лучших раскладах я не ожидал, что армия соединённого королевства сможет сама дойти до столицы: этот вариант вообще был исключён в моих планах. Всё же, людские ресурсы были слишком несопоставимы. Неужели поражение на том плато оказалось для Альянса настолько страшным?Так или иначе, герцог подтвердил своё право называться лучшим полководцем среди людей.— Герцог определённо превзошёл все наши ожидания. — задумчиво произнёс Улос, вместе со мной осматривая картину обстрела города горящими снарядами, что открывалась с холма. Ренегонцы звонили в колокола и тушили пожары: но эта атака только начиналась.— Найдите мне Шеридана. — приказал я. — Немедленно.

Герцог прибыл через несколько часов: и выглядел запредельно довольным собой. Бросив мельком взгляд на разворачивающиеся порядки нежити, мой полководец, ничуть не удивляясь их количеству, самодовольно ухмыльнулся.

— Похоже, живые солдаты все же опередили ваших каракатиц. — хмыкнул Шеридан Ганатра. — Быть может, можно было обойтись и без массовой резни?

— Не забывай следить за небесами. — холодно улыбнулся я. — Но я тоже рад тебя видеть.

— Я подготовил армию к налётам. — посерьёзнел герцог. — Выкопали ямы и насыпали валы, люди натренированы и готовы разбегаться и отступать в ближайшие леса. Если ты не заметил, в этот раз мы не атакуем крупными отрядами: только множеством мелких, на случай площадных атак. В глубине лагеря замаскированы тяжёлые дальнобойные стрелометы, что собрали нам инженеры из Арса: с воздуха их не должно быть видно. Однако всего этого может быть мало: мне бы хотелось услышать, что вы предприняли по этому поводу, Ваше Величество.

— Я разговаривал с драконом, которому принадлежат напавшие на нас создания. — флегматично ответил я. — Он согласился примерно их наказать и пообещал, что в дальнейшем приложит все усилия к тому, чтобы сторонние силы не вмешивались в нашу войну. Помимо этого, мертвецы копают множество туннелей для отступления под землю. Улос, передай герцогу карту проходов. Стоит проработать маршрут отступления, если до этого дойдёт.

Старые слуга молча протянул герцогу связку карт. А сам Шеридан заметно приободрился: похоже, крылатая проблема волновала не только меня.

— Хорошие новости. — довольно кивнул герцог. — Какие будут указания дальше? Мы вынудили их отступать и прижали к столице, но не уверен, что моих сил хватит для того, чтобы взять весь город. Однако есть и плохие новости: многое произошло за месяцы вашего отсутствия.

— Принимай командование мёртвыми легионами. — кивнул я. — Ты хотел быть полководцем, что сокрушит Ренегон, и твоё время настало. Слишком долго я вытягивал на себе эту кампанию: настало время и вам поработать. Если необходимости не будет, в этот раз я останусь в резерве на случай нападения с воздуха и не буду вступать в бой без крайней необходимости. Будем наблюдать за полем боя.Что же до плохих новостей… Я хочу услышать полный отчёт.

Герцог тяжело вздохнул, опуская глаза. И принялся рассказывать.