Герцогиня из приюта

Глава 125

Энтин выглядел огромной скалой на скале. С закопченными стенами и глухими решетками на окнах. Но мальчику было некогда разглядывать ненавистную махину. Как только он приблизился к воротам, то вернул себе человеческий вид и юркнул в калитку сбоку от главных ворот.

Зачем делать одну ограду в парке и дополнительную — вокруг дома? Но и это его в сущности не заботило. Краем глаза он заметил в стороне хозяйственных пристроек ноги дворовой девки, торчавшие из чана. Там она полоскала котлы, и там же ее утопили.

Он не останавливался. Дыхания у несчастной не слышно. Как и не было его у посыльного, лежавшего у входа в конюшню. На него сверху обрушили колоду для колки дров. В стойлах бесновались лошади… Не до них сейчас. Но животные явно не в себе… Хищник? Крупный хищник? Ручеек пота стекал у него по виску.

Пришлые маги не напугали бы коней. Разбойники тем более. Следов огня нет. Мальчишка оскалился и угрожающе зарычал. Больше, чтобы подбодрить себя. В замке жил зверь, который ему пока не по зубам. Но если это действительно устроил он, то тогда их с матерю не спасет и самая волшебная рыбка.

В центре пустого холла на оленьих рогах висел дворецкий. Только подвешен он был вовсе не за одежду…

Темным магам не нужны слуги. Лишние слуги — лишние глаза и уши. Там говорила мама, когда отец срывался в очередной раз и доводил экономку до трясучки. На это лорд возражал ей, что он и не темный. В нем всего лишь крупица мрака… Все как в Источниках. Все стихии и все полюса..

Теперь он улавливал и запах миссис Эдисон. Экономку затащили в помещение под лестницей. Дыхание отсутствовало и у нее тоже. Он мог бы открыть дверь, взглянуть на тело и убедиться в своих подозрениях… Миссис Эдисон стояла рядом, когда в краковом Энтине у Легранов родился единственный наследник. Она всегда называла его «мой бедный мальчик» и «несчастный ребенок». И он не спрашивал почему, даже когда подрос. Миссис считала его отца чудовищем.

Парень бросился, перепрыгивая через ступеньку, на третий этаж. Скорее. В мамину спальню. Она не вставала целыми днями… Но там пусто. Постель аккуратно застелена. Тогда на второй… Словно в бреду, он слышал аккорды рояля в малой розовой гостиной. Мама любила играть на нем, а отец это не выносил, утверждая, что «треньканье» наводит на него меланхолию.

Богиня, он ненавидел отца. Тщательно прятал это знание под рубашкой, под ребрами. Ненавидел за вечно пережатые челюсти. За лютый огонек в глазах. Никогда не узнаешь, когда он кинется на тебя. Надо всегда быть готовым удирать. Любая деталь, даже расстегнутая пуговица, может вывести из себя. Папаша старался быть расслабленным, но уже через минуту рычал, как безумный. Если проговорил с ним пять минут, не огреб по ушам, это уже удача… А хуже всего, что та же самая неутоленная, бесконечная ярость пульсировала и в его еще узкой груди.

Только в облике медведя он мог ее растратить почти до дна. Но это опасно. Оттуда можно и не вернуться… Он шел так, что почти бежал, и за каждой дверью мерещились стоны. И в самом деле коридор пропах кровью. Несколько слуг были убиты на этом этаже. Вдоль коврика слева тянулась бурая дорожка. Он не сомневался, что на телах имелись отпечатки исполинских когтей. Такие же, как те, что изорвали ливрею на дворецком.

Рояль тревожно пел. Уже на разрыв. Аккорды цеплялись за верхний регистр. Внезапно мелодия оборвалась. Но звук все еще продолжал звенеть, как птичий вопль или разбившийся кувшин. Он влетел в комнату в тот момент, когда мама убрала руки с клавиш.

Она сидела на неудобном неустойчивом стуле. Высокая. Прямая, как струна. Он слышал, что ей ставили в вину излишнюю худобу. Мол из-за этого она так и не подарила ему ни сестричку, ни братика. Но он-то знал, что мама и не хотела больше детей. Все ее заботы сводились к нему. До этого ужасного лета.

— Кристиан, ты здесь? Но почему, сынок? Ты же собирался удить до второй луны.

Она встала и принялась оглядывать комнату. Светлые и при этом блестящие волосы были убраны в высокую прическу. Мама сейчас похожа на ангела. Серьезного и усталого. И здесь она неспроста… Звала того, кто не выносил ее игру.

