Герцогиня из приюта

Глава 75

Мы целовались. Это правда. Вернее, Кристиан целовал, а я привыкала к этому необычному ощущению. Сначала замерла, не представляя, как реагировать. Ведь этому нигде не учили. Роберт вообще не требовал от меня отклика. Он либо быстро клевал в губы на публике, либо ждал, что я расслаблю рот и вторгался так сильно, что я быстро начинала задыхаться.

В последние годы, по понятным причинам, это случалось не так часто. Несвоевременные обмороки его раздражали. Впрочем, еще больше герцог не выносил, если я вдруг проявляла характер или разговаривала с кем-то без его разрешения дольше четверти часа. Тогда «поцелуй» являлся напоминанием, кому я принадлежала на самом деле.

Сейчас первые секунды я потратила на то, чтобы осмыслить — меня действительно целовали. Затем я, разумеется, ударилась в панику… Князь сразу поймет, что скучнее любовницы ему не найти. Во мне ни искры, ни жара, ни любопытства… Однако Легран, в отличие от меня, не запаниковал. Он продолжал уверенно ласкать мой рот — как будто этот процесс доставлял ему наслаждение. Как будто я вкуснее леденцов с лакрицей.

Он еще обхватил затылок ладонью, а пальцами зарылся в волосы. Не прижимал, не сдавливал. Но это усиливало контакт, и я безотчетно раскрывалась навстречу.

Богиня, я не уловила момент, когда принялась тихонько стонать. Сначала в такт его языку, потом — подхваченная необычной истомой. Большим пальцем, настойчиво и нежно, маг обводил мои губы по контуру. Одновременно с тем, как его язык играл с моим, находясь внутри. Это было так дико и так остро, что я зажмурила глаза и стала сильнее дергать его за рубашку, подталкивая и приглашая… Да разве это я? И этот вопрос тоже куда-то исчез. Я уже сама встречала его напор. Отталкивала и даже дразнила, проводя языком медленно и вдруг обрывая движение.

Сердце колотилось все сильнее. Я припала к нему, желая, чтобы его руки от моего лица спустились ниже. Зачем он сдерживается… Ничего не стоит, например, погладить мне плечи. Соски до боли затвердели. Но я бы не возражала, если бы он сейчас водил по спине, словно я кошка. И поцеловал в шею… Вот! Мне бы точно понравилось… Я как-то особо неловко дернулась, зацепив мужчину грудью. Кристиан замер и оборвал поцелуй.

— Тссс, Бэлль. Это лишь отправная точка. Я чуть не сорвался и надеюсь, тебе тоже было приятно. Но ты за этот день чрезвычайно устала.

Я постаралась вернуть сбившееся дыхание. Вот же кошмар. Он, наверняка, решил, что бесстыже предлагала ему себя… А я, что я делала на самом деле? Описывала, как мне противно соитие, и почти запрыгнула на него.

Кристиан поймал отголоски ужаса в моих глазах.

— Вишенка, не смей стыдиться. Это волшебно, что и сейчас ты способна отдавать и принимать тепло. Заведем традицию. Перед сном я рассказываю сказку и, если ты после нее довольна, целую на ночь. Один поцелуй, разве это много? Впрочем, сейчас оценила, что это за сладкая пытка — но мы ее выдержим. По мере того, как ты восстанавливаешься, мы будем медленно двигаться дальше, — с этим словами он пальцем провел по плечу, заодно спустив лямку сорочки. И я не могла понять, чего во мне больше, томления или напряжения. — Шаг за шагом. И, — это важно — остановимся в любой момент. По первому твоему слову.

Он улыбался, но смотрел серьезно. Я же не находила в себе смелости встретить его взгляд. Цветы в вазе легонько позвякивали. Такие букеты не вянут очень долго. Пока заключенную в них магию не развеет сторонний всплеск. Или же чувства не погаснут.

Подавила порыв проверить, не засохла ли гордая багряная весперена. Ну, не мог Кристиан в здравом уме хотеть…

— Дай мне свои ладони, Белль, — приказал он. — Потянись ко мне. Иногда проще показать.

Все четырехстихийники умели сплетать потоки друг с другом. Но предпочитали этого не делать, чтобы не открываться перед соперником… Или же делали исподтишка, прощупывали, стараясь остаться в тени. У нас же маленькая проблема. У меня от четырех стихий только память и опустошенные маглинии.

Тем не менее, я откликнулась на призыв и легко поймала его потоки. Вода шла первой. Ночное время — это ее время. Воздух, огонь и земля вторили ей так же мощно. Я в который раз подивилась тому, как сбалансирована в Легране его родовая магия.

У боевых магов, даже с полным комплектом, чаще всего доминировал огонь. Это отвечало их природе. К тому же с каждым пережитым сражением пламя неуклонно крепло. Кристиан же не позволял разрастаться ни одной из стихий в ущерб другим. Темную искру я нашла спрятанной под сердцем.

Князь — это не Бенджи. Он полностью управлял ею. Только не принимал. Иначе бы не закопал так глубоко...

Леграны, как и принадлежащие им Источники, являли собой пример идеального равновесия — четыре стихии и два полюса… Тогда где же его отдающая магия?

Ничего себе. Свет шел у него из рук. Подобного я не ожидала… За него отвечали не сердце и не разум. Добро Его Светлость творил буднично, как кузнец или плотник. Это его ежедневное занятие.

Но если отвлечься от структуры магического ядра и взглянуть на чувства — то с тем же успехом я могла бы всю ночь прижимать к животу собранные им цветы… Тут было все. Во-первых, желание обладать никуда не делось. Меня словно пропустили через горячие жернова. Беспощадная и жгучая страсть соответствовала силе его ресурса. Во-вторых, в его нежности можно было утопить и Изабель Марбо, и Изабель Вальмонт.

Его умиляло во мне абсолютно все. Даже то, что выводило из себя. Например, мои робость и неготовность признавать, на его взгляд, очевидные вещи. Я слышала, что влюбленные живут в какой-то своей реальности. И здесь не вызывало сомнений, что князь помешался. Вернее, влюблен.

Прижимайся я к нему нагая всю ночь, трись о разные его выпуклости, он бы и это терпел, считая просто наивной и просто напуганной. И так до тех пор, пока в нем держалось сознание.

Насколько это было связано с тем, что пять лет назад мы оба сделали свой выбор, судить не возьмусь…

Этот мужчина отстранился во время поцелуя именно потому, что испугался, что через несколько минут остановиться не сумеет.

Но что будет, когда его отпустит и он посмотрит на меня трезвым взглядом?

— Спи, крошка. Держись за меня и засыпай, — прошептал он.

Я обвилась вокруг его потоков своими тонкими и ломкими. Больше похожими на сухие сучья, чем на гибкие стебли. Как же неловко. Вместо здорового магического отклика он получал бесплотное дыхание. Касаться моей магии — это как целовать приведение…

Однако Кристиан не проявлял раздражения. Я бы даже подумала, что он счастлив. Тогда мне тем более стоило заткнуться и перестать взывать к его здравому смыслу. Просто он тоже болен.

— Как будто меня гладит небо, — прошептал он, когда я, нервно вздрагивая, погружалась в сон.