«Домашняя прислуга перебита. Часть дворни тоже», — хотелось крикнуть ему. Но под ее печальным взглядом он молчал.

— Тебе нужно спрятаться, Крис. Скоро здесь будет много разъяренных людей. Из деревни и с большой земли. Ты знаешь катакомбы под Энтином не хуже отца.

Он замотал головой и уткнулся носом ей в живот.

— Я никуда без тебя не пойду. И сейчас нам угрожают не они, а отец. Я должен с ним сразиться, чтобы он не тронул… В общем, это мужское дело.

— Понимаю. Только если Легран пойдет против Леграна, ничего путного не выйдет. Источники закипят. Озеро выйдет из берегов и разрушит замок. Это не твоя история, сынок. Не ты ее начинал и не тебе заканчивать.

Мальчик сотрясался всем телом. «Нет», — шевелились его губы. Но произнести это, глядя на нее, он не в состоянии.

Княгиня все же нашла то, что искала. Металлическое кольцо, искусно вписанное в светильник. Кристиан помнил, что во всех старых, еще не переделанных, комнатах сохранялся доступ к проходам внутри стен. Мать дернула и открыла один из них, спрятанный за гобеленом. Пахнуло плесенью.

Паренек отшатнулся. Но оттуда раздалось то, чего он не ожидал. Тоненькое далекое потявкивание…

— Там собака, настоящая? Откуда.

Леди тяжело вздохнула.

— Я знаю, как ты мечтал о собаке, милый. Мы не могли завести тебе обычного питомца. Жаль, что своего помощника и друга ты получаешь при таких обстоятельствах… Иди к нему. Он ждет. Один он не выберется из лабиринта.

Нет, даже собака не могла его убедить.

— Я не оставлю тебя. Пошли вдвоем, мам, или умрем вдвоем.

Она могла быть упрямой. Она и была единственным человеком, чье упрямство имело значение.

— Ты же понял, что натворил отец, Крис?

Он кивнул. Теперь уже утвердительно.

— Адриан перестал быть хозяином и защитником. Он обратился в монстра, против которых сражался. Этот риск неизбежен для всех магов, у кого под сердцем зреет росток мрака.

«Он всегда таким был, — думал про себя юный лорд. — Всегда был уродом. Он даже притворяться нормальным не умел».

— Пигги с ним больше нет. Князь потерял на него право. Теперь четырехлапый хранитель-компаньон — твоя забота… И княжеское кольцо сейчас лежит глубоко в подземелье. Там, где под Энтином бьет один из ключей от Источников.

Пол под ними задрожал, будто в подтверждение ее слов. Кристиану слышались мягкие лапы, клацающие когтями, совсем недалеко от двери. Но краков пол не держал его, а дыра в стене затягивала. Он махал руками в воздухе не в силах ни за что зацепиться, как слепой котенок. А мама… Мама даже не подала ладонь. Она только смотрела, как его утаскивает прочь.

— Маааам…

— Не бойся, Крис. Ты же знаешь, что он меня не тронет. Только не меня. Я со всем разберусь. Все будет хорошо. Я с тобой. Всегда с тобой. Не забудь про щенка.

Пыльный гобелен, пахнувший как мешок прошлогодней картошки, опустился ему на лицо, а затем перед ним сомкнулась и стена. Он даже не заглянул маме в глаза. Пялился вниз, пытаясь зацепиться за любую неровность.

Напрасно он бил кулачками по тверди. Не накопил еще столько силы, чтобы сокрушать такие стены.

Однако мать было неожиданно хорошо слышно.

— Я написала даме, которая обучала меня боевым искусствам. Она моя должница. Обстоятельная до чертиков. Я попросила забрать тебя и присмотреть. Узнав новости, она будет здесь еще быстрее. Ты станешь вить из нее веревки. Не перегибай.

— Мама!

Ему не нужна чужая боевая тетка. Он и так послушный, весь из себя шелковый, но только если для мамы…

— Я же просил не издавать эти отвратительные квакающие звуки у меня в доме, Юлианна. И с кем ты разговаривала? Пахнет как будто этим избалованным гаденышем. Где же мой сынок? И ты не видела Пигги? Кракова свинья опять куда-то запропастилась.

Отец говорил чуть глуховато. Можно даже не заметить, что он недавно обращался. Только вот обе ноги князь подозрительно подволакивал. Еще не привык к человеческому телу.